3. Охота на шамана

   «Вот, вышло наше слово, долго летало оно и набрело на один чум».
   Традиционный зачин нганасанского сказания.
   
   Зверь остался позади. Я надеялся, что бубен основательно потрепал его, а потому у меня была надежда на преимущество и отсутствие ловушек на пути. Все-таки, если я полностью доверюсь духам-помощникам, я смогу добраться до края этого мира первым. Я готов был на все, что бы Куна-чи, его мать и многие другие из моего стойбища, освободились. А лучше — вернулись вместе со мной.
   «Я снова увижу их всех. Я выиграю эту непонятную мне игру, и Зверь еще заплатит за все, что он сделал!» — мечтал я и бежал по огненному лесу.
       
   Все мужчины ушли на охоту. Камлание на зверя было принято духами — они остались довольны и согласились пригнать зверей. Но ни единым словом, взглядом или движением не сказали, что беда нависла над родом. Собратья скрылись в снежном лесу, и духи пошли за ними. Я же снял маску, поблагодарил «Живущих в бубне» и охранные подвески-мечи. Затушил костер. И вот тогда печально, протяжно заскулил пес. Камлание проходило на лесной опушке, не так далеко от стойбища, но и не так близко, что бы сразу примчаться на помощь. Собратья давно ушли. Их не вернуть ни криком, ни сигнальным дымом. Я надел лыжи, встал на лыжню и помчался, перегоняя ветер. Душу леденило страшное предчувствие грядущей беды. «О, духи! Что же вы молчали!»
   Сердце колотилось как бубен во время камлания, я задыхался, но не останавливался. Впереди бежал пес и тоскливо поскуливал. Деревья, как чудные снежные великаны, расступались передо мной. На резких поворотах снег взлетал из-под лыж к небесному покрывалу. Мои крики, шум ветра, дрожание замерзших ветвей, скрип снега — стали единой просьбой-песней к богам.
    — Дед — хозяин земли, отведи беду от родни моей. Жизнь мою забери, их жизни сохрани. Я всегда рядом с тобой, ты знаешь, где я. Прими мою плату! Мать-Земля! Не допусти страданий и смертей на своей земле, уведи зло туда, откуда оно пришло. Не оставь слабых без своей защиты. Я поставлю чум для тебя, и буду жертвы приносить каждый день. Все, что есть у меня — все тебе отдам!
   «О, духи! Чем прогневал я вас, что оставили в неведении и меня и всех мужей, ушедших на охоту, оставив жен, детей, стариков одних? В чем повинен я перед вами? За что оставили меня своим вниманием?»
   Вот последний поворот лыжни и стойбище встретило меня пугающим молчанием. Мой пес резко остановился и завыл. Я же, не успев затормозить, налетел на своего друга, споткнулся и полетел в сугроб. Пес взвизгнул, прижался к снегу. Но, поняв, что это был всего лишь я, подскочил, схватил за рукав парки и пытался помочь мне встать на ноги. Я поднялся, отряхнул с лица снег. Снял лыжи и пошел к чумам своих сородичей. Не слышал я ни голосов, ни лая собак, ни, на худой случай, стонов. Тишина. Неужели все ушли? Может, убежали в лес? Спаслись?
   Я вошел в стойбище и понял, почему было тихо. Все были мертвы. И старики, и женщины и дети малые. Я подошел к первому же телу, перевернул его лицом вверх и узнал в нем старика Нинмя. Он еще с моим отцом на охоту ходил. Все радости, печали и горести они вместе переживали. И вот он лежит у моих ног, синий, окоченевший. Точно не только что умер, а несколько дней назад. Я снял с него шубу, оглядел тело, снег под ним, но не увидел крови. Подошел к другому сородичу — и у него все тоже: ни капли крови. Я побежал к чуму сестры. Она лежала у очага. Даже перед лицом смерти она не выпустила из рук своего сынишку. Они умерли крепко обнявшись. Я попятился из чума. Вышел, огляделся. Более десятка чумов, четыре десятка человеческих тел лежало на снегу. Кого-то смерть настигла на пороге чума. И, не выдержав, я закричал...
   Сколько прошло времени — не помнил, но очнулся оттого, что пес тыкался в щеку мокрым носом. Я сел, обнял своего верного друга. Но он, похоже, не желал оставаться здесь — увернулся от моих рук, схватил зубами за рукав и стал тянуть.
    — И мне страшно, — согласился я.
   «Духи-хранители моего рода! Дайте ответ на то, что здесь произошло. В голове не укладывалось все это. Ведь еще вчера я смотрел на гадальных костях будущее Куна-чи, сына сестры, и ничего страшного не предвещало ему. И я знал, что он унаследует от меня новую жизнь от духов — шаманство. Кто мог сотворить подобное? Ведь это — нарушение всех древних традиций! Все споры и недоразумения мужчины разных родов решали только между собой».
