Тихий бес или Горем убитая

Карл Иванович Кляк не любил детей. Он кидал в них снежки зимой. Или камни летом, прячась
в кустах. По какой-то неведомой причине дети отравляли ему жизнь...
  Его последней придумкой стало сталкивание детишек, не достигших восемнадцати лет, под колёса поезда метрополитена. Cтоит какой-нибудь ребёнок, а тут Кляк его в спину... Крик, скрежет и как результат - бесформенные куски мяса! А сам Кляк наблюдает потом сложившуюся картину, возмущается со всеми на предмет " куда смотрит машинист! " А в душе-то рад-радешенек сволочь!
  Или вот сегодня. То же самое с девчушкой лет семи. Пока её мать спорила с какой-то тёткой о преимуществах химической завивки перед нехимической, Кляк сделал своё дело и тут же спрятался за колонну.
  Крик, скрежет и как результат - бесформенные куски мяса вместо весёлого и здорового ребёнка!
  Мамаша в рёв. Поезд стоит. Машинист выбегает и смотрит на пути. Потом говорит милиционеру, закреплённому за этой станцией, - Ну, черт! Это черт знает что! И опять в мою смену! Уже три раза за неделю! Ну сколько же можно!
  Милиционер ( устало отмахиваясь ) - Федь, да знаю я! Мне это самому уже во где сидит!
  И тыкает пальцем в горло.
  Машинист машет руками, - Василич, да ты что?! Не сейчас! Потом выпьем...
  Пассажиры возмущены до полного предела. Из вагона выскакивает почтенного вида мужчина с портфелем и сразу в крик на безвинного машиниста.
  - Вы что ж это, голубчик?! Я опаздываю на свинпо... на симпозиум! Я профессор химических наук и член-корреспондент! Я через три часа должен быть в Лондоне, а я ещё до Брюсселя не долетел!
  Бабка в шерстяном платке, высовываясь из окна, спрашивает у профессора, - А ты, милок, часом не Меньделсон?
  Волнение нарастает.
  - Вот ****ь - тут до Ногинска туда и обратно никак не доедешь, а эти из Брюселей не вылезают! Мудоломы!
  - Их оттудова и не выкуришь!
  - Да уж - профессура!
  - Они ещё не то напишуть!
  - Когда деньги есть - почему бы не написать?
  - Я слыхал, в Брюсселе НАТО находится... Так мож он из этих?
  - Кого?
  - Кого? Генералов! Только под видом химика! Их тут много сейчас шмыгает... Вынюхивают... чего бы им в следующий раз распилить!
  - Ракеты наши распиливают!
  - Кого?
  - Да генералы! Кто! Глухой что ли?!
  - Да ничего я не распиливаю, - взмолился профессор. - Я химик!
  - Во-во! И в кислоте растворяют! Изверги!
  И вдруг какая-то женщина завопила, - Ой, бабоньки! У меня колбаску спёрли! Сервилат!
  Одни говорят, что во всём виновата школа и непомерно высокие налоги. Два старика чуть было не подрались...
  Бабка в шерстяном платке указала на профессора, - Вот ентот и спёр!
  - А что, - сказал милиционер Василич. - товарищ профессор, я должен освидетельтсвовать ваше порфо... порно... портфоливо!
  И, не дав тому как следует повозмущаться, выхватил у него портфель...
  - Я химик, - сказал профессор. - Вы должны это учесть.
  - Колбасу-то видать он и схимичил! Химик!
  - Если колбасу не найдут, значит он не генерал. По крайней мере не натовский...
  - А почему?
  - Ха! Так у них в Брюселях с питанием всё нормально! Ему резону нет у этой бабы колбасу тырить!
  - Как бы до ноты дело не дошло!
  - До какой ноты?
  - Международной! Лапоть ты!
  - Скорей всего это мелкий мошенник.
  - Э, так ведь он и водяные знаки мог подделать! Химик ведь!
  - Надо бы нам кошельки проверить... А то когда мы девочку давили - он это запросто мог сделать!
