Там, на неведомых дорожках

                А.  Житников.          


                Там,
                на неведомых дорожках.
                (ЖУРНАЛИСТКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ).
               


                ИНТЕРВЬЮ  ДАЁТ  БАБА-ЯГА.
                (СЛЕДСТВЕННЫЙ  ЭКСПЕРИМЕНТ).
                Избушка там на курьих ножках
                Стоит без окон, без дверей.
                А. С. Пушкин.

     Необходимость журналистского расследования событий, происходивших много тысяч лет назад, ещё в эпоху пале-неолита, назревала давно. Однако никто к этому многотрудному, за давностью лет, делу, всерьёз не подходил, кропотливому дознанию не подвергал. Так, как-то всё, вокруг да около крутились, не смея подступится к этому многотрудному исследованию всерьёз. Однако, обвинения нас, руссичей, нашими недругами в том, что мы есть «иваны, родства не помнящие» донельзя задевало национальную гордость великороссов. Нужен адекватный ответ! Необходимо братья славяне припомнить, где мы эту память родо-генетическую порастеряли, мифологию свою подменили сказками, а родные могилы предков оставили врагам, убегая от более успешных в ратном искусстве, наших врагов, которые умело используя нашу мягкотелую слабость к умиротворению врага и к ничегонеделанию, загнали нас в пустынно-холодные земли северного причерноморья, согнав наших предков с малоазийских, а позднее и с ближневосточных земель. После десятилетнего грабежа  вилионской Туроицы, Арцавы, Куявы, всего западного ант-атаальского побережья Малой Асантонии, последующего за этим, взрыва кальдеры вулкана Сан-Атлан (Торин) острова Фера и катастрофического для всего средиземноморья ураганного «злого» ветра, сокрушительнейшего цунами, очистившего все побережье Ахейского залива, и далее, не только от людей и животных, но и от прибрежных городов и селений, нахлынули на Малосантийские земли орды голодных «народов моря», подобно саранче, пожиравших всё на своём пути. Противостоять бесконечным переселенцам, по воле Посейдона с Плутоном, вынужденных искать себе хлеб и кров, смогли только те царства, которые обладали для защиты своих земель и царств, достаточной военной силой; это Ассирия и Египет. Остальные все, от Арцавы (гомеровская Арисба, и бесшабашный вождь её, чуть не сбросивший ахейцев в воды Ахейского залива) и  вилионской Трои до Хеттов и Кипра не устояли; царства их рухнули и были разграблены, народы бежали от пришельцев на восток, в горы Карпат, Наири, Хавилона и Гинду-куша. Рамзес Третий в храме Мединет-Абу записал для потомков следующие строки: «Чужеземные народы на своих островах составили заговор, и ни одна страна не устояла против их оружия. Хатти, Киццуватн (Хицу иц вод-дный), Каркемиш, Арцава, Аласия (Кипр) исчезли одновременно. Воины шли на Египет, и волна огня шла перед ними, были среди них пелесет (филистимляне палестины), зикар, шекелеш (сикулы?), дануна (данайцы?) и вашаш». За вулканическими горами Тар-калина (совр. название-Таркалима) земель было много; греки называли эти земли Тартаримом, куда Зевс, после очередного поражения титанов, изгонял их, как недостойных противников, в Тартар. Так возникли царства Урарту (Хурарту, уалди, Воллотимира) с озерами Иван и Рузайя (Русское, лучистое) и Мит-тани (Мид-дяне, Диданы-Титаны), с царями Русами, от которых ассирийцы с аккадцами даже стеной отгораживались. Ну и как всегда, словно вороньё на падаль, над поверженными царствами, закружилось в воинственном танце, падальное воинство ассирийцев; войска Тукульти-Нинурты Первого (1244-1208), согласно анналам его, покорили 43 царя страны Наири,  с гор Яури увёл 30 000 жителей и поселил их в Ашшуре. Помимо этого, победив в бою Вавилонского царя Каш-тилиаша (1242-1235), был захвачен Вавилон, разрушены его стены, вывезена в Ашшур статуя Мардука. Обозвав себя «царём четырёх сторон света, царём Тильмуна», он не в меру возвеличивая себя, построил новую столицу на противоположном от Ашшура берегу Тигра, назвал её именем «Кар-Тукульти-Нинурта», построил стены с башнями, дворец и храм. Эламский царь пришел, отвоевал Вавилон и восстановил там касситскую династию. В 1208 году, во время дворцового переворота, царь, добивавший жертв «народов моря», сам погиб. Назвав себя "царём четырёх сторон света, царём Тильмуна", он тем самым как бы подтвердил свою мародёрскую сущность, заявив потомкам, что он ходил войною на Тильмун, растоптанный уже до него ногою "народов моря", добил то, что ещё можно было добить , взял в полон 30 000 тильмунцев, и вернувшись на родину, гордо назвал себя Верховным титулом царя Тильмуна, титулом низвергнутого "народами моря" настоящего владыки "четырёх сторон света, царя Тильмуна". 