   Я заставил себя встать. Сидеть на снегу приятно только до поры до времени. Растер ноги, руки, что бы согреться. И направился к своему чуму. Внутри было холодно. Огонь в очаге не горел, хотя я всегда его оставлял, что бы Хозяйка огня не покидала наш род. Вспомнил, что у сестры тоже не горел очаг. Я опять вышел, подставляясь разыгравшемуся ветру. Заглянул в соседние чумы. И там очаги были холодными, точно их с утра не разжигали. Очень странно, однако.
   Посмотрел на снег под ногами. Хорошо, сегодня день не снежный. И следы отлично читались. Вот мои следы. А это следы моих сородичей — наши пимы были сходны по крою. А где же следы чужаков? Согнувшись пополам я обошел все стойбище, но не нашел иных следов. Плохое предчувствие погнало меня в сторону от чумов. И с полуночной стороны я нашел то, что боялся найти. Он был один. Он пришел из леса сразу, как мужчины ушли на охоту. Он долго стоял лицом к стойбищу. Он не приближался, просто стоял. Или не просто? Вот чужак развернулся и пошел обратно. Но эти следы были глубже, точно он нес тяжелую ношу. Все внутри меня заныло — звало идти по его следам. Выследить и отнять его ношу. Я вернулся к чуму сестры. Взял оставленный у входа бубен, надел ее лыжи. Свистнул пса. Мой друг все еще боялся этого места. Поджав хвост и поскуливая, он все же подошел ко мне.
    — Беги за охотниками! Беги за Тога-нии, за Чуни! Приведи их всех. Веди их по моему следу. Ну же! Спеши!
   Псу не надо было повторять дважды. Он готов был бежать отсюда хоть на иной край земли. А я пошел по следу чужака...
   
   Он ждал меня. На большой поляне. На небесном покрывале загорелись корни священных деревьев. Жених-месяц освещал мой путь. Но следы уже были плохо различимы. И вот, когда я совсем выбился из сил, не надеясь догнать чужака, увидел впереди свет костра. Он отражался от стволов деревьев и нес мне весточку, что мои поиски уже закончились.
    Я хорошо знал эти места, но этой поляны не помнил. Она была очень большой, просторной, и ее сложно было не заметить, забыть. Я огляделся. Я помнил эти деревья, эту землю. Здесь никогда не было поляны! Остановился в нерешительности. Уж очень не хотелось заходить на нее. А посреди поляны горел большой костер. Чужак не таился. Он, напротив, звал меня. И костер его был неправильным, неживым. Он горел ровно, не вздыхая и не играя. Кто смог все это сделать? Я не мог узнать этого, стоя в стороне. И глупо идти на встречу с незнакомым врагом не подготовившись. Нужен правильный костер. Набрал хвороста вокруг и развел огонь. Мой костерок бодро трещал, да покачивался на ветру. Надев маску, я почувствовал пока еще невидимую защиту. Сел, взял бубен и провел им три раза над жаркими язычками. Колотушкой ударил по бубну и запел, призывая духов-помощников. Они пришли быстро. По рукам растеклось приятное тепло — бубен проснулся. Охранные подвески-мечи, что висели с внутренней стороны бубна, зазвенели, запели. Теперь я готов. Дунул на костер, и духи затушили его. Я встал и пошел на поляну к неправильному костру. Духи-помощники всколыхнулись и слились с бубном.
    Костер на поляне дрогнул, разделился на две части и из него вышел человек, одетый как шаман. Я подошел чуть ближе, присмотрелся. И замер. Он был похож на меня: и маской, и одеждой, и голосом.
    — Я тебя заждался.
    — Кто ты? — заставил я себя спросить.
    — Это так важно? А если я отвечу, что я — это ты? Что тогда будешь делать? — усмехнулся чужак.
    — У меня ни когда не было братьев! — крикнул я, — А значит ты — злой дух!
   Он рассмеялся. И тут предо мной появилась моя сестра.
    — Может быть, брата у тебя и не было, но была сестра!
    — Ты убил ее!
   Не успел я моргнуть, как вместо сестры появился ее сын.
    — Мне очень холодно! — пожаловался он.
   Ветер трепал его непослушные волосы, щеки были обморожены. Он опять потерял рукавицы и прятал ручки в широких рукавах парки. Усилием воли я подавил в себе желание подойти к нему, обнять, согреть, утешить.
   «Я не должен забывать, что он и его мать лежат мертвые в своем чуме».
   А злой дух в образе Куна-чи обошел костер, сел и приказал:
    — Сядь напротив. Поговорим.
