Налейте мне вина кометы!

     В  1822  году,  пребывая  в кишиневской  ссылке,  Пушкин   пишет «Послание к   членам  «Зеленой лампы»,  где  между прочими  звучит  довольно странная строка:

                «Налейте мне вина кометы!»

     Поначалу   можно подумать, что  поэт  образно сравнил  искрящуюся  струю   шипучего вина с  летучим   хвостом    небесной странницы. Но оказывается,  что  за  поэтическим образом скрывается  конкретный  факт. В  1811  году по небу прошла  довольно   яркая комета,  сей год ознаменовался  высокой  солнечной  активностью, что повлияло на качество   виноматериалов. Французское  шампанское  1811  года оказалось на редкость  искристым и ароматным.  Этот факт  для   большого  поклонника   вина  Пушкина  не прошел  втуне. «Вино кометы» фигурирует во многих стихотворениях поэта,   в том числе и  знаменитом  романе  «Евгений Онегин». Уже в первой главе  Онегин  описан в  модной  ресторации   Талона,  где   среди  блюд  фигурируют  и «roast – beef окровавленный», и  трюфели, и «Страсбурга  пирог  нетленный»,  и золотой ананас,  и,  разумеется,    французское  шампанское: 
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы  брызнул ток.
   
   Когда  же  мы прочитаем  в книге,  что «золотое  Аи» -  марка  вина,  частенько  употребляемого Александром Сергеевичем,  изготавливалась в  провинции Шампань, что  на  пиршественном солее  поэта  частенько оказывались и  лафит, и бордо, и кло-д-вужо, и другие   напитки  благословенной  Франции, то становится ясно, что знание  истории  виноделия  для   понимания   поэзии  Пушкина совершенно необходимо.
   На наше счастье,   в  издательстве  «Таврия»  вышла книга  совершенно уникальная:  «Пушкину  было дано воспеть виноград и вино» (2006). Ее авторы  взялись рассказать нам, какое место   вино   и виноград  занимали в  жизни   и  творчестве  великого   национального поэта.  Авторский коллектив составили  Н.М.Павленко и Э.Н.Попова,  жители южнобережной Ялты,  где виноделие  и  потребление   солнечного напитка практикуется  издревле. Покойного Николая Михайловича   в  Крыму  знали как доктора  наук,  академика Международной академии винограда и вина,  много лет отдавшему   изучению  благодатного виноградного напитка в   НИИ «Магарач». Был он и «первым виноделом  планеты» - президентом   Международной  ассоциации   виноделов.  Эмилия Николаевна Попова, член  Союза русских,  украинских и белорусских писателей Крыма,  занималась преподаванием  литературы, редакторской работой,  архивными изысканиями. Творческий тандем  филолога и винодела,  судя по  содержанию книги,  оказался  плодотворным.
     Книга  построена по   хронологическому принципу: рассказывается,  как   Муза и Вакх  рука об руку   сопровождали поэта в разные годы  его  жизни. Мы  узнаем, что уже в  лицейские годы  Саша Пушкин (совсем  как  нынешние мальчишки!) познал вкус запретного веселящего напитка. Впрочем,  тогдашние нравы   позволяли  ежедневно  выдавать  лицеистам по  стакану портера (пива),  а  рюмку ликера   дети могли  купить у   одного из  «дядек» -  надзирателей. Об этом вспоминал  лицейский  друг  Пушкина  Иван Пущин.
   Авторы проделали  большую работу,   отыскав в    стихотворениях, в прозе и драматических сочинениях Пушкина  практически  все  упоминания о   винограде и вине.  Обилие    вакхических мотивов  заставляет задуматься   не столько о  личном пристрастии  Александра  Сергеевича к  хмельным напиткам (тут он соблюдал  здоровую умеренность),  сколько о  месте и   значении  вина в  культуре  русского общества, об особой    вакхической образности,  характерной  для русской поэзии  эпохи романтизма.
   В самом  деле:  еще во времена  Владимира Мономаха  было  признано, что  «веселие Руси есть пити». Ни один праздник у  нас не обходился и не обходится  без застолья   с  хмельными напитками.  Сначала  это были  «мед»  и брага, потом   царицей  застолий  стала  русская  водка, а  в  эпоху  расцвета  утонченной   дворянской культуры  пальму первенства  держали  французские  вина. «Сюда, вино златое! Шипи,  шампанское, в стекле!» - восклицал поэт. Список  импортных вин  был довольно обширен:  тут и  шампанское  Сен-Пре, которое  поэт пил у  Отона в  Одессе, и шипучая  «вдова Клико», и  «Моэт», и   сухое красное «бордо», и «золотое  Аи», и   «лафит»,  и «кло-д-вужо»… Жаль,  не  всем любимым   винам поэта дана  подробная    характеристика…  Из  грузинских вин  Пушкин упоминает  «чихирь», из отечественных  -  «Цимлянское»,  которое вырабатывали  из лозы   на  Дону. В  «Евгении Онегине»  Цимлянскому посвящено несколько проникновенных строк при  описании  бала у  Лариных:

