Как я пил с Макаревичем. Владимир Быстров

Льву Верабуку, с благодарностью!

Ежели кто не в курсе – писатель это. Раньше тоже мемуарами баловался, а после на историческую тематику переключился. И, слава Богу! Потому как, с ним конкурировать – это, как… Ну, сами понимаете! Зато в исторические дебри я не ходок! Вот и получается, что мы с ним теперь вовсе даже не конкуренты, а прямо таки "собратья по перу"! (Или – "по когтю"? Нужно будет у него спросить, как правильнее… )

Вобщем, это он меня сподвиг на сей мемуар своими воспоминаниями о Семеныче. Долго я рылся в чердаках своей памяти, пока не вспомнил – я же с Макаревичем водку пил! Хотя, откровенно говоря, когда мы узнали про "Машину времени", никто по именам их еще и не называл. Ну, разве что самые офанатевшие фанаты только! Тогда нашими кумирами были "Битлз" и "Роллинг Стоунз". И, что характерно, поклоняться одновременно и тем, и другим считалось неприличным, чуть ли не космополитизмом каким-то! Слово это – "космополитизм" – в те времена считалось сильно ругательным. Сейчас даже таких слов и не придумать, чтобы похоже получилось!

Разногласия наши, разумеется, не достигали таких масштабов, как нынешние споры между "спартаковцами" и "цээсковцами", но до "в пятак" тоже нередко доходило. Правда, стычки эти носили характер, скорее, академических дискуссий, в которых, как известно, нужные аргументы не всегда оказываются "под рукой" в нужный момент. Вот и приходится объяснять безо всяких аргументов, одними руками, то-есть. Как мне кажется, проблема эта - недостаток аргументов - не потеряла своей актуальности по сей день, как и способы ее решения.

Но что-то я отвлекся! Так вот, о Макаревиче. По именам тогда знали лишь немногих. Сразу оговорюсь, чтобы не обижать чьих-либо наиболее ярых поклонников – к ним это, разумеется, не относится. Такие поклонники существовали во все времена и знали о своих объектах поклонения абсолютно все – от гастрономических пристрастий до размеров нижнего белья. Остальная же "широкая публика" довольствовалась самыми общими сведениями. Если это ВИА (то-бишь, вокально-инструментальный ансамбль), то достаточно было его названия – "Самоцветы", "Песняры" или какие другие "добры молодцы". Как и сейчас, они возникали и исчезали со скоростью и периодичностью мотыльков в разгар лета. Те же, кто ухитрялся продержаться на плаву более одного-двух сезонов, уже вполне могли считать себя "звездами". Поименно знали только отдельных исполнителей-солистов. Как, скажем, Александра Градского, которого мы никак не соотносили ни с каким ансамблем. Сюда можно было причислить и довольно многочисленную в то время армию самодеятельных исполнителей, именовавшихся бардами. Сейчас (уже достаточно давно) их почему-то стали величать авторами-исполнителями, хотя подавляющее большинство из них не написало ни единой стихотворной строчки и ни единой ноты. На мой сугубо дилетантский взгляд, это не совсем правильно. Если ты взял в руки какой-то инструмент – пусть это будет даже ножовка – и под ее аккомпанемент исполнил чьи-то чужие стихи (мелодия тоже частенько оказывалась "заимствованной"), то, согласитесь, это еще не повод называть себя "автором-исполнителем"! И тогда, да и сейчас таких "авторов"- превеликое множество. Но и без них действительно замечательных бардов было тогда предостаточно. Окуджава, Галич, Визбор, Высоцкий, Кукин, Клячкин, Ада Якушева, Новелла Матвеева, Вероника Долина – боюсь, мне не хватит места перечислить всех. Да простят мне все, кого я пропустил безо всякого на то умысла!

Ансамбли же считались чисто зарубежной "вотчиной". Кроме уже упомянутых мной "битлов" и "роллингов", уже вовсю гремели "Блэк Саббат" и "Лед Цеппелин", "Пинк Флойд" и "Доорз". И еще с десяток не менее талантливых и весьма популярных групп. На их фоне все наши ВИА выглядели более чем скромно. И вдруг объявляется какая-то школьная (!) группа с совершенно невообразимым на фоне всех этих "разноцветных гитар" названием – "Машина времени". Да еще и поют эти "школьники" что-то такое смелое и вызывающее! Вскоре на их полуподпольные концерты в "гагаринском" ДК попасть было не менее трудно, чем на "Дона Карлоса" в Большом. А следом за "машинистами", поющими некую смесь бардовской песни с эстрадной – лишь потом мы узнали, что это и есть настоящий рок! – так же неожиданно возникают "Аракс", "Интеграл", "Цветы"… А в Ленкоме никому не известный Рыбников ставит никому не известные "Звезду и смерть…" и "Юнону и Авось". А музыкальное сопровождение поручает еще одной не более известной молодежи группе с таким же тенденциозным названием "Рок-ателье"!

