Собакам столичным

Час пик. Я втискиваюсь в переполненный автобус. Отовсюду прут, просовывают руки, орут, смердят. Да, и смердят жутко. Человек так устроен, что все равно будет смердеть – подмышки, ноги, волосы, уши, рот, жопа – за всем не уследишь. Иногда удается все это дело перебить духами, но от этого только хуже. Пытаешься заткнусь нос, но не выходит – на руках повисли бабульки.
И тут входит она. Собака. Спокойно, без суеты пролезает под турникетом и укладывается посреди салона, раскидывает лапы… засыпает. Остальные еще сильнее жмутся к стенке – то ли боятся, то ли презирают. Какая-то бабка тянется к рычагу - путь пролегает через мой зад. Впрочем, когда человек стар, его это вообще не смущает. Другая бабка смотрит на меня с ненавистью. Откуда она только берется?..

Конечная остановка – люди ломятся в одну дверь, как одержимые, еще сильнее орут, еще настырнее просовывают руки. Собака на время теряется из виду. Я спускаюсь в подземку и вижу ее. Собака совершает посадку на поезд – и я, не зная зачем,  впрыгиваю за ней – двери бьют меня по плечам. Собака устраивается с предельным комфортом, начинает вылизывать шерсть и жопу. Мой пес иногда вытворяет нечто подобное, но при этом смахивает на неотесанного сельского олуха. Все дело в стиле. Да. Интересно, куда направляется собака. Уж точно не на работу. Уж точно не на учебу. Ни на симпозиум и не на поэтический кружок. У нее слишком независимый вид для того, чтобы направляется куда-то конкретно. Она просто Направляется. Ее цель – эпатаж, насмешка. Самолюбование. Человечество – это сор, верно, старая псина? Новые пассажиры входят, огибают псину, смотрят совершенно равнодушно. Москвичи. Думаю, их не удивил бы маньяк в хоккейной маске или зеленый гоблин. Слишком много своих дел. И тут другая бабка начинает безумно верещать. Громче, громче, громче, так, что закладывает уши. «Грязная скотина! Фу!» - вопит она. – «Уберите это чудовище!» Бабка семенит ногами, тычет пальцем в равнодушную собачью морду. Толпа приходит в движение, суетится. Пошла, пошла, пошла отсюда ,ТВАРЬ! Собака поднимается и спокойно направляется к выходу. Люди расступаются перед ней. Двери хлопают, и вот, она уходит. Остаются лишь те, кто имеет цель.