Маринка и карандаши

                Маринка  и  карандаши.

Это рассказ о том, как маленькая девочка очень любила рисовать, но у неё не было карандашей, потому что была война...

         Маринка c мамой возвращались домой из дет.сада. Они шли, пригнувшись к  земле, тщетно пытаясь увернуться от сильного, горячего ветра. Лицо Марины было закрыто марлей, обмотанной вокруг головы в несколько слоёв. Но это не спасало. Ветер, завывая и завихряясь, со скоростью нёс песок, который больно хлестал по ногам, по лицу, по всем открытым местам тысячью иголок-песчинок, попадал в нос, горло, скрипел на зубах, забивался во все складки одежды. Ноги увязали по щиколотку в песке, идти было тяжело, и маме приходилось буквально тащить Марину за собой.
         Наконец, они подошли к высокой ограде, которой был обнесён так называемый военный городок. В нём расселяли семьи военнослужащих, эвакуированных в глубокий тыл, почти на самый южный краешек страны.Там жила и большая семья Маринки: мама, бабушка, дедушка, две мамины младшие сестрички и сама Маринка с маленьким братиком. А отец Марины и двое маминых братьев были на фронте.
         Почти у самых ворот, где были наметены целые горы песка, ветер кружил   разноцветные бумажки.Это были этикетки для бутылок лимонада.Часть из них улеглась на жёлто-серый песок яркими весёлыми пятнами. 
     - Как красиво! – воскликнула Марина. Она замерла на месте, восхищённо   разглядывая напечатанные на ярко-белой глянцевой бумаге румяные яблоки, жёлтые груши, тёмно-фиолетовые сливы и оранжевые абрикосы. Наклонившись, Марина стала собирать этикетки. 
- Зачем тебе эти бумажки!
- Это чудесные картинки, а не какие-то бумажки, посмотри!
- Да, - пригляделась  мама, - и в самом деле красивые.Здесь недалеко завод,
 где делают лимонад, наверное, их кто-то нёс оттуда, да и обронил по дороге.
          Цвет всегда завораживал Марину. Однажды под Новый год случилось чудо.
В эти дни все были озабочены тем, что не представляли себе, как справлять Новый год без ёлки и без ёлочных игрушек. Потому что ёлок просто не было в этой жаркой стороне, среди песчаных дюн и барханов. Не вешать же игрушки на колючки саксаула. Впрочем, игрушек у них тоже не было. Но как-то мама радостно сообщи- ла,что из их воинской части, в которой она работала, специально послали солдат в другую воинскую часть, которая располагалась в горах, а там, говорят, растут ёлки.
          Машину с ёлками ждали с нетерпением, как чуда, целых три дня, потому что до гор было далековато. А когда она, наконец, приехала, все были немного разоча- рованы: ёлки оказались мелкими, с ветками, торчавшими в разные стороны – где густо, где пусто. Еле выбрали ёлку для клуба. Марининой маме досталась ёлочка маленькая, у которой ветки росли только с одной стороны. Но дома обрадовались и этой ёлочке – всё-таки она была зелёная, и от неё исходил густой новогодний запах хвои.
           - Ничего, - успокоил дедушка, - я сделаю крест, и мы поставим её в угол, а
сзади ветки и не нужны вовсе. А игрушки будем делать сами. Но мама принесла
и немного ёлочных игрушек. Когда украшали клубную ёлку, осталось много иг-
рушек – им места на маленькой ёлочке не нашлось.               
            Марина каждый вечер выходила встречать маму с работы. На этот раз она увидела идущую навстречу ей маму с большим газетным кульком, который она неловко обхватила обеими руками. Газета порвалась и из неё проглядывал  изумительный, ярко-зелёный стекляный шар. Марина подбежала к маме и еле успела поймать его – он уже буквально выскальзывал из дыры в газете. Она держала его перед собой и не могла отвести свой завороженный взгляд: шар казался ей волшебным чудом из какой-то другой жизни, из той, где не было войны, где пахло земляничным мылом, где продавалось очень вкусное ароматное мороже- ное в кругленьких вафлях-лепёшках, и где жизнь вообще была яркой и красивой, как этот шар... Вот этот сверкающий зелёный шарик, эти яркие этикетки сильно впечатлили Маринку. И потом, уже в её взрослой жизни, она, сделавшись художни- ком, всегда держала этот праздник цвета в своём подсознании...          
       … Марина достала из-под кровати заветную шкатулочку, которую сделал ей  дедушка из дощечек от ящиков для фруктов.Она аккуратно сложила в неё этикетки, присоединив их к остальному её “богатству”: блестящим стальным шарикам от подшипника, тряпичной куколке, кусочкам серебрянной и золотой фальги от довоенных конфет, которые так давно были съедены, что Маринка позабыла их вкус... Хранились там и разноцветные стёклышки, среди которых было одно чёрное, закопчённое с одной стороны на пламени керосинки.Сквозь него Маринка вместе с другими ребятами недавно наблюдала солнечное затмение.
