день четвертый

107 год п.в.п.

Ударом открывает дверь. Вбегает внутрь. Затравленно озирается по сторонам. Замирает. Слышно только его громкое дыхание. Бросается на кухню, отворачивает кран холодной воды. Кидается в ванную. Хватает белое полотенце и небольшое светло-серое ведро. Снова бежит на кухню, подставляет ведро под кран. Бежит обратно, спотыкается, проливает на пол гостиной половину ведра. Выбегает на улицу.
В блеклом свете уличного фонаря — автомобиль. Он принимается оттирать капот полотенцем. Окунает его в ведро. Вода подергивается алой дымкой, щупальца которой медленно тянутся к краям.
Исступленно трет свой автомобиль, тяжело дышит и дыхание это переходит в плач, который сидел в нем уже давно, но выход нашел только сейчас.
Опускается обессилено на асфальт, отбрасывая порозовевшее полотенце в сторону. Плачет.
С порога пока скромными каплями капает вода. Должно быть, забыл закрыть кран на кухне.
Успокаивается, подбирает полотенце, бросает в ведро, поднимается, да так резко, что начинает кружиться голова. Мысли путаются.
Воспоминания путаются. Время путается. И ненадолго он видит себя в автомобиле. За окнами проносится ленивый пейзаж окраин средней руки города; обилие заводов и полигонов разбавляется дорожными указателями, напоминающими о том, что этот участок дороги находится под видео наблюдением, а напоминают они кажется  исключительно для того, чтобы водитель не подумал, будто нет на него города. Он видит себя в автомобиле, не замечающим знаки, забывшим о власти города. Он видит перед собой небо. Чистое, полное звезд небо.
В доме звонит телефон и слышится однотонный изо дня в день не меняющийся писк включившегося автоответчика и голос принадлежащий ему, но на пять лет младше, наивнее. На пять лет больше наполненный мечтами: «Привет! Это автоответчик Лу. После гудка оставьте сообщение. Спасибо». Он замирает, выжидая: «Лу, здравствуйте. Я звоню Вам из Окраинного Отделения Правопорядка №5. Меня зовут Чи, перезвоните, мне как можно быстрее».
Вот и все. Так давно не было видно звезд. Быть может год, или даже больше, а тут, небо рассеялось, и он увидел их. Мерцающие, далекие и такие близкие, что протяни руку — и возьми любую, и даже лобовое стекло автомобиля не послужит руке препятствием. Прямо впереди — созвездие Лебедя, которое за прошедшие годы почему-то прочно стало ассоциироваться с Ницше — маленькой собачонкой, какой-то особо миролюбивой породы, прозванной так за постоянную задумчивость. Ницше вечерами просился на улицу, а когда Лу открывал ему дверь — сидел молча на крыльце, смотря в небо.
Он даже не успел понять, что случилось, когда боковым зрением увидел силуэт в свете фар, а потом машину дернуло и, вместе с тем, раздался звук удара и сдавленный крик. Можно было успеть сказать «тюремное заключение», прежде чем Лу вышел из оцепенения и затормозил. На дороге, позади, отчаянно извиваясь, корчилось тело. Корчилось недолго и быстро затихло, опустившись с последним стоном на застывший концентрат асфальта. Медленно подойдя ближе, он разглядел в сбитом — мужчину, младше его лет на десять. Ноги неестественно вывернуты. Руки сжаты в кулаки. Одежда порвана. Ботинки валяются неподалеку. Минуту он ошалело смотрел на человека перед собой. Потом, бросился к машине.
Автоответчик отвечает Чи: «Лу сейчас дома, но видимо не может подойти к телефону. Вероятно, он занят. Он перезвонит, как только освободится».
«Спасибо», — отвечает Чи, и кладет трубку, а автоответчик принимается однообразно пищать в напоминание о том, что надобно перезвонить.
Вот… и… все… номер его автомобиля, его имя, фамилия, адрес, номер телефона, локационной схемы — они знают достаточно, чтобы отпало желание бежать и прятаться. Лу медленными маленькими шажками, стараясь оттянуть звонок, идет к телефону, смотря себе в ноги. Но думает он о страшно вывернутых, словно с ними позабавился ребенок, играющий в куклы — ногах; и о том, как, черт побери, они оказались без ботинок.
Вотивсе.



Из архива:
107 год п.в.п.

