Еще один неудачный виток спирали

- Ну, вот и все… - тихо сказал Максимов, глядя на расплывающийся в неестественных красках шар, словно кто-то опрокинул стакан воды на свежий акварельный рисунок. Земля погибала.
Нет. Земля не была уничтожена неизвестным метеоритом. Не было внеземных захватчиков. Ни смещения земной коры, ни землетрясения, ни ураганов, смерчей, цунами и даже не глобального потепления. Хотя… отчасти и оно, просто человек никогда об этом не задумывался. Мгновенное Глобальное Потепление. Что-то вроде: «нагревали спичку, а она – возьми и загорись». Нет, не это. Просто кто-то, откуда-то (хотя, наверное, понятно откуда) нажал красную кнопку…
- Товарищ Максимов! Товарищ Максимов! – Нервно кричал по внутренней связи Воронов, - Товарищ Максимов! Центр не отвечает! Пропала связь!
Земной шар, всегда манивший к себе взгляд, своим необычайно ярким, красивым, даже мистическим, голубым цветом, постепенно становился темно-рыжим, отчасти ржаво-тусклым пятном в черном пространстве космоса.
- Я знаю, - спокойно сказал Максимов и слегка подпрыгнул.
Забавно. Такой мягкий толчок, и ты уже паришь, но через секунду, плавно опускаешься вниз. «Да…» - подумал Максимов. Неужели все эти годы, потраченные на подготовку, переподготовку, освидетельствование, научные работы, экзамены, здоровый образ жизни – все это ради детской мечты, вот так просто, легко и непринужденно «мягко» попрыгать на луне. Мечты сбываются…
- Товарищ Максимов…
- Да слышу я, - нервно сказал капитан, - Вылезай из своей консервной банки и взгляни уже, наконец, на великолепие человеческого идиотизма.
- Извольте объясняться по уставу! – Обиделся Воронов.
- Товарищ Воронов, - издевался Максимов, - Приказываю вам вытащить свое нашпигованное уставами и директивами тело, выключить всю аппаратуру связи и сойти на поверхность. Зрелище воистину завораживает.
Через минуту, легким прыжком, рядом стоял Воронов. Он поднял солнцезащитное стекло скафандра. Было слышно в наушник, как он глубоко вздохнул, но не выдыхает.
Максимов подпрыгнул, стараясь как можно выше взлететь, и сразу подогнул ноги, чтобы не ушибиться.
- Это… это просто не возможно… - сбивался Воронов. – Какое-то метеорологическое явление… что-то… что еще не до конца изученное… временное…
- Мой друг, - приземлившийся Максимов снова подпрыгнул, но голос его был отчески спокойным, - Раскрой глаза, земли больше нет. – Командир приземлился в очередной раз и поднял руку, - Видишь эти странные оранжево-серые круги?
- Да.
- Это те самые грибки, которые ты наверняка видел сбоку. Скорей всего на фотографиях.
- Фотографии видел… а сверху… вот так… не видел. – Воронов стоял неподвижно. А командир, как ребенок вновь подпрыгнул. Только уже не так высоко.
- Так вот, товарищ Воронов, официально заявляю: Земля уничтожена и мы последние! Два огрызка человечества. Смешно, не правда ли?
- Не вижу ничего смешного, - процедил сквозь зубы Воронов.
- А мне весело! – Сказал командир и большими прыжками побежал к ближайшему кратеру. – Айда за мной, - он махнул, насколько это было возможно, рукой, зовя за собой.
Воронов по-прежнему стоял неподвижно, переводя взгляд с пылающей в агонии Земли, на прыгающего к близлежащему кратеру командира, и вдруг подумал, что Максимов, его наставник и учитель, по всей видимости, сошел с ума.
Хотя, что значит сошел с ума? Он просто наслаждается последней возможностью пожить. Времени не так уж и много. Возвращаться уже не куда – встречать не кому. Но… Может быть, еще кто-нибудь остался в живых? Скажем, та же Австралия. Вроде она всегда была в стороне, и ни в какие войны не ввязывалась. И сесть там, по сути, возможно. И люди встретят. Космонавты же мы. Не гастарбайтеры какие-нибудь. Он вдруг оживился.
