Беседы с Богом

Друзьям Федор Ковалев был известен как Филл Коллинз. Так его звали в честь известного музыканта, в которого Федя был влюблен с младых ногтей. Конечно, на работе его звали Федор Платонович, но это только в особо торжественных случаях или на переговорах с заказчиками и партнерами. Даже «в присутствии», прямо в глаза господина Ковалева никто не называл его иначе, как Филл. Когда на попсовой сцене появился Киркоров, кое-кто попытался переиначить благородное «Филл» на панибратское прозвище «Филя», но эта новация не прижилась. Во-первых, сильна была привычка, а, во-вторых, уж слишком разнился образ Федора Платоновича и Филлипа Бедросовича. Небольшого роста, со склонностью к полноте, а вернее к толстопузости, с большими залысинами Федор Ковалев гораздо сильнее напоминал Филла, чем Филю.

Кстати, о толщине утробы Филла – со школьного возраста это была главная проблема маленького Феди. Худой во всех остальных частях тела, мальчик с младенчества обладал мягким животом, который ни при каких условиях не хотел обрастать крепким прессом. Это даже было странно, ведь Федька, а в последствии Филл, много времени уделял спорту. Его охотно приглашали в свои команды, и футболисты, и волейболисты и, даже, баскетболисты, так как он обладал прекрасной координацией, умением сделать неожиданный и точный пас. Самое неприятное заключалось в том, что Филл всегда любил много и вкусно поесть, а сами понимаете, что живот лишенный пресса, после трапезы моментально превращался в брюхо. Это брюхо не только приносило сильные эстетические страдания, но и просто мешало Филу в его личной жизни. Представьте себе, повести понравившуюся девушку в ресторан или кафе и насладиться там приятным обществом и вкусной едой, было совершенно невозможно.

Поэтому неудивительно, что, начиная с достаточно юного возраста и по сей день, Филл периодически, а летом в обязательном порядке, устраивал себе ежедневные 5-10 километровые утренние забеги. Существовала и еще одна традиция, которая не имела под собой никакого логического обоснования, а, скорее всего, исходила из подсознания Филла или же из его «прошлых» жизней. Заключалась эта традиция в том, что куда бы не заносила его судьба, в каких бы условиях не приходилось ему жить, он непременно находил неподалеку от своего жилья какой-нибудь водоем и свои утренние пробежки проводил по его берегам.

О прелестях бега Филл мог говорить постоянно. Он рассказывал как поначалу ему не удавалось пробежать и одного круга длиной в 800 метров. Начинал болеть бок, постоянно отходила горькая жаркая слюна, после первых 100 метров из легких с хронометрической точностью раз в две минуты извергалась какая-то гадость, напоминавшая сгустки соплей. Приходилось останавливаться для того, чтобы прийти в себя, а потом снова припускать, отсчитывая положенные минимальные пять кругов с момента последнего приступа боли. Через некоторое время Филл научился правильно дышать, соразмерять свои силы, меняя темп и скорость бега, в зависимости от самочувствия.

Одним словом, бег стал для повзрослевшего Феди мерилом его физического здоровья!

А жизнь между тем накручивала свои круги, годы шли и, кроме постоянной борьбы со своей плотью, Филл обзавелся и другими приятными и не очень привычками, традициями, достижениями и потерями. Появилась и ушла первая любовь. Канула в Лету женщина сделавшая его мужчиной. Он расстался со своей молодой женой и через некоторое время обзавелся другой, еще более юной. Появились дети, которых Филл очень любил и, видимо, будет любить всю жизнь больше всего на свете. К сорока пяти годам были сменены три профессии, в каждой из которых он достигал хороших результатов и, которые тем не менее безжалостно менял, как только чувствовал, что достигал профессионального потолка. Меньше всего он боялся начинать с начала, гораздо противнее, так что не хотелось жить, было ощущение, что его карьера зависит исключительно от бюрократической машины.