        Но главным её богатством было несколько цветных карандашей, вернее,  огрызочков, которыми она дорожила больше всего. Марина очень любила рисовать, и цветные карандаши приводили её в священный трепет.В садике, куда она  ходила, самым её любимым занятием было рисование. Рисуя, она забывала о  времени и всегда засиживалась за этим эанятием дольше других. Нине Ивановне,  воспитательнице, не раз приходилось возвращаться за ней и за руку выводить из    комнаты.
        А ещё, была у неё подружка Света. Она жила рядом, в соседнем доме. 
Отец её был очень важным военным, кажется, генералом.Однажды, когда он  приезжал в отпуск, Марина видела, как он выходил из машины, такой высокий,  большой, как ей показалось, человек в военной форме со шпалами и орденом...  Конечно, Марина понимала, что это другие люди, и что они очень отличаются от
её домочадцев. Её мама и дедушка работала с утра до ночи, но им всё равно жилось голодно. Это потом стало немного легче, когда они стали получать военные пайки за двух фронтовиков-офицеров, а пока бабушка готовила затируху и какую-то жуткую говядину, которую невозможно было разжевать.Трудно было даже достать простое  хозяйственное мыло. И дедушка придумал, как его делать самому. Бывая в городской бане, он обратил внимание на большое количество обмылков, которые уборщица выбрасывала в мусор.Дедушка стал покупать их у неё за копейки.Дома он ссыпал их в жестянку и засовывал в печку, где мыло плавилось.А растопленную массу он выливал в прямоугольные коробочки, им же самим для этого дела сколоченные. Когда это варево застывало, дед переворачивал коробочки и стучал ими по столу. На стол вываливались прямоугольные куски тёмного хозяйственного мыла. Мама ругала деда, мол, принесёт он какую-нибудь заразу в дом, но дедушка убедил её в том, что вся зараза сгорает в огне... А её тётушки работали на фабрике, где они штопали-чинили солдатские шинели, пробитые пулями, разорванные осколками и пропитанные солдатской кровью... 
       Светкина семья жила по-другому, без суеты и озабоченности о куске хлеба.  Свету одевали в красивые яркие платьица, а её мама – пышная молодая  женщина, с уложенным на голове высоким валиком белокурых волос, продолжала носить довоенные наряды, несмотря ни на какую войну. Она жалела худенькую бледную подружку её дочери и всегда чем-то угощала – то конфеткой, то оладьями, которые пекла на ревущем примусе какая-то тётка, живущая с ними. 
       Но не их гостеприимство привлекало Марину, и не доброта Светкиной мамы побуждала её иногда довольно назойливо напрашиваться в гости. А дело в том, что Света была  обладательницей несметного, по понятиям Марины, сокровища: у неё была картонная коробка из-под детской обуви, почти доверху наполненная цветными  карандашами, привезёнными её отцом  из-за границы ещё до войны. Каких только  карандашей там не было! От банальных красного, синего, жёлтого до  карандашей самых разнообразных оттенков – голубого, светло-зелёного,  бирюзового, розового и даже белого.Представляете? - Белый карандаш! Иногда  Света, снисходительно глядя на томящуюся от желания порисовать Марину,   разрешала ей попользоваться своими карандашами, но недолго,“чтоб не сильно  срисовывались,” как она говорила. Они усаживались за стол, и Марина, затаив  дыхание, рисовала деревья, небо, летящих птиц. Можно было всё, что захочешь, нарисовать, ведь рядом были карандаши любого цвета. Но раздавался Светкин  возглас: ”Хватит!” – Марина огорчённо вздыхала и, не возражая, укладывала  карандаши в коробку, боясь, что Светка разозлится и больше не позовёт… Ах, как  было бы хорошо, если б она сама была владелицей такого богатства! Ведь дома  она начала рисовать яркооранжевого тигра с чёрными полосками и жёлтыми,  пугающе-злыми глазами. Но закончить рисунок она не могла, так как у неё не было  оранжевого карандаша. Конечно, этот цвет можно сделать, смешав жёлтый с   красным. Но получался не тот оттенок, не было той чистоты и яркости…Светка  карандаши не даст, нечего даже просить.Был карандаш такого цвета ещё в одном  месте, в детском саду.”А что, если попросить карандаши в садике, только на один вечер!” – как-то подумала Марина. Она успеет закончить рисунок за этот вечер, в этом она не сомневалась. Но, вспомнив строгое лицо Нины Ивановны, воспита- тельницы, Марина поняла, что та не разрешит. Она и так была недовольна  поведением Марины, которая часто опаздывала на следующее после рисования мероприятие. 