   Я сел и огляделся. Тени сгустились вокруг поляны, скрывая собой деревья. Даже ветер не желал залетать сюда. Все вокруг замерло и стало неживым. Обернулся к злому духу, а он сидит, усмехается, вот-вот рассмеется. Поставил тогда я бубен перед собой, как щитом прикрываясь, и крикнул:
    — Слушай! Я пришел забрать то, что ты из моего стойбища унес!
   Злой дух пожал плечами, и за его спиной появились души всех погибших в стойбище. Я не слышал их, но видел, что они страдали. Их лица были искажены от боли и страха.
   Чуть сощурив глаза, я различил еле видимые нити, тянущиеся от них к телу злого духа.
    — Зачем они тебе?
    — Я питаюсь ими. Каждого, кого я съем не ждет ни Верхний мир, ни ужасы Нижнего мира. Они исчезнут. А я, насытившись, продлю свою жизнь еще на три человеческих поколения. Вот так.
    — Это мои сородичи! Я не дам их уничтожать! — и ударил колотушкой по бубну. Звук, точно гром, прошелся над поляной, и тени отодвинулись чуть дальше. Но злой дух лишь отмахнулся от звука бубна и рассмеялся.
    — Только не надо тут греметь. Не люблю шум.
    — Нет! Я буду шуметь, и бить в бубен! Я созову сюда всех духов-хранителей!
   И злой дух стал серьезным.
    — А вот этого не надо! Думаю, что мы сами сможем разобраться друг с другом.
    — Ага! Ты боишься! — возликовал я.
   Злой дух дернулся, потемнел и вырос до самого небесного покрывала. Разинул пасть, и с воем кинулся на меня. Я смотрел как страшная, зубастая пасть падала на меня, и в последний миг прикрылся бубном. Вой затих. Сердце замерло, руки от страха задрожали. Мне потребовалось какое-то время, что бы собраться с духом и выглянуть из-за бубна. Злой дух в образе Куна-чи мирно сидел у костра. Он протянул ладошки к огню и играл с его язычками. Кончив забавляться, посмотрел на меня и предложил:
    — Я освобожу души твоих сородичей, если ты выиграешь у меня.
    — Я не буду играть на души.
    — А разве у тебя есть выбор? Сколько времени тебе потребуется, чтобы вызвать духов-хранителей? За это время я съем все души. Впрочем, тебе решать.
   «Он мог это сделать. А что мог сделать я? Узнать имя этого духа. Может, во время игры я смогу узнать его имя и одолеть его. До того как он одолеет меня. Значит, надо играть».
    — Я выиграю, и ты отпустишь души. А что будет, если я проиграю?
    — Я съем твою душу. Тогда моя жизнь продлиться не на три, а на шесть человеческих поколений. Будешь играть?
    — Во что?
   Злой дух потер ладошками в предвкушении развлечения.
    — В огненную охоту.
    — Я не знаю этой игры!
    — Все очень просто: есть огненные зверь и охотник. Кто первым добирается до душ твоих родичей — тот победитель. Все просто и честно.
    — И в этом заключается игра?
   Дух кивнул. Только вот лицо его мне не понравилось — уж слишком честное. Злой дух и честность — явления несовместимые. Дух провел ладонями над костром, который, дрогнув, превратился в крохотный лес и горы с озером на краю этого странного мира.
    — Видишь это озеро? Я помещу души твоей родни на окраине мира за озером. Доберешься до них живым — они будут свободны.
    Указательными пальцами подхватил огненные язычки и быстрыми движениями закрутил их. Все с тем же честным лицом он сказал:
    — Я диктую правила. Ты будешь охотником.
   Я удивился. Очень удивился — он предлагал мне первому начать игру. И это было подозрительно. И не ошибся в своих предчувствиях. Злой дух, закручивая фигурки, слишком уж спокойным голосом спросил:
    — Гадальные кости у тебя с собой?
    — Да.
    — Кинь их на землю, пусть покажут, кто первым должен ходить.
    — Гадальные кости? — возмутился я.
    — А чем ты недоволен? Или твои гадальные кости не говорят правды? Тогда я достану свои игральные дощечки. Им ты поверишь?
   «Ну, уж нет!» — и достал гадальные кости.
    — Если рисунок будет похож на охотника, то ты первым сделаешь ход, то есть нападешь на зверя. И соответственно — наоборот, — усмехаясь, пояснил злой дух.
   Я развернул бубен узором вверх и бросил на него кости. Глухо стукнувшись о натянутую кожу, кости разлетелись и замерли в рисунке бегущего зверя.
    — Не повезло тебе, шаман! — рассмеялся дух.
   Уж очень он подозрительно веселым был. «Каким таким зверем он собирается быть?» И я спросил его об этом. Дух ухмыльнулся.