- Товарищ Максимов! – Помощник командира, специально уполномоченный по международным отношениям вне пространства Земли испытал приятное ощущение легкости в прыжке, хотя не такое же, как в полной невесомости. – Товарищ Максимов! А вдруг все-таки остались живые? Где-то же должны были укрыться? Есть же места, где не падали бомбы.
- Места-то, может быть, и есть, - сказал Максимов, рассматривая бездыханный лунный пейзаж, - Но что это за жизнь? – спросил он, – Прятки по норам? Игра в выживание?
- Нет! – удивился Воронов, - Не игра - борьба! Борьба за выживание…
- А мы прилетим такие «свеженькие» и на тебе, - Максимов поднял обе руки, изображая всесильного, - Будем помогать всем, в этой борьбе.
- Да! Мы можем!
- Ничего мы не можем, мы как дети грудные после полета, нас просто раздавит атмосфера. Это нам помощь нужна будет, - Максимов усмехнулся, - Пашка, ей Богу, ты как дитя малое, в сказки веришь.
- Товарищ Максимов, разве можно, я же все-таки подполковник, - Воронов явно обиделся.
- Подполковник…- протянул Максимов, - А мысли как у разбившего мамину вазу мальчишки: «давай клей купим, давай дядю Сережу попросим помочь, чтобы мама не заметила».
- Что за бред? – не понял Воронов.
- Вот и я говорю бред, – медленно и аккуратно Максимов сел на край кратера и уставился на Землю.
Воронов с той же хирургической аккуратностью устроился рядом.
- Предложения? – спросил он, глядя на мутные и очень заметные круги в атмосфере.
- Все-таки интересно, - начал Максимов, - Кто первый? Мы или они?
- В принципе, это уже не важно, - ответил Воронов, - Но я думаю все-таки они. Не нравился мне их президент.
- Слишком смуглый? – улыбнулся Максимов.
- Нет, я не расист. Просто все последние выбранные президенты мне не нравятся. Нет в них основательности, что ли…
- Хм, интересно, никогда бы не подумал про тебя, что ты политикой увлекаешься.
- А как же без нее в нашем деле? – удивился Воронов. – В первую очередь!
- Паш, я о ней как раз меньше всего задумываюсь, все больше о науке. Видимо, зря.
- Почему зря. Люди всякие нужны, люди всякие важны. Мы же вас как бы прикрываем.
- Вы?
- Мы.
- Ясно. – Изрек Максимов. Взял лунный камешек, покрутил его и показал Воронову. – Говорят они на земле хорошо на талисманы расходились.
- Я тоже слышал об этом, еще говорят, что они чудодейственными свойствами обладают.
Максимов выкинул камешек, тот бесшумно утонул в пыли, на дне кратера. Теперь, где-то бесконечно далеко, Земля переливалась неестественными красками и как-будто начала тускнеть, медленно умирая и убивая на себе все живое. Космонавты молчали. Каждый думал о своем.
- Детишек мне моих жалко. Федька летчиком хотел стать, по моим стопам собирался идти. А Светочка врачем. Машка рассказывает, что всех кукол дома «залечила».
- А мой, вот, экологом… - Воронов вздохнул.
Максимов посмотрел на друга, но безучастный скафандр отражал мутные переливы, скрывая Пашкино лицо.
- Ну, ничего, ничего, - решил упокоить его Максимов, - Скоро мы встретимся, скоро ты увидишь своего Димку и Людку, а я Машку с детишками.
- Василий, - вдруг спросил Воронов, - Ты веришь в Бога?
- Конечно! – уверенно сказал Максимов, - И в Бога, и в святую церковь, и переселение душ, и жизнь после смерти.
- Это правда? – Чуть не по-детски спросил Воронов.
- Чистая правда, - отчески сказал Максимов, - Думаешь зачем я космонавтом стал?
- Я думал, среди нас как раз больше атеистов, чем верующих. Не понимаю. – Искренне удивился Воронов.
- Ты прав, атеистов много, но я верующий. И таких много, просто не признаются. В детстве я не верил в Бога, но мама меня всегда водила в церковь и учила, как молится. А я все сопротивлялся. Нет, я не брыкался, чтобы не идти вообще, просто я притворялся, что верю.