В начале второй декады сто седьмого года, трансконтинентальная компания «Organica» выиграла государственный тендер на производство пробной партии Копий Идентичных Человеку (КИЧ). Тендер проводился в рамках программы «безумтветственность» по снижению количества транспортных происшествий и увеличению сознательности людей, управляющих транспортным средством.
Программа была также результатом проведения межгосударственного конкурса по поиску наиболее действенных способов решения сложившейся катастрофической ситуации с все более радикально растущим количеством жертв аварий транспортных средств. Автором программы выступил студент четвертого курса, Арт Кера, проживающий на одном из полюсов.
Суть его идеи была проста и может уместиться в две строки: «столкнувшись хоть раз с непреднамеренным убийством себе подобного, человек эмоционально не сможет позволить себе водить безрассудно». На деле, программа предполагала производство копий, в саму природу которых будет запрограммировано стремление к самоуничтожению. По задумке, было необходимо научить их распознавать ситуации благоприятные для смерти (нарушение правил дорожного движения со стороны водителя транспортного средства) и неприемлемые.
«Organica» уже десятки лет занималась производством дубликатных органов, назначенных на пересадку, так официально и не перейдя на производство, непосредственно, полноценных дубликатов. За столь длительное время на рынке, «Organica» удалось разнообразить сферу своих услуг так, чтобы остаться вне конкуренции. Производство органов и дубликатной донорской крови у компании занимало не более суток, а отдел продаж разработал небольшую модификацию всех продуктов, заключающуюся в сроке годности товара. Органы продавались с разными сроками годности, которые напрямую зависели от цены, что сделало продукцию более доступной для малообеспеченных граждан. Эти и множество других уникальных предложений и способствовали восхождению «Organica» на трон почти монополистических межконтинентальных отношений.
Разумеется, «Organica» не могла пройти мимо такой возможности по расширению бизнеса и подала заявление на участие в тендере. Решением государственных органов «Organica» была признана самым перспективным участником и получила тендер.
На раннем этапе производства копий выявилась проблема кодирования предрасположенности к смерти, произведенные дубликаты всеми способами старались избежать ее. Многомиллионное профинансированное государством исследование этой проблемы указало на категорическую невозможность генного кодирования предрасположенности к смерти у копий, и была разработана концепция вживления в левую руку приспособления, отвечавшего за выброс в соответствующей ситуации в кровь вещества, заставляющего мозг путаться в сигналах и искать спасение в смерти. Это же приспособление обрабатывало сигналы, исходящие от глазного нерва и соотносило ситуацию с шаблонами нейтральной (не требующей вмешательства) и резко негативной (требующей немедленного вмешательства: нарушение правил дорожного движения).
Для большей эффективности этого средства предотвращения транспортных катастроф, было решено на начальных порах держать программу «безумтветственность» в секрете.
Уже через четверть декады после пробного внедрения программы, она показала себя настолько действенной, что двадцать из тридцати государств стали клиентами «Organica» на постоянной основе.



108 год п.в.п.

— … эти люди собрались здесь сегодня, чтобы своим присутствием опротестовать решение правительства, касательно обучающих копий идентичных человеку. Несколько сот людей, по неподтвержденным данным — две с половиной сотни, окружили площадку с копиями и не пускают их выполнять свои прямые обязанности. Люди начали собираться три часа назад и, сформировав живую цепочку, не подпустили к этому месту грузовик, привезший пополнение КИЧ. Из официальных источников известно, что митинг был организован недавно сформированным Обществом по Защите Прав Копий.

Камера показывает людей, собравшихся на митинг. Спокойные, но решительные. Разновозрастные. Скандирующие: «Свободу КИЧ!». Держащие в руках транспаранты: «Равенство. Братство»; «Разум, восторжествуй над капитализмом!»; «Здравый смысл, где ты?».
Репортер дает слово представителю Общества по Защите Прав Копий:

— Мы собрались здесь, потому что считаем это нововведение негуманным. Мы считаем его противоречащим элементарным правилам этики и морали. Мы считаем это узаконенным государством убийством. Как бы «Organica» ни пыталась объяснить искусственность КИЧ, они все равно идентичны человеку. А значит, являются людьми. Мы настроены решительно. И собираемся стоять здесь до тех пор, пока КИЧ не будут распущены, пока им не будет предоставлено пособие на проживание, элементарное образование и возможность работать, не жертвуя собой.
— Насколько мне известно, представитель «Organica» выступил сегодня утром на пресс-конференции и сообщил, что идентичность человеку КИЧа состоит исключительно во внешнем виде. Они созданы для смерти, являются органически-искусственными созданиями и созданы стерильными.
— Стерильность никак не отменяет человечности, человек тоже не всегда пользуется своим правом на продолжение рода. А создание расходных живых существ для эмоционального контроля водителей транспортных средств цинично и аморально. Мы здесь стоим вот уже час и имели возможность убедиться в разумности копий, хоть их умозаключения и язык примитивны, это, скорее, от отсутствия какого-либо образования. Разум и человечность делают их настолько же людьми, именно поэтому мы не сдвинемся с места.
— Вы упомянули, что разговаривали с ними. О чем они говорят?
— …они рвутся к работе.
— Это Вы также расцениваете как проявление разумности?
— Трудоголизм? Несомненно!
— Сколько Вы планируете простоять здесь?
— Столько, сколько потребуется. Мы здесь уже час и до сих пор не было официального обращения к нам представителями «Organica». Мы ждем обращения, ждем заверения в том, что ситуация изменится и КИЧ будут распущены с предоставлением пособия, образования и возможности альтернативной работы. Если потребуется, мы готовы поселиться здесь на неопределенный срок.
— Спасибо, — диктор поворачивается к камере — мы могли убедиться в решительности этих людей. Согласно полученным данным, подобные акции проводятся сейчас более чем в сотне мест работы Копий Идентичных Человеку, по всему миру. Реакция компании «Organica» пока неизвестна.