    — Зверем, — ответил он.
   Я пригляделся к огненным фигуркам и с удивлением обнаружил, что охотник был похож на меня. А вот зверь заставил меня похолодеть от ужаса. Это был настоящий Зверь. По сравнению с фигуркой охотника он был велик, страшен, с огромной зубастой пастью, тяжелыми, когтистыми лапами. Я таких уродливых созданий никогда не видел! Да, честная игра предстоит мне. Но я ни словом не обмолвился, и, надеялся, что дух не разглядел мои эмоции сквозь маску. Закончив творить фигуры, дух удовлетворенно потер руки и провозгласил:
    — Охота начинается!
    — Постой! А какие...
   Но я не успел задать вопрос о правилах игры, как дух махнул рукой и весь мир перевернулся, сжался, загорелся. В первое мгновение я подумал, что дух отказался от игры и наслал на меня огонь своего костра. Я смотрел на полыхающий лес. Боль в груди заставила меня вспомнить, что не дышу. Сделал вдох и остался жив. Посмотрел на свои руки — они были огненными. Одежда, бубен — все из огня. Тогда я понял, что стал фигурой в игре.
   Мир вокруг меня ничем не напоминал настоящий, привычный для меня мир. Этот мир был живой, движущийся, как пламя костра. Все цвета изменились, перекрасились в красный и желтый. Я посмотрел на небо и вздрогнул Прямо надо мной навис Зверь. Он умеет летать! В его глазах промелькнуло наслаждение моей растерянностью, удивлением. И пока я приходил в себя, он разинул пасть и полетел вниз. На меня. Тут бубен вздрогнул, зазвенел. Я очнулся и прыгнул в сторону. Земля под ногами задрожала. А за спиной клацнули впустую зубы, и раздалось разочарованное рычание. Припустив по огненному снегу к ближайшему пригорку, я надеялся занять удобную мне позицию и принять бой. Но стоило подняться на этот пригорок, как меня окружило плотное кольцо настоящего, полыхающего жаром огня! Честная игра, оказывается, была полна ловушек! Я попытался пробиться сквозь стену огня, но только задохнулся от настоящего жара. И зверя не было видно. Надо было выбираться из ловушки, пока не превратился в жареный ужин Зверя. Но как? Если это игра, то в ней могут быть и правила. Тут я услышал голос злого духа в образе Зверя:
    — Давай, выходи! Ты не можешь сидеть там всю оставшуюся жизнь!
   Так-так, Зверь не мог вторгнуться в эту ловушку. А может это не ловушка, а защита? Но смыкающиеся вокруг меня стены огня говорили об ином. Зверь же продолжал увещевать меня:
    — Не стоило убегать от меня так быстро! А теперь продлил свои страдания. Тьфу ты, даже не интересно! Игра только началась, а ты засел в кольце огня!
    — Ты сам виноват, что я сижу в этом кольце! Не объяснил мне правил! Что мне надо делать, чтобы не попадать сюда? — прокричал я в ответ.
    — Ну, уж нет! Все будет слишком легко и просто для тебя. Сам догадаешься.
    — Ты противоречишь сам себе! Не рассказываешь правил этого мира, да еще жалуешься, что я сижу в кольце и не играю с тобой!
    — Ты называешь это игрой? Да опустошать стойбище было в сто крат интереснее, чем разглядывать твои пятки! И ты еще шаманом себя называешь! Выходи, давай! — прорычал дух.
   Упоминание стойбища всколыхнули в сердце ненависть, но слова о шамане напомнили мне, кто я есть. Не обращая внимания на приближающееся пламя, я сел и задумался. Я не великий воин и не охотник. Я — шаман, который слишком давно не был на охоте, не загонял животного, не забивал его. Я никогда не сражался на кулаках, на ножах. Я плохо стрелял из лука. Чем мне взять этого Зверя? Путь к его гибели — в его имени. Так и спросить его: «Как тебя зовут?» Дух — не глупец. Но он все же дух. Как только я вступил на ту поляну, я вошел в его мир. Не он был в моем мире, но я в его! А в таком мире я умел и на ножах биться и из лука стрелять! И еще: это было заметно — дух в образе Зверя не был таким спокойным, каким был до игры! Это можно было использовать как-то. Как? Время покажет.
   Приведя свои мысли в порядок, я начал действовать. Поднял бубен, ударил в него колотушкой и пропел звуки ветра. Огненная стена, уже так близко придвинувшаяся ко мне, остановилась. Я ударил в бубен еще раз.
    — Шаман! Что это ты удумал? — закричал Зверь.