- Мать не заметила?
- Нет. Собственно я и в училище пошел, чтобы ей доказать, что нет тут никого.
- И что в итоге.
- А в итоге сам поверил. Даже нет. Не просто поверил, я просто понял, что он есть. И всегда был.
- Он хороший?
- А почему ты спрашиваешь? – изумился Максимов.
- Не знаю. Если он хороший, тогда все будет хорошо, наверное.
- Несомненно, - сказал Максимов и подбросил легонько камешек.
Они помолчали. Вокруг ничего не происходило. И, несмотря на то, что в скафандре было тепло, Воронов чувствовал себя неуютно, какой-то мертвенный холод ощущался вокруг, и даже не телом, а скорей сознанием, душой. Мерно работал кондиционерчик, встроенный в скафандр, отсчитывая глотки воздуха и заполняя гнетущую тишину.
Как-то совсем страшно становилось смотреть на погибающую планету, в абсолютной тишине вакуума.
- Может, все-таки остались живые? Где-нибудь в Австралии… На Антарктиде… - протянул Воронов.
- Ты опять за свое? – разозлился Максимов.
- Нет… я просто… Просто мне не вериться и все тут. Ничего с собой поделать не могу. – Сказал Воронов. – Может у нас галлюцинации какие-то, может что-то с нами, а не с ними. Так, ведь, тоже может быть.
- Может… я не сомневаюсь. Но это не похоже на галлюцинацию.
- Вспомнил!!! – Вскрикнул Воронов, - Я читал об этом! Кажется у Стругацких было: внезапно и необъяснимо помешались все три члена исследовательской партии, высадившейся на какой-то планете. Всем троим вдруг почудилось, будто связь с центральной базой утрачена и вообще утрачена связь с кем бы то ни было, кроме орбитального корабля-матки, а с корабля-матки автомат ведет непрерывно повторяющееся сообщение о том, что Земля погибла в результате некоего космического катаклизма.
- Интересно, - сказал Максимов, - Но это не про нас. Мы же к тому же видим, что происходит на самом деле.
- Нет. Нет. Нет. – Завелся Воронов, - Ты абсолютно не прав, Василий, зрительные галлюцинации, самые распространенные.
Аккуратно, но поспешно Воронов встал и собрался идти.
- Ты куда? – Спросил Максимов.
- Пойду включать связь. Мы еще не проиграли! – Торжественно объявил он и прыжками направился в сторону одинокого, посреди серого ландшафта, посадочного модуля.
Когда Воронов ускакал, Максимов несколько раз открыл и закрыл глаза, встряхнул головой. Убедился, что галлюцинация не исчезла, и еле дребезжащий огонек надежды, снова погас. «А ведь почти убедил» - подумал Максимов и стал спокойно дожидаться Воронова.
Прошел час. Запаса кислорода оставалось на пятнадцать минут, о чем сообщал маленький красный индикатор на внутренней стороне стекла. Воронов не возвращался. Связь молчала.
- Воронов! Пашка! Ты там уснул что ли? – Ответа не последовало. Возможно, он просто снял скафандр и не слышит его. Хотя он же сам сказал, что ушел связь включать, значит должен быть возле бортового передатчика. Должен слышать…
Возле модуля его не оказалось, Максимов поднялся по ступенькам, открыл люк, влез в декомпрессионную кабину и закрыл за собой. Автомат мгновенно наполнил ее воздухом, выровнял давление, и загорелась зеленая лампа, означающая, что можно снимать скафандр.
- Пашка! – Крикнул командир пробираясь в тесное пространство модуля. –Пашка! Твою налево, чего молчишь?
Воронов сидел молча. Никак не отреагировал на возвращение капитана.
- Земля погибла. – Мертвенным голосом сообщил он.
- Откуда ты знаешь? Может это наша галлюцинация, все хорошо! – Пытался взбодрить его Максимов, прекрасно осознавая, что друг прав.
