Месть

      В детстве меня звали Максимкой из фильма, потому что я был на него похож как две капли воды. Начиная с появления Константина Райкина в видео формате, я стал «вылитым» Костей Райкиным. Правда, я был посимпатичнее чуть-чуть, чем Костя. Особенно в его роли в фильме «Лисистрата». У меня ведь четверо детей, а у него двое, кажется. Но, ясно, дело не в этом.
 
     Кто бывал в нашем музее Изобразительных искусств имени Пушкина на Волхонке «до того, как…» и «после того…», тот знает, как они не похожи между собой. Но я не о том.
     Ну, так вот. Не было случая, чтобы во время своего приезда в Москву в командировку или в отпуск (чаще – в командировку), я не посетил бы этот музей. Жил ли я в Крыму «на комсомольской работе», работал ли в науке в Хабаровске… Ни одна итальянско-французская «Джоконда» или египетский «Тутанхамон» не обошлись без моего лицезрения. Так было и в этот раз, когда в этом музее "гостила" экспозиция импрессионистов из музеев Франции, Ленинграда и Москвы.
     Я только что вернулся с Международной школы по солнечно-земной физике и симпозиума по ионосферному моделированию. Кажется, это был где-то 1974 год. Ох, сколько новелл можно написать про эту и остальные школы, которые регулярно, каждые два года проводились в Международном комсомольско-молодёжном лагере «Спутник», что расположен, а, может быть, по нынешним временам, был расположен, вблизи Малого Ахуна по дороге из Российского Сочи в Абхазский Адлер. Мне, кстати, досталась комната, откуда прямо при мне выезжал какой-то озабоченный молодой человек с гитарой за спиной. Как же я потом жалел всю жизнь, что не приехал хотя бы на день раньше, чтобы пусть даже один день, но пожить в одной комнате с Владимиром Высоцким.
                ***
    Был летний предзакатный и тёплый вечер в Москве. Перед тем, как уехать к родителям и сёстрам в Вязьму, я пошёл в бассейн на Кропоткина, на месте которого нынче возрождён Храм Христа Спасителя, а после него – в любимый тогда ещё мной музей.
                ***
     Как раз "приехала" к нам в страну  безбровая Мона Лиза, ставшая знаменитой после её "приватизации" самим Наполеоном и подозрений в её краже самого Пабло Пикассо. Новые поступления на этот раз были также в зале импрессионизма. Сейчас мне кажется почему-то, что я там видел не только Клода Моне, по картине которого и поименовано это течение, дистанцировавшегося от ортодоксальных импрессионистов, моего тёзку Мане, обнажённых таитянок Гогена и француженок Ренуара, Дега и Сислея  … но и «Подсолнухи» Винсента ван Гога. Вот кажется и всё, может, перекреститься? В этом зале я подолгу стоял у каждого полотна, как будто знал, что когда-то всё это будет недоступно в натуральном виде. Мне стало казаться, что не только древнегреческие и древнеримские портретисты, итальянцы Тициан и Лотто, да и испанцы Веласкес и Эль Греко, но и наш Суриков в какой-то мере, изображая мороз в виде синего оттенка на деревянных дровнях-санях «Боярыни Морозовой», были импрессионистами.
    Я стал рассуждать со стоявшими рядом посетителями, что по моим представлениям, умение отобразить одним жанром то, что присуще иному виду искусства, это и есть импрессионизм. Можешь средствами ИЗО передать звуки или чувственную дрожь, скульптурой – мысль или хитрость, танцами – угрозу или нетерпение, а музыкой – цвета, огонь или ароматы, значит, ты мастер импрессионизма. И тогда у нас могут Равель и Дебюсси, Скрябин и Стравинский считаться настоящими импрессионистами, вызывающими впечатления от их музыки, выходящие за рамки нотного стана и звуковых музыкальных сочетаний. Примерно так я умничал, почти не глядя на мужчину и женщину, вынужденных слушать меня из-за корректности. Я даже писателей сюда приплёл, назвав Эмиля Золю, Оскара Уальда, Александра Грина.
     – А что, молодой человек ведь прав. Как ты думаешь? Помнишь, мы с тобой про братьев Гонкур говорили? – услышал я до предела знакомый и даже в чём-то родной голос.
     - Свет из окна между стендами превратил моих невольных слушателей в темные силуэты. Но для идентификации голоса и совмещения с личностью мне не нужна была программа распознавания образов, которую я в это время разрабатывал на замечательной и всю дальнейшую жизнь любимой мной ЭВМ «МИР».
                ***
     Она мне была в те времена дорога ещё по двум обстоятельствам. Первое то, что мы вчетвером с ней, необыкновенно любимым мной безвременно умершим Виктором Дробницей и инженером от Бога Геннадием Апрышкиным потребляли только чисто «ректификат этиловый» спирт. И если мы иногда могли себе позволить что-то разбавленное или даже магазинное, наша «МИР» этого не могла терпеть. Позднее, когда Виктор «выбил» и привёз «МИР-2», к нам присоединился бесконечно дорогой мне и поминаемый мной всегда друг, ленинградец Петя Прудников, погибший несколько лет назад в бытовом пожаре. А во-вторых, это первая в нашей истории машина, на которой при помощи некоторых программных ухищрений стало можно выводить на экран дисплея не только служебную информацию, но и результаты вычислений. И вот раз «прилетаю», запыхавшись, в Вычислительный Центр из села Забайкальского, что в Вяземском районе Хабаровского края, где мы достраивали и принимали в эксплуатацию комплексную магнитно-ионосферную станцию, а там уже все собрались и наливают 5 марта в честь женского праздника 8 марта, который подарили им, да и нам мужикам чикагские протестантки. Прибежал-то прибежал, а сам без подарка. Тут зашёл разговор о кибернетике и любви одновременно. Но любовь-то не смоделируешь на ЭВМ, рассердились женщины. И пока шёл спор, я на нашей любимой «МИР» составил программу расчёта кардиоиды с заданным числом лепестков, которые на ввод цифр последовательный, отлетали и исчезали с текстом на весь экран – «любит» или «не любит». Наши м.н.с. и лаборанты женского пола приняли и засчитали это действо за подарок.
 
