день второй

46 год п.в.п.

Двое слушали, возле иллюминатора.

— Мы падаем.
— Да, но, судя по всему, планета мертвая. У нас будет отличная возможность заправиться.

Со свистом сфера вошла в атмосферу и глухим звуком обосновалась в городском парке. От шершавой с виду поверхности отделились два силуэта.

— Жди меня тут, а я схожу за топливом.

Второй жестом дал понять, что понял и направился обратно к кораблю. Едва коснувшись его поверхности, он отошел в сторону. В сфере, отдаленно своим видом напоминающей сильно уменьшенную копию луны, в месте прикосновения появилось небольшое отверстие.
Второй развернулся и принялся слушать звуки, что его окружали. Вслушиваясь в хлопанье крыльев насекомых, верещанье птиц, он почувствовал, как его накрывает волной отвращения. Он собрался с силами, и опытом многих увиденных звезд подавил отвращение.

Первый уверенно продвигался вперед, стараясь не обращать внимания на тошнотный шорох травы. Он сначала почувствовал, потом услышал и, наконец, весьма размыто увидел движение впереди и замер. Он внимательно изучал параметры особи, которую чувствовал неподалеку от себя. Он подключил обоняние и, старательно избегая резких запахов, что его окружали, принялся принюхиваться к существу. Через некоторое время он понял, что особь ходит на задних лапах, что показалось ему нерациональным при таком построении тела. Он понял, что она весит около шестнадцати унифицированных единиц. Сам он не весил ничего и был выше раза в три.
Заметив его, существо издало громкий звук, первого передернуло, он спешно приблизился, принял форму особи и издал такой же громкий звук. Испугавшись, оно попыталось убежать, но первый схватил существо за часть тела и метнул на землю. Гулко шлепнув, тело замолкло.
Несколько минут первый изучал свое новоприобретенное туловище. Прислушивался к хрусту суставов, глядел на свои руки и ноги, пробовал издавать звуки этим ртом. Все то время, что он изучал нового себя, с его лица не сходила гримаса отвращения.
Наконец, он посчитал себя в достаточной мере изученным, и, схватив податливое тело существа за одну из конечностей, потащил его к кораблю.

Второй стоял на четвереньках перед лежащим организмом и разговаривал с ним.

— …наевнярка у вас етсь ккаие-то суещства, котроые гоарздо мньеше вас. Тбее бы, наеврное, не порнавилось, елси бы они жлии на товем тлее. Елси бы на твеом тлее возинкали гоорда, бексонторльно рсола растиетльонсть. Таоке мжоет бтыь тлоько в ондом слчуае. Елси ты метрв. Кгода ты метрв, на твеом тлее и за сечт твогео тлеа моугт жтиь мноежства орагнизмов, грбиков. Тбее вдеь понтяно слвоо «гииегна»? Тове тлео мжоет сатть обиатлищем лсеов, окаенов и жиывх суещств, тлоько елси ты умершь. Тлоько тгода тлео посулжит благоадтной повчой. Вшаа палнета уже оечнь двано метрва. Так что, ты не размуное сущсетво, котроым сбея тлоько что нзавал. Ты — падальщик. И вся вшаа итсория, ялвяется итсорией пожриателей падлаи. Потмоу что ни онда жвиая палнета не пзоволит суесщтвовать на сбее ткаим лчиникам как вы. Всеь ваш мир пханет разлжоением и тем боеле, мне не дотсавляет уводольствия ощбаться с безозмглым трупеодом.

Второй взял существо за руку, немного напрягся и оторвал ее. Существо закричало, а второй закинул руку в отверстие в сфере. Он глянул на пришедшего первого и улыбнулся тому.

— Улыбка? — отреагировал первый. — Как примитивно.
— Но забавно, попробуй.
— Не глупи, мы опоздаем на банкет, — первый, взяв существо за ноги, разорвал то на две половины.
— Не влезет, рви мельче.
— Да, они тут здоровенные.
— Ничего, зато двумя сразу хорошенько заправимся.
Второй засунул единственное, что оставалось от существа — голову — в отверстие и принял свой обыкновенный вид. Первый доканчивал туловище.
— Зачем ты вообще с ним заговорил?
— А почему бы и нет? Я его поймал почти сразу после твоего ухода. Некоторое время тебя не было, мне было скучно. Это даже забавно, как они совсем не пытаются понять, то, что им говоришь, даже если говоришь, используя их примитивную систему передачи информации. Там, кстати, в кустах еще одно сидит.
— Нам этих двух с лихвой хватит.
— Знаю, именно поэтому оно до сих пор сидит в кустах.