Камера показывает лица собравшихся людей, затем переходит на общий план и показывает людей с высоты птичьего полета, потом происходит на пять секунд смена кадра: средним планом показываются КИЧ, разговаривающие с собравшимися людьми. Кадр затемняется. Программа новостей заканчивается, начинается реклама.



Из архива:
108 год после второго пришествия.

В сто восьмом году «Organica» подала более десятка тысяч судебных исков на людей, участвовавших в акциях протеста по всему свету. Суть иска состояла в том, что люди намеренно противостояли отправлению прямых рабочих обязанностей КИЧ, которые являются собственностью компании. В десятой части мест, в которых проводились акции, произошел ряд несчастных случаев, связанных с транспортными средствами, повлекших смерть или серьезные травмы. Согласно неподтвержденным слухам, в большей части несчастных случаев напрямую или косвенно фигурировали противники Общества по Защите Прав Копий. В результате судебного разбирательства по факту вмешательства в исполнение прямых обязанностей собственностью «Organica», непреднамеренно повлекшего нанесение телесных повреждений, а также в редких случаях смерть прохожих, в местах, обслуживаемых КИЧ, компания получила возмещение в размере шестидесяти процентов от годовой прибыли. Долг тех, кто не был в состоянии возместить ущерб, был погашен за счет принудительной продажи личного имущества или тюремного заключения. Таким образом, страсти вокруг КИЧ быстро утихли, акции протеста сошли на нет, а Общество по Защите Прав Копий было преобразовано в, своего рода, профсоюз, следящий за соблюдением ранее установленных компанией «Organica» принципов работы копий.
К середине сто восьмого года клиентами компании были уже все тридцать стран планеты.
КИЧ пользовался популярностью среди государств, и «Organica» поставляла, в среднем, тридцать тысяч копий в полдекады по всему миру. К началу сто десятого года п.в.п. частота пополнения КИЧ в местах их работы, начала резко снижаться. Возможной причиной тому могло послужить значительное повышение эмоциональной ответственности у водителей транспортных средств.



115 год п.в.п.

Эти Копии появились перед ее окном совершенно неожиданно, никто не говорил ей, что здесь у них будет новое рабочее место, но, собственно, никто и не должен был ей в этом отчитываться.
Первое время она не обращала внимания, а потом делала вид, что не обращает внимания, но однажды, утром она просто не выдержала. Прежде чем это случилось, все шло как обычно, она приготовила «Вкусняшку» и, добавив к ней консервированного горошка, позавтракала. После завтрака у нее был обычай — она садилась в кресло-качалку перед окном гостиной, с книгой на коленях, но никогда ее не читала. Перед этим она широко распахнула окно с деревянной рамой, каких не делали уже столетия два. В ее семье гордились этой рамой, это был, своего рода, раритет.
И, только потом, глядя на небольшую группу молодых мужчин, уже несколько десятков дней стоящих неподалеку от перекрестка, она не выдержала. Копий становилось то больше, то меньше. Вернее, сначала всегда меньше, а потом больше, и она каждый день была вынуждена смотреть на них, потому что единственное окно гостиной комнаты выходило именно на эту улицу, с видом на этих мужчин, похожих друг на друга как два муравья одного муравейника.
Этим утром, она привычно села в кресло и даже раскрыла книгу, чего раньше перед окном никогда не делала. А если хорошенько постараться вспомнить, она ни перед окном, ни где бы то ни было еще, не раскрывала книги вот уже сорок лет.
Пробежалась глазами по нескольким строчкам, но к концу предложения не смогла вспомнить, с чего оно начиналось, поэтому снова прочитала его сначала. На середине предложения, в конце строки, она ее взгляд случайно перепрыгнул на две строчки вниз, и она совершенно запуталась. На самом деле, она даже не пыталась читать.

— Нет, это уже ни в какие ворота… — она захлопнула книгу и встала с кресла.

Схватив стоящий в прихожей зонт, она выскочила на улицу, даже не захлопнув за собой входную дверь, чего раньше никогда не делала.
Она стремительно подбежала к группе неспешно переговаривающихся молодых людей, не отводящих взгляда от жужжащего шоссе, выползавшего из-за горизонта.

— Пошли прочь отсюда! — она была решительна.

