О любви к фонарям и республике

     В некоторой Империи жило-было население. Ничего себе так жило, мирно, так сказать, сосуществовало. Правил Империей, как и положено, Император, а для осуществления правления и поддержания, так сказать, мирного сосуществования, имелась у Императора лейб-гвардия преторианцев. Ещё у Императора имелись лорды, и даже периодически сменяемый лорд-канцлер бывал. Бывал обычно недолго, наскоками. Поканцлерствует до первого дворцового переворота, и ага. Либо в баню за обструкцию и несогласие с генеральной линией Императора, либо добровольно в остракизму. А как же без этого? Империя же.

     Империя была ни велика, ни мала, а посему имелось в ней кастовое деление. И главной кастой, своего рода брахманами, были отнюдь не лорды и не лейб-гвардейцы-преторианцы, а совсем даже мастера. Изо дня в день, из ночи в ночь они стучали молоточками по наковаленкам в своих мастерских, ковали славу Империи - её несравненные моды. Что такое мод - сие мало кто толком мог объяснить, кроме самих мастеров. А они были весьма неразговорчивы. И уж летописцу это тем более неведомо. Известно однако, что за сими изделиями мастеров Империи приезжали чёрт-те из каких далей, даже из Забугорной Буржуинии. Заглядывались на эти самые моды и местные мелкие выжиги, старавшиеся следовать во всём примерам Забугорья, но до буржуинов почему-то так и не дотянувшие. Один из них - старый ржавый Разводной Ключ, частенько наведывался в Империю, верещал что-то вроде: "Цар и велики кнезе уса руса...Дас шведише кених... Йа-йа, Кемска волост!" Но его умыли, так без модов и мастеров и убрался во свояси.

     Были ещё две касты среди подданных Империи - философы и флудократы. Первые нюхали архивную пыль в многочисленных библиотеках и архивах, в том числе и в Забугорье, а потом, придя в неистовство от этой пыли, пророчествовали о шумерских цивилизациях и родоплеменных отношениях аланов с сынами Израилевыми, вторые же просто пророчествовали, без всякого неистовства. И пророчествовали на темы простые - кто чего на завтрак ел, да кого куда и кто послал. Ежели от священного пыла первых народонаселение Империи приходило в трепет и шептало тайком: "Ишь, собака, как по-писаному чешет!", выражая таким образом своё восхищение, то пророчества вторых особым почитанием не пользовались. Ну, пророчествует и пусть себе пророчествует. Мало ли их, пророков-то? На всех избранных народов не напасёшься.

     Периодически кому-то из этих двух каст вдруг взбредали в голову странные идеи о свободе и демократии, судя по всему, завезённые вместе с гриппом из Забугорной Буржуинии. Сии люди начинали именовать себя либералами, а потом, войдя в раж от этого самоназвания, лезли на фонарь и оттуда проповедовали. Иногда даже до мастерских привилегированной касты доносились их вопли: "Либертэ, эгалитэ, фратернитэ, завернитэ" или что-то в этом роде. Впрочем, кричали они недолго, ближайший лейб-гвардеец, заботясь о сохранности имперской осветительной сети, стаскивал крикуна с фонаря и делал ему отеческое внушение, которое в просторечии именовалось модераториалом. Для особо рьяных имелось и другое, а именно - устное предупреждение, которое записывалось в трёх экземплярах в специальные скрижали, но от этого не делалось менее устным, чем было изначально. А как же, ежели позволить кажному портить имперские фонари, так Империя во тьме погрязнет, и в срежете зубовном добропорядочных жителей, набивающих себе шишки из-за отсутствия освещения. И только немногословным мастерам не было никакого дела ни до фонарей, ни до лейб-гвардейцев, ни до неистовства либералов. На все эти крики мастера ответствовали своё неизменное "угу" и стучали себе молоточками дальше.

     Между тем, самые решительные из либералов, отчаявшись разжечь из искры пламя, брали посошок (или принимали на посошок, здесь у летописца лакуна), собирали узелок в горошек, и покидали пределы Империи. Порой они организовывали неподалёку от имперских рубежей удельные княжества и баронаты, которые все сплошь почему-то именовались "великими". Иногда всеми тремя их жителями. Какое-то время княжества и баронаты пыжились, тщась произвести впечатление на соседнюю Империю, но потом у них иссякало сырьё для пыжения, и они благополучно хирели и исчезали, как и не было. Один из последних либералов, наслушавшись забугорных проповедей, основал даже республику с правящим сенатом, и всех жителей сделал сенаторами. Всех пятерых. Ходят слухи, будто взялся за написание конституции, а то как республике - и без конституции? На хартии вольностей далеко не уедешь.

