Дракон

Там, где встречались две реки, рос дремучий лес, заселённый самыми разными существами. И за этим лесом, у берега одной из рек, называемой Альна, любой путник мог найти селение гостеприимных и дружелюбных людей, прозывающих себя саротами. Строили они себе дома из серого камня, который приносили от недалёких скал, а крыши ложили из прочного дерева. Они ловили в реках рыбу, пасли на зелёных лугах стада коров и овец, охотились в лесах и растили хлеба на полях. И каждый год в конце лета, когда хлеба были убраны, а деревья в лесу сквозили жёлтым, сароты устраивали любимый всеми праздник плодородия. Тогда на поляне собиралось всё селение, от глубоких стариков, заботливо поддерживаемых детьми и внуками, до младенцев, глядевших на всех удивлённо распахнутыми глазами с рук матерей. И женщины плели из жёлтых листьев и цветов венки и дарили их мужьям, а незамужние девушки надевали венки на свои головы. И разжигался Всеобщий костёр, на огне которого пекли священный хлеб, который делили между всеми в надежде на то, что и следующий год будет удачливым. И все люди селения веселились несколько дней.
Но с недавних пор в лесу близ селения поселился дракон. И не стало пастухам спокойной жизни. Приходилось им постоянно смотреть на небо, не мелькнёт ли вдруг длинное змеистое тело с кожистыми крыльями, злобно распахнутой огнедышащей пастью и злыми немигающими глазами. И редкий день обходился  без испуганного крика: «Дракон! Дракон летит!», и не всегда удавалось вовремя укрыть животных от когтей ужаса.
И так он был огромен и страшен, что никому и мысль не приходила в голову попытаться сразить его, ведь охотничьих стрел, бессильно отскакивающих от его чешуи, он даже не замечал.
Приуныли весёлые прежде сароты, и осторожность сквозила в их беззаботных доселе взглядах.
И было так, что проходил однажды через селение странствующий старец в запылённом тёмно-зелёном плаще до земли, тяжело опирающийся на длинный, причудливо изукрашенный резьбой посох. Он прошествовал через селение к дому старейшины, и детишки, кучкой бегущие за ним, наперебой отвечали на его нехитрые вопросы. Услышав о драконе, он остановился.
- Вы терпите то, что дракон похищает ваших животных. И не хотите прекратить это?
Поселяне глухо зароптали. Вперёд выступил старейшина Вердаль, бывший охотник, кряжистый, заросший тёмной бородой до глаз.
- Что же мы сделаем-то, - глухо заговорил он, сминая толстыми пальцами подол вышитой рубахи, - слишком страх наш велик. Ясно там если кабан иль медведь, тех я и сам ещё смогу одолеть. А это и не зверь вовсе, а чудище. Вот если только дети наши смогут что-нибудь...
- А если завтра он похитит близкого вам человека? Всё так же стерпите?- продолжал старец.
И ясно читал на их лицах смущение. Все отводили глаза от его пронзительного взгляда, в котором ясно читалось презрение.
- А ты... посоветуй, что нам поделать,- неожиданно попросил Вердаль.- Ты много странствовал и многое знаешь, твои глаза говорят это. Дай совет, как избавиться нам от этой напасти.
- Совет я не дам, не малы уже,- сверкнул старец очами.- Но скажу, что видится мне в неясных тенях грядущего. Возможно сразить дракона в невидимой битве человеком, в чьих руках не будет оружия, а в душе – мысли об убийстве.
И видел, как недоумённо переглядывались они. А потом слышал смешки и перешёптывания.
«Старик-то, видно, сумасшедший», сквозило в толпе. «Как же это возможно – побить дракона голыми руками? Или богатырь будет больше его? Но таких не бывает! И как можно убить, не желая того? Помешался старик в своих странствиях!»
Даже Вердаль усмехался, не желая скрывать своих мыслей.
- Почтенный, я не понимаю... – начал он было.
- Умный – поймёт,- оборвал старец.
И, резко развернувшись так, что полы плаща описав круг, взметнули пыль на площади, он быстрым шагом покинул селение. Вслед ему завыли и залаяли цепные псы.
Селяне расходились, чувствуя неясное смущение, и натянутым смехом пытались скрыть это. И желали поскорей забыть о нежданном старце и его пророчестве.
Но это им не удалось.