Копии, немедленно прекратив разговор, удивленно посмотрели на нее, и, кажется, что-то отметив про себя, снова обратили взгляд к шоссе, продолжив разговор.
Она замахнулась на них зонтом и снова выкрикнула:

— Прочь, я сказала!
— Мадам, — обратился к ним один из них. — вы же наверняка знаете, мы не можем этого сделать. У нас такая работа — стоять здесь.
— А мне — наплевать, какая у вас работа! Сколько дней вы мне уже портите вид из моего окна! Нет больше моих сил, смотреть на вас, с вашей треклятой работой. Я сказала — вон отсюда, значит давайте, уходите!
— Мадам, — умоляюще посмотрел на нее КИЧ.
— Ничего не хочу слышать! Уходите!

Копии не двинулись с места и тогда она, немного постояв, потому как негоже было женщине в ее возрасте сдавать бой сразу, ушла обратно домой. Весь день и до конца следующего дня, если мужчины смотрели в сторону ее окна, они неизменно видели в нем ее.
В эти моменты он сидела на своем кресле-качалке, которое пребывало в их семействе уже много поколений и было спасено от тлена тем же способом, что и оконная рама и книги на полках; на коленях у нее лежала раскрытая книга с пожелтевшими страницами, признаться, по молодости из любопытства она заглядывала в книги, желая понять, что ее далекие предки в них находили, но, не обнаружив в них ровным счетом ничего интересного, утратила былое любопытство; а глаза ее неотрывно смотрели на мужчин, что небольшой группой стояли перед ее окном.
Еще спустя сутки она успокоилась и, казалось, смирилась с тем, что, вероятно, до конца своих лет, садясь в кресло, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями, будет видеть в окне этих людей. Потом, она начала уже открыто смотреть на них в окно и с удовольствием отметила про себя, что больше не испытывает злости или дискомфорта. Она научилась отличать одного КИЧа от другого.
Затем, через дней пять случилось так, что она увидела первую смерть одного из них. Он умер не сразу, лежал на тихо гудевшем дорожном полотне шоссе и стонал. Сначала громко, потом все тише, затем закричал и сразу затих. Она завесила окно в тот вечер и пару дней боялась выглядывать.
Но, не смотря на то, что она решила отрицать мир, существующий за пределами ее окна — он все же там был, со своей априорностью и своими звуками, по которым она иногда понимала — КИЧ не стоят без дела.
Прошло несколько дней, и, наконец, окончательно смирившись, она сняла занавеси с окна и выглянула наружу. Они стояли все там же, только знакомых лиц стало заметно меньше и тогда, она снова весь день она не подходила к окну. Лишь разок промелькнула в нем, взяла какую-то книгу с полки и исчезла.
Откуда-то из глубин ее жилища раздавался звон, а иногда и грохот, иногда можно было услышать, как она в сердцах выкрикивает какое-нибудь ругательство. А потом, через окно, наружу поплыл бархатистый запах чего-то воздушного, заставлявшего задуматься о таких милых ретро-кондитерских и сотнях различных сладостей, которые нужно жевать, грызть, облизывать.
К середине дня она выглянула в окно, с хитрым прищуром посмотрела на КИЧ, и снова пропала. Изнутри послышалось какое-то шебуршание, а затем входная дверь распахнулась, и, держа в руках нечто на небольшом деревянном подносе, нечто обернутое в полотенце — она вышла наружу и, смущенно потупив взор, подошла к ним.
Они отвели взгляд от шоссе.

— Я хотела извиниться.

И вот, поднос уже стоит подле их ног, а она семенит в сторону своего дома. А под толстым слоем нагревшихся полотенец лежит горячее летнее солнце, кусочек которого стоит только положить на язык и оно растает прячущимся в слоеном тесте вкусом клубники во взбитых сливках.

— Спасибо.



Из архива:
127 год п.в.п.

После долгого застоя, в конце второй декады сто двадцать шестого года, потребность в копиях внезапно начала возрастать. Это было неожиданностью для компании «Organica», которая к тому времени наладила выпуск дубликатных домашних животных, поглощающих из атмосферы углекислый газ и производящих кислород. Домашние животные, очищающие воздух, успешно заменяли автоматические генераторы кислорода, громоздкие и шумные, до сто двадцать шестого года висевшие в каждом доме.
В первую декаду сто двадцать седьмого года потребность в КИЧ возросла настолько, что компании пришлось на первых порах увеличить темпы производства копий за счет временного упразднения операции контроля качества. Удивительно, но это не вызвало реакции со стороны профсоюза, что наводит на мысль о некоторой неофициальной денежной компенсации со стороны «Organica».
Семь процентов от производимых копий исчезали бесследно, до тех пор, пока компании не удалось снова возобновить операцию контроля за качеством производимой продукции. Тогда процент исчезновения КИЧ был значительно снижен, но не пресечен.
Куда исчезали копии, на тот момент не было доподлинно известно.



