Апелляция

               
               
                Уважаемый  товарищ прокурор!

      В октябре месяце прошлого года наша местная газета напечатала фельетон «Рыцарь зелёного змия». Моя фамилия в фельетоне упоминалась семь раз. Два раза – в именительном падеже, два – в родительном, затем в винительном, творительном, предложном – по разу. В общем, просклоняли меня по всем падежам великого и могучего русского языка, хотя, по моему глубокому убеждению, автор вполне мог обойтись одним именительным, что пошло бы на пользу как фельетону, так и его читателям. Усилием воли я подавил в себе внутренний протест, рвавшийся из груди в связи с многократным упоминанием моей фамилии, и оставил газетный выпад без надлежащего реагирования.
      Но в январе сего года, когда, признаюсь, я ещё недостаточно отошёл от вышеназванного разгромного фельетона, моя фамилия опять стала центром внимания. На этот раз в радиопередаче «Они позорят наш город», где я упоминался четырежды, причём все четыре раза в вышибательном падеже, так как этот радиорепортаж, оказывается, вёлся из пивзала, где я регулярно провожу свободное от сна время, и беседа, которую я, ничего не подозревая, вёл с каким-то бородатым типом, оказывается, называлась «интервью», которое я вроде ему давал, хотя по складу своего характера «давать» вообще никому ничего не люблю.
      В марте сего года, в утренней телепередаче «Таким среди нас не место» я был показан оператором трижды – два раза средними планами и один раз крупным возле уже упомянутого пивбара. Правда, в этот раз, по состоянию здоровья я не мог давать интервью, но комментатор сделал это вместо меня, пустив на фоне моего горизонтального изображения у порога пивбара свой поясняющий текст.
      И вот теперь, когда вследствие объективных обстоятельств, у меня появилась возможность хорошенько подумать, я таки подумал и ужаснулся. Ужаснулся тому, как бессовестно меня эксплуатировали наши СМИ – средства массовой информации. Ведь в течение длительного отрезка времени я служил для них неиссякаемым родником, из которого они полной пригоршней черпали свои фельетоны и репортажи. Я был для них источником вдохновения, пищей для размышления, генератором творческих импульсов.
      Так почему же за всё хорошее, что я сделал в качестве наглядного пособия для армии наших журналистов, мне до сих пор не переведено ни копейки гонорара.
      Прошу Вас, товарищ прокурор, разобраться в моей большой человеческой обиде и обязать этих писак - щелкопёров выслать причитающуюся мне сумму в адрес местного лечебно-трудового профилактория, где я нахожусь под своей фамилией в именительном падеже: Пенкин.