Похищение Европы. Продолжение третье

Сентябрь 1982

Мариночке моей понравилось на яхте.
-А когда мы еще поедем? – спрашивала она. – А когда мы поплывем?
- Мишаня, сообщи  «нашей племяннице», что на яхте не плавают, а ходят.
Впрочем, мы себя считали уже давно «морскими волками», что позволяло нам самим  называть КОНЕЦ веревкой, ЯХТУ – лодкой, плыть а не идти и т.п.

И мы с Маринкой  стали выходные проводить в яхт-клубе. И ходить на яхте.
Наступила осень. Стало холодно. Но если тепло одеться, да еще пропустить стаканчик, то рядом с улыбчивой девочкой очень приятно держаться за штурвал. «И слышать сквозь ветер холодный и горький любимого голоса скороговорки». Это я перефразировал на свой лад Багрицкого.

Паша, если честно,  завидовал мне. Да я и сам себе завидовал! Маринка была классной девчонкой! Хотя, конечно, не девчонкой, и многое умела такого, но все равно я воспринимал ее, как девчонку, и как принцессу, и как королеву и госпожу, и маленькую девочку, которую надо водить за ручку и покупать мороженое и бананы.

Март 1983

А у Паши все время звучала нота недовольства женой. Она считала его грязнулей, говорила, что от него пахнет «козлом» и не допускала к себе. Это он так говорил. Жаловался мне  в минуты откровения. А к чему приводят такие настроения? Известно к чему, появилась на горизонте некая Аленушка. И наш «братец Иванушка» повелся.
Аленушке (так ее называл Паша), а попросту Лене, было около тридцати, и даже чуть побольше. Возраст такой – между девушкой и теткой. Была она с  дипломом о высшем образовании, но зато без мужа. И видимо, уже не надеялась его обрести. А тут Паша со своей тоской по женщине. Хвост распустил, помылся, зачесал справа налево остатки волос, чтобы  создать видимость прически, и  пошел в наступление. Ну, и получил ответное понимание.
-Ты знаешь, говорил он мне. – Мы ездили с ней  просто погулять в лес. И я так остро почувствовал запах цветов, аромат, увидел такие краски мира!
- Какие же сейчас цветы? – удивился я.
 - И воздух совсем другой! Другой! И теде и тепе.
Ну, вы понимаете,  мужика повело. Конечно, пришла весна,  растаял лед на водохранилище, впереди целая навигация,  и как тут не влюбиться.
Паша только  переживал, нет  не за лысину свою, а за то, что ему  грядет полтинник – 50 лет то есть вот-вот стукнет.
- Ты знаешь, я ей сказал, что мне сорок пять. Как ты думаешь,  я на  45 тяну?
- Да на все тридцать, - заверил я его. - У тебя глаза горят, как у мартовского кота (другого сравнения у меня не нашлось). А как, извини, по части потенции?
- Все путем.
 Ирка Томина говорила как-то про Пашку: «У него всегда в кармане только две копейки». И она была, безусловно, права. Паша постоянно просил  на метро, норовил, чтобы в компании кто-то расплатился за всех. Но  появилась дама, которую  куда-то надо сводить, хотя бы в кино.
 И тут он предлагает мне:
-Давай сводим наших девочек в шашлычную. Посидим так скромненько, шашлычка поедим. Пойдем днем, я знаю недорогую  забегаловку, вполне приличную.
Пошли. Посидели вчетвером. А платил я – Паша вроде как  оставил где-то  кошелек.

Апрель 1983

Весна пришла в положенное время. И я оказался где?  Правильно! На борту «Европы». Весной, знаете ли, всегда работы много на яхте. Сижу лакирую ватервейсы. Прикольно, да? Ватервейсы, что это такое. Не знаете? Ну и знать вам особенно не надо. А они должны блестеть на солнце, открывая взору божественную структуру дуба. Лакирую, значит.
 И тут   возвращается из  здания  клуба Паша. И с ним какой-то мужичек. Тоже с усами, как и у Паши. Заходят на палубу.
- Вот, - говорит Паша, - это и есть «Европа». Которую мы  строили три года. – И далее показывает гостю каюты, спальные места, штурманский стол, камбуз. То есть показывает  с гордостью все достоинства яхты. А гордиться, впрочем, есть чем. Хотя за последние годы яхта немного потускнела. Но время-то никого не щадит!
Гость ушел.
-Кто это был, - спрашивает Андрюха Востросаблин.
- Это из Риги приехал мужик, из Даугавы. Хочет кое-какие старые яхты купить.
-И что, нашу тоже? – насторожился Андрюха.
-Да ты что! Как такую красавицу можно продать! – это Паша  возмутился. – Просто я с ним потолковал об ихней жизни,  рассказал, что мы построили яхту сами, и вот привел его показать. Он, между прочим, его Гунар зовут, предложил мне переехать в Ригу. Такие, говорит, люди им нужны.- и Пашка разгладил свои усы.

-А что? В самом деле махнуть в Ригу, - размечтался Паша. – Аленушка, ты как, поехала бы со мной?
- С тобой, дорогой мой, конечно.