   С третьим ударом по бубну стена огня дрогнула, стала прозрачной и расплылась в воздухе. Оказавшись свободным, я кувыркнулся в сторону от того края, откуда звучал голос Зверя. Он зарычал, пригнулся. Сквозь его пеструю шкуру, было видно, как играли мышцы, готовясь к прыжку. Опора на левую заднюю лапу — прыжок. Я отскочил влево и развернул бубен внутренней стороной к Зверю. Подвески-мечи, висевшие на поперечинах бубна, выросли до размера настоящих, сорвались с привязи, вонзились глубоко в шкуру врага и вернулись на место. Вой боли огласил весь огненный мир. Я же побежал в сторону леса.
   Я не знал правил игры Зверя и потому мог в любой момент угодить в ловушку. Или еще куда страшнее ловушек. Хотя, с бубном я мог справиться с любой трудностью. А может, и нет.... Я ударился лбом в невидимую стену. В глазах потемнело, но я удержался на ногах. Благо, маска защитила. Пнул преграду ногой — только от боли закричал. Ударил в бубен — лес так и остался недоступным для меня. Топот за спиной заставил развернуться спиной к лесу. Зверь мчался на меня огромными скачками. Для опоры, что бы принять его удар, я решил опереться о стену. Облокотился и провалился. Лес принял меня шумом и треском огненных веток. Я вскочил на ноги и прямо передо мной Зверь врезался в ту же преграду! И это было странно — он не знал правил собственного мира! Не желая видеть, как он догадается пройти хвостом вперед, я развернулся и побежал меж деревьев. Горы были с полуденной стороны, туда и надо было бежать. Оставив за собой немалое расстояние, вдруг я почувствовал, как бубен загудел, задрожал, наполнился силой и резко развернул меня. В ту же секунду Зверь врезался в крепкий щит. Удар был настолько сильным, что я отлетел назад и перевернулся несколько раз, пока не приложился всем телом об огненную землю. Бубен, в образе щита, лежал рядом со мной. Я схватил его и прикрылся. И только тогда решился отыскать взглядом Зверя. Бубен отшвырнул его в другую сторону от меня. Но Зверь уже встал на лапы и мотал головой, пытаясь окончательно прийти в себя. Тихое рычание оглашало лесное пространство. Я встал на колени, оперся о бубен и поднялся во весь рост.
    — Силен у тебя бубен! — прорычал злой дух, — какой он у тебя по счету?
    — Я не вчера стал шаманом, — только ответил я.
    — Вижу, — проворчал дух, — Ты еще не стар, что бы он был у тебя последним. А жаль. Может мне вызвать на бой твоих духов-помощников?
    — После игры.
    — Что ж, вижу — я сделал ошибку, начав преследовать тебя. Надо было сразу идти за твоей родней.
   Зверь опять затряс головой. Лапой, как дикая кошка, потер ушибленное ухо, и снова улегся на землю.
    — Мы сейчас на равном положении. Брось еще раз гадальные кости. Пусть покажут, кто должен идти вперед.
   Я достал кости, и, не желая лишаться защиты бубна, бросил их на землю. Но кости зависли в воздухе, покружились в хороводе и замерли в рисунке человека. Затем все смешалось, и кости вернулись на мою ладонь. Дивно-то так!
   Зверь по-человечески вздохнул и прорычал:
    — Мне нужно время, что бы прийти в себя. Беги. Я все равно нагоню тебя.
   Дважды просить не надо было. Я побежал. Прихрамывая, преодолевая боль, я бежал вперед, через лес, к огненным горам. За горной грядой было озеро и мои родичи. Моя сестра и ее сынишка. Да, именно оттого, что злой дух говорил со мной под видом Куна-чи, теперь его образ стал единым символом всех погибших в стойбище. Когда я думал о них я видел перед собой Куна-чи. Его мертвое тельце крепко отпечаталось в моей памяти, и это воспоминание толкало меня вперед, заставляло передвигать уставшими ногами, дышать надорванные долгим бегом легкие. По всем подсчетам и понятиям я давно должен был упасть от усталости. Но Куна-чи не давал мне этого сделать. И еще бубен. Он вливал в меня свою силу. Питал мое уставшее тело легкостью, гибкостью и неутомимостью. Я обходил все подозрительные для духов-помощников места. И не забывал поглядывать назад, ожидая появления Зверя.
   Что же это за дух такой? Сильный дух. Он питался душами людей и мог принимать образы убитых им. Я напрягал память, но не мог вспомнить ни одного злого духа с такими способностями. Вопрошал у духов-помощников, но они молчали.
   А вот подумать над правилами этого мира у меня была возможность и время. Я смог пройти в лес потому, что ранил Зверя. А это означало, что небольшая победа давала мне преимущество, и я шел вперед. Как в любой игре. И то, что я сейчас не встретил ни одной огненной ловушки, говорило в пользу моих размышлений. Вот теперь бы узнать его имя!