Ибо через три дня дракон похитил единственную дочь старейшины, Камаэль, первую красавицу в селении. Никто и не понял, как это случилось. Только что она вместе со всеми собирала ягоды на опушке леса, и вдруг исчезла. Лишь выжженная дочерна трава молча рассказала о похитителе.
Страх чёрной тучей навис над селением. По Камаэль горевали все, ибо она была доброй и весёлой девушкой, и её любили в селении. Почерневший лицом от горя Вердаль скрежетал зубами, в бессильной злобе сжимая кулаки и посылая дракону проклятия, его жена Агниэль лишь горько плакала.
Сароты перешёптывались:
- Старик-то... колдуном оказался!
- И то! Накликал беду!
- Откуда ж мог он знать?
- Откуда! Сказано – колдун!
Поговаривали, что праздник плодородия в этом году придётся отменить.
И каждый в селении молча высыпал горсть зерна у порога своего дома в память о Камаэль.
И тем непонятней был для всех поступок Эсмаля, лучшего лучника и искусного игрока на свирели. Он был наречённым женихом Камаэль, и они уже обменялись венками из алых цветов. Придя с охоты с огромным оленем на плечах и услышав невероятную весть, он сбросил оленя у порога и, не сказав ни слова, снова ушёл в лес.
Он шёл к логову дракона, не зная, где оно, лишь выбрав сторону, куда тот всегда улетал с добычей, шёл долго, пробираясь сквозь дремучий нехоженый лес, царапая лицо и руки ветвями и останавливаясь лишь на еду и отдых с кратким сном. И игру на свирели.
В этот раз он остановился у лесного озера. Присев на кучу валежника, он достал свирель и заиграл порывисто и громко. И разнеслась его мелодия над лесом, и донеслись её звуки до пещеры, где спал дракон. В глубокой тьме сверкнул, просыпаясь, налитый злобой красный глаз и разнеслось по пещере эхо от ворчания пробуждающегося дракона.
Искупавшись и поев, юноша сидел у костра и негромко наигрывал грустную мелодию. И замер, услышав за спиной шелест в зарослях. Рука его потянулась к луку.
- Не хватайся за оружие, юноша,- раздался голос,- я не скрываюсь и не причиню тебе вреда.
Кусты раздвинулись, и к его костру вышел старец в зелёном плаще с посохом в левой руке.
- День добрый, почтенный,- приветливо встретил его юноша.- Присаживайся к костру и раздели со мной мой отдых. Имя моё Эсмаль, я из рода саротов, и имя моё на языке предков означает «метко стреляющий».
Старец, кряхтя, опустился на землю напротив него.
- Да, помню я ещё этот язык и прежде доблестных и воинственных саротов. Зови меня Странник, юный сарот, ибо имя моё слишком длинно и сложно.
- Я слышал краем уха, Странник, на днях ты был в нашем селении Амтарь, что за рекой Омь?
Старец согласно склонил голову.
- Было так. Но я не видел тебя среди поселян.
- В те дни все молодые охотники были в лесу – мы загоняли стадо оленей.
- Ах, вот как! Не было юных, горячих сердцем. Может быть, поэтому...- пробормотал старец и обратился к нему:
- Что же ты делаешь один в дебрях леса? Куда ты держишь путь, и почему печаль сквозит в твоём взгляде?
Юноша сжал кулаки:
- Злобный дракон похитил мою наречённую Камаэль,- глухо произнёс он,- и я иду вызволять её.
- Как интересно!- усмехнулся Странник.- Ты один, стрелы твои для птиц, и ты знаешь, что не справишься с ним. Неужто ты готов положить жизнь всего лишь за девушку?
- Любовь моя к Камаэль сильнее страха смерти!- гордо вскинул юноша подбородок.- И не пристало сароту бояться умереть! Лучше встретить кончину с оружием в руках, защищая близких, чем умирать от немощи и помнить свой позор!
- Узнаю дух сарота!- прошептал Странник.- Расскажи мне о своей любимой.
И взгляд юноши тут же смягчился, и звон стали клинка в его голосе сменился мягкой нежностью.
- О моей Камаэль я могу говорить бесконечно. Но мало слов, какими я могу рассказать о ней.
Черты лица её создали боги, ибо красота её – неземная. Стан её строен, и руки её нежны.
Её поступь горделива и весела. Как она шагает! песня слышна в её поступи.