     Самые юные из лейб-гвардейцев Императора периодически совершали вылазки в такие княжества и баронаты, ибо воевать лейб-гвардейцам было не с кем, а воинские умения поддерживать как-то надо. Император обычно закрывал глаза на подобные шалости лейб-гардейцев, многое спуская им с рук за верность присяге. В палате лордов поварчивали на своевольную лейб-гвардию, но, впрочем, всерьёз до этих проказ никому дела не было. Так потихоньку и катилась жизнь в Империи - мастера с молоточками, философы с архивной пылью и премудростями, да флудократы с нескончаемым потоком сознания о выпитых чашечках кофе и количестве съеденных в один присест бананов.

     Покой Империи почитался священным и ненарушимым, посему фонарные проповеди либералов большого успеха не имели. И, когда очередной либерал-республиканец полез на фонарь, философы только чихнули, подняв целое облако архивной пыли, а мастера, не переставая стучать молоточками, сказали в прокуренные трубочки неизменное "угу".
- Либертэ! - перевозбудился либерал. - Эгалитэ!!!
Но тут проходивший мимо лорд, командующий лейб-гвардией, дёрнул его снизу за штаны и молвил:
- А ну слазь, любезный. Вон фонарь уже покосился.
- Фр-ратер-рнитэ!!! - оскорблённо рыкнул либерал, но лорд штанов его из державной десницы не выпускал, а сверкать комплектующими с фонаря либералу показалось непрогрессивным, и пришлось ему, болезному, с фонаря слезть.

     Оскорбившись, написал он длинное послание Императору, разослав аналогичные цыдули и некоторым из лордов, да и удалился. Того, в остракизму. Он-то и основал впоследствии сенатскую республику с конституцией. Весьма прогрессивный оказался либерал, ну, прямо как из Буржуинии. Впрочем, он ещё в Империи утверждал, что ещё немного, и в Забугорье свалит. В Забугорье не свалил, только флажком забугорным помахал, а вот сидеть в своей республике соскучился. Ну что за жизнь - изо дня в день одни и те же лица сенаторов. Всех пятерых. Тоска кого хошь возьмёт. И повадился наш либерал шастать в Империю, по местам боевой славы, так сказать. Ну, шастал бы себе и шастал, никто на него пристального административного внимания не обращал. Да только подвела либерала пылкая любовь к фонарям. Как завидел один из них, аж затрясся весь, глаза зелёным огнём полыхнули. Ну, он с разбегу - и на фонарь. И даже успел прокричать своё "Либертэ-эгалитэ", на что мастера, не сговариваясь, и не прекращая работы, сказали своё обычное "угу", а философы согласно чихнули. А либерал был нелицеприятно стащен с фонаря лейб-гвардейцем, который, поправив покосившееся казённое имущество, строго погрозил крикуну модераториалом. Но случилась же тут оказия в виде пары хорошеньких горожаночек, в своё время с упоением слушавших либеральные арии, ну и - понеслась душа в рай: "Сатрапы, Торквемады!" И ещё много разных других непонятных слов. Либерал благополучно лупанул в свою республику, сенату жаловаться, а лейб-гвардеец крякнул досадливо, вытер руку о камзол, и пошёл по своим лейб-гвардейским делам.

     Всё бы этим и кончилось, но дело приняло неожиданный оборот. Нашлись люди, утверждавшие, будто лейб-гвардеец превысил власть, стаскивая либерала с фонаря, и вообще - сколько можно фонари жалеть? А кто либералов пожалеет? А кое-кто даже обмолвился, страшно сказать, о конституции. Император, испив утреннюю чашечку кофе, вышел на балкон резиденции, с тем чтобы с удовольствием выкурить на приволье первую утреннюю сигару. И тут на глаза ему попались покосившийся фонарь и возмущённо щебечущая горожанка. Оставив сигару, Император вернулся в покои и призвал дежурного лорда.
- Что за происшествие? - вопросил сурово.
- Да ерунда, сир, очередной либерал, - объяснил рутинно лорд.
- А горожанка - чего? - поинтересовался Император.
- А горожанка, того, - замялся лорд и неожиданно для себя выпалил: Либертэ. Эгалитэ!
- Воистину фратернитэ, - привычно молвил Император, но тут же спохватился: - Ты чего несёшь?
Лорд попунцовел от смущения, и опустил глаза долу. Вырвется же такое при Императоре! Это - как публично пукнуть. Наказанию не подлежит, а моветон порядочный.
Император тоже сконфузился от своего неожиданного ответа, и предложил лорду вернуться к несению службы, что тот и сделал.