   В этом игрушечном мире не было ни Небесного покрывала, ни Девы-солнца, ни Жениха–луны. Трудно было сказать, сколько времени прошло, как долго я бежал. Странная это была игра — бежать, побеждать и опять бежать.
   «Но, чем быстрее я доберусь до края этого мира, тем быстрее все это завершиться».
   И я бежал. Огненные деревья мелькали, пролетали мимо меня. Под ногами чаще стали попадаться среди огненного снега огненные камни и валуны. Я приближался к горам.
   Вот деревья расступились. Горы возвышались передо мной, теряясь своими гребнями в огненной выси. Я ринулся к ним, но опять уперся в невидимую преграду. Попытался пройти спиной вперед, но только затылок отбил. Ударил в бубен, однако преграда не исчезла.
    — Да что такое! — закричал я, — Почему я не могу пройти?!
   И опять бубен загудел, наполнился силой и развернул меня лицом к лесу. Я вздрогнул — Зверь сидел не так далеко от меня и скалил зубастую пасть. Я прикрылся бубном.
   «Прыгай, Зверь! И я пройду к горам!»
    Зверь пригнулся и прыгнул. Но не на меня. Он перелетел эту преграду. Конечно! У него тоже было преимущество — мы оба пострадали при последней стычке! Зверь сделал круг над преградой и направился в сторону озера. Он летел на край своего мира, за душами моих родичей! И пока я одолею эту преграду, горы, озеро — игра закончиться победой злого духа. Я понимал, что среди амулетов бубна не было птицы, и я не полечу, как бы сильно этого не хотел. А вот зверь летал. И он мне... поможет! Настало время проверить невозмутимость Зверя. Я отвел бубен в сторону, открылся для злого духа и закричал:
    — Ты все равно слабее меня! Один амулет с моего бубна сильнее тебя!
   Но преграда заглушила мой крик. Тогда я ударил в бубен. Раз, еще раз. Я пел как ветер, как бегущая вода. Я повторял звук бубна. Я призывал духов-хранителей. Зверь резко развернулся и полетел прямо на меня. Когда он пролетел над преградой, я снова закричал:
    — Ты слабее меня! Один малый амулет с моего бубна сильнее тебя! Боишься вступить в бой со мной, зубастая пасть?
   Зверь зарычал, сделал круг и стал снижаться.
    — Наверное, я съем тебя сейчас! — прорычал дух и вытянул передние лапы вперед, желая подхватить меня налету. Я отскочил в сторону и сильно приложился плечом к преграде. Но она послужила толчком к прыжку. Ухватившись за шкуру Зверя, я вскочил ему на загривок. Одной рукой держал бубен, другой подхватил меч и надавил острием в шкуру. Не сильно, но вполне чувствительно. Вначале, взбесившийся Зверь пытался скинуть меня с себя, но, почувствовав прижатый к загривку охранный меч, присмирел.
    — Ты играешь не честно! — зарычал дух.
    — Вся твоя игра — сплошной обман! — ответил я.
    — Ты нарушил правила!
    — А я их и не знал! Ты не захотел просветить меня по поводу такой мелочи, как правила! Сам виноват, что я их нарушил! Давай, лети! — приказал я и для острастки надавил на меч. Зверь зарычал, набрал высоту и полетел в сторону гор. Высоко он не поднимался, а потому неровные гребни огненных гор проплывали прямо под моими ногами. Зверь то спускался еще ниже, то поднимался к самым пикам, порой отталкиваясь от них сильными задними лапами. Я же незаметно для него закинул бубен за спину и крепче ухватился за его шкуру.
   Мне оставалось преодолеть озеро. Но и Зверь будет рядом. Вряд ли он станет помогать мне. И я мог попасть в ловушки, ведь мое преимущество уже иссякло. Смогу ли я одолеть Зверя, не зная его имени? Будет ли достаточно силы бубна и меча? Надо было попробовать сразу, как только он приземлится у озера. Но и Зверь тоже строил планы. И я оказался не готовым к тому, что, когда появилось озеро, Зверь резко полетел вниз. И я сполз ему на макушку. А у самой земли Он кувыркнулся, сбросив меня, и попытался раздавить своей тушей. Но он не учел, что бубен я не держал в руке и упал прямо на него, а потому при падении не повредился, да еще и перекатился в сторону. Зверь промахнулся, но все же достал меня хвостом. Удар пришелся по голове. Маска защитила меня от неминуемой смерти, но звон в ушах заглушил все другие звуки. Из последних сил я снял со спины бубен и полностью им прикрылся.