     Да, а в музее я сразу «распознал» Аркадия Райкина. Что он,  делал в Москве, я, конечно, не знал. Может, с опозданием приехал за регалиями народного артиста, может, на какой-нибудь «придворный» концерт, на съёмки в кино, а, может, на поиски новых актёров и авторов вместо Ильченко и Карцева, или Жванецкого… Я уставился на эту пару и стоял как вкопанный.
     – Да-да, молодой человек, это я, – последовала реакция на мою стойку перед ними, которой я перекрыл им выход из неширокого проёма между стендами с полотнами Делакруа и Сезанна.
     – Может, позволите нам выйти?
     О моём ответном смущении и говорить нечего. При таких встречах с людьми, которых ты  видел неоднократно в кино, на концертах, на симпозиумах, в газетах, всегда первая мысль – почему он не даёт позыв, поздороваться с ним. И только в следующую микросекунду понимаешь, в чём состоит этот эффект.
                ***
     Но отомстить великому артисту Аркадию Исааковичу Райкину за то, что я его знаю, а он меня, видите ли, не признал, я не решал, так просто получилось.
     Стайка из десятка студенток и одного мальчика прыскала вокруг огромной статуи Давида, подначивая своего однокурсника жестами и умными фразами, что на грани фола.
     – Хотите, девчата, живого Райкина увидеть? – Это я, провокатор.
     – Конечно. Да-да-да, – заверещали хохотушки.
     – Найдите зал импрессионистов – он со своей женой там, – наябедничал я.
      Вернувшись, чтобы боковым зрением подсмотреть результат моего «фас», я стал свидетелем, как народный артист СССР, получивший это звание к своему юбилею вместо Героя Социалистического труда, окружённый летними декольте и миниюбочками, отбивался, глядя через них на свою смущённую спутницу, оставшуюся на время не у дел.
                ***
     Уже много позже я увидел его настоящую, еврейскую жену-актрису и понял, что был этот знаменитый петербужец тогда в Москве не с женой, а с другой. Она была заметно младше его, красивая, соломенная блондинка, похожая на мою любимую тётку и тоже красавицу Олимпиаду (Аду) Ивановну Платову, дочь генерала Ивана Михайловича Платова. Но это уже "совсем другая история".

                О ВЕЛИКОМ АКТЁРЕ
     Аркадий Исаакович Райкин родился 24 октября (10 октября - по старому стилю) 1911 года в Риге в семье лесного бракёра Рижского торгового порта. В 1922 году семья Райкиных переехала в Петроград. Во время учебы в школе Аркадий увлекался театром, занимался в драмматическом кружке. В 1929 году работал лаборантом на химическом заводе. В 1935 году Аркадий Райкин окончил Ленинградский театральный техникум, куда поступил вопреки желанию родителей. По распределению актер попал в Ленинградский ТРАМ (Театр рабочей молодежи), который вскоре был переименован в театр имени Ленинского комсомола. Одновременно с игрой в театре Аркадий Райкин дебютировал в кино, снявшись в 1938 году в фильмах «Огненные годы» и «Доктор Калюжный», но подлинным его призванием стала эстрада. Сначала он выступал с эстрадными номерами, позже стал конферансье. Признание пришло к артисту в Москве в ноябре 1939 года, когда Аркадий Райкин стал лауреатом 1-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады, выступив с номерами «Чаплин» и «Мишка». В этом же году он был принят в труппу Ленинградского театра эстрады и миниатюр, и уже через три года, в 1942 году, он стал художественным руководителем этого театра.
     Во время Великой Отечественной войны Райкин вместе с товарищами по театру давал концерты на фронте. В 1940 году началось многолетнее сотрудничество Райкина и писателя-сатирика В.С. Полякова, с которым были созданы программы «На чашку чая», «Не проходите мимо», «Откровенно говоря» и другие. Работали с Аркадием Райкиным пара В.З. Масс и М.А. Червинский, М.М. Жванецкий. Вместе с М.М. Жванецким Райкин поставил в 1969 году программу «Светофор», в которой впервые прозвучали легендарные миниатюры «Авас», «Дефицит», «Век техники». В числе других программ Райкина также - «Любовь и три апельсина», «От двух до пятидесяти», «Избранное-73», «Его величество театр», «Плюс-минус», «Лица», «Мир дому твоему» "Люди и манекены" - 1974. Последние спектакли были поставлены на сцене созданного в 1981 году в Москве Театра миниатюр; ныне это театр «Сатирикон», который с 1991 года носит имя Райкина.
     Зрители кино встретились с актером в сатирической картине Андрея Тутышкина и Николая Досталя «Мы с вами где-то встречались», вышедшей на экраны в 1954 году. Часть созданных мастером перевоплощения множества остросатирических и лирических образов обрела вторую жизнь в многосерийном телевизионном фильме «Люди и манекены», поставленном Аркадием Райкиным по своему сценарию в 1974 году.
     Умер выдающийся артист 20 декабря 1987 года в Москве.

    Thanks Russia for Mr.Raikin, 24 октября 2001 г.

                I don't think so , so genius
                acter will be born again.
                He is gold for any country,
                for all world. Thank you.