Глава 4 По понятиям 10 00

«Андрюху свентили аднажды пазорные мусора
Над ним в атделении долго куражились фраера
Мусара  вымагали слово но он им ево ни дал
А када вышел аттуда он гордо сказал Я манал»

  Когда-то давно, еще в девяностых, один из двух главных персонажей данного повествования думал, что эти стихи сочинил его старший брат, окончивший с натяжкой восемь классов и в первый же год вылетевший из путяги, после чего причастившийся к воровским понятиям и зарекомендовавший себя в кругу любителей русского блатняка. Но, на самом деле, это четверостишие, не требующее особого поэтического таланта, придумал молоденький рэкетир из Подмосковья, о чем слушатель братского плагиата узнал, когда наткнулся на сию поэзию в просторе инэта на популярном сервере стихов спустя пять лет, но выразить своё негодование и эмоции, навязанные воровской феней, он не смог, так как братца упекли в место не столь отдалённое за ограбление овощного киоска под действием жизненных песен Александра Дюмина и бутылки палёной пшеничной водки.
   Но это было лирическое вступление. Дела обстояли так- в панельной девятине на улице Сельская, в однокомнатной, скромно обставленной квартирке с ,ощутимо бросающимися в глаза, следами пьяного беспорядка, два бывших гопника- Гришан и Федя с поремухой Достоевский (из-за отчества Михайлович) вели светские, относительно их круга общения, беседы на тесной, но, по своему, уютной кухне- Достоевский не торопясь курил «Мальборо» несильно раскачиваясь на скрипящей табуретка, то и дело прикуривая новую сигарету от окурка, а старую, выкуренную, жестко вдавливал в слабо тлеющую кучку окурков, лежащих в массивной бронзовой пепельнице. Гришан же, нехотя суетился у плиты, занимаясь приготовлением настоящего зековского чифира.
   - На днях переговорник проебал,- лениво проговорил Достоевский сиплым голосом, выпустив густые струйки табачного дыма из ноздрей и не торопясь почесал бритый загривок- -Жалко как-то и досадно.
   - А и *** с ним! – не долго думая сказал Гришан и поставив на включенную конфорку глубокую вместительную кофеварку заполнил её, до половины, кипятком из, только что, закипевшего чайника- Сходи в магаз, да возьми себе новый, хули разоряться, словно его у тебя кто-то отмыл.
   - Хули, не улей- в рот не положишь,- с укоризной ответил ему Достоевский, поучительно подняв кверху толстый указательный палец увенчанный платиновым кольцом с выгравированными на нём инициалами «ФМ»- Так-то мне его не особо и жалко, но всё же дизайн на нём был забацан под «нокию 3310»- раритет ёпт! И эту ручную работу я, ****ь, почти неделю ждал, а тут взял и просрал его, теперь хоть *** полощи. И еще на нём было немало музыки, которой я дорожил…
   - Бля, Федя, с *** ты мне уши чешешь своей дорогой музыкой,- небрежно перебил его Гришан, добавляя в кофейник молоко из прозрачной пластиковой литровой бутылки с единственной на ней чёрной надписью «M/L/K/3.2%»- Чё у тебя может быть на трубе, кроме Ивана Кучина, Михаила Круга, Ефима Кемеровского и Александра Новикова? А?- в словах Гришана довольно четко прослушивалась издёвка, хотя он и при обычной манере речи обладал малоприятным гнусавым голосом.
   - Догадливый какой! ****ы в рот!- в пол голоса промолвил Достоевский. По тону несложно было догадаться, что ответ Гришана вызвал у него досаду, обиду и неловкость одновременно и о музыкальной шкатулке бывшего аппарата Белла не стоило заикаться- Ладно уж, ебись оно всё конём, а за новым переговорником придётся на днях прогуляться до ближайшего магаза.
   - Переговорник- то ***ня. Я, как то вообще карточку гражданина по-пьяни посеял, так потом целый месяц с заявками ****ся и в хвост и в гриву. До Всевышних достучатся- это вам не хуем груши околачивать, у них и без меня еботни по самое небалуйся. Кстати, подай-ка мне сахарницу с солонкой.
   - Ну да, с карточкой осторожно надо. Я в ней, вон, дырку дыроколом захуярил и на цепочке ношу,- более оптимистично ответил Достоевский и несильно ударил себя по карману спортивных штанов, из которого выглядывали блестящие звенья цепочки прикрепленной к петле пришитой к поясу штанов,- А нахуй тебе соль?
   - Как это нахуй? Для аромата!