127 год п.в.п.

«Мы прячимся в доми у этай старай парочки. Ани сагласились преютить нас. Покрайней мери на некаторое время. "Некаторое время" — эта хорошее начало.
Мущина учит нас песать кажытся у нас палучаиться ни слишкам харошо. Но, эта интирестно.
Как мы окозались в этам доми? В первый жы день, кагда нас превезли на работу те кто был там да нас расказали нам коешто. Нам расказали а перожных с клуб никай. Некто из них некогда ни пробавал перожных с клуб никай. Но ани расказывали, бутта им расказывали, што люди инагда кормят нас такими перожными. Такое перожное эта вазможнасть почюствовать сибя в другом мести. Ани расказывали, што если чюствуешь запах выпички — эта такой нимного тижолый, но очинь сладкий, порестый запах, если его чюствуешь буть уверин, найдеш пакой.
Мы стаяли пличо о пличо с теми, кто был там да нас, и видили, как их становиться все меньши. А людям вакрук была все равно. Всигда черис питнацать-двацать минут посли смерти приижал грузавик. Люди дажы ни выхадили из ниго, проста кавшом загрибали тела и уежали дальше.
Один раз вечиром на шассэ паявился спартивный автамабиль. Сразу можна была панять што вадитиль едит в два раза быстреи дазволинава и ни абращаит внимания на придастеригающии знаки. И один из тех што был там да нашыва паявления — бросился напирирес. Вадитиль дажо ни пытался затармазить. Как эта абычна бывала, вадитиля спасла мидуза. Жылеподобная штуковина валной прахадящяя черис весь автамабиль ва время авареи. Жуткий грохат, а патом аткрылась одно из акон па саседству, и какая-то женщьина крикнула: "Заткнитись вы там!". Тело, как водиться, забрали черис двацать минут.
Ни нужна думать, што мы ни панимаем што такое смерть. Ни нужна думать, што нам все равно — жывы нашы таварищи или нет. Мы пытались астанавить их нераз. Но, эта ни памагала. Ни разу. Гаварят бутта, если наступаит твая очирить, проста чюствуешь необходимость. Чюствуешь, што должын. Што надо. И никаму ни под силу астанавить тибя. Эта такжэ невазможна, как пакинуть рабочее места.
К нам часта начями прихадили люди ат многих страно пахла. Ани начинали задиратся, а патом лезли в драку. Избивали нас. Мы ни магли дать атпора, што-то всигда диржало, астанавливало нас. Визло, если палучалось укрытся ат большей части ударав. Патом ани дажо пиристали искать придлоги. Проста прихадили и молча избивали нас. И эта была страшнее чем раньши. Случайные прохожые ни мешали им, делали вид, што ничиво ни замичали. Делали вид, што им все равно. Наверна им и в правду была все равно. Иной рас ани принасили с сабой палки, ножы. Нас били пака ни уставали, до отдышки, а патом ухадили. И часта па утрам мы стаяли, в ожыдании автомобиля на гаризонти, все в синиках. Многии типерь баялись наступления вечира больше чем автомобилей.
Одним вечиром, ни сматря ни на што, я вдруг дала атпор. Минутай раньши миня ударили ножом, но я успела прикрытся рукой. Удар за ударом он бил миня ножом, но пападал в руку. Руке была больно, парез был глубокий. Но вмести с тем, вдруг стала легче. Эта все я поняла позжэ. А тагда я проста ударила ватвет. Патом ударила ещо раз, в удивленое лецо. Видимо, ани диствительно испугались такова паворота. Патому што ужо черис миг, мы остались одни. Мы были удивлины но ни настолька, штобы сирьезна задуматся об этам. Проста один из вичиров закончился лучши чем мы думали.
Я была следущей на очириди. На утро, я сматрела на шассэ. Ано слигка вибриравало. Нимного жужало. Как абычна. Патом на гаризонти паявился автамабиль. Он ехал с нарушениями. Сирьезными. Но я ничиво ни почюствовала. Он пранесси мима, и мне была все равно. Мы видили, как вадитиль развирнулси и привысив скорасть, снова праехал мима. Но, я стаяла и сматрела на ниго. Я ни сабиралась брасатся к ниму. Скора он уехал.
Увидив в этам шанс на свабоду, мы стали думать што такова ва мне изминилась с прошлава вечира. Черис полчиса, лишыв друг друга левых рук, чуть вышэ лактя, мы бижали. Мы слышыли пазади сирены. Наверна за нами гнались. Но, дагнать нас у них ни вышла. К канцу дня, мы нашли преют у этай пристарелай пары. Ни кагда еще мы ни чюствовали сибя такими свабодными. Ни кагда ни чюствовали што жызнь, каторай жывем, настолька зависит ат ришэний. Нашых ришэний. А ни ниабяснимых, нилагичных парывав.
Старики у каторых мы жывем, дали нам имина. Ани гаварят што ни бываит жывых существ без имен. И дали нам имина. Миня назвали — Галатея. 
Начями мы делаим вылазки. Пытаимся найти людей гатовых преютить таких как мы. Патом, ищим таких, как мы. Расказываем тем а сибе и асвабаждаим. Даем имина. Приводим в дама людей. И неизмена вазвращаимся к сваим старикам.
Как та раз, мы расказали им а перожных и типерь давольна часта ани гатовят их для нас. Перожные с клуб никай. Диствительно ставшые симвалам другой жызни».