Наконец, первый тоже закончил. Легко коснулся сферы и отверстие приема топлива в ней затянулось. Тогда он тоже принял прежний вид.
Два силуэта, не обращая внимания на странный шум в кустах, растворились в небольшой сфере, и с тихим жужжанием она поднялась в воздух.
Сфера, медленно разгоняясь, постепенно удалялась от неестественно зеленой планеты, умершей сотни миллионов лет назад и сейчас жадно доедаемой собственными видами червей, падальщиков и грибков.

— На банкет?
— Да, нас уже заждались.

И сфера исчезла.



Из архива:
46 год п.в.п.

В начале второй декады сорок шестого года на окраине одного из южных городов основного материка без вести пропадает два человека.
Это происшествие становится сенсацией, поскольку «Mechanica» произведшая модернизированные устройства местоположения, которые были встроены в тела пропавших без вести, выпуская их в продажу заявила об абсолютной невозможности их уничтожения. А, следовательно, и ликвидации исходящего от них сигнала.
Акции «Mechanica» падают в цене. Ряд сотрудников отдела разработок — уволены.
Практически сразу после падения стоимости акций, в результате заключенного соглашения «Synthetica» отделяется от «Mechanica» и становится самостоятельной компанией.
Количество записей на модернизацию в «Mechanica» начинает сокращаться. Это первый подобный случай за прошедшие тридцать восемь лет.



46 год п.в.п.

Крон прятался за кустом, прижав ноги к груди, обняв их, и громко смеялся. Он смеялся, но на его щеках застыли слезы. Сфера давно скрылась из виду, но он сидел, смотря перед собой, и не мог остановить свой смех, хотя ему очень этого хотелось.
Он опомнился много позже, не зная сколько времени прошло. Память не сохранила никаких воспоминаний о том, что заставило его просидеть под кустом, в парке, среди ночи. Грязный, на подгибающихся ногах он пошел в сторону дома. Чтобы завалиться на мягкую кровать, подложить под голову подушку побольше и уснуть крепко и надолго. Чтобы прошло достаточно времени для того, чтобы забыть о том, что этот день вообще когда-то существовал.
Но, ближе к середине пути, в голову Крона пришла мысль, и чем дольше он пропускал ее через себя, чем больше анализировал и с любопытством рассматривал, тем сильнее она его захватывала. Параллельно этой мысли — смелой, рискованной, в его голове произошел разрушающий предыдущие, годами вынашиваемые идеи, взрыв озарения. Это озарение было многомерным и многословным, но все его слова сводились к одной простой мысли — человек прекрасен. Он шел и думал о том, что человеческое тело, оттачиваемое десятками веков — прекрасно в своей многофункциональности. Ни в коей мере это не было свежей, ни на что не похожей идеей, но Крон, в эпоху все большего увеличения популярности модифицирования человека, был с этим озарением сродни первооткрывателю. Он был человеком, открывшим для себя человека, после темных веков.
Может быть раньше где-то глубоко внутри он и чувствовал неестественность этих полулюдей, недолюдей, но сейчас она стала очевидна. Извращение человеческой красоты и функциональности стало более чем очевидно, а потому его нужно было остановить. Необходимо было исправить. Совершенно обязательно было изменить ход вещей, зажечь факел новых времен и, гордо подняв его над головой, нести. Нести вперед, пока не сотрутся в кровь ноги, пока пламя не зажжет всех вокруг. А потом Крон испугался. Он осознал, что логическое мышление в нем, вдруг затихло, уступив место метафорам и гиперболам. И на долю секунды ему стало страшно, что он превращается в первобытного дикаря, который тут же напридумывает себе горстку тотемов и остаток жизни проведет в безотчетном поклонении пустым надуманным обещаниям. Но страх сразу забылся перед величием отзвука того огромного взрыва, что произошел в нем так недавно.
Он представлял себе, что человек являет собой меру всех вещей. Что возникновение человека лучшего никак не должно оскверняться использованием посторонних, чуждых веществ. Человек может становиться лучше только за счет другого человека. Он представлял себе конвейер человеческих сердец, почек, желудков, мозгов, костей, глаз, языков — каждая единица которых была призвана улучшить человека современности. Крон закрывал глаза и видел автомобили, питаемые энергией человека, он видел людей, излечиваемых от страшных болезней силами других человеческих организмов. Его взгляду открывались просторы утопии, в которой человек жил бы ради человека и благодаря человеку.
Именно поэтому, чувствуя в себе энергию термоядерного взрыва мысли, Крон не пошел домой. Вместо этого, он, предвосхищая великое будущее, свернул на середине, чтобы уже через несколько минут постучать в дверь одного из своих многочисленных знакомых.
Заспанный и лохматый, через две минуты тот открыл дверь.

