Корабли-самоубийцы

                Орасио Кирога
Корабли - самоубийцы

       Нет ничего более ужасного в море, чем покинутое судно. Если случится встретить  его  днем, опасность  не такая большая, куда опаснее повстречать корабль ночью. Ночью его не видно, вокруг  нет никаких признаков  его близости и столкновение с ним отправляет  ко  дну оба корабля.
       Эти брошенные суда упрямо плывут по воле течений или ветра, если на них подняты паруса.  Они пересекают  моря, причудливо меняя курс. Немало пароходов, не вернувшихся однажды в порт назначения, столкнулись на своем пути с одним из этих бесшумных кораблей, которые странствуют  в море по собственной  воле, и каждую  минуту можно  ожидать с ними встречи. По счастливой случайности течения  обычно  пригоняют корабли-самоубийцы в  Саргасово море, где их опутывают водоросли. Наконец, суда  остаются там навсегда  и стоят они разбросанные в этой морской пустыне. Стоят эти корабли там до тех пор, пока не развалятся  и один за  другим не исчезнут  с поверхности моря. Но каждый день места затонувших кораблей  почти бесшумно занимают вновь прибывшие. Таким образом этот   тихий и  скорбный порт  бывает часто посещаемым.
      Основной причиной оставления судов без сомнения является  непогода - бури, штормы, а  также пожары. Они заставляют плыть по течению блуждающие черные скелеты кораблей. Но бывают и другие странные  причины, к которым можно отнести  и случай, выпавший на  долю Марии - Маргариты, что подняла  якорь в Нью-Йорке 24 августа 1903 , а 26  утром  остановилась на  расстоянии  человеческого окрика  от одного  корвета  без всякого приветствия и признака  жизни. Четыре часа  спустя, не дождавшись никакого ответа, от борта Марии-Маргариты отошла шлюпка  с пакетом. На судне никого не было. Тельняшки  моряков сушились на носу судна. Камбуз был все еще  закрыт. Игла   швейной  машинки зависла  над раскроем, как если бы  была остановлена  лишь мгновение назад. Не было ни малейшего следа борьбы или паники. Во всем царил образцовый порядок. Но никого на борту корабля не было. Что же произошло ?..
     В ту  ночь, когда  я понял причину, мы собрались  на  капитанском  мостике .  Мы шли в Европу  и капитан рассказал нам морскую историю, совершенно правдивую. Толпа женщин, собравшихся вокруг, перешептываясь, с удивлением слушала рассказ капитана. Впечатлительные девушки  внимали  рассказу и вздрагивали  от хриплых окриков  моряков, возившихся на носу корабля. Недавно вышедшая замуж  и  еще довольно молодая женщина  отважилась  спросить:
      - А не было ли там орлов ?..
      Капитан добродушно улыбнулся:
     - Что вы, сеньора ? Орлы, которые уносят экипажи ?..
     Все засмеялись, женщина  рассмеялась тоже, правда, немного смутившись. Но один из  пассажиров знал кое-что об этом. Мы посмотрели на него с любопытством. В этом плавании был один замечательный пассажир, выделявшийся  своей  рассудительностью, смелостью и молчаливостью.
     - Ах ! Если бы вы нам рассказали , сеньор ! -  попросила женщина, задавшая капитану  вопрос  об орлах.
     - Не возражаю,- ответил сдержанный пассажир. - В  двух словах: в северных морях как и Мария-Маргарита однажды мы встретили парусное  судно. Наш курс, - мы  также плавали под парусами -, привел нас  почти борт к борту. Редкий случай встречи покинутого экипажем  судна привлек  наше внимание,  и сбавив  ход, мы наблюдали за судном. Наконец, отправили к нему шлюпку. На борту не было ни души, но все  находилось   в совершенном  порядке. Последняя  запись  в журнале  была датирована  четырьмя днями назад  и не произвела   на  нас  особого впечатления. Мы даже немного посмеялись над известными  внезапными исчезновениями.  Восемь  моряков  остались на борту  корабля с тем, чтобы управлять нашим новым судном. Мы плыли в качестве охранного корабля. Ночью  судно немного сбилось  с курса. На следующий день мы настигли  корабль, но на палубе  не увидели  никого. Снова  отправили  туда  шлюпку, и те, кто отправился на ней,  напрасно  обыскивали  судно:  все исчезли бесследно. Все же вещи по-прежнему находились на своих местах.  Море на всем видимом пространстве  было абсолютно спокойным. На  камбузе все еще варилась  в кастрюле картошка.