     Судьбу не проведёшь, пакостник сам от чужой пакости погибнет; и так по эстафете, не получивший сдачу сразу, передаст по наследству получать её потомкам. Закон кармы, причинно-следственных связей. Внуки мстят родителям за обиды причинённые теми своим родителям. Всё во власти спирального кружения колеса кармы; сегодня промахнулась, завтра настигнет. Правосудие не рассудит, по карме суд ещё злее будет.
     Так и случилось; за позор и унижения, терпимые туро-волынцами и мид-дянами от ассирийцев, вавилоняне с мидянами отомстили жестоко и беспощадно, в духе самих ассирийцев; они захватили Ниневию, ассирийскую столицу. Подвергли её разграблению и разрушению. Ассирийское царство прекратило своё существование. Ассирийцы были рассеяны, ассимилированы другими народами. Но, и уратрийцы, спасаясь от угнтения со стороны Мид-дян, в начале 6-го века до н. э., снялись однажды ночью, когда мидяне были заняты устранением последствий от малоазийского землетрясения, и ушли на север, за хавилу (кавказ), в безбрежные днепродонские степи, где было много пастбищ, воды и новых врагов; уходя от одних, обрели  других. Русь солнечная, вместе с родственными скифами, осваивала новые земли; в который раз… Родственные племена, ещё ранее бежавщие от злокозненных ахейцев и мирмоддонян Ахилла на север, в карпаты, в рейн-днепровские пойменные земли, приняли новопришельцев с радостью, гостеприимно, со словами «нашего роду-племени прибыло».
    Дарий вспомнил про обиды племени своему, миддянскому, от хуалдийских скифов и русскифов, пришел наказать их за бегство от рабской доли и былые обиды, а за одно снова подчинить их своей власти. Но просчитался  Дарий; партизанская война сокрушила его армию, подорвала её воинский дух; деморализованное войско он поспешно бросил, опасаясь плена. А войско его, отступая с боями, частично было перебито, частично пленёно, но большая часть, отрезанная от водных переправ Дуная и Дарданел, ушла в германские леса и там растворилась, со временем переженившись на местных барышнях, создали родо-племенные союзы тевтонов, саксов, англов, кельтов, франков… Так было! Не повторится ли, вот вопрос?
     Однако Баба-яга, костяная нога, ушла в новорусские земли, вместе с племенами,память о ней хранившими! Пока память о ней жива, жива и Баба-Яга, костяная нога. Здорово её побили шумеро-аккадские молодцы, Гиль-гаммеш с Эн-киду, чуть не издохла от тех побоев она, но, слава языческим богам, оклемалась от побоев, и дёру к руссичам; те приютили её, обогрели, в баню сводили, медовым пивом напоили, спать уложили. А утром, на свежую голову и любопытсвуют: сама ли бежит иль от кого убегает?
     «Ох-хо-хо! – плачется Баба-яга, - натравил на меня Кош-щеюшко неких молодцев, яко ворогов; чую, крадутся в ночной темноте. Глаза свои открыла, всю местность осветила, а они, вот оба тут; не успела к бою изготовится, как они на меня насели, ноги вырвали. В кусты забросили. Намучалась без ног; медведь подсказал: «сделай,-говорит,-из камня; будет, как-бы костяная». Так с тех пор и живу».