   «Хорошо еще в ловушку не попал. В таком состоянии я бы там зажарился, однако». Бубен накрыл меня, как кокон и защитил от дальнейших ударов Зверя. Меня только уж сильно качало из стороны в сторону. Но когда шум в ушах поутих, я вдруг отчетливо понял, что Зверь, имея преимущество идти дальше, остался на берегу и старался добить меня. Почему? Нет, это хорошо! Пусть тут рядом со мной будет, а не с душами моих родичей. И тут удары прекратились. Пыхтение Зверя умолкло.
   «Неужто дальше пошел?» — встревожился я. Аккуратно, прислушиваясь к каждому шороху, я вылез из-под бубна. Зверь шел к огненному озеру. Еще шаг и я не смогу пройти к воде!
    — И это все на что ты способен? — постарался я вернуть его. Но Зверь даже не повернулся на мой крик.
   «Лук!»
   Бубен всколыхнулся и превратился в большой лук. Вместо стрелы я взял меч, который вытянулся, стал тоньше, и натянул тетиву. Меч пропел тоньше, чем стрела. Зверь взревел и, пораженный в спину мечом, кувыркнулся прямо в озеро. Я со всех ног бросился к нему.
   «Может быть, я одолел его? Духи-хранители моего рода! Пусть будет так!»
   Стукнувшись в невидимую преграду лбом (опять!), я преодолел ее спиной вперед. Подошел к огненному озеру, но не увидел тела Зверя. Пригляделся в озерную даль. Зверь плыл как большая рыба: то показывая спину, то уходя полностью под воду. Душа моя похолодела — он плыл слишком быстро для раненного существа! Я положил бубен на воду обечайкой вверх, сел внутрь и оттолкнулся от берега. Бубен, ставший суденышком, помчался по холодным огненным волнам, нагоняя Зверя с каждым мгновением.
    — Духи-помощники! Быстрее! Мчите по волнам этого мира священный бубен! Вы видите, как душа моя рвется вперед? Будь я птицей, то давно уже улетел бы к душам родичей. Несите бубен — часть моей души, вперед так быстро, чтобы приплыть вперед злого духа!
   Огненное озеро пенилось, местами вздувалось и лопалось, как кипящая густая каша. Мое суденышко подскакивало на мягких волнах, пролетало и мчалось вперед к берегу. Вот спина Зверя стала всплывать напротив меня. Он работал лапами с такой скоростью, что я невольно забеспокоился — как бы он не обогнал меня. Но меч в спине, видимо, мешал ему плыть быстрее меня. Так половину озера мы проплыли бок о бок. А я не стал тратить на него последний меч. Если его тот меч не одолел, то этот я просто потеряю. А впереди меня еще ждало нечто, что заставляло душу холодеть и сердце замирать. Я не знал, что там впереди, но уже готовился к самому ужасному. И оно не заставило себя ждать. Я и Зверь одновременно выбрались на узкий каменистый берег, за которым полыхало огненное пространство. Я прикрылся от зверя бубном и огляделся. Где же души моих сородичей? Обернулся к Зверю. Он небрежно развалился на берегу и показывал мне свои огромные клыки. Рыкнул и произнес:
    — Давно я так не развлекался. Ты — хороший соперник. Мне было интересно с тобой играть. А съесть твою душу будет еще интереснее!
    — Где души?! — гнев начинал душить меня.
    — Я съел души твоих сородичей, пока ты по лесу бежал. Вот так, шаман. Теперь и твой черед настал.
   Зверь встал, дернул задними лапами, пытаясь избавиться от моего меча, и, прихрамывая, поплелся ко мне.
   «Как же звать тебя? Йома-баба? Смерть-Хосядэм? Или Тодоте-людоед? Нет, не они. Кто же ты?»
   Я пятился назад, выставив перед собой бубен. И не увидел камня под ногами. Потерял равновесие и упал на спину. А Зверь только этого и ждал — накинулся на меня, подцепил бубен зубами и вырвал его у меня из рук. Я лишь смог проследить, куда бубен улетел. И вовремя успел перекатиться в другую сторону — прямо у уха глухо лязгнули зубы. Я еще дальше отполз, встал на одно колено, а на другое оперся. Надо тянуть время, что бы разгадать загадку с его именем:
    — Стой, Зверь! Устал я — ты тоже сильный противник! Видать, мне не сдюжить с тобой. Но прежде чем я признаю себя проигравшим, хочу задать тебе один вопрос.
   Зверь заметно расслабился, сел напротив и как пес сложил лапы.
    — Ну, давай, спрашивай!
    — Если это твой мир, то почему в самом начале ты тоже не знал правил игры?
    — А кто сказал, что это мой мир? — рассмеялся Зверь, — Мне просто многое позволено в нем!
    Я был сбит с толку. Это не его мир? Ничего не понимаю.