     А горожанка под балконом повозмущалась-повозмущалась, написала было прокламацию, но проходивший мимо лейб-гвардеец сказал, что мусорить не велено, и бумажку сию в урну выбросил...

     Между тем, самоизганный из Империи либерал затаил обиду на имперские порядки. И взял моду кричать свои "Либертэ-фратернитэ" близ имперских границ, с тем, чтобы сманить в свою пятисенаторскую республику кого-нибудь из жителей Империи. Философы в ответ только синхронно чихнули, мастера бурнули своё обычное "угу", а вот из касты флудократов пара-тройка непривитых против забугорного гриппа жителей инфекцию подхватила. Вытянув руки, с глазами, полыхающими адским зелёным огнём, флудократы двинулись в сторону границы. Никто их не удерживал, и они благополучно пересекли имперские рубежи. Получив сразу же сенаторские звания, флудократы впали в эйфорию, и громче обычного стали пророчествовать об угнетении и имперских торквемадах. Иногда в пророчества вплеталось привычное - о количестве выпитых чашечек кофе и съеденных бананов. Всё-таки, столько лет твердить об этом...

     Кому-то из вновь призванных флудократов-либералов пришла в голову неудачная мысль - пойти к имперской границе, покричать вместе с либералом. Ну, сказано - сделано. И пошли они толпою в три человека к границе - кричать. На ту беду скакал вдоль границы эскадрон конных лейб-гвардейцев, он первым и услышал крики. Непорядок - подумали лейб-гвардейцы, и чуток дали крюка, согнав при этом крикунов с насиженного места. За неимением фонарей (откуда в республике фонари?) те стали лазать на деревья. А гвардейцы стрясли их оттель.
Какая тут вообще катавасия поднялась в новорожденной республике! Пером не описать! Кричал всяк. Причём, один - о торквемадах, другой - о чашечках кофе, третий - вообще требовал для императора импичмента. Ну виданое ли дело - импичмент императору? Конечно, сие обстоятельство юных гвардейцев раздражило, и они повторили свой маневр, потряся на сей раз деревья на территории самой парламентской республики. Либералы так с деревьев и посыпались, все семь штук. А потом, потирая ушибленные места и стараясь ладошками прикрыть полученные во время падения прорехи в самых неожиданных местах, стали требовать от своего идейного вождя, проповедовавшего ещё с имперских фонарей, конституции. Мол, даёшь конституцию, и баста!

     Император, между тем, прознав про неладное, отечески пожурил бесшабашных лейб-гвардейцев, и направился, было, в республику, дабы самолично провести переговоры и выяснить - в чём собственно претензии либералов. Однако при въезде в республиканскую столицу перед императорским кортежем с треском захлопнулась щелястая дощатая калитка, а попрятавшиеся за плетнём либералы принялись корчить рожи и демонстрировать императору тренированные во флудократии языки.
- Что это, господа? - изумился император, оглядываясь на гвардейцев свиты, - Не уроним ли мы своё достоинство, пытаясь вести переговоры с такими странными людьми?
- Уроним, сир, - в один голос сказали гвардейцы, и императорский кортеж повернул назад, в Империю.

     Император собрал палату лордов, где и был обсуждён его императорский конфуз, и лорды приняли решение - забить и розами засыпать. Так и сделали. Только в республике никак не могут успокоиться, все деревья пообламывали. Имперцы, живущие неподалёку от границы, до сих пор спят ночами беспокойно, то тут, то там несётся из-за границы хриплое от сорванного голоса: "Либертэ! Эгалитэ!" На что раздаётся на громадной территории Империи согласный чих философов и традиционное "угу" мастеров. А спящие сладким сном флудократы начинают беспокойно возиться во сне, бормоча о количестве выпитых чашечек кофе и съеденных бананов...