     Поселилась Баба-яга, костяная нога, в дремучем чернолесье, там и домик себе затейливый построила. Стоит домик на курьих ножках, поворачивается вокруг себя, кряхтит. Может кто проходил мимо, видел, а? Не видели, не проходили; ну да ладно, не беда. Сейчас всё само собой прояснится. Решил я братцы журналисткое расследование произвести, полюбопытствовать у самой Бабы-яги, как всё на самом-то деле было, а то ведь все только и делают, что сплетничают о житье-бытье её, да сказки про неё рассказывают. Вот она и решила: сделаюсь-ка невидимой, может, и перестанут имя её всуе поминать, да в страшных сказкам детям о делах её волшебных рассказывать. Захотелось её пушистой да тёплой стать, чтоб самой детям сказки рассказывать, дак разве теленяни в телеящик на куриных ножках пустят, самим, говорят, мало времени отпущено. Вот и решила, в кои-то годы, интервью журналисту дать; рассказать на духу, как всё на самом-то деле было, без сказочного пустобрёхства. Ломанулся в этот сказочный лес, видать надолго; нужно же у всех сказочных героях, причастных к судьбе Бабы-яги, тоже интервью взять, а то расследование то получится неполным. Чего доброго в клевете обвинят, непрофессионалом назовут. Да это бы ладно, так ведь ещё и сказочником обзовут, мистификатором выставять; наврал-мо всё, сказочных героев не в том свете выставил. А в каком свете их нужно выставлять, кто-нибудь толком знает? В принципе всегда найдётся тот, который всё про всех знает; вот бы побеседовать с ним,а? Не отказались бы, а? В общем, чтобы избежать кривословия и кривомыслия, решил я побеседовать с теми, кто уж о самих себе, наверняка, всё знает. Ни слова больше! Пусть сказочные герои сами о себе всё расскажут, а мы попробуем записать их речи, ничего ценного не упустив. Ведь это так важно, для нас прежде всего, для нас живущих здесь и сейчас. А в сказку чтобы попасть, необходимо совершить чудо оборотничества, тому учил А. Ф. Лосев, великий русский философ и диалектик. Для этого, по магическим законам мистериальных сказок, нужно всего навсего вокруг себя сем раз оборотиться; затем бросить впереди себя клубочный путеводитель со встроенным процессором и в путь. Просто-то как; а вы как думали. Не из муки же колобок печь; это ранее, в старые добрые времена, дед да баба из муки колобок месили, в печи Бабы-яги пекли, на подоконник ставили, а он швырк и потёк своей дорогой. Вон видите он путём своим течёт, а мы за ним двинемся; куда приведётся, где для отдыха остановится, там и мы притулимся, оглядимся, озыримся, что-нибудь и углядим, что другими было упущено. Не отставайте! Вперёд, в неизведанное, в непознанное, в непоименованное; глядишь, что-нибудь и откроется. Ищущим да даётся!.
      Это всё есть присказка, а сказка сказываться не будет, потому что всё у читателей наяву будет происходить, прямо вот так, здесь и сейчас,  подойдём к домику на курьих ножках, что в дремучем лесу у Лешего прописан под тринадцатым номером, и повторим знаменитый пароль: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом». Чувствуете, как от старости кряхтя, без смазки косточками стуча, поворачивается эта совсем несовременная домина. Но поворачивается; что значит клеймо качества куриного чудачества. Прошли тысячелетия,  а оно, - это диво дивное, по прежнему, оборачивается вокруг себя.  Но, чу! Кто-то  в дверях домины промелькнул, видимо озирает меня, осматривает, ощупывает взглядом своим колючим. Однако, это уже мои самоощущения, к данному делу никакого касательства не имеют.
     Однако, медлительность Старушки начинает раздражать; ведь была же договоренность и с Лешим, и со Змеем Горыничем, что проблем не возникнет; Старая Карга примет при любом раскладе звёзд на небе. А тут, выходит, кроит что-то Бабка на костях, выдержку даёт.
Это у людей время медленно течёт, а в сказке всё моментально делается. Вышла Баба-яга, костяная нога, в руке костяная клюка; трясёт клюкой, грозит рукой. На небо показывает, родством  с небом пугает. «С каких это пор русским духом здесь снова запахло. Сам нашел, или с лешим дошел». – пытает. Вспомнил, как Иван, сын Курустама, с древнейшими, в таких случаях, разговаривал, на хамство хамством отвечал. Говорю так вежливенько, чтоб Бабу-ягу не травмировать: «Ах ты, - говорю, - старая карга; совсем от ветхости память у тебя выветрилась. Разве не видишь, человек долго шел к тебе, притомился, дорогой запылился. Искупай в баньке, напои, накорми, а потом и пытай: кто, куда и как».
