Четыре стихии взято из книги Не

Стихия №3.

Terra Firma.*

Однажды один человек шел между рек и долин, - он гулял там, не задумываясь ни о себе, ни о том, чего он хочет. Реки были справа, долины были слева, и ничто его не тревожило, он ни к чему не стремился, ему не о чем было сожалеть, так как он пока что ничего не сделал в своей жизни. Он был просто человеком, идущим между рек и долин. Он посмотрел направо – увидел реки, но не увидел своего отражения в них. Он посмотрел налево – там были высокие холмы, он крикнул что-то, но эхо не откликнулось. Удрученный, он посмотрел себе под ноги, и увидел, что стоит босиком на черной, выжженной земле. Тут его ноги подкосились, и он упал без сознания. Когда он пришел в себя, не было больше ни рек, ни долин, - во все стороны простиралась черная, как будто трухлявая земля. Внезапно он увидел себя со стороны – он лежал на земле, прижатый какой-то неведомой силой. Это была сила притяжения несвободы, сила тяжести  цели, которая вдруг взвалилась на его спину. Он не мог ни встать, ни двигаться, ни пошевелить рукой или ногой, ни позвать на помощь, даже его лицо было обездвижено. Невидимый камень, размером с целую скалу, лежал на его спине и не давал ему подняться, он парализовал его. Человек не понимал, что с ним случилось, почему вдруг все переменилось в его жизни. Из идущего по прекрасному ландшафту странника он превратился в раздавленную гусеницу. Он задавался вопросом: почему его положение так резко изменилось, из вертикального в горизонтальное? Дни сменялись один за другим, палящее солнце уходило спать, и приходила луна, потом и она уставала, будила солнце, и так каждый день, без исключения. Днем человек просто лежал не двигаясь, от жары его мутило, кружилась голова, но он не мог ни уснуть, ни потерять сознание. А по ночам человек рыдал,  будучи неспособным пошевелить ни одним мускулом лица, слезы заливали его глаза и рот соленой водой, лицо покрывалось коркой, но уже утром солнце высушивало их, и все начиналось заново.
Он знал, что не умрет, он знал, что вряд ли когда-нибудь снова встанет, он знал, что прожил всю предыдущую жизнь не так, как следовало. Теперь у него было много времени, чтобы задавать самому себе различные вопросы. Сначала это были вопросы «Зачем?», «Почему?», потом «Зачем это мне?», «Почему я?». Вскоре вопросы стали мало волновать его, он понял, что не найдет на них ответа, вместо этого он стал исследовать самого себя, разбираться в своем я. Что же представляло собой его я, чего оно хотело и ради чего существовало. Постепенно из этих рассуждений он стал изгонять жалость к самому себе, выжигать изнутри все то сочувствие и сострадание, которое мешало ему думать и вынуждало день за днем омывать черную землю слезами. Но от слез ничего не прорастет в земле, и вскоре он это понял. Ему нужно было семя, без него все было лишено смысла. Повсюду вокруг была только мертвая земля, и семени нигде не могло быть, да и пойти искать его он тоже не мог. Ему пришлось искать его внутри себя, выворачивая наизнанку все свои страхи и обиды, все надежды и разочарования, все внутренности в поисках того самого овального ядра, в котором кроется новая жизнь. Но человек не нашел семя.

Он был вторично уничтожен, теперь уже самим собой, вдвойне мертв. Так он и лежал на том же месте, а вокруг были разбросаны его изможденные половые органы, оба сдутых легких, посиневшая печень, надкусанное сердце, каменные почки. Его окружал запах собственной гниющей плоти, запах гноя и отчаяния. Но он не сдавался, ему ничего не оставалось, кроме этого – сдаваться было нельзя. Он ел черную землю, он пил собственную мочу, но продолжал лежать на земле и терпеть. Он смирился со своим горизонтальным положением, он не вспоминал свою предыдущую жизнь между рек и холмов, она казалось ему такой же однообразной и безнадежной, как и эта. Он больше не видел разницы между горизонтальным и вертикальным положением, он не хотел вставать, так как понимал, что это ему ничего не даст, и если он вновь пойдет по местам, по которым бродил в его прошлой жизни, ничего не изменится, внутри он так и будет лежать, придавленный прозрачным камнем.
И однажды, когда он уже согласился лежать так вечно, ничего не делая, ни к чему не стремясь, ничего не ища и не требуя от жизни, он вдруг понял, где находится это семя. Все это время оно было совсем рядом, оно лежало на нем, - это и была та ноша, которая сковала его движения. И он сам был единственным препятствием, что отделяло семя от земли, из-за него оно не могло прорасти и родить новую жизнь. Он сам был стеной, которая разделяла две половинки целого. Он понял, что порой то,  что люди воспринимают, как тяжкий груз, является единственным смыслом их жизни, и они сами мешают себе развиваться и жить дальше. Они сами коверкают свое существование при помощи всего того эмоционального бреда, который выдавливают из себя, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с самими собой. Все слезы, которые он пролил, были напрасны и кощунственны, они только мешали ему. К этому моменту он уже прошел половину пути.
             Он стал тренироваться ночи и дни напролет, не жалея своего тела. Он начал с малого: он учился напрягать отдельные мышцы в ногах, учиться шевелить пальцами, учиться чувствовать себя, свое тело. Закаты сменялись рассветами, но человек не обращал на это внимания, он все так же лежал на земле, но теперь он мог пошевелить кончиками ног и рук. Он все понял и, с двойным рвением, стал тренироваться изо дня в день, из месяца в месяц. И вот, однажды, он обнаружил себя стоящим на корочках, колени были согнуты, а руки упирались в землю, его тело трясло от напряжения, но он не сдавался, потому что он знал свою цель, он нашел смысл. Вскоре он смог привстать на полусогнутых ногах, кончиками пальцев все еще опираясь о крошащуюся землю. Так он простоял еще полгода, не двигаясь, не пытаясь скинуть с себя эту ношу, накапливая силы, чтобы сделать рывок.
Время пришло, он чувствовал себя крепким, как никогда раньше, бремя уже не казалось ему таким тяжелым, как раньше, для него оно стало чем-то вроде ребенка, подвешенного к спине матери. Выдохнув со свистом весь воздух из себя, он издал потрясший небо и землю крик и выпрямился, а валун на его спине мягко приземлился на землю позади него. Когда человек обернулся, вместо скалы он обнаружил крохотное белое зернышко, которое столько лет казалось ему тяжелейшим в мире камнем. Он нагнулся и аккуратно взял его, зажав между пальцами. Оно было легче, чем пушинка. Он поднес его к тому месту на земле, где столько времени слезы орошали эту черную рыхлую почву. Выкопав руками маленькую яму, он бережно положил туда это семя, дав ему, как новорожденному ребенку, имя: «смысл», и приспал землей, а потом сел поблизости и стал наблюдать и ждать. Он не чувствовал себя уставшим, он не чувствовал себя потерянным, он не чувствовал себя человеком. На секунду закрыв глаза, он погрузился в глубокий сон, в котором вновь шел между рек и долин, но теперь в реке он видел свое отраженье, а горы разговаривали с ним, стоило ему произнести слово. Когда он очнулся, он не увидел солнца, хотя вокруг было светло, - его загородил огромный цветок, размером с тот самый камень, который он представлял себе, лежа на земле. Он встал и подул на цветок так нежно, как будто целовал его. От цветка оторвались сотни семян и разлетелись в разные стороны, упали на землю и начали расти, расти, пока не заполнили собой всю черную землю. И тогда человек умер. 




1. Terra firma – твердая земля (лат.)