- Слушай. Это сообщение компьютер поймал, пока мы с тобой прогуливались по поверхности:
«Земля погибла. Земля погибла. Земля погибла…»
- Какое информативное сообщение, - пытался пошутить Максимов, но шутки не получилось. Было совсем не до шуток. – Может это с МКС? С нашего «корабля-матки»?
Воронов тяжело посмотрел на командира, затем, ничего не говоря, полез в холодильник, достал тюбик с картошкой и томатную пасту. Затем перелез через Максимова, и долго копался в шкафу с бортовыми скафандрами.
- Что ты там ищешь? – Поинтересовался Максимов.
- Уже нашел, - показывая командиру свою находку, сказал Воронов.
- Павел Игнатьевич! – Искренне удивился Максимов, - Да вас можно прямо сейчас под трибунал! Да за такое…
Первый тост был за человечество.
- …давай помянем наши несчастные семь миллиардов, - тихо сказал Воронов, и сделал маленький глоток из найденной серебряной фляжки с обычным колпачком для разбрызгивания жидкости. Затем передал ее Максимову. Он нахмурил брови, словно злился, затем сузил глаза и Воронов увидел, что Максимов тихонько заплакал.
- За все человечество. – Сказал он и тоже сделал глоток. Смахнул рукой не стекающие слезы и вытер руку о комбинезон.
Долго сидели молча.
- Коньяк?
- Да, - ответил Воронов, - Армянский, двенадцать лет.
- Хороший.
- Отличный… - Он сделал еще один глоток, вынимая из пайка шоколадку- Знаешь, я бы сейчас еще и покурил, наверное.
- Я бы тоже, - сказал Максимов и улыбнулся. – Вообще, я курил один раз в жизни.
- Да ты что? – Воронов отломил кусок шоколада и поделил его поровну.
- Да… Мне было тогда пять лет. Мы жили с братом в деревне у бабушки, все лето. – Максимов кивнул, благодаря за шоколад, - Пили свежее молоко, ходили на рыбалку, купались, помогали полоть клубнику, в общем, было нам хорошо. Один раз в день Рысара (пес наш, цепной) отпускали погулять. Он убегал в поле, потом дожидался меня, когда я его догоню. Я бросал ему палку, он мне ее приносил. Он ходил рядом со мной и отгонял коров, если я подходил к ним близко. Брат во время этих прогулок всегда убегал вперед меня, но с нами никогда не ходил. Он появлялся лишь тогда, когда мы с Рысаром возвращались. И вот однажды, я увидел, как он, обогнав меня, свернул за сарай и исчез. Мне стало инетересно, что он там собирался делать…
- Курил в тихушку?
- Именно! Так самое главное, решил и меня угостить, чтобы мы, как бы «заодно» были. Чтобы я ничего не рассказывал.
- Понравилось? – Спросил Воронов.
- Нет. Я зачихался, раскашлялся, думал, что умираю, и побежал жаловаться бабушке.
- Н-да…
- Тогда это была первая и единственная сигарета в моей жизни.
- А я никогда не пробовал, - тихо сказал Воронов и сделал еще один маленький глоток из фляжки.
- И правильно. Я много чего не пробовал, и не жалею.
- Этот техник, что помог мне с коньяком…
- Кстати, - перебил его Максимов, - Зачем ты вообще спиртное взял на борт?
- Я просто хотел отметить прибытие на Луну, первый раз все-таки.
- Понятно. Не остановить русского человека, ни угрозами, ни кулаками… все равно пить будет! – Заключил Максимов и впрыснул в рот новую порцию.
- Это точно, - улыбнулся Воронов, - Так вот, этот техник, который положил фляжку, он мне предлагал еще таблетки какие-то, говорит, хотел бы поставить научный опыт на мне, мол как действуют легкие наркотические средства в условиях невесомости.
Максимов сначала помрачнел, затем улыбнулся, потом пустился в неостанавливаемый хохот. Воронов удивленно посмотрел на командира, затем тоже начал посмеиваться…
- Представляешь, если правда все то, что в анекдотах про наркоманов говорят… - сквозь хохот говорил Маскимов, - у нас бы с тобой тут коровы бегали…
- Ага! – Смеялся Воронов, - первый контакт с марсианами установили бы…
Оба смеялись как-то напряженно, скорей истерично.