Потом Паша сообщил.
-Назначили нового директора клуба
Был я сейчас у директора. Ничего мужик. Мне понравился. Он мне высказал недовольство. Шел мимо «Европы», а  из яхты мат раздавался. А у нас, говорит, детская спортивная школа. Это всё ты, Андрюха.
-Да пошел он…
 - Хочет на базе нашего клуба создать детскую спортивную школу Олимпийского резерва. А Гунар предложил заключить договор с  Рижской  «Даугавой», чтобы отправлять детей в Ригу для прохождения морской практики. И мне предложил там работать. А «Европу» мы перегоним туда, чтобы на ней и  проходили обучение  детки.
- «Европа» -то для этих целей очень даже подходит. –Вставил свое мнение Андрюха.  – Две мачты, две каюты, а главное – настоящий штурвал. Это  уже корабль.
-И ты согласился? – спросил я. – А где  будешь жить?
- Летом-то я могу и в яхте. А там видно будет. Но это пока так, разговор один. Надо все взвесить.\

- Ой! А кто это?
Мимо прошла, распространяя запах дорогих духов женщина в  тренировочном костюме, из под которого выглядывал накрахмаленный белоснежный воротник блузки. Костюм обтягивал грудь (я сразу определил) третьего размера.
-Это  подруга  ГБ. Знаешь ГБ? –Петя воткнул в меня свои похотливые глаза.
 ГБ – это Гребеньщиков. Кто не знает!
-Нет. Это там. А у нас  ГБ -Геннадий Борисович, зам главного редактора  центральной газеты. А это Татьяна, его любовница. Она тоже работает в газете.
Татьяна резко отличалась от других обитательниц яхт-клуба, шумливых, озабоченных гонками, одетых в рабочие треники с вытянутыми коленками, в рваных шортиках, в телогрейках, непричесанных. Женщины способны делать нас способными на всё

Татьяна не давала повода даже заговорить с ней. Эти выходные – они ее. И БГ. Там, на неделе у него семья. На работе – конспирация, условная, видимая всеми, но тщательно оберегаемая от озвучивания.

Подарок

«Что бы ему подарить?»- думал я, собираясь в яхт-клуб. Пашке на днях исполнилось 50 лет, и хотелось как-то обозначить свое отношение к нему.

Пашку в яхт-клубе называли Цыганом. Прозвали его так наверно,  за то, что он нигде серьезно не работал, а только числился. Как только наступали теплые дни, он увольнялся и по существу жил в яхт-клубе в строительном вагончике, который остался еще с тех времен, когда строили яхту. Может быть,  прозвали его  так еще и потому, что врал он без конца, сочинял многоплановые истории с интригами и подвохами. И денег у него никогда не было. «Как всегда  у него  только 2 копейки в кармане» - говорила Ирка. Впрочем, я уже цитировал ее.

Но пятьдесят это пятьдесят!  Что бы ему подарить?
- О! – осенило меня. - Надо сшить ему юбилейный капитанский пояс.

Дело в том, что мне тоже предстояло 50-летие. К своему юбилею я еще  не готовился. Но собирал полтинники. Уже года три  я  не тратил, а откладывал попадающиеся мне полтинники. Они не так часто попадались, но к этому моменту у меня накопилось их около полусотни. Вот эти монеты я и решил использовать.

Я мобилизовал жену, и с ее помощью мы сшили пояс. К старому поясу от плаща мы пришили прозрачную ленту по всей длине. Получился длинный карман, прозрачный с одной стороны. В этот карман мы  засунули полтинники с числом 50 наружу. Чтобы они не наползали один на другой, межу ними пришлось тоже прострочить швы. Часа полтора мы потратили. Зато получился такой симпатичный поясок типа патронташ.


Я представил себе, как Паша подпояшется им и пройдет по территории яхт-клуба. И все будут видеть  число 50 вокруг талии. И все  поймут, что у него  юбилей  и не только 2 копейки в кармане.
Не скрою, мне самому нравилась моя идея.

С этим поясочком и улыбкой на лице я и приперся в  строительный вагончик, в котором обитал Паша. В вагончике  кроме Пашки были еще двое. И пустая бутылка. Стало быть,  юбилей уже  начался.

Я вытащил из сумки свой подарок и произнес слова поздравления:
- Вот тебе, Паша капитанский пояс с юбилейной символикой.

Я ожидал возгласов удивления, оценки оригинальности подарка.  Я ожидал, что Пашка оденет его на себя.  И начнет импровизировать.  Изображать, например,  революционнго матроса, перевязанного пулеметными лентами. И хоть чуть-чуть покрасуется в нем.

-Ух ты! – Воскликнул он. - Да тут   хватит на две бутылки! Андрюха! Срочно иди в зону.

И с этими словами Пашка тут же начал пороть пояс и выковыривать полтинники.
Улыбка с моего лица  стерлась.
И вот сидим мы в вагончике и вдруг заваливается какой-то тип.
Типа этого я не знал, но видно, что из яхтсменов. Пришел он что-то просить, то ли краску, то ли блок, ну, неважно. С бутылкой пришел. Сидим, разговор о том, о сем. За паруса, за яхты. И вдруг он:
  - А хотите, тут мне рассказали анекдот? - И рассказывает вот этот самый - про Василия Ивановича и Лаврова. Как  приняли  рожу Лаврова за красный буй. Чуть ли не слово в слово!
Я аж захлебнулся от восторга! Я-то знаю, где он родился, анекдот-то! Я говорю:
 - Так это ж я, я придумал! Я! – И бью себя в грудь. Ну и что? Никого это не удивило. Кроме меня. Я внутренне раздулся как пузырь от гордости. Прикинь!  Десять лет прошло! А он живет. Вылетел, и живет самостоятельно. Конечно, анекдот не для всех, а для тех, кто знает Лаврова. Но ведь нашел он свою нишу! Прошло десять лет. Заметьте, десять!