Деревенские лощади

Война для каждого не легкий труд. Да если к тому же вдвое увеличивалась нагрузка на те плечи, что оставались в тылу. Здоровых да молодых пожрал фронт. А в глубоком тылу годились для ярма труженики и послабее. Основной тыловой силой в мирной деревушке Круглицы в минувшую войну были женщины, старики да подростки и еще лошаденки, что оставались. А бедовые да здоровые отправились нести солдатскую службу и назад в родимое стойло уже не возвращались, так как не человек, в траншею не заляжет и в укрытие не спрячется… Доля же оставшихся старичков легкостью не отличалась. Время военное не только тяжелое, но еще и голодное для всей живности. А бескормица породила в окружавших деревни лесах прожорливые стаи волков. А они повадились шастать ночами в деревню. От посещений серых разбойников стали пропадать, как ни странно, их сородичи - собаки разных мастей. Некоторых, тех кто покрупнее волки соблазняли, очевидно, вольной жизнью и уводили за собой. А мелких дворняжек волки с удовольствием сжирали. Наутро хозяин находил пустую конуру, а рядом цепь с разобранным ошейником, а то и один поводок с оглоданным кольцом и каплями крови.
Так постепенно, в течение какого-то месяца Круглицы оставались без лающей охраны. Лишь у некоторых псы оказались хитрее и умнее и как-то выжили.
В тот период не совсем сытного времени установилось неписаное правило, чтобы колхозные лошаденки прикреплялись к человеку, который на них работал, чтобы он кормил, обихаживал, наравне с домашнии скотом. А этим трудоспособным контингентом, вкалывающим и в хвост и гриву в большинстве своем был девчачье-женский коллектив, разбавленный безусыми юнцами да седобородыми старцами.
А волки, уничтожив собак, положили глаз на лошаденок. И здесь-то проявился еще один талант необузданного жеребячьего нрава, на дух не переносящего волчьего запаха. Стоило клыкастому бандиту приблизиться к подворью, где ночевал коняга, как тут же все естество взрывалось. Сыпались удары копыт в дровную стену, из глотки вырывалось ржание, похожее на набатную тревогу. Особенно волновался коняга по кличке Графчик. Он шарахался в узком пространстве загона из стороны в сторону. Обнажал свои немаленькие зубы и вгрызался в тес, чтобы тряхнуть как следует весь дом. Иногда эта затея удавалась и ошарашенные люди вскакивали из постелей и давали нагоняй не только волчьему отродью, но и сигнальщику. А порой летали щепки и ходили ходуном постройки, а хозяева ни в зуб ногой продолжали давать храпака. А вот мерин Орлик вообще выводил таки горлово-песенные рулады, словно иерхонская труба, что всем чертям становилось тошно.
Как-то уже зимой, когда набеги на деревню волчьих свор подзаглохли, приспичило одной отпетой бабенке привезти из близлежащего леса дровец. Запрягла она резвую кобылку по имени Копейка и покатила. Не углубляясь далеко в заросли, собрала сушняку. Не более десяти сучковатых тонких бревешек упряталось в неглубокие сани. Возница уселась поудобнее а кучу дров, тронула вожжи и лошаденка побрела к дороге. А день уже клонился к закату, в воздухе потрескивал легкий морозец, под копытами и полозьями похрустывал снежок и впереди маячил наезженный путь. Вдруг Копейка ни с того ни с сего зашевелила ушами, зафыркала ноздрями, даже грива взъерошилась. Холодок недоброго предчувствия охватил и женщину. И неожиданно, как из неведомого, возникли три зловещих призрака. Прошло мгновение и в двух метрах от дровней стояли, оскаливши пасти, два матерых волка и один подволчонок. Миг, и они уже перед грудью гнедой. Но прежде, чем они успели прыгнуть, чтобы впиться в горло Копейке, резвая ни ногу кобылица взвилась на дыбы, а когда опускалась, со всего размаху жахнула копытами по волчьим головам.  Удар пришелся ровно в цель и, не успев оторваться от земли, два серых кувыркнулись в сугроб по разные стороны от оглобель, А кобылица, воспользовавшись удобным моментом, напрямую, не разбирая дороги, через снежную целину огромными прыжками ударилась в бега к спасительной деревне, не обращая внимания на то, что творится за спиной. А ведь подволчонок прыгнул было к ней на спину, но не удержался и упал прямо под руки перепуганной бабенке. Та не растерялась и топором хрястнула по зверю. Одна половина подволчонка выпала из саней и уже пришедшие в себя волки за неимением конины, взялись смаковать останки своего собрата…
Ближе к деревне Копейка замедлила ход и потрусила обычным шагом, то и  дело оглядываясь. Она оказалась на высоте, не подвела и упряжь. Таких ситуаций, когда человек и лошадь вместе спасались от смертельной опасности, помогая друг другу, было множество. И недаром в пору военного лихолетья в сельском тылу конь становился первым другом и товарищем человека, да даже членом его семьи. И писали на фронт среди прочих новостей, что у Звездки Баковой родился мальчик, хотя Звездка это кобыла, а Бакова - фамилия хозяйки.