— Крон? Ужас, что с тобой случилось? Ты отвратительно выглядишь.
— Ничего, теперь все в порядке. Я мог бы занять у тебя денег?
— На что? Конечно. Конечно можешь, сколько тебе нужно?
— Чем больше, тем лучше.

Крон обошел с два десятка знакомых в тот день и собрал приличную сумму денег. Он не знал, выгорит ли его идея, его вело предчувствие и вера, других поводырей Крон не мог себе сейчас позволить.
Вернувшись, наконец, вечером домой он попытался лечь спать, но кровать казалась жесткой, а водоворот мыслей в голове все не хотел иссякать. Потому, так и не уснув, он уселся за стол и принялся записывать свои идеи. Крон рисовал схемы, рылся в материалах, которым было уже несколько сотен лет, и переписывал формулы. Он формулировал основные принципы рождающегося проекта; и заглядывал глубже в поисках нюансов, способных уничтожить его идею, если оставить их без внимания.
Под утро следующего дня, его стол был засыпан кучей чертежей, формул, рукописей. Проект представлял собой мешанину идей и фактов, которые нужно было еще дополнить и упорядочить, но все основные пункты были уже записаны, и вместе с ними — пошаговый план действий.
Когда раннее утро незаметно стало поздним, Крон осмотрел составленный за утро список людей, необходимых для воплощения проекта, первым там был профессор ретро-экспериментальной биологии — Лахесис. В списке было еще несколько профессоров и ряд врачей-технологов, кроме того, в нем были указаны номера телефонов пятнадцати человек, страдающих редчайшим заболеванием.
Крон, посмотрел в окно на цветущий в лучах солнца город, и позволил себе немного помечтать. Он представил себе намечающиеся деловые разговоры.

— Вы хотите, чтобы я солгал?
— Нет, не хочу. Я хочу, чтобы вы исказили факты. Аллергия на механических людей у вас ведь и так существует.
— Но моя болезнь не от них!
— И что с того? Вы больны. Ваша болезнь заставляет вас умирать медленно и мучительно. Вероятно у вас даже больше зеркал в доме нет, чтобы не смотреть на то, как она по кусочку отвоевывает вас у вас самого. И что теперь? Вам продлили медицинскую страховку? Государство оплачивает вам ваши страдания? Или, может быть, вы, по-прежнему, состоите на какой-нибудь хорошо оплачиваемой должности? Я, в свою очередь, предлагаю вам деньги, — трясет запечатанным конвертом, — которых вам хватит на то, чтобы умереть в достатке, уменьшив свои мучения. Это если не брать в расчет фонды, которые бросятся обустраивать вашу жизнь, после вашего заявления. Неужели эта маленькая ложь того не стоит?
— Мне… мне нужно подумать.
— Никакого «подумать»! Либо вы берете эти деньги сейчас и делаете официальное заявление, либо мы с вами тут же расстаемся.
— Я не смогу…
— Вы не понимаете, ваше решение изменит мир. Изменит настолько, что уже через несколько лет, если вы доживете до этого времени, мы сможем вас спасти. Для этого, вам просто нужно отрепетировать выступление…

Если хотя бы четверо из пятнадцати согласятся — успех обеспечен. Следующими в списке были профессора и доктора. Разговоры с ними необходимо было вести осторожно, и вводить в курс дела только тех немногих, кто оценит, кто загорится, кто будет сходу согласен.
Лахесис был похож на такого человека.

