Тоннель

В. С. Еращенко  17.01.1947 - 06.04.1989

Тоннель 1988 г

  Пролив Невельского, мыс Лазарева – восемь километров до Сахалина.
  Здесь в конце сороковых – начале пятидесятых били тоннель…


  1
  Пригладил ветер острые углы
  И складки мезозойского прогиба.
  Беспамятны корявые стволы
  На берегу пустынного пролива.
  Тройной тайгой вчерашний день покрыт,
  И не следа от брошенного тракта
  Лишь мёртвым глазом в небеса глядит
  На берегу заржавленная шахта.
  От берега  под игом ровных волн,
  Придавленная временем и льдами,
  Тяжёлая, как неотвязный сон,
  Маячит недостроенная дамба.
  Солёная белеет полоса,
  На камнях ельник слабенький ютится.
  Когда-то были выжжены леса
  А нынешним деревьям лет под тридцать,
  Вцепившимся в расщелины скалы,
  Не знающим где доброе, где злое, -
  Беспамятные тонкие стволы,
  Изогнутые ветром  мезозоя.
  Здесь отдохнуть бы, сладко прикурив,
  Но всей своей неотвратимо массой
  Огромный ветер давит на пролив,
  На скалы, на бетонные каркасы,
  Он выдавит из под любой стены
  И, как теплушку старую прикатит
  Чужую память, и чужие сны,
  И слабый звук задушенных проклятий.
 
  2
  Теперь на карту здешнюю взгляни:
  Плывут в тайгу станки, машины, драги –
  По тем же тропам где в иные дни
  Шли к океану русские ватаги.
  Да прежде,  чем охотнику прийти,
  И прежде, чем старателю добраться
  Здесь пролегли кратчайшие пути
  Звериных сообщений и миграций.
  И потому законной чередой
  Сюда к проливу, раньше или позже
  Ещё придёт какой-нибудь БАМ строй
  И лягут рельсы - по закону Пользы
  И встанет город  или,  скромно пост,
  И будет жить при неуёмном ветре.
  И если не тоннель – то, значит, мост,
  Не прямо здесь – так, скажем, в километре.
  Такой простой расчёт «отсель - до сель»
  Чтоб уяснить,  не надо быть поэтом.
  И те, кто приказали бить тоннель,
  Они ведь тоже помнили об этом.
  Так отчего же вековой мечты
  Осу4ществить в те годы не сумели?
  И временные рухнули мосты
  В глухой тайге. И море спит в тоннеле.

  3
  Теперь мы слышим:  строит вся страна
  А это что? Снабдить одеждой, пищей
  Прославить в прессе, выдать ордена,
  Утроить  ставки, выстроить жилища.
  Семье молодожёнов порадеть,
  Одёрнуть малодушных назиданьем –
  Но как ещё там можно овладеть
  Капризным человеческим созданьем?
  Пообещать, что вспомнят, мол, про нас,
  И это будет высшая награда!

  Сей головокружительный баланс
  На все века – единственная правда.

  И с этой гибкой правдой навсегда,
  Не на год созидаемые ныне,
  Пред изумлённым взором города
  Поднимутся - и в тундре,  и в пустыне.

  Но страшен тот, кто вынужден скрывать
  Ума и чувства чёрствую ничтожность
  И разум извращеньем называть,
  И хаосом – естественную сложность.
  Одеть народ в спецовку и шинель,
  призвать к порядку критика, поэта

  учёного – и выстроить тоннель,
  в котором никогда не будет света!

  4
  Не многие остались тут, осев
  Их бамовцами, помню, нарицали
  И крепко не любили – чуждых, всех
  Бандеровцев, бандитов, полицаев.

  А если попадался кто другой,
  Его рассказы не внушали веры.
  Но проходили смутной чередой
  Учителя, крестьяне, офицеры –

  Безвинные, кого собрал БАМлаг
  Несокрушимой логикой безумства.
  Быть может, тот разрушенный барак –
  Мемориал науки и искусства?

  Быть может,  доходяга инвалид,
  Просивший хлеба на морском вокзале,
  Героем был, но сломлен и добит –
  Так ни за что, без всяких доказательств?

  И сколько их, кому хотелось жить
  Для радости, для подвига, для света!
  Их судеб не могли предположить
  В двадцать шестом учёные советы*

  Тогда пытаясь пользу угадать
  И счёт ведя потерям неизбежным,
  Не знали: можно просто исчеркать
  Дорогами всю карту побережья!