    Пот тек ручьем по лицу, так, что глаза застилал. Я поднес к лицу руку, которой опирался о колено и замер. На огненной ладони выделялось более темное пятно — кровь. Моя? Поранился, когда столкнулся со Зверем в лесу, или когда он напал на меня у озера? Провел рукой по ноге, и не почувствовал ран, но штанина была влажной от крови. Это кровь не моя. И в одно мгновение мне стало все ясно. Это была кровь Зверя. А точнее — злого духа. Но даже в обоих мирах и тем более в этом игровом мире у духа не могло быть крови! Так кто же он? Могущественный шаман? Жрец и вестник Нга — владыки нижнего мира?
    «Этот человек невероятно могущественен, что я перепутал его с духом! Но это сколько же он душ людских уничтожил, что бы стать таким сильным и служить злым духам? Но зря он расслабился. Мне его имя уже не нужно. Он обычный человек, а значит — смертен. Ему надо было убить меня еще у озера, а не плыть на край этого мира. Теперь, я знаю, как уничтожить его и вынуть души моих родичей из его сердца!»
   Один мой меч уже торчит из его спины. В другой руке я крепко сжал последний меч. Осталось только завершить начатое дело. И меня уже не волновала цена за жизни сородичей.
    — Человек! Ты признаешь себя побежденным? — крикнул я и ринулся на Зверя, целясь мечом в его сердце.
       
   Тога-нии и Чуни с еще десятком мужчин шли по лесу следом за собакой шамана. Ночью прошел обильный снег, и все следы замело. Только тонкий нюх собаки вел их вперед. За ошейник крепко держался Куна-чи, а мужчины молча шагали следом. Они еще не отошли от происшествия в стойбище. И уже в который раз за это утро Чуни принимался удивляться:
    — Весь день проспать!! Разве такое возможно, что бы все: от мала до велика, уснули в одно мгновение?
    — Куна-чи говорит, что их души похитили, — сообщил Тога-нии.
    — Вот хочешь — ни хочешь, а поверишь твоему сыну. Его шаман себе в приемники готовит. Только где он сам? Уже пол дня его ищем.
    — Найдем, — заверил Тога-нии своего сородича.
   Тут пес громко залаял, вырвался из рук Куна-чи и скрылся среди заснеженных деревьев.
    — Отец! — закричал Куна-чи.
    — Просто иди по его следу, — посоветовал Тога-нии сыну.
   Но просто идти не было терпения — вскоре все мужчины уже бежали. Пса заметили у большой древней сосны. Он тыкался носом в лежащее под деревом тело и скулил. Мужчины окружили тело, а Чуни набрался храбрости снять маску с лица шамана.
    — Жив? Что с ним? — раздались вопросы.
    — Да не знаю я, — отмахнулся Чуни.
    — Смотрите! Там еще одно тело! — крикнул кто-то.
   Все поспешили к этому телу. Вокруг него снег был красным. Его странная парка из черной медвежьей шкуры и амулеты все были слипшимися и потемневшими от крови. Тело перевернули лицом вверх. И все, одновременно охнув от ужаса, отошли на пару шагов от тела чужака.
    — Кто это? — раздался тихий вопрос.
    — Да тут разве поймешь? Такое впечатление, что он помер месяц назад, — раздался такой же тихий ответ.
    — Из-за него погиб шаман, — хриплым голосом произнес Чуни, — Не думаю, что его надо хоронить. Пусть волки с ним разберутся.
    — Если они снизойдут до такого....
    — А может предать его тело огню? Кто ж его знает, кем он был? Еще повадится его душа ходить к нам.
   Тога-нии поскреб пятерней подбородок и решил:
    — Ладно, пусть будет так. Думаю, шаман нас бы одобрил.
   Все молча отошли от чужака и вернулись к шаману. Надо было сделать носилки для него. Кое-кто уже пошел в лес рубить ветки для костра, а кто-то срывал еловые лапы для носилок. Но многие из пришедших не могли отойти далеко от тела шамана и искренне горевали.
   Тут подоспел Куна-чи с бубном в руках.
    — Отец! Смотри, что я нашел! — крикнул он.
    — Где ты нашел его? — загалдели все вокруг.
    — Там, — Куна-чи махнул в сторону, откуда они все пришли, — Лежал под деревом.
   Тога-нии, подвел сына к телу шамана и посоветовал:
    — Положи бубен на него. Они и в смерти должны быть вместе.
   Куна-чи нагнулся, кладя бубен, а кто-то из мужчин, наконец, задал тот вопрос, который всех так волновал:
    — Так что же все-таки произошло с ним?
   Мальчик, взял руку шамана, обнял ее и ответил:
    — Он в огненной игре бился за наши души. И ценой своей жизни выиграл.

Ольга Еленина