  - Я свой не вынимал.
  - А я... когда от меня жена ушла... уже два года не вынимал...
  - Ваша фамилия! Предъявите документы! - сказал Василич. И добавил, - Плиз! Сэнкью!
  А профессор почему-то страшно покраснел и сказал, - Не скажу!
  - Ну, точно. Значит он и сожрал!
  - Выходит - не генерал?
  - Вот как! Это значит, пока мы тут её мать давили... ну, в чувство приводили - он вашу колбасу лопал! Вот ведь сучара! А девочка уже под колёсами была!
  Мать погибшей девочки сказала, - У меня тут такой ляпсус вышел... а вы... вы... так себя ведёте, товарищ профессор! Постеснялись бы!
  - Ваши документы! - ещё строже сказал Василич.
  - Вот... Это паспорт... а это заграничный паспорт...
  Все сразу загалдели.
  - Товарищ милиционер, ну что там? Приметы сходятся?
  - Неужто поймали обормота?!
  - А я этого фоторобота ещё аж в 71 году видал! Никак не изменился!
  - А его по какой статье посодют?
  Кляк аж усмехнулся.
  Василич четко произнес, - Иосиф Филиппович Кальсонштейнер!
  - Вот-те на!
  - А ты думал, он купец Калашников что ли ?!
  - А я ведь не даром говорила - Меньделсон!
  - Я бы таких сам из Калашникова!
  - Ну, да. Тебе только дай! Ты и своих половину перестреляешь! Руки-то вона как трясутся, сучара!
  - Так и есть! Теперь всё ясно! Сионизм протягивает руки!
  - Девочка ни за что погибла!
  - И вы туда же - насилие пропагандируете?
  - Я просто констатирую факт.
  - В другом месте константируй!
  Милиционер повертел в руках загранпаспорт и сказал, - Извините, товарищ! Я вижу, вы абсосо... абсо... асолютно не причасны к трагедии! Желаю удачи в Мадриде!
  Раздались недовольные возгласы.
  - А говорят, правовое государство строим! Тут явные следы съедения и давления налицо, а его отпускают!
  - За что ж его отпускают?!
  - И ребёночек, значит, тоже не на нём?! Во дают! Вот вам и правосудие!
  - А в России всегда так! Если б тебя за жопу схватили - тебя бы загребли!
  - Иди на ***!
  - Сам иди! А то я тебя, как ту девку сам на рельсы положу!
  Женщина вдруг сказала, - Ой, товарищи... извините... я колбасу нашла... Она в другой сумке была.
  - Вот, - сказала бабка в шерстяном платке. - а мы на уважаемого человека подумали. Что ж ты, сука, свою колбасу разглядеть не могла?!
  - Да вставить бы ей эту колбаску в одну место... тогда бы разглядела! ****а!
  - Свою вcтавь, ****ь!
  - Не знаю... но это заманчивая мысль... От меня когда жена ушла...
  - Да знаем мы про твою жену. Надоело уже!
  - Херасе - человека хотели оговорить!
  Все стали проявлять себя с лучшей стороны.
  - Ну, как вы, товарищ профессор?
  - Вам лучше?
  - Вы про НАТО нас извиняйте! Хотели вас с говном смешать... да вот не получилось...
  - Ну, не всё сразу.
  - Ну и что, что еврей? Они что - не люди?
  Все вдруг замолчали.
  - А давайте не будем забегать по этому вопросу вперёд?
  Все с облегчением согласились...
  Женщина в фиолетовой юбке набросилась на машиниста.
  - Вы, мужики, совсем озверели! Вам и в рот даёшь, и зад... а вам всё мало! На малолеток наезжать стали! Порнушники! А ты - маньяк! Маньяк ты!
  - Да вы что?! - сказал машинист. - Я поезда туда-сюда перегоняю.
  - Ага! Перегоняет он! Знаем! Перегонщик! Ширинку растегнёт и перегоняет! От Курской до Бауманской! Думаешь, на этом оргазм словить?
