Спящий

Тихий июньский вечер, смеркается. Теплый ветер ласково и нежно обнимает его, заставляя дышать полной грудью. Он идет по асфальту, наслаждаясь запахами наступающего лета. Мир течет вокруг, плавно и красиво. Это называется гармонией. Позади трудовой день на любимой работе, впереди – сладкий сон в любимой постели, но, правда, без любимой женщины.
Казалось бы – чего еще желать? Но вот в его глазах появляется скрытое ранее выражение сдерживаемой ярости, и мир начинает уплывать от него. Его мускулы напрягаются и, постепенно, всё что его окружает начинает растворяться и исчезать. Сначало пропал горизонт и в поле зрения остались только предметы, которые были в непосредственной близости к нему. Сначало пропал горизонт и в поле зрения остались только предметы, которые были в непосредственной близости к нему. Белый известковый забор, мимо которого он шел и палатка чуть левее дороги, с двумя алкашами, стоящими около неё. Потом поднялся вихрь пыли и всё скрылось.
 
Когда пыть улеглась, была ночь. Было свежо – он понял, что только что прошел дождь. Сквозь зеленую листву сада он заметил прутья решетки, с причудливым орнаментом и идущие от нее по траве следы. Они вели к нему. Это были его следы.
Он с удивлением обнаружил на себе сюртук старинного покроя и узкие облегающие брюки. Вспомнив белую известковую стену, он усмехнулся. Глаза загорелись еще ярче – он знал, что где то здесь его ждет женщина. Его ночная добыча. Посмотрев еще раз на свой сюртук с манжетами, он подумал что, должно быть, это будет сеньорита. Смерть и секс – вспомнил он Фрейда. Тот, наверное, тоже был «спящим» - быть может единственным, кто смог остаться в каком то из своих снов настолько долго, чтобы его запомнили. И причем не в одном, скорректировал он свою мысль. Он часто слышал о нем во многих своих снах. Бродяга был талантилив, подумал он о Фрейде.

Пройдя шагов пятнадцать, он уперся в стену какого-то трехэтажного особняка. Вокруг звенели цикады. По-видимому он был в саду. В чьем то саду. Наверху было распахнуто окно и, повинуясь закону жанра, он поискал в камне выбоины и начал карабкаться вверх. В первый раз ему это не совсем удалось и он с грохотом упал спиной в заросли какого то непонятного шипастого кустарника. На левом боку под сюртуком и белой рубашкой пролегли две царапины. Вот и кровь, подумал он. Где же секс? Наверху, наверное – ответил он сам себе.
Слава богу, на шум никто не прибежал. Он не любил собак. Они тоже боялись его, инстинктивно чувствуя чужеродность. Один раз ему даже пришлось драться с одной из них. Тогда он убил её. Но тем не менее между ними, собаками и спящим не появилось симпатии, как это обычно бывает между достойными противниками после боя.  Тот пес не был достойным противником. Он просто сошел с ума. В его глазах была смерть. И спящий принёс ему её тогда.

Он продолжал попытки добраться до окна и наконец добрался. В комнате было темно, но там явно кто то был. Прислушавшись, он услышал легкое дыхание спящего человека. Аккуратно перекинув ногу через подоконник, он подошел к изголовью кровати и всмотрелся. Спала девушка, темноволосая, с гордыми чертами лица.
Девушка открыла глаза, и в этот момент он понял, что это она. Она вскрикнула, не узнав его. Но в зрачках, в темных зрачках кастильсткой красавицы светилось что-то теплое. Она тоже узнала его, даже не зная об этом сама. Он мягко положил палец ей на губы. А дальше была страсть, доступная лишь спящим, страсть сплетающихся тел, живущих одним моментом, - моментом, который иной раз больше всей жизни, бесконечной для них.
Изабель – так звали его возлюбленную. Постепенно он понял, что ошибся. Она не спящая, как он подумал раньше. Это означало, что скоро придет смерть, таков закон. Они всегда приходят парой – любовь и смерть. Но ночь была его и он гладил Изабель по щеке, лаская её. Кожа её была была бархатистой и ощущение было настолько приятным, что он полностью отдался ему.

Наутро его вытащили из постели, выволокли на пыльный двор, привязали за рука и за ноги к четырем жеребцам и пустили их галопом в разные стороны.
Но перед тем, как услышать как рвуться его собственные связки и сухожилия, он заметил, что поднялась песчаная буря, и вслед за горизонтом и кони, и те, кто привязывал его, скрылись в облаке пыли, которая почему то не забивалась в глаза и нос. Дышать было легко. Стоял июнь.


Рецензии