— Это потрясающая мысль, я на вашей стороне, но, интересно, каким образом вы собираетесь производить дубликатные органы, дубликатную кровь и, может быть даже (не будем исключать этой возможности) самих дубликатов, если производство всего упомянутого считается запрещенным государственными статутами уже две сотни лет назад?
— Как раз таки это не проблема. Вопрос не в том, как нарушить закон так, чтобы не попасть под уголовную ответственность. Вопрос в том, кого выбирать на роль первых клиентов.
— У вас, надо понимать, уже есть какие-то идеи?
— У дочери главы государства болезнь, которую не излечить модификациями. Схожие проблемы есть и у ряда председателей парламента.
— Ваш ход мыслей мне понятен. Если мы поможем тем, кто может повлиять на внесение изменений в существующие законы, у нас может появиться мощная поддержка. Но, смею вам напомнить, что для полного излечения девочки, ей необходимо новое сердце, печень и с десяток литров крови, чтобы совершить эту операцию. Вы, кажется, ознакомились с процессом производства дубликатов и должны понимать, что издержки на производство и последующую трансплантацию дубликатных органов более чем высоки. Даже если клиенты будут платить вдвое больше себестоимости дубликатного органа, их деньги не покроют и половины затрат на оборудование.
— Согласен, новую девочку сделать дешевле и технологически проще.
— Вот именно! — Лахесис осекся. — Вы не собираетесь производить дубликатные органы?
— Нет. Вы сами сказали, это слишком дорого и требует большего количества специалистов, которые, в свою очередь, требуют зарплат. По-крайней мере на первых порах можно обойтись только производством дубликатов с трансплантацией памяти. Никто не узнает.

Крон открыл глаза и посмотрел на список, а потом на кипу бумаг. У проекта был график, у него были варианты воплощения, начальный капитал и потенциальный список первых сотрудников. У проекта даже был внутренний устав, продуманный до мелочей. Не хватало только названия. Он в задумчивости оглядел свою комнату, а потом себя. Опустил взгляд на свои ноги. Закинул одну на другую, посмотрел на штамп на стопе и улыбнулся.
Выбрав наугад имя в списке, он набрал телефонный номер и заговорил:

— Здравствуйте, доктор Клото. Вам звонит председатель компании «Organica». Мы могли бы с вами встретиться?



Из архива:
47 год п.в.п.

Во второй половине первой декады по телевидению выступил человек, заявивший, что он неизлечимо болен и заразился он этой болезнью от «механизма», так он назвал модифицированного человека. Он потребовал компенсации от самого усовершенствованного человека, а также от фирмы, произведшей модификацию.
За выступлением этого человека, в течение двух дней последовало еще пять выступлений других людей, с аналогичными болезнями.
Несмотря на то, что «Mechanica» двумя днями позже выступила с официальным опровержением, предоставив правдоподобные данные проведенных исследований, указывающих на абсолютную безвредность модифицированных для немодифицированных — общественность обвинила их во лжи.
Акции «Mechanica» и компаний подобно ей, оказались обесценены, и «Mechanica» была признана банкротом. Немодифицированные люди вышли с акциями протеста на улицы, потребовав изолировать усовершенствованных людей. Термин «механизм» стал официальным, а вместе с ним появились такие, мгновенно получившие распространение формулировки, как «механические граждане» и, в противовес, «полноценные граждане».
В короткий промежуток в двадцать дней, в одних только второстепенных государствах, было официально зарегистрировано более двух сотен актов агрессии немодифицированных граждан направленных на «механизмы».
В последний день второй декады перед общественностью выступил председатель недавно сформированной компании «Organica», пообещавший заразившимся «механическим вирусом», как его прозвали в народе, излечение.
Компания «Organica» была учреждена на следующий день после внесения парламентом поправки в законодательство, разрешающей, после застоя длиной в две сотни лет, дублирование человеческих органов, членов и организма в целом.
Бунт широкой общественности продолжается.