  Видя, что вся станция в апогее, Кляк как ни в чём не бывало подходит к женщине и участливо спрашивает, - А это ваша девочка была? А как её зовут? А сколько ей лет? Ах, как жаль! а то вот у меня конфетка есть... " Мишка на севере "
  Подруга матери погибшего ребёнка, видя такую доброту, говорит Кляку, - Ой, ей сейчас не до Мишки! Хотя... дайте, я съем конфету! А то волнение... Понимаете? Мишка - он такой! Как вспомню - хоть сейчас к нему беги! Мы с Маруськой часто у него бываем... Самец - что тут скажешь?!
  Она запихивает в рот шоколад, а обёртку бросает на пути. От чего машинист мгновенно вспыхивает.
  - Ну, это уж слишком, гражданка! Вы чего фантики на путя бросаете?! Вам что - одного ребёнка мало?!! Народ совсем наглость потерял! Тут дети давленные падают, а она ещё фантики бросает! Психованная! А потом меня маньяком обозвут! Ага!
  Женщина извиняясь, отходит от края платформы и обнимает свою горем убитою подругу.
  - Ну... погоди реветь то! Может ещё всё обойдётся...
  Та ей в ответ.
  - Мы с отцом Анютке вчера сапожки дорогущие купили! За две тыщи! Она их только сегодня надела... Знала бы я чем дело закончится... да разве я ей разрешила их надеть?! В старых бы пошла! Тоже мне - королева! Нет, говорит, сегодня в них пойду! Вот и доходилась - сволочь! Сдохни, бдядь!
  - А может с сапожками и ничегошенки не случилось? - говорит подруга. - Ты их потом Нюрке продай! Ну... хотя бы за семьсот... Если кровью не слишком заляпаны...
  - Ой, да это мы с отцом ототрём, ототрём! У нас и порошки новые есть! - с энтузиазмом отозвалась мать погибшего ребёнка. - Говорят, всё могут оттереть!
  К ней подходит Василич и говорит, - А вас, гражданочка, я должен остра... офтра... оштрафать!
  Подруга ему, - Совсем охуел что ли? Маруська и так уже убытку на две штуки понесла! Это не считаю, что она в Анютку до того вложила! Да по какому поводу штраф то, законник ты херов?!
  - А за действия... могущие проивести к сходу сосу... соса... сосава с рельсов, - невозвумито отвечает Василич.
  - За подкладывание, так сказать, потусто... посторонних предметов на железо... железно... образное полотно! Понятно?
  - Сам ты - железнообразное полотно! - говорит подруга.
  - Да разве ж Анютка - посторонний предмет? - говорит мать. - Кровиночка родненькая! Солнышко моё ненаглядное! А состав ваш как стоял, так и стоит. И никуда не сошёл!
  - Да в том то и дело, что стоит! - говорит милиционер. - Люди на работу опаздывают! Видите, профессор на симпозиум рвётся... как пёс с поводка...
  - Вам что же - профессор дороже ребёнка? Дожили! Да его самого пора на химию!
  Милиционер гнёт своё, - И всё из-за вашей халатности и разгильдяйства, мамаш! Всё - платите тыщу рублей!
  - *** ты их получишь!
  - Тише, Маруська! Он же при исполнении!
  - А я, - мать угрожающе замахивается сумочкой. - горем убитая!!!
  - Я вынужден препро... препук... препре... оводить вас в участок!
  - Маруська, лучше откупись... По судам затаскают - больше потеряешь!
  - Вы знаете, у меня стольких денег нету, - говорит мать погибшей девочки. - Вот... только сто рублей... Хотела девочке на пломбир...
  Василич задумчиво чешет подбородок, беззвучно шевелит губами и, наконец, говорит, - Пятьдесят ещё подкиньте, а? Мне б тогда на пивко хватило. По-большому... Может у подруги вашей своло... сволоч... слово... хотливой найдётся? А?
  Женщины расплачиваются и довольный Василич отходит в сторону.  А тихий бес - высокий и худой - направляется к выходу. Прикрывая рот рукой. Чтобы никто не увидел его улыбку.