Полупроводник

- Смотри вперёд! – с хищным акцентом бросил мне закутанный в грязную мешковину незнакомец, когда я обернулся на звук загремевших по склону камней. – Не оглядывайся!
Убедившись, что кроме камней вниз не устремилось ничего человекоподобного, я  равнодушно пожал плечами и отвернулся от своего «клиента». По правде говоря, я даже немного пожалел, что злобный кабардинец не сорвался в открывшееся справа ущелье. И это несмотря на то, что свой заработок проводник получает только в конце пути…
Грубый приказ идти впереди освободил меня от помощи чужаку в преодолении Волчьего выступа и нагромождения глыб сразу за Равниной бурь – самых трудных участков в начале пути. Стоит отдать должное: кабардинец следовал за мной без отставаний, и я уже начал подумывать, что прибытие на Последний кордон к семи вечера – не такая уж фантастическая затея.
Небо с самого утра затянулось полупрозрачной дымкой, рассеянное пятно солнца напоминало свет ртутного фонаря в тумане. По всем приметам на маршруте сейчас должна была стоять удушающая жара, а ветер, задувающий с севера, - нести прямо в лицо клубы каменной пыли от разрушаемой временем породы. Поэтому я сразу после Равнины бурь забрал влево и обогнул хребет с другой стороны. Путь от такого манёвра удлинился от силы метров на двести, зато на новой высоте без прямых солнечных лучей было не так жарко, а хребет частично закрывал от ветра.
Мой спутник никак не отреагировал на самовольство в изменении маршрута, и я убедился, что путь к кордону ему не знаком. Да и стал бы он в противном случае нанимать проводника, когда сам так резво скачет по выступам, на которые я едва рискую забираться ползком. Это я отметил, украдкой наблюдая за незнакомцем.
Каких только «клиентов» ни подбрасывал мне случай за четыре года протаптывания незаметных стороннему взору горных троп! В основном попадались беженцы с юга на север с их безудержным стремлением к лучшей жизни. Платили, конечно, не густо, зато и проблем с ними было меньше, чем с параноиками-контрабандистами или непривыкшими к нагрузкам «северянами». Но тип, шедший вот уже третий час след вслед за мной явно не принадлежал ни к кому из перечисленных. С головой зачехлённый в тряпьё и мешковину, он шёл твёрдо, и уверенность отдавалась в каждом его движении. Чего нельзя было сказать о глазах. В чёрных углях сквозь щель ткани поблескивала злоба, перемешанная с животным страхом. Может именно страх и заставлял этого, видимо, далеко не молодого мужчину без проблем осиливать маршрут?
- Шевелись! – снова раздался сзади угрожающий голос.
Пытаясь лучше рассмотреть кабардинца, я действительно замедлил шаг. Ущелье давно закончилось, и теперь мы двигались по относительно ровному каменистому участку, который заканчивался вместе с началом густого леса, резко поднимающегося вверх.
- Здесь привал, - объявил я, когда мы добрались в лесу до большого расколотого надвое камня.
Кабардинец что-то недовольно прорычал вполголоса. Насколько я мог понять из иноязычной скороговорки, послание было адресовано моим «хилым крысиным ногам» и ещё кому-то свыше – в менее ругательной форме. Но явного протеста не последовало, и я принялся доставать из пыльного рюкзака бутылку с тёплой водой и пару лепёшек. Делиться своими запасами не было никакого желания, да и отошедший куда-то в сторону «клиент» не настаивал на угощении.
Вернувшийся через три минуты кабардинец тут же потребовал продолжать идти. За время отлучки он полностью избавился от прежнего наряда, и если бы не всё тот же хищный голос, я попросту не узнал бы своего спутника. Теперь он не отличался от мирного торговца средней руки в нашей деревне!.. Ботинки, потрёпанные серые штаны, лёгкий жилет поверх некогда белой рубахи… Тут же я рассмотрел уходящий от правого уха за воротник косой шрам, плохо прикрытый чёрными волосами и портивший общий образ. Впрочем, мало ли чего могло случиться с рядовым торговцем в местах, где оружие – неотъемлемый атрибут мужчины?
Вот только не был этот человек торговцем. Тем более мирным…
Запоздало подумав об этом, а также о том, что не стоило так откровенно разглядывать преобразившегося незнакомца, я закинул рюкзак на спину и двинулся вглубь леса.

Что ни говори, а маршрут в три десятка километров по скалистым склонам, густому лесу и петляющим тропам – испытание даже для бывалого проводника.
Ближе к вечеру небо почти расчистилось, и тени, искажаемые замысловатым рельефом, с каждой минутой всё больше застилали землю. Дневной зной стремительно улетучивался.  Когда я в очередной раз взглянул на солнце, слепящий диск как раз коснулся острия Волчьего зуба – самой высокой скалы западной гряды. Значит, семичасовой автобус отойдёт с минуты на минуту, а следующего придётся ждать до утра…
Ну нельзя, нельзя добраться до Последнего кордона за пять с половиной часов! Даже потратив всего 10 минут на отдых, даже обидно подгоняемый грубыми возгласами кабардинца. Но настоящая досада брала от осознания оставшегося расстояния. Каких-то три сотни метров, и впереди замаячат покосившиеся крыши крайних домов, затявкают дворовые собаки, потянет прохладой из придорожного колодца.
Одно последнее усилие.
Измотанный, словно после недели стабильной работы, я приблизился к Слёту – желтоватым каменным плитам с резким уклоном, обрывающимся отвесной стеной породы. «Клиент» молча продолжал волочиться за мной, не удостоив ни разговором, ни словом после привала, но от увиденного впереди из его уст вырывалось тихое чертыханье. Вопреки популярности этого пути у проводников, тропы здесь не было. Местами из расщелин камней пробивались высохшие от жары кустарники, но их ломкие ветки не могли служить поддержкой при переходе. Обычно это двадцатиметровое пространство преодолевалось моими «клиентами» ползком, из-за уклона походящим на проход прижавшись лицом к стене. Этот узкий обрывистый склон часто заполоняли серые грифы, от чего он и получил своё название. Правда, местные остряки утверждали, что Слётом обрыв нарекли только из-за вполне реальной опасности для путника выпорхнуть в пятисекундный полёт навстречу торчащим хвойным стволам. Бред. Только в мусор пьяный не удержится на отчетливо выступающих камнях.
Я без суеты ступил на Слёт, с четверть минуты попереминался с ноги на ногу, давая телу привыкнуть к резкому боковому склону, и тронулся вперёд.
Из нагрудного кармана задребезжал отсыревшим за три года звонком телефон: как раз здесь кое-как начинала покрывать сеть. Придерживаясь левой рукой за шероховатые бока желтоватого камня, правой я извлёк из куртки старенькую «Моторолу».
- Приветик, как ты? Ещё на маршруте?

…Я честно пытался ответить, что падаю. Сипел и косо улыбался в глупых попытках проглотить жгучий комок, застрявший в горле. Улыбался только ей, тревожно сжавшей в ладонях равнодушную трубку и, наверное, пытавшейся докричаться до меня в этот миг. Но в ушах отдавались только отзвуки громкого хлопка и всё нарастал неясный шум… Ноги словно подломились и никак не хотели слушаться, обрекая всё тело на неумолимое приближение к пропасти…
Мимо меня по направлению к кордону пробежал молчаливый торговец со шрамом на смуглой шее.