  Не знали: можно двинуть напролом,
  Взять на ура, а там – прости, начальник! –
  Тоннель, забитый трупами и льдом,
  Намеренья благие увенчает!



  • Различные проекты соединения Сахалина с материком (дамба, тоннель, мост) впервые обсуждались
на Первой научной конференции по развитию производительных сил Дальнего Востока в 1926 году в Хабаровске


  5
  «Я ни кому не предъявляю счёт
   В немыслимо запутанном сегодня,
  Где временами самый главный чёрт
  Не ведает, что будет с преисподней.

  Не потревожу старые гроба
  Да и не тщусь добыть скандальной славы,
  Но жизнь, но век, но Родины судьба,
  Но истины и совести провалы…

  Зачем, откуда чёрная беда,
  Уже никто разумно не ответит,
  Но всякому пришедшему сюда,
  Напомнит нечто беспощадный ветер;

  По этой гальке, шаркая не в такт
  Брели во тьму колонны заключённых
  Проклятье бездарям, врачующим талант.
  Проклятье неучам, диктующим учёность.

  Уныло не за совесть, а за страх,
  Впивались в грунт казённые лопаты
  Будь проклят трус с оружием в руках
  И раб с повелевающим мандатом.

  Будь проклят всякий, кто за пять минут
  Возьмется мир исправить нерадивый
  И обессмыслить нужный людям труд
  Воинственным диктатам примитива!

  6.
  Я повторю: законной чередой
  Сюда, к проливу,  раньше или позже
  Ещё придёт какой-нибудь БАМ строй
  И лягут рельсы - по закону Пользы.
  Уже вокруг леса отозвались
  На вездеход, буксующий в глубинке,
  И заново прошёл геодезист
  Тройной тайгой заросшие тропинки,
  И вертолёты над тайгой висят –
  Строителей вывозят на «объекты»,
  Бригады крепких нынешних ребят
  Осуществят старинные проекты.
  Они придут сюда наверняка,
  Соединят навек, неторопливо
  Две части суши.
                Но пока, пока…
  Я  здесь один - на берегу пролива,
  Перед колючим солнцем в вышине,
  Перед знобящим ветром мезозоя,
  Перед забытой шахтой в стороне
  С её глубинной вечной мерзлотою,

  Пред этой дамбой - грубо, наяву
  В солённых волнах каменно лежащей,
  Перед землёй. Где вырос и живу,
  Перед её былым и настоящим,

  Пред будущим, в котором так светло,
  Стою один –
                быть может для того,
  Чтоб молвить просто, сухо,
                старомодно:
  Творит Любовь.
                Насилие бесплодно.



«Магические свойства его поэзии, несуетной, исполненной достоинства – оттуда, из порта Маго, над которым стоит стоэтажная тайга, от сумрачно – величавой природы нижнего Амура преображенной впоследствии его поэтическим словом. Здесь он родился 17 января 1947 года… 
 
 он был коренной дальневосточник, ощущал себя потомком тех казачьих ватаг, которые пришли на Амур в ХV11 веке; поэтому погружение в историю землепроходцев станет в будущем одним из главных источников поэзии Виктора Еращенко.

 В конце 70-х и начале 80-х пришлось ему пережить пору проработок, отлучений, замалчивания; его изобразили, чуть ли не диссидентом.

 Обветшалая марксистская идеология тех лет мало его интересовала, хотя и была досадной помехой на пути к читателю. Мировоззрение Виктора Еращенко было шире и глубже, оно было устремлено в космос и в глубины истории. Его чувство родины (а не режима) было глубоко личное и  выстраданное  всей жизнью…

 В поэмах «Улетающий город» и «Тоннель» он отрекся не от отечества, но от утопии и от насилия.  Так что в узко политическом смысле была у Виктора Еращенко идеология – державная, патриотическая.

 Времена менялись стремительно. В 1988 году «Тоннель» печатается сразу и в газете (спецвыпуск  «Молодого Дальневосточника»), и в журнале «Дальний Восток».
 Но его уже манила «новая работа незавершённостью своей». Он подготовил к изданию в московском «Советском писателе» новый поэтический сборник «Взыскую града». Поэт его не дождался. Он погиб  6 апреля 1989 года». 
 
 В. Катеринич  (Из предисловия к «Избранное» В. Еращенко)