   - Ааа, понятно…
   Достоевский молча передал Гришану солонку с сахарницей. Гришан, на глазок, отсыпал в кофейник шедрую порцию сахара и чуть-чуть соли, после чего достал из холодильника маслёнку и сковырнув с кубика затвердевшего масла небольшой кусочек, отправил его вслед за солью и сахаром, потом по-хозяйски сорвал пленку с упаковки крупнолистового чая и небрежно разорвав её стал зачерпывать чайной ложечкой заварку. Добавив в кофейник девять ложечек чая, в верхом, Гришан облегченно вздохнул и отойдя от плиты опустился на табуретку, напротив Достоевского, предварительно выхватив изпачки сигарету и тут же прикурив её.
   Некоторое время товарищи сидели молча- Гришан задумчиво курил пуская кольцами дым, а Достоевский забычковав очередную сигарету принялся без особого интереса ковырять в носу.
   - Погода сегодня хорошая,- прервал неловкое молчание Достоевский,- сходить бы куда…
   - И куда же?
   - Да как всегда, в наливайку, какую-нибудь хорошую, типа «Фиолетового опоссума» ёбнуть самогонки или в ****овник к девкам.
   - Да ну их… Не люблю я бухать во всяких элитных рыгаловках, уж больно там народу много, особенно фраеров толстомордых, которым так их хочется въебать промеж рогов, а уж в «Опоссуме» и вовсе *** протолкнёшься, хотя базара нет- самогоночка ****атая. Так что, мне по кайфу побухать на хате или на улице- спокойней намного.
   - Ну в ****овник?
   - Да я бы с радостью, но эти сучары меня уже раз десять обламывали с фэйс-контролем. Типа, морда у меня протокольная. В прошлый раз приперся к ним, так там такая охуительная бляндинка канала- зенки голубые, дойки как арбузы, ноги от ушей, талия- блеск. У меня аж коряга задымилась! А они, суки, как увидали, чё у меня стояк, так сразу же заугарали и дверь захлопнули- суки! В таком случае, я лучше в какой-нибудь клуб схожу и там подцеплю фонарную давалку и поебусь без лишних претензий.
   - А меня клинят все эти клубы-хуюбы, электронная дрискотня, прожектора цветастые, бывшие папеньки сынки наряженные как выкидыши голливудские, ***ня короче…
   - И чё ты тогда предлагаешь?
   - Так давай подумаем?
   - Нехуй вопросом на вопрос отвечать, мы же не жиды.
   - Ну, в боулинг ты опять зассышь…- с усмешкой сказал Достоевский.
   - Хули подкалываешь, чё забыл, как я себе по синегалу шар этот ебучий на ногу уронил?- недовольно огрызнулся Гришан.
   - Ладно, отставить. Бильярд меня порядком подзаебал, рулетка тоже, в тренажерку мне нельзя из-за радикулита и остеохондроза, настольный пенис для лохов, на картинг не пойду из принципа…
   - Из-за Лёлика, который разбился в том году?
   - Ну да.
   - Чего еще предложишь?
   - А *** через плечо! С хуя ли я должен извилины свои напрягать ради твоего удовольствия. Давай ты тоже чего-нибудь предложи,- недовольно буркнул Достоевской.
   - Можно зелёных таблеток поесть или порошка нюхнуть…
   - Гриша, ну как тебя еще не заебала эта липовая наркота, предназначенная для всякого лошья с кирпичными мордами и гнутыми пальцами- не по нашенски это! Я уж молчу про больной желудок и кровавые сопли.
   - Тогда иди вон, сходи в музей, поумней малёха. Я вчера утром в инете смотрел, что зодческие гомункулусы устраивают выставку мутировавшего картофеля. Пошел бы, притараканил картошечки, я бы драников сготовил.
   - Еще чего! Сдалась мне эта картошка! Культурными программами я уж отболел- два месяца назад, ходил на открытие цирка-шапито с дрессированными зомбаками, так он через два дня погорел к ****ям вместе с этими живыми трупами. А еще, той зимой, сходил на выставку плесени. Мне автор этой всей ***тени- тоже, кстати, гомункулус, сказал, чтоб я респиратор надел, а я взял и послал его нахуй. Через две минуты ебнулся в обморок, хуй пойми от чего… так что ни к чему нормальному это дерьмо не приводит! Уж ты поверь мне. Я ведь, как-никак, а на четыре года тебя старше буду.