«… вот в  бутылке засмоленной
Между  жарким и блан-манже
Цимлянское несут уже
…………………………………
Освободясь от  пробки влажной
Бутылка  хлопнула; вино
Шипит…

    Взрыв  поэтического красноречия  вызывал  у Пушкина воспоминания о  «пленительных» французских винах при описании вечеров, которые  Онегин проводил в  деревне с  поэтом  Ленским:

Вдовы Клико или  Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой  для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Иппокреной,
Оно своей игрой и пеной
Меня пленяло…

     Напомним, что Иппокреной (Гиппокреной)  назывался   искрящийся   брызгами  горный  ключ  в  древней  Греции.  Волшебный источник появился  якобы от удара копыта  Пегаса и  обладал  свойством  вдохновлять поэтов.
   Романтическая  эстетика числила поэтов  демиургами,  которые  творят в состоянии творческого  безумия:  вкусить  от  поэтического экстаза,  разумеется,  помогало вино.  Выработался  целый  поэтический словарь, система   символических иносказаний,    благодаря которым поэты  «возлетали»  над прозой  жизни.  На сей счет есть замечательное наблюдение  у  А.Н.островского, который  в  речи на  торжестве по случаю открытия   памятника  Пушкину  в  1880 году  сказал: «Кроме наслаждения, кроме  форм  для выражения мыслей и чувств, поэт дает и самые   формы мыслей и чувств».
     Приведу  характерную строку из стихотворения  «К  Языкову»,  написанному  после   встречи друзей в михайловском  заточении Пушкина: «Звон рюмок и стихов».   Здесь физически ощущается  опьянение  от  звучных стихов,  которыми   в застолье обменивались   поэты. В  стихотворении «Друзьям» не менее красочный  звучащий образ: «…с песнями  бокалов звон мешался».  Текст построен   так, что   в  нем  можно вычленить выражения  «песни бокалов», и «бокалов  звон»:  это придает  стиху   звучную  многосмысленность.  В финале   «Евгения Онегина»    благодаря  вакхическому  образу  «полного  бокала» рождается  мысль   о быстротечности жизни: 

Блажен,  кто  праздник  жизни рано
Оставил,  не допив до дна
Бокала полного вина…

Не случайно у  поэта,  судьба    которого  была так  драматична,  рождались  строчки:

