Сказки домового. Хрустальный замок

   Домовой мой простудился и теперь страдает насморком. Не смейтесь! Ведь домовым очень непривычно жить в городских квартирах. Ни печей тебе с большими полатями, ни баньки по-черному. А домовые ох как любят баньку-то! Да по-черному! Но людей они любят больше, вот и перебираются в города да в мегаполисы.

   А в мегаполисах им скучно: никто с ними не разговаривает, чаще всего и не видит, ни чая не допросишься, ни баранок с медом. Да и животных в квартирах не разводят, разве что собаку или кошку. Есть правда, любители экзотики, но те все больше крокодилами, ящерицами да питонами увлекаются, а домовые к ним непривычные, пугаются.

   Вот если вы любитель хомяков или крыс одомашненных, непременно с домовым ссора выйдет. Для них крыса – первый враг, ведь она и запасы портит и болезни разносит, а тут, видите ли, в клеточке у хозяев на виду. Схватятся, как пить дать! Не разнИмите. Так что приходится выбирать: или порядок в кладовке или симпатичная крыска в клетке.

   Свой насморк домовой схватил, видно, на сквозняке – окна я мою по-весеннему, нараспашку. А ему ж все проверить надо: чисто ли стеклышко блестит, не упала ли я с этажа пятого, невысокого. Вот и допрыгался! Сидит теперь на табуреточке, платком огромным клетчатым нос вытирает, брови густые хмурит. А кто виноват? А-а, то-то и оно.

   - Непутевые вы, городские, - говорит. – Кто ж так окна моет?

   - Это чтоб путевые сморкались, - отвечаю.

   Обижается. Платком закрылся, знать меня не хочет.

   - Чай-то с медом будешь? - подлизываюсь. Молчит, сопит под платком.

   - А с баранками, будешь? 

   Нет ответа. Наконец сопение прерывается, переходит в кряхтение.

   - Варенье буду. Только вишневое!

   Гляди-ка, ультиматумы ставит, путевый ты наш. Ну, вишневое так вишневое.

   Выпили мы чая с вареньем на мировую. Помирились, значит. Тут уж и солнышко закатилось, спать отправилось. Звезды на небе повыскакивали.  Домовой встал с табуреточки, по-хозяйски шторы задвинул.
  «Нечего, говорит, звездам в окна заглядывать, сплетницы они.»
   Самое время сказки рассказывать.

  - Знаешь ли ты, милая, - начинает домовой, – озеро, что за Горбатыми холмами расположено. Его еще Хрустальным кличут.

   - Не, - говорю, - не знаю.

   - Ага, - брови кустистые хмурит, - вы, люди, то Грязным, то Кривым обзовете, где уж вам до Хрустального.

   Не прошла обида еще, видать. Ну, ничего, забудется.

   - Так вот, говорю, за Горбатыми холмами есть озеро Хрустальное, красоты невиданной. Словно алмаз ограненный, лежит оно в зеленой долине, как в медальоне старинном. Слева и справа его холмы закрывают, и от ветров, и от людей, значит.

   - Не на джипах вам туда не проехать, не на экскаваторах, - веселится, издевается.

   - В озере том отражается небо синее, чистое, даже в грозу. Вот на небе тучи, а в воде прозрачной – благодать безмятежная, будто солнышко светит и ни ветерка. Говорят, даже ночью небо солнечное отражается, но сам не видел, врать не буду. А на берегу этого  озера замок старинный, великолепием поражающий. Я, когда к нему подошел, аж зажмурился! Нет такой красоты на земле…

   - Погоди, - говорю, - ты ж домовой вроде, на кого хозяйство-то оставил? Аль привираешь?

   Вот и мой черед пришел повеселиться. Мнется, в платок сморкается, вроде даже покашливает.

   - Ты.. это.. Сильно-то не выпячивайся! Это меня потом в домовые разжаловали, а сначала-то я.. ой-ой-ой кто был! Слушать-то будешь, а то спать пойду.

   - Буду-буду, не серчай.

   - Замок, в общем, невиданный и неслыханный. Весь из хрусталя состоящий. Каждая грань его переливается, глазам смотреть больно. Стоит он один среди лесов, словно свеча полыхает, но ни дорог к нему не проложено, ни тропинок, только птица долетит, да и то смотря какая. А все почему? Во-о-т. Нет у этого замка ни дверей, ни окон, весь он из цельного куска горного хрусталя. Захочешь зайти, не получится, а если попадешь туда образом чудесным, необъяснимым, то назад уже не выберешься. Живет там девушка красоты несказанной…
   Ну-ка, оборотись-ка на меня! Похожа, нет? Не, ты вроде попроще будешь.
   Так вот, живет там эта королевишна одна-одинешенька, цветы редкостные разводит да в аквариуме рыбок кормит. Есть у нее, правда, кот черный, за ее серебряным платьем бегает, лапками играет, платье звенит, переливается. Заслушаешься!

   Всем хороша девица: и лицом пригожа, и душой светла, и умом бог не обидел. Только нет к ней хода, не дотронешься до нее рукой, не коснешься волос шелковых, не поцелуешь губ сладких. Да и смотрит она вроде и в глаза тебе, а вроде и мимо тебя. Будто что за твоей спиной видит, а ты для ее взгляда не преграда.

   Имя у нее редкое, нечеловеческое. Зовут ее Одарение. Коли захочешь с собой ее увести, должен ты замок хрустальный разбить. Да только при этом деле много крови проливалось. Ведь осколки хрустальные не только руки да кожу режут, они и душу ранят, да так, что потом никаким бальзамом не вылечишь. От стекла заколдованного никакие доспехи, никакие сапоги со шпорами не защитят, и оберег против него бессилен.

   По осколкам ты пройти должен, израниться в кровь, взять ее на руки, чтоб с тобой пошла. А ответит ли тебе Одарение взаимностью, неизвестно. Может, растает в руках льдинкой да капелькой водяной из рук убежит, а, может, обернется Жар-птицей да пальцы обожжет, не удержишь! Вот и мало молодцев, готовых в поход на Хрустальный замок идти. Нерентабельно.

   - Ишь ты, слово новое выучил,-  восхитилась я. – А были такие, чтоб с удачей вернулись?

   - Были, как не быть. У кого-то Одарение кошкой на руках свернулось в комочек, да урчит, сказки разные рассказывает, стишки забавные мурлычит.. Не знаешь таких?

   Подмигнул мне проказник, и шмыг – за шторку. А мне опять посуду мыть.