   - А я, примерно в начале июня, ходил вместе с крабовскими в пинбол ***риться. Меня еще Калиныч надоумил, чтобы я, типа, братве компанию поддержал, тем более что мочилово намечалось в развалинах пушкинского театра, который еще тогда крамольники рас****ячили. Так там такое палево было, что весь армейский беспредел, когда я еще служил,- это цветочки. Генка, когда убегал, провалился в дыру в полу на четвертом этаже и пролетев почти четыре метра отделался переломом лодыжки и копчика- потом пол года не мог спокойно посрать. Сеньке шариком краски в глаз запузырили. Сам Калиныч с лестницы уебался и ебачом батарею протаранил на лестничной площадке, а мне Комар, хуй пойми за что, впаял прикладом этого игрушечного пистика по харе так, что я себе щеку прокусил и еще пол зуба откололось.
   - Ну ты, бля, даёшь! Вроде и не виделись всего год, а столько разной ***ни уже успели наговорить, что аж чё-то и записать на память хочется!
   - Ладно, чифир наверное уже снимать можно, а то эти плитки ****ец как греют,- с этими словами Гришан потушил сигарету и подойдя к плите, снял с неё кофейник и начал медленно процеживать тёмную, пахнущую горечью и дымящуюся паром, жидкость сквозь мелкое ситечко в заранее приготовленные кружки.- Раньше, небось, при наших папашах, тюремщики *** пойми, как готовили этот чифир. Наверное, кружки над керосиновыми лампами держали!- Гришан слабо захихикал.
   - Да нет, почему же. Мне дед двоюродный рассказывал, что были у них в каталажках маленькие такие плитки с одной конфоркой, на них они и ***чили этой пойло. Там, конечно, все попроще было- одна только заварка и вода проточная, в которой хлора было больше чем в отбеливателях. Еще говорил, что самый лучший чай- грузинский. Торкучий был наверное. Так его зекам на зоны тараканили жены ихние и прочая родня. Они еще этим чаем у фарцовщиков затаривались.
   - А *** с ним! Сейчас двадцать первый век и вся хуйня позади. Так что держи свою кружку и травись на здоровье,- Гришан аккуратно протянул Достоевскому кружку и выключив плитку опустился вновь на табуретку поставив на стол свою порцию чифира. Достоевский же, приняв дар, бережливо опустил его на блюдце, чтобы случайно не пролить жидкость на клеёнку с изображением алых клубничин, хотя она и так была покрыта многочисленными пятнами всевозможных напитков и усеяна крошками.
   - Ну что ж. Давай выпьем за встречу!- с излишней долей пафоса сказал Достоевский и несильно подув на кружку, немного отхлебнул, слабо скорчившись,- Ух бля, ****ато это ты сварил! Молодец!
   - Спасибо и на том! Не даром же я поварской технарь заканчивал,- Гришан тоже начал не торопясь пить своё тюремное кулинарное изваяние.
   Следующие, бесконечно длящиеся минуты, они вновь провели в молчании, которое, в конце концов, решился уже во второй раз прервать Достоевский.
   - Гришь.
   - Чего тебе?
   - Слушай, мне кажется, или ты в натуре какой-то мрачный стал?
   - Да кажется тебе…
   - Ладно, хорош ****еть. Я еще вчера, когда мы стрелканулись, заметил, что что-то с тобой не доброе случилось. Давай выкладывай, ***ня какая случилась или как?
   - Федя, бля, это моё личное дело. Чё доебался…
   - Гришан, ****ь-копать, ну чего ты ломаешься как целка аскетичная! Мы друг друга уже пятнадцать лет знаем- в спальных районах жирных гопали, кировских вместе ****ошили, бухали сколько раз на пару, а тут ты темнить начинаешь! Чё такое, колись. Я ж друг, не укушу!
   Гришан, намного помолчав, сделал большой глоток из кружки и произнёс:
   - Совесть меня чего-то мучает…
   - Чего бля?- С усмешкой вопросил Достоевский.
   - Чего слышал! Совесть заебала…
   - А поконкретней?
   - Ну ладно… Не знаю даже, как тебе сказать…
   - Да ты говори, как есть!
   - В общем, на днях такая тема случилась- иду я, как-то под вечер, бухой в говнину. Банок пять-шесть в одного въебал, и вспомнил былые года, когда в фазенке учился. Ну там, блатовал конкретно, лохов кидал на мобильники, ниферов с братвой мочарил и так далее. И хрен пойми, чё на меня нашло, но захотелось мне опять попасть в те старые добрые времена. Я, типа, думаю, надо бы какого-нибудь мудачину вцепить и опустить по фене, как тогда.
   - И чего дальше-то?
   - Дальше- больше. Прохожу я рядом с кипарисовым парком на Пушкинской и тут мне на встречу прётся чувачелло, ну прям вылитый мажорик тех времен- весь в перьях, в прикиде, волосня зализанная, еще и в склянках. Короче, понял, о ком я?
