04

Воспользовавшись таким случаем, "Ж" прервал опасные разборки и ринулься в сад погонять кравасоса.
Он нагнал девчонку, когда та, тяжело дыша, держала кравасоса за самую бороду. Борода уже трещала па швам

– Увожаемый, ты ничево не патерял? – быстро сквозь зубы спросила у "Ж" девчонка,
не переставая колошматить кравасоса пинками чемто железным. Которое, так и сверкало в лучах фонарика.

– Нет, – опешел "Ж".

– А это чье тагда!? Не твое? – И девчонка показала иму ключЪ на 22х24 от московской квартиры не переставая
пинать им кравасоса.

– Мое-е-Ё.., – шепотом отвалил челюсь "Ж", робко озераясь в сторону террасы.

– Возьми ключЪ, запиську и кветанцию, а телеграмма уже отправлена взмыленым нарочным в адрез Задова,
– все так же быстро и сквозь зубы пробормотала девчонка.

И, сунув "Ж" в руку бумажный сверток, она вдарила кравасоса кулаком - так,
што у тово обвисли переполеные штаны. Крово-сос метнулься в калитку, а босоногая девчонка прямо
через колючки, через крапиву, как тень Харона - следом.

Сжав плечи, как будто бы пенали не ево, а кравасоса, "Ж" раскрыл сверток:
«Это ключ 22х24. Это квитанция от проводника. Значить, ктота телегу генерал-прапощеков Задову заслал...
Но кто? Ога, вотона записька! Чтож это такое деетца та,а?»
В этной записке крупным, синим карандашом - написано:

«"Ж", неверь никаму, не проси ничево, не бойся никаво.
Все в шоколаде, и некто от меня ничево не узнает.
Я не барабанщег, а писталет».

А ниже стояла подпись:
«Я - Лемур».

Заворожоный проесходящем, "Ж" сунул запиську в карман. Потом выпрямил плечи и
уже гоголем отправелься премеком к "О".

"О" стоял все там же, в позе разожженного примуса, и в глазах уже читался ацкий пламень керосину.

– "О"-е! – горестно начел пасыпатца пеплом "Ж". – Я пашутил... Ну за што ты так меня сердишь?

Я пребрал всю нашу горотскую хазу, я протер все што осталось от окон, я старалси, я все тряпки,
все полы... Вот те ключ, на 22х24, вот кветок от нарочнава за телегу для Задова!
Знаешь, как я тебя у-важаю! Да я!, я за тебя в крапиву с крыши голым жопом спрыгну?
И, не дожидаясь, пока "О" что-либа ответит, "Ж" бросился на крышу, на ходу расхристывая адежу.

– Да… но я... аш кушать не мог, – начел нудить "О". – И вечно нелепые такие у тебя шутки...

А у мене преказ от Задова... "Ж", отставетььь!!! Отставеть нудиские прыжки!
Налей лучше кастрюлю вотки и поставь на примус!

– Я... без шуток не могу, – броменталь "Ж" уже в то время, когда "О" стоял возле умывальника.

Он бухнула кастрюлю с воткой на примус, потрогал в кармане запиську и брякнул с порога:

– "О", Бог есть?

– Нету некаво, и, Задов - пророк ево на земле, – ответил "О" и сунул голову в умывальнек.

– А кто есь?

– Отстань! – с досадой ответил "О". – Никово нет! Акромя генерал-прапарщека

"Ж" помолчал и опять пристал с вапросами:

– "О", а кто таков - "Лемур"?

– Это не Бог, это один Царь такой, – намыливая себе лицо и руки, неохотно ответил из умывальнека "О",
– злой, хромой на обе ноги, и ктомуже - из очень средней истории.

– А если не царь, не злой и не из средней, а из вчерашней - тогда кто?

– Тогда - не знаю. Отстань! И на что это тебе Лемур здался?

– А на то, что, мне кажется, что энтот человек в очень-на в авторитете тута здесь-на.

– Каво-о-о??? – И "О" недоуменно вынул из умывальнека покрытое мыльной пеной лицо.
– Чево ты все тама бормочешь, выдумываешь, не даешь спокойно умыться!
Вот погоди, Задов откинеца с Анкореджу - расставет преорететы в авторететах.

– Что ж. Зодов! Он и в афреке будет Задов! – скорбно, с пафосом продекламировал "Ж".
– Если он и прибудет, то так ненадолго. И он, конечно, не будет обижать одинокого и беззащитного человека.

– Это ты-то одинокий и беззащитный? – неповерел "О". – Ох, "Ж", не знаю я, что ты за человек.
Но контролер из тебя пока фуевый...и в ково ты только таков!??

Тогда "Ж" опустил голову и, разглядывая свое лицо, отражавшееся в цилиндре никелированного чайника,
гордо и не секунду нераздумывая :

– В Задова. Генерала. Прапарщека. Только. В него. Одного. И больше ни в кого на свете.

[i]В забытой, на примусе кастрюле медлено и грусно выкепала вотка[/i]