Ну вот, опять отвлекся! Я же хотел написать совсем о другом! Тем более, что в музыкальные, да и любые другие критики и исследователи никогда не стремился. Так что, не спешите кусать меня глубокоуважаемые возможные оппоненты – поверьте, я совсем невкусный, можно даже сказать, несъедобный! Тем более что я уже, практически, закончил свою прелюдию и перехожу непосредственно к "фуге".

В конце 80-х, когда вся страна, бодрым набирая ход, устремилась в голодное и безрадостное "светлое" капиталистическое будущее, а с полок исчезли остатки того, что Михаил Жванецкий в одном из своих знаменитых монологов с горькой иронией назвал "просто едой" ("- Взвесьте мне, пожалуйста, двести граммов ЕДЫ! – Приносите, взвешу…" М.М.Жванецкий) вся советская творческая братия ринулась по самым отдаленным уголкам нашей, в те времена еще необъятной, страны в поисках хоть каких-то заработков. Крохотные, плохо оборудованные клубы поселков строителей доживавшего последние дни БАМа были увешаны афишами с именами Пугачевой и Киркорова, Иосифа Кобзона и Юрия Лозы, и массы других знаменитостей, которых раньше мы могли видеть только на экранах телевизоров. Вскоре это уже перестало кого-либо удивлять, и нередко их концерты проходили при полупустых залах.

Однажды летом, совершая очередной "чес", в наш небольшой поселок проездом заскочила  изрядно поизносившаяся в дороге "Машина времени". Из прежнего состава в ней сохранились только Макаревич и Кутиков. Был еще кто-то третий, из "новеньких". На чем он играл – то ли на электрооргане, то ли на ударных – сейчас уже и не припомню. Давно это было, считай, больше двадцати лет прошло!

Особого ажиотажа их появление не вызвало, хотя "отработали" они честно, безо всякой "фанеры". Концерт был в пятницу, а самолет, на который уже били куплены билеты – в субботу вечером. Таким образом, до вылета в очередной таежный поселок у них оставалось чуть больше суток, и, переночевав в нашей служебной гостинице, они согласились следующий день провести вместе с нами на речке, где как раз проходили соревнования по водному слалому. Горкомовский УАЗик привез их к мосту, у которого был оборудован финиш дистанции, когда соревнования уже близились к завершению. Несколько судей, в числе которых оказался и я, заметив вылезавших из машины артистов, позвали их к нашему костерку. Ребята спустились и, присев у костра на корточки – садиться на грязные и холодные камни они не решились – согласились поесть немного уже сварившейся к тому времени ухи. А какая же уха да без "беленькой"! К нашему немалому удивлению, от водки никто из артистов отказываться не стал, не побрезговав и тем, что пить пришлось из простых алюминиевых кружек. Затем настал наш черед удивлять их. Вместо явно ожидавшегося Макаревичем предложения что-нибудь спеть, мы по нашей старой традиции просто пустили находившуюся тут же старенькую гитару по кругу, дав каждому из сидевших у костра "высказаться". Андрей вначале немного растерялся, а после, рассмеявшись, от души поблагодарил нас за такой "демократичный подход. "Парни!" – сказал он, - "Вы не представляете, как мы уже устали от бесконечных просьб что-то спеть. И ведь просят всегда только то, что сами уже сто раз слышали! А тут вы сами нам спели и, кстати, здорово спели! Можно теперь и я вам спою? Только я сам выберу, ладно? Это вы точно еще не слышали!" Он спел нам тогда песню, которая стала одной из моих самых любимых в его репертуаре. Да вы тоже, наверняка, ее хорошо знаете. О веке, который "слишком короток". А пока он пел нам у костра, Кутикова немного покатали на байдарке- двойке по реке. Говорил, что понравилось. Думаю, не врал.

Потом УАЗик отвез их в аэропорт, а мы свернули палатки и сплавились еще километров на 5 вниз по реке. Там, у слияния двух рек и заночевали.