- Н-да, - совершенно серьезно сказал Максимов, прекратив смеяться.
- Да… - вздохнул Воронов, и сделав еще глоток коньяка, стал рассказывать:
- В институте, я увлекался философией и историей.
- Похвально, - сказал Максимов, забирая у него флягу.
- Много чего я тогда прочитал, но все в основном про войны, войны… Что бы не делало человечество, оно всегда воевало. Всегда пыталось поработить слабого, нажить богатств и укрепиться в своем бастионе. И каждый к этому стремился. И не важно, с чего все начиналось. Даже если благие цели были: стать свободными, жить спокойно, установить мир во всем мире, все равно что-то ломалось, не срабатывал остановочный тормоз, или в стане освобожденных появлялась паршивая овца и снова продолжали воевать, только уже за другие цели...
- А к чему это приводит, мы сейчас с тобой наблюдаем…
- Да, согласен, - сказал Воронов, - Но я не про это, - он сделал еще один глоток и поднял руки, Максимов докручивал тюбик с картошкой, - Василий, ты когда-нибудь задумывался, что история движется по спирали? Виток за витком, человечество поднимается в своем развитии все выше и выше…
- Поднималось… - уточнил Максимов.
- Да… поднималось… - Воронов посмотрел на автоматическое сообщение, которое по-прежнему висело на экране монитора. - Нет! Смотри, - он начал чертить пальцем круги в воздухе. – Сначала было начало!
- Хм…
- Я имею ввиду какой-то момент времени, когда появился человек и начал развиваться. – Воронов стал описывать первый круг, постепенно поднимая руку. – Развивался, развивался, стал смыкаться в общины, затем в племена, государства и так далее… Затем появилась первая цивилизация. – Он сделал паузу. – Уровень цивилизации нарастал, - Воронов снова стал вертеть пальцем в воздухе, - Нарастал, нарастал, и она достигла своего пика и… Бамс! Нихт цивилизатион, нихт – человечество! В итоге, земля пустая и ждет нового заселения, пока снова не появится где-нибудь человек. Разумный зверь, создающий новую цивилизацию.
- Сомнительно, – вздохнул Максимов, сделав очередной глоток.
- Вовсе нет, ученые недавно доказали, что легендарная Атлантида, была очень и очень высокоразвитой цивилизацией. Ее уровень во многом превышал наш теперешний. Это многие подтверждают.
- У них тоже было ядерное оружие? – Спросил Максимов, немного заскучавший.
- Нет, у них, по всей видимости, мировой катаклизм. Природа подсчитала издержки и экономическую целесообразность и свернула программу развития Атлантов…
- Хех, - улыбнулся Максимов, - Прямо как у нас, в плановом отделе.
- А почему нет? – сказал Воронов, - Это же просто модель. Можно немного и «додумать». Так вот. Мне кажется, что эта гипотеза, хотя бы дает надежду…
- Надежду на что?
- Что это не Конец Концов! – Воронов улыбнулся и ободряюще посмотрел на командира.
- И что с того? – Все никак не понимал Максимов, к чему клонит его друг.
- А то, что теперь, - Воронов распрямился, на сколько это было возможно, - Мне не страшно умирать…
- Воронов! - Вдруг как-то официально сказал Максимов, - Ты космонавт?
- Не понял тебя…
- Если да, то, вступая на борт ракеты, ты априори ничего не боишься…
- Да нет же, ты не правильно меня понял, - оправдывался Воронов, - Все дело в том, что это не страх смерти, а страх неизвестности. Вот что я имел ввиду. Пусть я не прав, и моя гипотеза ошибочна, но ее мне хватает, чтобы надеяться на новый виток истории.
- Ясно, - сказал Максимов, чувствуя, как слабое лунное притяжение прибавляется к легкому опьянению. – Что дальше?
- А дальше надо придумать, чем себя занять на ближайшие… - Воронов взглянул на экран монитора, - три дня. Всего семьдесят два часа, до конца нашей с тобой миссии.