48 год п.в.п.

Солнца еще не было видно, а горизонт пока не светлел настолько, чтобы можно было заметить это невооруженным взглядом, но в промозглом утреннем воздухе уже чувствовалось ожидание рассвета. Во многих окнах на этой улице уже горел свет, не было исключением и его окно.
Он нажал на «воспроизведение» и, под зазвучавший голос пошел в соседнюю комнату.
«До тех пор, пока факт безопасности нахождения механизмов рядом с нами не будет точно доказан, мы должны предпринять соответствующие меры! Недостаточно просто сидеть и ждать, пока ученые вынесут свой вердикт — нам или им!..»
Он усаживается на кровать, подвигает к ней стул и кладет на него свою механическую ногу. Снимает с нее чехол, защищающий от пыли и влаги. Раскрывает небольшую коробку, лежащую рядом и принимается маленькой щеткой вычищать шестеренки и штыри. Затем, он тщательно смазывает каждую небольшую часть механизма, протирает тряпочкой и снова надевает чехол. Принимается за вторую ногу.
«…разумеется, механическая составляющая их существа не делает их нелюдьми, они по-прежнему люди, но если их присутствие ставит под опасность наши жизни — мы должны с этим разобраться…»
В квартире двух комнат практически не видно вещей. В одной комнате — только мебель, да сложенное в углу комнаты постельное белье. Во второй, в которой он сейчас находится, разбросанная у изголовья кровати одежда; открытые полки комода; рубашки, висящие на спинке стула.
Он аккуратно складывает инструменты в коробку, закрывает ее и кладет на дно небольшого чемодана, лежавшего под кроватью.
«…я призываю жителей проявить толерантность и не поддаваться сиюминутным эмоциональным порывам, чтобы не повторилась трагедия, подобная случившемуся позавчера жестокому избиению трех механических граждан, гражданами полноценными…»
Подбирает с кровати несколько рубашек, две пары брюк, два набора нижнего белья и, аккуратно сложив — укладывает в чемодан. Добавляет к ним туалетные принадлежности из ванной комнаты, и документы с информацией о банковских счетах, о недавнем прохождении ежегодного техосмотра; почетные грамоты; копия договора о найме; идентификационная карточка к небольшому устройству, находящемуся у него под кожей.
На банковском счету небольшое количество денег, что он успел накопить за последний год, когда в воздухе неожиданно начало смердеть переменами. Пройденный техосмотр бесполезен из-за негласного соглашения крупных фирм по всему миру — о не найме механических сотрудников. Почетные грамоты бесполезны, потому что все, кто выказывал почтение ему, давно переменили свое мнение. Договор о найме, истекающий в будущем году — недействителен, снижая заработную плату на пятьдесят процентов каждые несколько дней, переселяя из кабинета в кабинет — один хуже другого, перепрятывая его во все более незаметные места здания, они вынудили его уволиться по собственному желанию. Почти все эти бумаги теперь бесполезны, но нужны ему как небольшой островок прошлого, в котором он был счастлив.
Он пожимает плечами.
«…в связи с проявлением полноценными гражданами актов агрессии по отношению к механизмам, а также потенциальной возможности заражения — механическим гражданам рекомендуется покинуть пределы основных и второстепенных государств…»
Он надевает брюки, белую рубашку, завязывает тройным косым узлом галстук и тщательно причесывается перед зеркалом. Некоторое время он стоит перед зеркалом и разглядывает серебряные прожилки, проходящие через его шею и лицо и прячущиеся под волосами. Отец в детстве говорил, что все то, что отличает его от других, дает ему преимущество. Усилители мышц, ускорители реакции и система кислородных фильтров казались благословением и надеждой на безбедное существование.
А потом, за один вечер… за один репортаж в передаче новостей благословение превратилось в проклятие. Он проводит пальцем по одной из прожилок, пытаясь понять, кто он — жертва ужасной ошибки, чудовище или улучшенный человек, которым считал себя последние годы.
«…с двадцатого по сороковое число первой декады этого года из узловых портов основных северных государств будут ежедневно отходить суда, призванные отвезти модифицированных граждан на специально оборудованный для их проживания остров Повеглия…»