Глаза её темны и загадочны, словно весенняя ночь. Они зачаровывают, как огонь, и как на солнце, в них нельзя смотреть долго. Но я готов вглядываться в них бесконечно! Ах, очи её манящи и чарующи!
В глазах её солнце, а в свои длинные тёмные волосы вплетает она луну и звёзды, и ветер, вольно развевая её волосы, играет вплетённой в них лентой.
Губы её подобны лепесткам алой розы, изогнуты причудливой линией, словно охотничий лук, и всегда готовы сложиться улыбкой.
Ах, как она улыбается! Её чарующая улыбка  зарождается в уголках глаз, она чуть смежает веки, и за один миг улыбка появляется на её устах. И вот уже всё лицо её улыбается, и ямочки на упругих щеках её, и словно солнце смеётся из глаз.
И смех её – как музыка небес. Как я люблю, когда она смеётся!
Но видел я её и в гневе и в обиде. Как тучи набегают на небосклон, так и чело её омрачается, и взгляд обретает твёрдость и непонятную мне печаль. И как же сердце моё рвётся ей навстречу, пытаясь разделить её боль, забрать её себе.
Чело её безмятежно, но иногда тревожные складки появляются на нём, и тогда жажду я поцелуями разгладить их.
Ах, голос её завораживает, как мелодия моей свирели! Когда она, смеясь, говорит со мной, душа моя тает, и я готов слушать её вечно, и не рад я тогда даже шёпоту ветра и шелесту волны, ибо мешают они внимать словам моей Камаэль!
 И юноша умолк, глубоко дыша и взволнованно блестя глазами.
Странник же задумчиво молвил:
- Воистину, влюблён ты и чувства твои искренни. И помыслы твои чисты, и деяния благородны. Но что, если нет уже твоей наречённой среди живых?
Юноша живо возразил:
- Если бы умерла она, я бы тотчас почувствовал, ведь сердца наши давно бьются вместе, и души слились воедино. И потому я весел, ибо обрёл я веру в свою истинную любовь, ведь я без раздумий отдам жизнь за мою Камаэль! И только смерть более вечна, чем любовь. Лишь она может разлучить нас. Камаэль жива, и я её вызволю.
Но даже если сердце лжёт мне, и нет её больше среди живых,- голос юноши дрогнул,- я вызову дракона на смертный бой!
- Ты думаешь, он будет сражаться с тобой?- презрительно усмехнулся Странник.- С безоружным? Да он тебя и не заметит.
Глаза юноши вспыхнули огнём воина.
- Я попрошу солнце ослепить его! Я попрошу ветер погасить его пламя! Я забросаю его камнями, и когда он рассвирепеет, я брошусь на него, и паду в неравном бою, ибо нет мне жизни на этой земле без моей Камаэль!
И если случится так, то я хочу, чтобы прежде кто-нибудь услышал мою последнюю игру на свирели. Позволь мне, о Странник, сыграть её при тебе!
- Позволяю и прошу!- склонил старец голову.
И юноша приложил уста к свирели, и волшебные звуки полились из неё. Дивная мелодия полетела над лесом, и умолкли птицы, заслушавшись, и даже деревья перестали шелестеть листвой. А юноша всё играл и играл, и слеза катилась по его щеке. Странник же задумчиво слушал его и вспоминал места, где он родился и вырос.
Наконец свирель смолкла, и лес ответил тихим зачарованным вздохом.
- Воистину, ты великий музыкант,- медленно произнёс Странник.- Ты сильнее любого воина, ибо ранишь прямо в глубину сердца. И нет лекарства от твоих ран.
- Благодарю тебя, Странник,- кивнул разом повзрослевший юноша.- Прощай же.
- Постой. Открою тебе один известный мне секрет. Иди сейчас же на солнцепад, и через три полёта стрелы  увидишь скалу, и в пещере найдёшь свою возлюбленную, что томится в плену, ожидая тебя.
- Странник, о Странник,- вскочил юноша на ноги, и лицо его озарилось улыбкой,- не знаю, как благодарить тебя! Ты вернул меня к жизни!
И он легко понёсся через лес, забыв об усталости, ибо вела его высшая сила любви.
- Тебе спасибо, разбудивший спящее сердце!- прошептал Странник, а затем крикнул вслед:
- И не бойся дракона, он покинул эти края!
И когда Эсмаль обернулся на эти слова, то увидел лишь длинный чешуйчатый хвост с костяным гребнем, исчезающий среди деревьев.
12.09.04