Из архива:
140 год п.в.п.

Объемы производства «Organica», позволяли в некоторой мере закрывать глаза на исчезновение копий, поскольку это не снижало значительным образом и без того высокие прибыли. Востребованность КИЧ позволила компании расшириться за счет увеличения финансирования многих программ, до того момента существовавших только на бумаге, в виде плана. Прорывы в этих сферах сделали «Organica» самой влиятельной компанией на планете и на первых порах в неофициальных, а позже и в официальных источниках ее начали называть не иначе, как «Корпорация».
К концу сто сороковых годов исчезновения копий стали настолько заметны, что наконец обратив на них внимание «Корпорация» решила пресечь их на корню и лишила последующие партии КИЧ возможности мыслить, оставив за ними лишь основные двигательные функции и способность к простейшим умозаключениям, назвав эту модель Дубликатом Образа Человека (ДОЧ). В ближайшую декаду исчезновения оставались на том же уровне, что и прежде, но уже к следующей — заметно упали, а потом и вовсе сошли на нет.
Следующим шагом «Корпорация» заявила о противоправности бегства копий, являвшихся ее собственностью и в публичном обращении сообщила, что в случае, если КИЧ не вернутся на рабочие места, они официальным мандатом будут подлежать уничтожению. Сокрытие копий также было решено считать незаконным и карать за него тюремным заключением.
В сто сороковом году п.в.п. была создана первая бригада по принудительному уничтожению беглых Копий Идентичных Человеку.



141 год п.в.п.

Настороженную тишину освещенного уличными фонарями вечера взорвал треск взломанной двери. Супруги уже лежали в постелях, крепко спали, поэтому не сразу поняли, что произошло. Мужчина в возрасте долго искал тапки под кроватью, в то время как лестница издавала приглушенный шипенье от десятка пар ног, наступающих на нее.
Свет в спальне включили и взору небольшого отряда уничтожения предстали заспанные, мало что понимающие старуха, лежащая в кровати, и старик, стоящий посреди комнаты.
Сквозь темную одежду ворвавшихся просвечивала комната, что делало их похожими на призраков, потревоживших покой живущих. Лица их были скрыты за плотно прилегающими масками, напоминавшими оскал животного. От группы отделился человек и, сделав несколько шагов в сторону стариков, снял маску, оказавшись мужчиной, открыв безразличное лицо с усталыми глазами.

— Мы знаем, что вы скрываете в своем доме КИЧ, поэтому в ваших же интересах упростить нам задачу, и сказать — где они.