     Как вы понимаете, суеверный страх  среди  наших  людей достиг предела. Наконец, шестеро из нас решились заменить  исчезнувших. И среди  них  был я. Мои новые спутники,  едва оказавшись  на  борту, решили  выпить, чтобы развеяться. Они сидели  на канате  и  примерно через час  большинство из  них уже пели.
     Миновал полдень и  наступила сиеста. К  четырем  часам стих  бриз  и упали паруса. Один  моряк  подошел к самому борту и пристально  посмотрел на  море, превратившееся в  масло. Все поднялись,   принялись  разгуливать  по палубе и  уже без всякого  желания разговаривали друг  с другом. Один из  них  уселся на моток веревки  и  снял  тельняшку, чтобы  залатать  ее. Он шил какое-то время молча, затем неожиданно встал и продолжительно  свистнул. Его  спутники  оглянулись. Моряк смотрел на них безразлично, будучи удивленным совершенным не меньше приятелей. Затем он снова уселся на прежнее  место. Через мгновение  моряк бросил  тельняшку  на  моток, подошел  к  борту  и  бросился  в воду. Услышав шум, другие  моряки  повернули  головы,   слегка  нахмурив  брови. И  сразу  же все забыли  о происшедшем, предавшись  общей апатии.
    Через  мгновение поднялся другой моряк , потянулся, протер  глаза  на ходу  и бросился за борт. Прошло  примерно с полчаса;  солнце уже повернуло к закату . Я почувствовал, что кто-то трогает  меня за  плечо.
    - Который  час ?
    - Пять,- ответил я.
Старый  моряк, что задал мне вопрос, посмотрел на меня с недоверием. Сунув руки  в карманы, он  наклонился  ко  мне. Долгим  рассеянным взглядом  посмотрел на мои брюки, и наконец, повернулся и  бросился  в воду.
  Оставшиеся три моряка  быстро  подошли к  корме и долго смотрели на расходившиеся круги. Затем они  уселись на самом боту, и тихо насвистывая, блуждали взглядами где-то вдали. Один из них опустился  и  устало растянулся на палубе. Остальные исчезли один за  другим. К  шести часам  последний моряк поднялся с палубы, поправил одежду, убрал со лба волосы, сонно прошелся  по палубе и бросился за борт.
      И тогда я остался  один. Я сидел  и  смотрел  как  идиот на пустынное  море. Все  не осознавая сами что делают, бросались в море, будучи погруженными в болезненный сомнамбулизм, который царил на борту корабля. Когда кто-либо из них бросался за борт,  остальные сразу же  становились озабоченными, как если бы что-либо припоминали, чтобы  сразу же забыть об этом. Я предполагаю, что таким образом исчезли все - и те, что были  оставлены на корабле день назад и те, что исчезали на других кораблях прежде. Пожалуй,  это  все, что я могу сказать.”
     Мы с огромным любопытством  смотрели на этого удивительного человека.
    - А вы ничего не чувствовали ?  - спросил  его мой сосед по  каюте.
    - Да. Большое разочарование и навязчивость тех же мыслей  - и  ничего больше. Не знаю, почему  я не чувствовал больше ничего. Догадываюсь, что причиной тому было следующее:  я  не  расходовал  свои  силы  в упорной  самозащите и  не сопротивлялся  чувствам, овладевавшим  душой, как  должно быть делали все, кроме меня. И  как  все моряки, не отдавая себе  отчета, я  готов был броситься в море, просто приняв   эту гипнотическую  смерть, как если  бы полностью отказался от жизни, будучи совершенно подавленным. Что-то весьма похожее произошло, без сомнения, с  сотнями людей той армии, что вешаются каждую  ночь.
    Это  объяснение  было довольно  сложным, и  все  промолчали. Немного  спустя  рассказчик  ушел  к  себе  в каюту. Капитан проводил его презрительным взглядом.
      - Комедиант, - пробормотал он.
     - Напротив, - сказал  больной пассажир,  отправлявшийся умирать на  родину. - Если бы он был комедиантом,  он бы не смог  побороть навязчивые  мысли и также бросился  бы  за борт.

Перевод  с испанского  Николая Тернавского