С женщинами, конечно, были свои сложности, но они были решаемы и однотипны. Так что к сорока годам Филлу наскучило повторяться в своих амурных похождениях и он решил хранить верность своей жене, а вернее семье!

Дети преподносили сюрпризы постоянно, не было месяца, а то и недели, чтобы они не придумывали какой-нибудь новый план развития их не меркнувших талантов, и Филл покорно участвовал во всех их начинаниях, то деньгами, то своими мастеровитыми руками, то своими обширными знакомствами.

К кризису среднего возраста Филл подошел во всеоружии. Сами понимаете, как и всякий интеллигентный человек он проделал путь от безграмотного атеизма, через различные восточные учения, через быстротечное увлечение православием к пониманию божественности всего сущего, к любви к Богу, к дружбе с ним.

В преодолении тяжелых переживаний, вызванных разочарованием прожитой жизнью, неправильным выбором жены, неумением быть хорошим отцом, постоянным профессиональным непостоянством, как ни странно, Филлу помогли его утренние пробежки. Дело в том, что с какого-то момента этот час одиночества и физического усилия, стали единственной его возможностью для честного разговора с самим собой. И, конечно же, эти беседы-монологи быстро перевоплотились в диалог с Богом. Это не была молитва, это не была медитация – то, что происходило по утрам можно было назвать поиском себя, Бога в себе, просто Бога! Филл делился с ним своими горестями и радостями, надеждами и  мечтами. В какой-то момент выкристаллизовалась точная заключительная фраза-обращение, после которой Филл прекращал бег и, восстановив дыхание отправлялся домой.

«Господи, дай моим любимым, родным и близким возможность совершенствоваться, обрести счастье и прожить свою жизнь по предначертанному тобой пути!»
Как Филл упивался своей добротой, правильностью и бескорыстием! Он шел домой и пел от радости! Он нашел свою форму общения с Богом и она безусловно должна подействовать на его жизнь самым необычным образом. И она подействовала!

Через некоторое время Филл обнаружил, что жена его изменяет с каким-то не то гуру, не то экстрасенсом. В разговорах ее все чаще стали появляться фразы о поиске родственных ей душ. Она стала копаться в своем прошлом, находя все большее подтверждение вины перед ней ее родителей, первого мужчины и, конечно, его – Филлову самую страшную вину. Вину в ее загубленной жизни.

Одним словом, через некоторое время, женщина, родившая Филу трех прекрасных ребят, превратилась в страстную почитательницу не то ламаизма, не то китайского Дзэна, не то учения Фэн-шуй, и, как результат такого скоротечного духовного роста ушла из семьи, бросившись в объятия какой-то, непонятной Филлиному разумению, секты.   

Следом начались приключения со средней дочерью. Девочка, что называется, из простой русской интеллигентной семьи, превратилась в записного американского тинэйджера с обязательными типично российскими закидонами. Отказ убираться дома, постоянное сидение в компании таких же лоботрясов, как и она, распивание дешевого вина с романтическим названием «Сакура», хамское огрызание на любые проявления родительского внимания и, как результат тотальная неуспеваемость по всем предметам.

 Дальше пошли проблемы на работе, которая еще не успела надоесть Филлу, но, которая, похоже, решила расстаться с ним сама.

Когда весь этот кошмар стал чересчур давящим и беспросветным Филл, естественно, задал своему Богу парочку нелицеприятных вопросов. Действительно, разве это то, о чем он просил его? Разве можно развал семьи, профессиональные проблемы и постоянное психологическое напряжение, в котором теперь приходится ему жить – это совершенствование и счастье?

Ответ последовал незамедлительно, уже после третьего круга – «Филл! – сказал Бог, - советую тебе, если ты действительно хочешь счастья себе и своим близким – Возлюби себя! Ибо, если ты не будешь любить себя, то как же ты сможешь быть счастливым? Как ты сможешь сделать счастливыми своих близких?»

Прошло полтора года после этой беседы. Филл, как всегда послушался. И Вы знаете, он счастлив!