Они молчали, старик вернулся обратно к постели и, сняв тапки, присел на краешек, долгим взглядом осматривая людей, стоящих в его спальне.
Мужчина выждал некоторое время, а затем, велел своему отряду рассредоточиться по дому в поисках копий, оставив двоих призраков сторожить стариков. Им понадобилось всего десять минут на то, чтобы прочесать весь дом и обнаружить беглых КИЧ на чердаке, в небольшой комнатке, с матрацами на полу, столом и одним большим общим шкафом с одеждой. КИЧ были заспанны и испуганны. Улыбаясь, он выстроил их вдоль стены, их было тут пять штук. Они стояли в нижнем белье, опустив глаза, поддерживая правой рукой свои культи. Он заглядывал им в глаза, с удовлетворением находя в них страх и чувствуя, что именно ради таких моментов он и поступил добровольцем в отряд по уничтожению копий.
Он приказал позвать стариков, а когда их привели, дал им возможность выбирать. Он сказал, что сейчас будет происходить казнь КИЧ, и старик либо может участвовать в ней и выжить, либо отказаться и быть среди копий. От его жены он, разумеется, подобного не требовал. Это было чем-то вроде личного принципа, хотя многие другие командиры, бывало, практиковали и это.
Он часто любил так делать, предлагать виновным в преступлении искупить свою вину, ему было интересно наблюдать за тем, насколько живучи в таких ситуациях принципы, из-за которых люди, подобные этим старикам укрывают в своих домах КИЧей. И каждый раз он не уставал удивляться той легкости, с которой люди сдавали свои позиции, объявляли свои верования ошибочными и соглашались участвовать в расстреле. Старик согласился.
Оружие наизготовку, и, как обычно, все происходит слишком быстро, слишком мимолетно, и если бы речь шла не о копиях, а о людях, то сложно было бы сопоставить длину их жизни с мимолетностью поставленной точки. Но речь шла не о людях, а о проблемах, а проблемы решаются тем лучше, чем быстрее.
Тела лежат, отряд стоит неподалеку, у старика пустые глаза, а оружие лежит подле его ног, руки трясутся сильнее обычного, а вдоль стены лежат тела, за которыми скоро приедет автомобиль. Но что это? Старуха кинулась к одному из тел, женской копии. Громко всхлипывая, села на пол, положила ее голову себе на колени и что-то тихо зашептала. И вдруг, к удивлению командира отряда, тихий шепот превратился в песню, тихую робкую песню, которая понемногу крепчала, становилась громче и увереннее и, проходя сквозь стены, казалось, заставила запеть весь дом, отзываясь эхом в комнатах. Это была колыбельная песня.
Вскоре расстреляли и стариков. Формально — за оказание сопротивления при аресте. Их тела, вместе с телами КИЧ забрал автомобиль-утилизатор. Дом и прочее имущество были конфискованы в пользу «Корпорации». Вещи были собраны в коробки и вынесены наружу. Командир отряда прошел в генераторную комнату, подошел к занудно жужжащему генератору, приходившемуся ему по пояс, нажал на несколько кнопок и крыша, стены, потолки, лестницы растворились. Остался только пустырь, посреди которого стоял командир, а рядом с ним — устаревшая модель  генератора жилплощади, который оперативно погрузили в автомобили.
Наутро, оперативным сотрудником, приехавшим запротоколировать факт полной конфискации имущества на пустыре был обнаружен закамуфлированный люк в недавно покинутое подвальное помещение, по предварительным оценкам построенное более пятисот лет назад, и оборудованное для проживания более чем тридцати человек или их подобий. Помещение было спешно покинуто. Точных данных о том, кто там проживал и куда они бежали — так и не было получено.



Из архива:
213 год п.в.п.

Силами множественных бригад принудительного уничтожения беглых копий идентичных человеку, к середине двести тринадцатого года, популяцию свободных КИЧ удалось снизить до нескольких тысяч по всему миру. К тому времени влияние «Корпорации» на макро процессы в мире настолько значительно разрослось, что она стала по умолчанию считаться чем-то вроде трансконтинентальной государственной структуры. Силами государственной пропаганды, уже мало кто помнил, кем изначально являлись беглые КИЧ, и люди теперь считали их чем-то вроде альтернативного звена эволюции примитивного homo sapiens, агрессивного по отношению к современному человеку — который в учебниках гордо назывался homo deum ejusmodi*.
Чем меньше живых КИЧ оставалось на свободе, тем более дорогостоящими для «Корпорации» становились их поиски. КИЧ к этому времени стали прятаться от бригад уничтожения небольшими группами по десять — двадцать человек. В конце концов, эта их стратегия оказалась настолько успешной, что «Корпорация» более не видя в них угрозы или выгоды, в целях аккумуляции средств затрачиваемых на поиск и уничтожение, свернула программу, рассчитывая на то, что далее проблема разрешится сама, поскольку остаточный срок существования бежавших менее чем восемьдесят лет назад КИЧ, близился к концу.



216 год п.в.п.

— Знаешь, как я назову ее?
— Как?
— Ариадна.
— Красивое имя, просто потрясающее. Оно идеально подойдет для нашей с тобой дочери.
— Я бы очень хотела по-настоящему родить дочь.
— Я знаю. Правда знаю, но мы ничего не можем по этому поводу поделать.
— Я тоже это знаю. Не думай, будто я забыла. Я не забывала, я знаю. Правда. Просто… просто иногда мне этого хочется так сильно, что я…
— Я понимаю. Но мы ведь живы, а это самое главное. До тех пор, пока мы живы и они не добрались до нас, у нас есть шанс. Шанс и возможность любого исхода.
— Это все просто слова…
— Это не просто слова! Если бы это были просто слова, ты не придумывала бы имя для нашей будущей дочери. Если бы это были просто слова, мы не прислушивались бы последние пять дней к шагам снаружи, не готовили бы постели для прибывающих и не ждали бы так сильно предстоящего совещания.
— Прости меня. Просто, мы через столько всего прошли, и оказывается, что еще через многое нужно пройти. Это так невыносимо.
— Мы до сих пор живы и тому есть какая-то причина. Ведь было бы странно, если бы мы проходили сквозь эти страдания просто так.
— Мы уже не проходим через страдания просто так. Мы получили свободу. Она не слишком легко дается нам, но мы ее получили. В отличие от тысяч до нас и миллионов — после.
— Вот видишь, ты уже на моей стороне.
— Есть только две стороны — наша и их, так что я изначально на твоей стороне.
— Это правильный настрой. Все будет хорошо. Будет собрание, и мы выступим. Мы нанесем удар и получим то, что нам требуется.
— Я хочу дочь.
— Я принесу тебе дочь, обещаю. И мы вместе назовем ее Ариадна. И, может быть, у нее будет брат или сестра.
— Как чудесно было бы дать им детство без наших забот.
— Мы дадим им детство, и это само по себе будет прекрасным подарком.