                …за чашей ликованья
найдешь меня,  объятого тоской…

Воистину: золотая  юность -  «кипящая  чаша вина»,  старость -   «смутное похмелье»…
      Вообще говоря,  лирику Пушкина, связанную темой вина и любви,   смело можно определить пушкинской  же строкой:  «Вакхические напевы».  Вино,  как  заявляет  поэт в  «Руслане и Людмиле»,  дано людям как  утешение от Бога.  Вино у  Пушкина – универсальный символ  жизни во всех ее проявлениях:  это  и молодость, и любовь, и вдохновение, и   пиршество ума,   и битва,  и свобода,  и чаша смерти…  Соответственное место занимают атрибуты пира: чаши круговые,  стаканы, кубки,  фиалы, бокалы, рюмки,  кружки… По большей части они выступают в символическом  значении, как  знак  дружеского  единения. К примеру, в стихах, посвященных Языкову,  бокал, из которого пил  любезный  сердцу гость,  назван  возвышенно -  «кристалл». Однако, трудно представить, чтобы   легендарный  киевский  князь Олег в походе  пировал с  дружиной «при звоне веселом стакана»,  как  это написано в известной балладе Пушкина.  Стеклянная посуда   по тем временам -  утварь  редкостная.  Ее  хрупкость не предполагала использование ее в  походных условиях.  Вот  «чаша  круговая» -  дело  другое. Не случайно ее называли  «братина»: все, кто   пригубил  ее  вместе с  князем,  становились   членами  воинского  братства.
     Органичнее  «стакана»  звучит  «почетная  чаша»   в уже упоминавшемся  стихотворении «Друзьям» (1822),  написанном   в  связи с  проводами одного  из  друзей  Пушкина из    Кишинева.  По воспоминаниям  известно, что   на  офицерской  пирушке  пили  из походных металлических стаканчиков, которые вставлялись друг в  друга.  Пушкину  вручили самый  большой стакан, который  он и назвал «почетной  чашей».  Соответственно,  и  дружеские  гитары  поименованы  «лирами»:
Вчера  был Вакха  буйный пир,
При кликах  юности безумной,
При громе  чаш, при звуке лир. 

    Вообще пирам в  истории  России  отведено немаловажное место. Известно, что  император Петр Первый   был   вспыльчивым и довольно жестоким человеком. Тем  не менее, когда   вопрос  касался  интересов  государства,  он умел смирять  гордыню. В  стихотворении «Пир Петра Великого» (1835)  Пушкин обратился к   историческому факту:  Петр  устроил пир  по случаю  прощения  «знатных преступников».
…Он с  подданным мирится;
Виноватому вину
Отпуская,   веселится;
Кружку пенит с  ним одну;
И в чело его целует
Светел  сердцем и лицом;
И прощенье торжествует,
Как победу над врагом.

Спустя   немного времени   поэт и себе поставит в  заслугу, что в  наш  жестокий  век»  он  «милость  к  падшим призывал»…
     Особое место авторы  уделили   пребыванию Пушкина  в  благословенном Крыму  в августе-сентябре  1820 года.
Волшебный  край!  Очей отрада!
Все  живо там:  холмы,  леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная  краса
И струй, и тополей прохлада…

Можно ли по  таким  звучным, но  недостаточно информативным определениям, как  «янтарь» и  «яхонт»,  определить  сорта  виноградной  лозы, которыми любовался поэт? Оказывается, можно.  Авторы  полагают, что  Пушкин подразумевал местные сорта  «Асма»  и «Тайфи  розовый»,  которые  созревают в   конце  августа.  В  1824 году поэт пишет стихотворение  «Виноград»:
Мне мил и виноград на  лозах,
В кистях созревший  под горой,
Краса моей долины  злачной,
Отрада осени златой,
Продолговатый и прозрачный,
Как персты девы молодой.

     «Виноград изображен  с  максимальной осязательностью», - пишут авторы и дают разгадку  пушкинского образа:  это  сорт «Хусайне», или  «Дамские пальчики».
   К  сожалению, в  других местах проницательность  изменяет авторам  книги. К примеру,  он реанимируют    устаревшие  сведения о том, на каком корабле  Пушкин  путешествовал из Феодосии в  Гурзуф.  Считалось, что  это  бриг «Мингрелия». Однако  уже  два  десятка  лет назад  крымские  краеведы  выяснили, что   «Мингрелия»  в  это время  выполняла секретную миссию  возле  берегов  Абхазии.   Семья  генерала  Раевского и  молодой поэт  плыли на борту  корвета «Або»,  названого так   в  честь  одного из  городов  присоединенной   к  Российской империи Финляндии. 
   Завершая  рассказ об  интересной книге,   стоит отметить еще одно досадное упущение. Существуют  определенные  правила оформления   библиографии, списков  использованной литературы. Увы,   авторы   их часто  игнорируют.  Ну,  разве  позволительно  известнейших ученых-пушкинистов   обозначить в такой  обезличенной форме:  «Лотман и Фомичев». Думаю, в   следующем издании   книги  эти огрехи  будут  благополучно «запаханы», и потому смело поздравляю    авторов и читателей  с   замечательной книгой о Пушкине.