Максимов тяжело посмотрел на своего помощника, прикинул в уме, что к чему. Вспомнил основную задачу их пребывания на луне, до того как… и, щелкнув большим и средним пальцем, сказал:
- Воронов! – Резко прикрикнул Максимов, - А, давай, махнем куда глаза глядят!
- Мои глаза сейчас на Земле…
- Тогда давай махнем на Землю!
- Зачем?..
- Посмотрим поближе, что к чему…
- Боюсь, что не получится, сейчас температурка еще та… сгорим просто.
- Сгорим…
Воронов посмотрел вокруг себя. Коньяк дал о себе знать, и в теле появилось томное ленное ощущение. Глаза сами полузакрылись. И в голове промелькнула мысль нереальности происходящего.
- Да к черту все. Максимов! Где мы? Что происходит?
- Ничего не происходит, все уже произошло.
- Тогда что дальше?
- Ты мне уже пятый раз задаешь этот вопрос.
- Что дальше?
- Шестой…
- Максимов! – Воронов обиделся, - Я серьезно!
Максимов почесал затылок…
- Серьезно?.. - Он вздохнул, - Давай спать. Голова уже кругом…
Воронов практически не спал, Максимов сопел все время, тяжелая дрема завладела космонавтами. Полусон, полуявь, полуреальность. Ощущение пустоты и безысходности. Слабое вялодвижение защитных инстинктов организма и практически абсолютная, звенящая тишина. Через несколько мучительных часов Воронов уснул.
Ему снилась жена, снился сын, они вместе гуляли по парку победы, катались на аттракционах. Павел гордился, что на самых страшных из них, сын абсолютно не боялся. Напротив, Дима пытался обнять и успокоить свою мать. Как-то странно было смотреть на себя со стороны, видеть, как какой-то человек целует Люду, как твой сын запрыгивает к нему на шею. И самое страшное было в том, что Воронов чувствовал как жена и сын смотрят на него, смотрят прямо в глаза, но не видят. И видят, и не видят его-наблюдателя. Не того, кто держит жену за руку, не того, у кого на плечах сидит сынишка. А того, кто смотрит из кустов… и зачем-то прячется…
- Люда-а! – Сквозь сон крикнул Воронов, - Дима… - уже проснувшись, шепотом сказал он. – Максимов, - добавил он, оглянувшись вокруг.
Максимова нигде не было. Внутреннее пространство модуля не отличается обширными размерами, как, собственно, любое космическое помещение. Потому Воронов легко, обследовал весь лунный модуль. Максимова нигде не оказалось. Тогда Воронов осторожно надел свой скафандр и через декомпрессионную кабину выбрался на поверхность.
Уже совсем далекая Земля местами показалась серой, без того приятного голубого света, всегда сияющего, несущего всему пустому пространству сигнал жизни…
В наушнике было тихо. Даже нет – пусто. Воронов забеспокоился.
- Товарищ Максимов! Товарищ Максимов!.. Василий!!! – Крикнул он в абсолютную пустоту. Ответа не последовало.
Воронов посмотрел по сторонам, но мертвенно-серый пейзаж оставался пустым. Нигде поблизости Максимова не было. Он посмотрел вниз под ноги. У последней ступеньки осталось несколько следов, несколько уходили прямо, к кратеру, в котором космонавты сидели, один след уходил налево от модуля. Воронов посмотрел вперед, пытаясь увидеть следующий. Серая пыль, лежала ровным слоем, другого следа видно не было. Тогда он осторожно встал на этот след, максимально стараясь попасть в него, и оттолкнулся, на сколько хватило сил. Пролетев пару метров, он приземлился на обе ноги, и снова осмотрелся.
- Где ты? Максимов?!! – Негромко сказал Павел и медленно обвел глазами лунный пейзаж. – Где ты…
Луна молчала, наушник тоже молчал…
Воронов насколько хватило запаса кислорода, продолжал искать, обошел все близлежащие кратеры, понимал, что поиски уже бесполезны, но продолжал искать. Максимов ушел слишком давно. Запас кислорода у него точно закончился.
Ничего не соображающий Воронов, вернулся на модуль, запустил двигатели, выставил автомат направления, задал курс на Землю.
«Домой…» - подумал Воронов и нажал кнопку старта.