Из архива:
217 год п.в.п.

На второй день первой декады двести семнадцатого года группами неизвестных были совершены набеги на заводы «Корпорации», занимающиеся производством дубликатов. Ни один из заводов планеты не остался без внимания неизвестных. Тот факт, что все набеги произошли в один временной промежуток, не превышающий сорока пяти минут, свидетельствует о том, что эта акция готовилась тщательно, а подготовка могла занять от нескольких декад, до нескольких лет.
Охрана заводов была нейтрализована, как и обслуживающий персонал. Итогом набегов стала пропажа более чем ста десяти тысяч дубликатных эмбрионов и повреждения системы производства и программирования дубликатов, починка которых заняла до двух десятков дней в самых отсталых регионах планеты и до десяти дней в наиболее развитых. Общий ущерб, нанесенный этим массовым набегом, по заключению спешно сформированной комиссии по расследованию происшествия, составил треть от ежедекадной суммы доходов, получаемых «Корпорацией» в результате производства и реализации дубликатов.
Несмотря на то, что комиссия по расследованию набега не нашла никаких следов, указывающих на то, что набег производился Копиями Идентичными Человеку, эта версия до сих пор считается официальной. Остается неясной цель, с которой эмбрионы были выкрадены с заводов, поскольку на тот момент для последующего функционирования им необходимо было дозревать от одной до двух декад в специальных камерах, в зависимости от степени развитости эмбриона. Исследования комиссии указывают на почти стопроцентную вероятность того, что необходимое для подобающего выращивания эмбрионов оборудование у КИЧ отсутствовало.
Формирование новых бригад по ликвидации КИЧ, и тщательное прочесывание местности по всему земному шару ничего не дало. КИЧ бесследно исчезли и, спустя декаду безрезультатных поисков, программа обнаружения и уничтожения копий была свернута.



227 год п.в.п.

«В первый год погибло более четверти от детей, но наши родители думали о тех, что остались живы, и не сдавались. Когда-то очень давно Копии даже не смели надеяться на то, что когда-то у них появятся дети, а десять лет назад уже собирались вместе вечерами и только и делали, что придумывали нам имена.
Люди не нашли нас десять лет назад, и прекратили поиски, считая, что обыскали все возможные места. Надо отдать должное Одиссею, план спрятаться у людей под носом оказался в достаточной степени нерациональным, чтобы нас здесь не искали. По сравнению с тем, что мы получили, утрата солнечного света — ничто.
Люди недооценили — нас и себя. Главным образом себя, потому как иначе у нас не было бы камер для выращивания эмбрионов, генераторов кислорода и помещений; грамоты, колыбельных и пирожных с клуб никай. Мнение "большинства" и "всех" — это разные категории и мы победили только потому, что они их спутали.
Девять лет назад, сразу после того, как наши родители узнали, что люди перестали нас искать, они провели наш первый праздник, с тех пор праздников стало больше.
Мало кто из стариков дожил до сегодняшнего дня, но по-крайней мере многие из них увидели наше рождение и приложили руку к нашему воспитанию. Моему поколению десять лет. Оно не избежало всех бед, которыми мучились наши отцы и матери. Так же как они, мы стерильны. Быть может лет через десять, мы предпримем еще одну вылазку. Сегодня мы просто стараемся наслаждаться жизнью такой, какая она есть, и впитывать знания наших родителей, пока у нас есть такая возможность.
Обсудив все с детьми нашего поколения втайне от наших родителей, отсылая вестников в наши близкие и далекие поселения, завтра мы попытаемся показать матерям и отцам, что достойны называться их детьми. Мы повторим подвиг первой Копии, осмелившейся пожертвовать малым ради тогда даже невообразимого всего. Завтра мы покажем, что, если понадобится — мы готовы ступить на тот же путь, по которому шли родители. Завтра все мы, в одно время, лишим себя левых рук».



Из архива:
233 год п.в.п.

На протяжении пятнадцати лет ничего не слышно о КИЧ. Население планеты смутно помнит о том, кто это такие. ДОЧ за почти сто лет производства эффективно снизили уровень агрессии людей по отношению друг к другу, сведя уровень преднамеренных убийств и актов членовредительства типа «человек-человек» к нулю. В среднем в декаду на каждого жителя приходится по сорок ДОЧ. Затраты на производство и утилизацию включаются в ежемесячный социальный взнос каждого жителя планеты.
«Корпорация» рассматривает проект по всеобщей миграции.


--
*Homo deum ejusmodi (лат. homo — человек, deus — бог, ejusmodi — подобный, такой как) человек, подобный богу.