Он надевает туфли, берет в руку чемодан и выходит из квартиры, запирая ее на ключ. Проходит по коридору до следующей двери и, следуя распоряжению хозяйки квартиры, оставляет на пороге ключи и подсовывает несколько купюр под ее дверь.
Он выходит на улицу и движется в сторону порта, вливаясь в толпу людей, подобных ему. В общественный транспорт модифицированных граждан больше не пускают. Водители такси игнорируют их.
За дверью его квартиры записанный голос продолжает говорить.
«…модифицированные граждане, встреченные на улицах основных и второстепенных государств после сорокового числа второй декады этого года, будут без юридического рассмотрения обстоятельств, вынудивших их остаться, помещены в переоборудованные герметические изоляторы. Содействие полноценных граждан поощряется…»
Порт находится в получасе ходьбы от его бывшего места проживания. По мере того, как они приближаются к порту, их становится больше. На разветвлениях дорог, к ним присоединяются еще десятки подобных. В конце концов, они даже перестают быть толпой, превращаясь в огромную, длинную, молчаливую очередь, выстроившуюся до самого корабля. Все как один — не желая покорно и уж тем более виновато опускать голову. Они все молчат, потому что сейчас им нечего друг другу сказать. Все разговоры начнутся после того, как они окажутся на корабле.
Все рейсы отходят рано утром, чтобы максимально уменьшить вероятность стычек с «полноценными гражданами». Тем не менее, возле судна, которое должно отвезти их на остров Повеглия уже стоит несколько сотен этих самых граждан.
Специально на этот случай, дорога до трапа огорожена крепким прозрачным забором. Чтобы обезопасить отбывающих от остающихся; чтобы обезопасить остающихся от заразы отбывающих.
Он слышит возмущенные крики толпы и вспоминает, как еще декаду назад эти крики были восторженными, когда дело касалось, к примеру, спортивных достижений модифицированных граждан. Через забор перелетает зажженная тряпка и плотная очередь отбывающих расходится в стороны, чтобы дать тряпке упасть на землю, а потом идет дальше. Вслед за тряпкой, под улюлюканье толпы летят камни и сшибают нескольких, но на всех камней не хватит и очередь двигается дальше, перешагивая через павших.
Он движется вперед, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Он поднимается по трапу. С чемоданом с вещами в руке, в выглаженных с утра брюках, белоснежной рубашке и галстуке, завязанным тройным косым узлом.
Только зайдя на корабль, пройдя вглубь корабля, зайдя в свою каюту, которую он делит с пятью другими людьми, он позволяет себе шумно выдохнуть. Опустить плечи. Усесться на кровать. И заплакать.
«…все механизмы должны понимать, что транспортировка — это не депортация, а попытка обезопасить их от проявлений жестокости, предоставив им комфортную среду обитания на то время, пока соответствующими медицинскими структурами основных государств будут проводиться опыты по исследованию возможности заражения от модифицированных граждан».
Голос замолкает. Запись заканчивается.



Из архива:
50 год п.в.п.

В промежуток времени между двадцатым и сороковым днем первой декады сорок восьмого года из узловых портов основных северных государств в сторону острова Повеглия отошло более пяти сотен судов с механическими гражданами на борту. Ни один из них так и не попал на остров.
Вплоть до второй декады пятидесятого года в новостях то и дело всплывала информация об определенном уровне успеха в исследованиях уровня заразности механизмов, но чем дальше — тем реже появлялись эти сообщения. К середине второй декады о механизмах вспоминали вскользь и без особого интереса.
Компания «Organica» открывает два филиала в основных государствах, четыре во второстепенных. Представитель компании сообщает о намерениях приобрести компанию «Synthetica», продукция которой до сих пор так и не получила широкой распространенности.
На данный момент «Organica» занимается излечением серьезных болезней и заменой органов.
Так и не сумев оправится от финансового кризиса, закрыв большую часть филиалов «Mechanica» теперь специализируется на производстве механических очистителей воздуха, преобразовывающих углекислый газ в кислород и очищающих воздух от ядовитых веществ.


Рецензии