На обломках не выстроишь рай

В тот день ничто не предвещало беды. Я даже, против своего обыкновения, проснулась к первой паре. Даже втиснулась в автобус. И, о чудо! Меня не высадили на следующей остановке, потому что проездной билет я не забыла, как обычно, дома. И к выходу я сумела протолкаться вовремя, а не двумя остановками позже, поскольку обычно на моё робкое «извините, разрешите пройти, пожалуйста» мало кто обращает внимание.
Но недаром один из законов Мэрфи гласит: если всё идёт хорошо, значит, вы чего-то не знаете. Возле самой аудитории, куда уже стекался заспанный народ, меня подстерегал злой рок в лице высокого смуглого парня, отвечающего, насколько мне было известно, за организацию в КазГУ всяческих культурных мероприятий.
- Вера! – обрадовался он мне, как родной сестре. – Ты же на гитаре играешь?
Я с достоинством ответила:
- Да, Сакен. Но, к сожалению, ничего из популярного репертуара, только свои песни. Я бард.
На самом деле, я скорее, менестрель, но люди обычно не видят разницы.
- Ты-то мне и нужна! – ещё больше обрадовался парень. – Сейчас проходит симпозиум, мне поручили организовать небольшой концерт. А у меня только два номера: одна певица, парень на синтезаторе и пара танцоров. Нужно хотя бы три номера, выручай!
Я похолодела. С детства панически боюсь публичных выступлений.
- Сакен, а у меня это… лекция…
- Я тебя со всех пар сниму на сегодня! Пожалуйста! Кроме тебя больше некому!
В его голосе прозвучало такая обречённая мольба, что я сдалась.
- Ну хорошо, а когда концерт-то? Успею я хоть съездить домой, переодеться?
- Ты что! Какой там домой! Концерт уже сейчас!
Мне стало совсем дурно. В моём понимании концертам должны были предшествовать длительные репетиции, тщательный подбор репертуара…
- Хорошо, - стуча зубами от страха, ответила я. – Д-давай гитару. Хоть пятнадцать минут порепетирую…
- Гитары нет, - мрачно изрёк Сакен. – Будешь играть на синтезаторе.
Видит бог… Я очень мягкий, слабохарактерный, чуткий и отзывчивый человек. Легко поддаюсь давлению и уговорам… Но при этих словах я припечатала парня к стене свинцовым взглядом и словно бы со стороны услышала свой собственный жесткий и непререкаемый голос:
- Сакен, если мне НЕ найдут гитару, я НЕ буду выступать. Потому что я НЕ умею играть на синтезаторе.
Бедный концертмейстер поспешно закивал и пообещал достать мне хоть звезду с неба, лишь бы только я не отказывалась выйти на сцену. После чего его пальцы капканом защёлкнулись на моём запястье, и мы стремглав помчались в костюмерную. Там безумный организатор передал меня, как военный трофей, из рук в руки ведущей концерта Алие и рванул добывать музыкальный инструмент.
Это место запомнилось мне, как единственная тихая лагуна в сумасшедших штормах того дня. На бесчисленных вешалках висели костюмы на все случаи актерской жизни: бальные платья, полушубки Снегурочек, бархатные халаты и тюбетейки. Мне досталось национальное платье, жилетка, расшитая казахским орнаментом и высокая шапочка с перьями.
Концерт уже начался. Из-за стены было слышно, как женский голос поёт под аккомпанемент синтезатора. Хорошо ли, плохо ли, и что именно исполняли артисты, я сейчас вспомнить не смогла бы даже за крупное вознаграждение, поскольку в тот момент была одолеваема иными заботами.
- Алия, - осторожно поинтересовалась я у ведущей.- Посмотри, пожалуйста, на меня со стороны. Ничего, что я в концертном платье и старых кроссовках?
Алия оказалась достойна своего концертмейстера.
- Ой, ну что ты, Верочка, - отмахнулась она. – Не беспокойся. Я тебе перед выходом дам свои туфли.
