ОН И ОНА

ОН  И ОНА

Он проснулся от едва слышного звяканья посуды. Стало быть, она уже завтракает. Можно бы встать, поздороваться, тем более и мочевой пузырь уже на пределе. Но он, как обычно, стал дожидаться ее ухода. Страдая, между прочим.
Ждать недолго, минут пятнадцать. Проверено не раз и не два. Вот хлопнула входная дверь. Полежав еще минуту-другую, он, наконец, встает и мчится навестить удобства. Занятием типа чистки зубов или ежедневного бритья он уже себя не утруждает. Зачем? Для кого? Никуда идти не надо. То, что нужно это делать для себя, давно выброшено из головы.
В кухне идеальный порядок. Он, на всякий случай, заглядывает в холодильник. Продукты имеются, но никакой, специально для него приготовленной еды нет. Он лениво и привычно вспоминает, что когда-то она перед уходом  готовила ему бутерброды и любовно укладывала на плоскую тарелку. Оставалось поставить их на пару  минут в микроволновку и завтракать горяченьким. И когда, интересно, это в последний раз было? Он на мгновение застывает, пытаясь вспомнить. Не вспоминается. Да и к чему?
Есть не хочется. Курить тоже. Он возвращается в свою комнату и снова ложится. Впереди длинный день и надо его как-то убить.
Часам к двенадцати он просыпается снова. Лежит, закинув руки за голову, и лениво размышляет. Потом идет к холодильнику, выуживает масло и колбасу. Ест он машинально. Потом небрежно стряхивает крошки на пол.
До того момента, когда она вернется с работы, времени еще уйма. Чем бы заняться? На улицу он практически не выходит. Что там делать? Ни друзей, ни интересов. Вышли все… Пойти в магазин за продуктами? Но он и забыл, как это делается. Она этим занимается. Даже сигареты она ему покупает. Его дело выложить пустой блок в прихожей. А после работы она приносит полный. И кладет там же. Молча. Ну и пусть. Пойти просто погулять? Но зима, снег, холодно, наверное. Да и пустое это занятие.
- И денег нет! – вдруг приходит в голову. Хотя… Он открывает шкаф, шарит под бельем на верхней полке. Есть, есть какие-то бумажки. Ну, и что? Сам он денег в дом давно не приносит. К чему? И откуда их взять? Тем более, она зарабатывает прилично. Им хватает. Им… Он давно уже числил ее отдельно и себя отдельно. Любовь? Наверное, она когда-то была. Наверное… Вспомнилось, что это именно она настояла на том, чтоб бросить постылую работу.
- Она меня до сих пор любит! – мелькает неуверенная мысль. И пропадает. Потому как он знает, что это не так. Любят все-таки хоть за что-то. А его-то за что? За то, что трахает ее, когда ему – не ей! – приспичит? Трахает… Когда последний раз это было? И опять не вспоминается…
Встречаются они редко, умудряясь как-то не пересекаться в сравнительно небольшой квартирке.
Что же их держит вместе?
Ну, во-первых, ему некуда идти. Своего жилья нет и не было. А во-вторых, на что он будет жить? Попробуй, устройся на работу пробездельничав лет пять… Нет, пожалуй, все шесть! Да и неохота. Так лучше.
Он добывает из пачки сигарету, закуривает. Считается, что курение его успокаивает. От чего? Неважно. Успокаивает и все! Так что, курение в данном конкретном случае даже полезно.
Перебравшись в гостиную, он включает телевизор и лениво листает программы. Ничего интересного. Хотя… Надо же, судят шайку, травившую людей клофелином. Это лекарство такое от давления. Он видел, как она его принимает. Надо же, стоит высыпать несколько таблеток в водку, как человек тут же вырубается. Бывает, что и навсегда… Жаль, застал самый конец передачи. Он выключает телевизор и скучно смотрит перед собой.
Вдруг приходит что-то, похожее на одиночество.
Новости! Этого еще не хватало! Все хорошо, все хорошо… Что хорошего? Живет с женщиной, которую когда-то, наверное, любил. А сейчас? И он горько усмехается.
И опять, опять. Любит ли она его? Когда-то любила… Точно! Прощала все. Терпела. И – вот! – спрашивала всегда, что приготовить, купить повкусней. А он капризничал… Как-то постепенно все изменилось. Какая разница? Его устраивает!
- А ее? – подумал он впервые и испугался. Вот возьмет и выгонит на мороз да снег.