   - Ну?
   - Хули ну? Я к нему подкатываю и говорю, мол браток, сигаретки не найдётся? Хотя сигареты-то у меня были, но ради такой фишки, я решил воспользоваться случаем. Он мне, молча, дал штучку «винстона». Я, такой, заткнул сигу за ухо и давай его грузить. Говорю: слушай, а позвонить у тебя не будет? А он мне ответил, еще так дерзко: у тебя чё, своей трубы нету? Я ему в обратку: ну нету, и чё? А он: так сходи в мазаг да возьми. Ты что, в каменном веке живешь? Тем более, если у тебя нет аппарата Белла, то откуда же ты знаешь номер того, кому ты хочешь позвонить? Ей-богу, ты прям как гопник дореволюционный! Ну я такой ***ни не вытерпел и говорю: а ты чё, дерзкий да? За такой необоснованный ****ёж ты щас у меня очки в два кармана положишь, сечёшь? И тут он вообще охуел, и в ответку мне: чувак, да ты видно ёбнутый на всю голову! Иди проспись и впредь такой хуйни никому, даже по-пьяни не говори! И я, ясен пень, слетел с катушек и как  влепил ему с кулачища промеж рогов, что тот по асфальту белугой распластался, аж склянки слетели! Я ему еще потом, с кроссовка, под рёбра саданул и козюльник разбил, а он как начал верищать, словно ему иглу под ноготь засадили и через пол минуты туда народу набежало, человек десять. Из парка, наверное. Трое каких-то чуваков меня сразу за руки и за ноги схватили, руки заломали и на землю еблищем повалили. Я еще так оторопел, что толком не смог понять, в чём дело. Ну, этот хуй, которому я ёбнул по роже, поднялся с асфальта и какой-то другой хрен его давай расспрашивать, чё, да как. Он ему всё выложил, мол я ему ни за что, да ни про что, хамить начал и по портрету навалял! Тот чувак, что его расспрашивал, и говорит: обыщите этого недоумка! И я ему как заору: ты щас, за недоумка, ****ьник свой просрёшь. В общем, потом меня еще какой-то хуй прошмонал и найдя у меня в штанах карточку, говорит: гражданин это, не посторонний! И тут они, как начали ****еть, мол как мне не стыдно, как я родину свою позорю, да что я себе позволяю. И главное, никто меня даже не тронул пальцем. И так мне стыдно стало, что я взял да и зарыдал!
   - Да ладно!
   - Ладно, не прохладно! Я еще после все этих нотаций попросил, чтобы меня отпустили. И когда эти трое меня отпустили, то я весь в слезах взял и попросил прошения у этого марожа. Ну, он с****нул в ответ, что все нормально, видя, как я обрыдался, после чего я встал и съебался от туда быстрее ветра, куда глаза глядят, а ночью даже уснуть не мог, всё сожалел о том, что я натворил. Вот такие пороги с котятами!
   - Нихуя ты даешь!
   - А вот так!
   - Чё, действительно так стыдно потом было?
   - Вроде того.
   - Дааа, бляха-муха, тяжело сейчас бывшему быдлу адаптироваться в обществе при таком-то политическом строе.
   Гриша, после сказанного Достоевским, немного повеселел.
   - Хе, где ж ты таких умных слов набрался-то?
   - Вычитал, Гришан, вычитал!
   Допив чифир, Достоевский заговорил:
   - Знаешь, Гриш, чего я понять никак не могу? Вот, ты, казалось бы, здравый парень, много всего в жизни повидал. Но какого *** ты, чморя папенькиных сынков, носишь на каждом пальце по золотой печатке?
   - Ну как это? Все бандюганы, в девяностых, в знак авторитета, золото на себе носили!
   - Да хорош мне всякую левую байду заливать! Выебнутся тебе нечем, вот и понацеплял на себя этих железок!
   - Ну а хули? У тебя вон, тоже на пальце платиновая гайка!
   - Так это мне на рождюху братки подарили! Ручная работа! Вот и ношу. А так, я ничем особенно и не выделяюсь. Если только своим любимым чёрным спортивным фирменным костюмом «Найк» без всяких лейблов и нашивок. И чувствую я себя в нём уютно и комфортно во всем житейских ситуациях.
   - Ладно, не виду я смысла во всей этой ***тени, что мы сейчас заладили. Ты чего сейчас делать собираешься?
   - Я? В магаз пойду за аппаратом Белла. Чё мне еще делать! Бог знает, может быть там найдутся модели и дизайном «Нокии 3310»… А ты куда стопы направишь?
   - Наверное… в церковь схожу, грехи замолить…
Минута молчания.