В скобках замечу, что я ношу тридцать шестой размер обуви. А у ведущей, как потом оказалось, был тридцать девятый. Но в тот момент выяснить эту мелочь я не успела. Со сцены вернулись синтезаторщик и певица, Алия отправилась объявлять следующий номер, а со стороны коридора появился сияющий, как олимпийский чемпион, Сакен. В руках он бережно нёс гитару…
Честно сказать, я до последнего возлагала надежды на то, что парню не удастся её раздобыть… Я недооценила его. Обежав всю округу, Сакен в конце-концов наткнулся на толпу металлистов, тусующихся в парке. Что он им говорил – осталось загадкой. Но по итогам переговоров за десять минут до своего выступления я получила-таки эту… это… этого монстра без шестой струны, изукрашенного сатанинскими символами и облепленного наклейками «Heavy Metal».
- Ну, ладно, - отдышавшись, произнёс Сакен. - Что будешь исполнять?
Я принялась лихорадочно выискивать в своём репертуаре песню, для аккомпанемента которой хватило бы и пяти струн. Такая, к счастью, вскоре нашлась.
- Песня называется «На обломках не выстроишь рай», - гордо объявила я.
Концертмейстер кивнул и записал мой номер в программу. Я заглянула ему через плечо и чуть не зарыдала:
- Нет, нет, Сакен! Не «выставишь в рай», а «выстроишь рай»!
Снова кивнув, он покорно принялся исправлять название. Однако то ли нервничал концертмейстер ещё больше меня, то ли писать на весу ему было неудобно, но теперь эти каракули вообще стало невозможно прочесть.
Меж тем, я пробежала пальцами по струнам, и поняла, что порепетировать мне сегодня не светит. Гитара оказалась чудовищно расстроенной. Я нервно крутила колки, а подошедшая Алия мешала мне сосредоточиться на звучании струн, суя под нос программу с сакеновыми каракулями:
- Вера, песня-то как твоя называется?
Я повторила. Потом глянула, что пишет Алия, и взвыла:
- «На обломках не выстроишь рай», чёрт возьми, а не «край»!!!
Бзэээээээнь! Это лопнула у гитары четвёртая струна.
Тут вернулись со сцены танцоры латино, и Алия побежала объявлять мой номер.
- Выступает известный бард города Алматы Вера Тарханова! – звонко произнесла она. Затем глянула в программку и неуверенно добавила – На обломках.
И ничего больше не сказав, побежала отдавать мне туфли.
Это было реально выступление «на обломках». Если раньше я боялась сцены как таковой, боялась, что так и не успев порепетировать, могу случайно забыть аккорды или слова собственной песни, боялась, что не смогу играть на чужой разбитой гитаре, то теперь все эти ничтожные опасения отступили на второй план, и я, наконец, поняла, что такое настоящий ужас. Выходя на сцену, я боялась только одного – что эти проклятые туфли свалятся с меня прежде, чем я доберусь до микрофона.
Как же я завидовала зрителям! Хотела бы и я в тот момент оказаться в зрительном зале и со стороны наблюдать это чудо: русскую девушку в казахском национальном костюме и туфлях не по размеру, с гитарой «Heavy Metal» о четырёх струнах, которая исполняет менестрельскую песню о погибающем колдуне.
До сих пор не пойму, что произошло. То ли мне попались какие-то исключительно вежливые зрители. То ли собравшиеся на симпозиум молодые учёные все как один оказались ярыми фанатами фэнтази. То ли поверили, что я и впрямь известный бард. Но только едва лишь я замолчала, как зал вдруг разразился шквалом аплодисментов и криками «браво!». Совершенно офонарев от такого поворота событий, я спела ещё одну песню про покинутый богами древний город. И снова меня приветствовали, как гастролирующую звезду мирового масштаба.
Я уже подумывала, а не остаться ли мне тут навсегда, как вдруг заметила Сакена, усиленно жестикулирующего из-за кулис – закругляйся, мол. Пошатываясь от нахлынувшего облегчения, я побрела со сцены. И конечно, стоило мне только расслабиться, как одна туфля таки свалилась с ноги. Я злобно подцепила её, и оставшийся путь до кулис одолела в два широких прыжка.
Остальное запомнилось смутно: довольная Алия, Сакен, обнимающий меня со словами «ты молодец, ты такая молодец!» и грустные-грустные глаза волосатого дядьки в майке с черепом, пришедшего за своей гитарой…