     “Что же делать? – печалилась Марина, - где взять карандаши?”
И вдруг одна дерзкая мысль посетила её:“А что, если взять их в садике потихоньку, незаметно, не спросясь?... А потом, тоже незаметно, положить на место...”
       Сначала она испугалась этой мысли, а потом стала себя уговаривать:“Но ведь я не насовсем, я ведь верну…” И желание дорисовать тигра пересилило все сомнения.
        На другой день, сидя за столиком, она очень нервничала, вертелась и поглядывала на воспитательницу, всё думая, куда лучше спрятать коробочку c карандашами? Наконец, Нина Ивановна велела собрать все рисунки в стопочку, а карандаши положить на место. Марина быстро сунула коробочку под юбку и под резинку, что держала чулок, и, прижимая коробку рукой, пошла неуклюже, немного перекосившись на один бок.
        До дома она добиралась дольше обычного.
- Ты что хромаешь, – встретила её бабушка, - ножку ушибла?”
     -    Нет! - Маринка прижалась к бабушке, как к спасению, и обнимая её, думала: ”Я дома, и карандаши не выпали, и никто не заметил!” На предложение   бабушки поесть, она сказала:
-    Потом, потом! – и, вытащив из-под юбки коробочку с карандашами, побежала  в маленькую комнату, где у неё был свой уголок. Достав из ящика стола толстую тетрадь с чистыми, без линеек листами, которую мама принесла ей  с работы, она открыла её и быстро перелистала. Замелькали рисунки кошек,собак,  птичек, которые Марина срисовывала из книжек.Лучше всего у неё получались  рисунки животных, может, потому что она их очень любила? А вот и тигр недорисованный.Только силуэт и полосы она успела наметить.Он пробирается сквозь заросли, голова повёрнута, и глаза его смотрят прямо на тебя. А пасть оскалена, и из неё торчат острые клыки.
          Марина открыла коробочку, вынула оранжевый карандаш и начала закрашивать спину и бок тигра.Но как она не старалась, всё равно получалось неровно.И  тут Марина вспомнила, как однажды они с мамой были в гостях, и там Петя, ученик третьего класса, очень взрослый мальчик, как показалось Марине, рисовал карту – план местности. И чтобы ровно закрасить эту местность, он настрогал грифель зелёного карандаша и растёр его ваткой, а для реки и озера он настрогал синий грифель.“Здорово! – подумала тогда Марина, - и я так попробую”.Так она и сделала. Настрогав бритвочкой грифель оранжевого карандаша, она высыпала порошок на тигра и аккуратно его растёрла. Вот теперь получилось гладко и ровно! Потом, чёрным карандашом Марина навела тигриные полосы, а затем, послюнявив карандаш, обвела глаза и зрачки тигра.Взгляд его получился злой, и весь тигр был грозным и убедительным.“Как живой!” – скажут потом  взрослые.   
         На следующий день, утром, взяв  коробку с карандашами, Марина в припрыжку побежала в садик. Настроение у неё было хорошее, она радовалась, что
план её удался: она закончила рисунок и теперь оставалось лишь отнести карандаши и положить их на место, незаметно, конечно. Эта часть плана казалась ей простой и лёгкой. И вдруг, прямо у  входа  в садик она чуть не столкнулась с идущей ей навстречу воспитательницей. Марина обмерла и инстинктивно завела руку с карандашами за спину.Нина Ивановна тоже остановилась и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не успела. Марина, вся красная от стыда и ужаса, что её сейчас обвинят в воровстве, вдруг шагнула  вперёд и, глядя на  воспитательницу совершенно честными  глазами, сказала:
- А мне нянечка разрешила - тётя Дуся!
- Что разрешила? – не поняла Нина Ивановна.
- Вот, – сказала Марина и вытащила из-за спины руку с зажатой в кулачке  коробкой с карандашами.
- Ну, разрешила так разрешила! – неожиданно улыбнулась Нина Ивановна, -
а теперь иди и положи их на этажерку.
     Марина, счастливая, что всё так хорошо закончилось, сорвалась с места и пулей влетела в садик.
       … И пришло время, когда она не могла уже колдовать над своей керамикой, вызывая к жизни волшебные цвета и оттенки, создавая композиции, в которых чудесно гармонировали между собой обожжённая глина и глазури. И однажды она купила несколько прекрасных ярких цветков каланхое, пересадила их в терракотовые горшки и поставила у окна, возле своей кровати. А утром, просыпаясь, она смотрела сквозь ресницы на эти цветы, и ей мерещились оранжевые, алые, жёлтые и розовые пятна на сером горячем песке... И казалось, что вот сейчас она встанет и пойдёт к Светке и будет с трепетом ждать, кода та позволит ей подержать в руках волшебную радугу из далёкого детства...

               
                Февраль,2002г.