- Нет, не сможет! – улыбнулся он. – Посовестится. Знает, что мне некуда идти… И еще она меня любит! Любит? – ох, он знал, что это не так. – Любила… - поправил он себя. Почему-то стало обидно. А потом даже больно.
- И ничего не вернуть!
Что вернуть, что вообще надо возвращать, он еще не понимал.
Потом он пошел к себе в комнату и снова лег. В комнате было неубрано. Сам он давно не убирал, а она сюда даже не заглядывала. Прежде тут был его кабинет, а жили они вместе в другой, той, где она спит сейчас. Потом как-то разбежались…
Вдруг, именно вдруг, потому что, это бывало крайне-крайне редко, раздался звонок в дверь.  Вспомнив, что не одет, он накинул халат и, завязывая пояс, направился в прихожую. Прежде, чем открыть, конечно, глянул в глазок. На площадке топтался ее брат.
Он удивленно открыл дверь. Ее брат не приходил к ним давным давно и вообще его не одобрял. Брат прошел в комнату, сел за стол и достал из сумки, которую всегда носил через плечо, какие-то бумаги. Помолчали…
- У меня пол года назад теща умерла! – вдруг сказал ее брат.
- Ну, и что? – удивился он. Не хватало еще вникать в семейные дела чужого человека.
- После нее комната осталась. Далековато, но самостоятельная. В общем, жить вполне можно!
- Ну, и что? – опять спросил он.
- А то, - разозлился ее брат, - что, вступив в наследство, мы решили отдать ее тебе! Живи!
- Мне и тут неплохо! – хотел сказать он, но осекся и вместо этого спросил: - Она знает?
- Она сама об этом просила! Да-да! Просила! – торжествующе сказал ее брат. – Вот адрес. Брат показал на какую-то бумажку, вот ключи, а вот все остальные документы. Потом ее брат ушел.
А он стал метаться из угла в угол, что-то проговаривая. Сперва это были ругательства, потом жалобы, потом…
Придя с работы, она сразу прошла к себе в комнату.
Чуть помешкав, он ринулся за ней. Она оказалась в трусиках и лифчике. Наверное, переодевалась в домашнее. Увидев его, она даже не сделала попытки прикрыться, а так и стояла, словно среди мебели.
- Твой брат был! – сказал он.
- Я знаю!
- И ты одобряешь все это?
- Конечно! Иначе бы ты никогда отсюда не ушел!
- А как же…
- Хочешь, я дам тебе денег? Только уходи! Уходи! – глаза ее наполнились слезами.
И вдруг…
Сам не понимая, что делает, он набросился на нее. Сорвал трусики, повалил на постель.
- Ты! Моя! Жена! – задыхался он, входя все глубже и глубже…
Она лежала спокойно и отстраненно. Словно терпела что-то необходимое, но неприятное, после которого должно стать легче.
- Я люблю тебя! – выдохнул он, окончательно освобождаясь.
На ее лице появилась ненависть. Она даже хотела ударить его, но не смогла.
- Прочь! - Прошептала она спекшимися губами.
Он не помнил, как выскочил из ее комнаты, как оделся. Уже в коридоре он пошарил по карманам и с удивлением обнаружил там какие-то деньги.
- На бутылку хватит! – подумал он и понял, что будет дальше.
Он вернулся в кухню, открыл аптечку, нашарил облатку клофелина.
Потом вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
На улице слегка темнело и сильно мело. Ему сразу стало холодно и неуютно. Ближайший магазин был в двух шагах. И на бутылку водки действительно хватило.
До парка было недалеко. Он вошел в распахнутые ворота и пошел вглубь. Потом повернул с центральной аллеи на тропинку, которая только угадывалась под слоем снега. Тропинка привела его к скамейке под кустом, нынче голым, а летом всегда зараставшим листьями сирени.
- Тут мы впервые… - подумал он и сел на скамейку, слегка стряхнув с нее снег.
Пробирало.
- Сейчас согреюсь! – усмехнулся он. Потом, выковыряв таблетки из облатки, закинул все десять штук в рот. И начал запивать водкой. Загустевшая на морозе водка шла неохотно, но он заставил себя допить до конца. Потом закусил снежком.
Скамейку, на которой он сидел, стало плавно покачивать.
- А меня ведь нескоро найдут! – пришла идиотская мысль. А потом еще одна: - Неужели она не пожалеет? – но эта мысль уже была последней. Совсем последней.