Пролог

Белый пушистый снег не спеша опускался на землю. Снежинки словно лепестки на воде качались убаюкиваемые мягким ветерком.  Небо затянуто облаками, густыми и тяжелыми. И лишь кончик молодого месяца робко выглядывал из-за туч, словно боясь показать свое истинное лицо.
А снежинки все так же  падали, падали, падали… некоторые сверкали, освещенные лучом серебряного света, отпущенным месяцем.
Ноги по колено погружались в белоснежные сугробы. Мокрый снег забивался в высокие сапоги, отчего становилась еще холоднее. По ногам прошлись легкие колики. Идти вперед становилась все тяжелее. Темно. Холодно. Хлопья снега, падающие все гуще. Алые капли крови, что набухали, а потом скатывались вниз по пальцам.
И… путь сквозь мглу впереди…
Но он дойдет. Он обещал, что дойдет. Не смотря на  липкий снег под ногами. Не смотря на боль в раненной руке. Несмотря на ночь, что укрыла его своим плащом. Он дойдет.
Обещал,… не может не дойти.
Ночную тишину, словно ножом по нервам, разрезал детский плач. Разнеся осколками эха в самые дальние уголки.
Не плачь. Не надо. Человек еще сильнее прижал к себе плачущего ребенка. Тот лишь слегка притих, на время.
Путник, укутанный в дорожный плащ, шел дальше сквозь ночь, надеясь лишь на чудо. Гу-бы, посиневшие от холода, шептали что-то. Но лишь губы. Голоса не было слышно.
Погоня видно где-то потерялась. Или наоборот притаилась и ждет. Страшно…
Шаг, и еще шаг. Ноги уже замерзли настолько, что перестали что-либо чувствовать. Это не важно. Вперед, только вперед. Пока еще бьется в груди неистовое сердце, пока по венам бежит теплая человеческая кровь,… он будет идти. Должен спасти… пусть и ценой своей жизни.
Сколько он еще будет, спотыкаясь брести зимнему ковру? Чувства говорили, что близок конец пути. Еще немного. Еще чуть-чуть. Но хватит ли сил сделать этот последний шаг? Он может оказаться  длинною в жизнь...
Вскоре из ночной завесы выглянул еще более темный силуэт древнего монастыря. Мас-сивные деревянные ворота в два человеческих роста на засовах встретили путника державшего на руках младенца. Вот оно…
Человек готов был рухнуть на колени. По щекам покатились слезы, такие теплые по срав-нению с ночным воздухом. Слезы счастья. Его долг выполнен.
Ему не пришлось стучать. Ворота слегка приоткрылись, словно ждали его. Хотя это было именно так. В этот монастырь приходили только тогда, когда это действительно необходимо. Когда нет уже другого выбора. Он шмыгнул в образовавшуюся щель. Ворота со скрипом закрылись.
Все так же падал снег, заметая следы беглецов и пряча алую кровь…
-Мне нужен настоятель… - со свистом вырвался хриплый голос.
-Пойдемте со мной, сударь. Негоже стоять на улице в такую холодную ночь. Настоятель скоро подойдет.
Они прошли через двор. Вошли в здание монастыря, но, не останавливаясь в холле, дви-нулись дальше. Вскоре оказались в уютной комнате. Горел камин. Тепло. Именно об этом тепле он мечтал, бредя через снежную пустыню. Маленький комочек, что он прижимал к груди, заше-велился, открыл глаза. Видно почувствовал жар, идущий от огня. Голова повернулась, насколько вообще позволял кулек, и серые глаза заворожено уставились на язычки пламени, танцующие в камине…
В комнату вошел средних лет мужчина в темной рясе.  Его внимательные серые глаза ос-матривали ночного гостя.
Их глаза встретились. Иначе и быть не могло.
В воздухе повисла минута молчания. Тишина была такой громкой, что могла оглушить!
 Беглец протянул ребенка настоятелю, тот чуть дрожащими руками принял маленький комочек. Теперь карие глаза изучали главу монастыря с легким недоверием, губа чуть задрожала. Ребенок был готов сорваться на истошный крик.
-Тихо… тихо…. – шептал священник. – Тут ты в безопасности. Значит это, правда (это уже раненному беглецу)?   
-Да….