    Не изменила языческим традициям дремучая да ветхая деньми Бабаёжка (баба лёжкая) Огненная; огнём шкваркнула, в поддувала наподдавала воздуха, пламенем взметнулась, три раза через себя переметнулась, дымом из баньки выпорхнула, да и жалится: «О-хо-хо! Сколько живу, столько и в дыму хожу; дым-то так за мной и стелется. В ступе лечу, метлой гребу, а сзади хвостом семиструйным дым расстилается; а снизу кричат: «Вон баба-яга опять полетела, огнемёт свой не забыла. Пришла беда, открывай ворота, спасайся, кто может».
     После баньки, лёжа на печи и уплетая куличи, Баба-яга интервью мне даёт, рассказ, как водится издалека ведёт: «Было, - говорит, - в тридевятом царстве в тридесятом государстве, остров большой; руссичи Бояном его называли, сенаариты Етеном кликали, многоумные иудеи в Едем его переименовали; об этом острове они в многотомных книгах своих людей со всего мира оповестили и так с тех пор пошло: Едем да Едем. А про остров Боян, «Иван-не помнящий родства», только в сказочной памяти память о нём сохранил; в другое же время не любит сермяжную старину свою на показ выставлять, девственную чистоту памяти своей тревожит. Растревоженная память внимания требует, поисками истины: что и как? требует заниматься. А уснувшей совести Ивана это ни к чему; «во многом знании многии печали» («Екклесиаст») ящика Пандоры хранятся, соседствуют друг с другом. Удалось в древности,  в языческие времена становления Солнечно-вулканического Культа, Ивану свой Ящик Пандоры (Вандоры, Бантор) обрушить с дубового Древа, не сгорающего дотла никогда, что на берегу Океан-да-моря стоит; ой-и-ой! Что же тогда началось?! Лучше на ночь глядя это не вспоминать. А то несварение желудка будет. Сам знаешь, старость не радость, хотя тебе до старости много ещё чего познать требуется, чтобы со спокойной совестью умереть можно было.
     Ещё нужно тебе напомнить о том, что иудеи остров-то свой-Едем, по имени первопредка своего назвали, Адама: Едем Адама. А египтяне Тем-мти свой первоначальный остров, на котором произошло первотворение, называли Остров Бен-Бен, языческие же руссичи называли свой первоостров первотворения – Иван Буян, ханцы Китая – Син-Син, арабы – Сим-Сим… Иван с острова Буян есть былинный Иван Буянович, в язычестве известный как Абанибан, Абнибан, Дух Абнабланна-Абнавления, острова вечного обновления, Острова Крёстного Хождения Ивана, сына солнцерождающей праматери Могучей (Макоши, Нахуши) Нут, над миром обитания Кощщея, демона кощунственного искушения, и Василисы, богини Возрождения Жизни. Все вместе ссылаются на ещё более древнейшие мифологемы происхождения мира сего от первобытного океан-да-моря Абсу-хаоса (Хуа-Сяо или Сяо-Хуа), над которым витал пламенистый Дух Тиам-матери Нут, из тела которой была проявлена вселенная. Абсу-хаос - Господин восхождения и нисхождения, отец всех творений; для сотворения мира нужно было «бога закласть».  Прародителей Абсу-хаоса, Тиам-матерь и помощника их - Хнума, заклали молодые боги под руководством Мар-ду-киана Аккадского, Дагона-Дагуана-Дурьодхана.  Из Хнума, взяли кровь, а из крови, замешанной на глине, были созданы первые люди. Такова ближневосточная мифологема происхождения мира.Такова предистория или метаистория Ин-миротворения, третьего периода творения мира сего. Периода, когда всему давались имена, когда именами проявляли мир вселенной.
     Однако, Иван-сын Курустама, так буду звать-называть тебя впредь,увлеклись мы, далеко зашли, так и ориентиры потерять надолго можно, заблудится в хитросплетениях мифологем; чтоб обвала в памя ти не случилось, отдохнуть надо, поспать пора; сам знаешь, не впервой, небось, тебе это слышать приходится: «утро вечера мудренее».
     На этом пролог интервью с Бабой-ягой закончился по причине отхода её ко сну. Уснём и мы; как известно сон освежает ум, проявляет память и награждает терпеливых мудростью.


                ДЛЯ БЕССПАМЯТНЫХ НАПОМИНАЮ,
                ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСПОСЛЕДУЕТ.