Парикмахер для мертвеца

  Вы думаете прическа – мелочь, небольшой
элемент внешнего вида, деталь?!
  Возможно. Но, когда вы приходите в
гости, стоите в ожидании встречи у двери 
или выходите из дома,
видите на работе начальника, сидите на
юбилее, участвуете в телешоу, где множество
видеокамер смотрят на вас, вы думаете о ...
Конечно о вашей прическе! И эти мысли
преследуют вас всю жизнь, до момента пока вы
можете дышать.
Хотя, после смерти волосы продолжают жить, и жить
своей жизнью.
  Сейчас в моей голове все перевернулось, перемешалось, как в
мусороуборочной машине. В такие минуты,
когда вы пытаетесь прийти в себя, а вас опасной
бритвой режет свихнувшаяся дура,
хорошо вспоминаются все моменты моей странной жизни. 
  Ножницы, мягкие беличьи кисточки
для смахивания волос, механические машинки с
множеством насадок, запахи дешевых одеколонов – все
это меня влекло с детства.
Помню, как я еще мальчиком приходил в парикмахерскую
и садился в кресло и, будто, кот на завалинке, урчал
про себя, как только руки мастера с ножницами
притрагивались к волосам.
Вскоре я поступил в колледж, выучился
на цирюльника и начал практиковать.
  Возможно, талант парикмахера во мне еще спал.
Но бросить заниматься этим ремеслом я не мог,
и желание добиться большего всецело поглощало меня. 
  Было и еще одно странное увлечение – криминалистика.
Не знаю, возможно, это гены. Прадед
служил в царской полиции. От него-то и достался мне
в наследство небольшой архивчик. И я собирал фотографии с мест
убийств, разглядывал расположение жертвы, как
выглядит на ней прическа. И особое внимание уделял
колонке в местной газете, в которой помещались
фотографии тел, необходимых для опознания.
Самоубийцы. Их фотографии постоянно
появлялись на страницах городской прессы.
Волна самоубийств захлестнула общество
с начала экономической нестабильности. Население,
от банкиров до бомжей, регулярно
отдавало свою жизнь дьяволу. Но, только мертвые женщины,
помоложе или в возрасте, выглядели столь
завораживающими и необъяснимо прекрасными.
И их волосы!
Они придавали такие причудливые формы, совсем
естественные и неповторимые
  Первый раз в газете я случайно увидел фото
бедной девушки, рядом со статьей о том, как в
центре города ночью ловили дикого бобра, покусавшего людей.
Я вырезал фотографию, и весь вечер смотрел
на ее черные кудри, разбросанные по мостовой.
Ореол ее окровавленных волос, возле
высокого бизнесцентра, выглядел просто совершенно.
И я подумал: нельзя найти более красивую,
более невероятную женщину во всем нашем городе.
  Вечерами я часто уходил из салона последним.
Клиентов было мало, поэтому, я соглашался
работать допоздна.
  И вот, в один дождливый вечер, зазвенел звонок
колокольчика на входе. В проеме двери я увидел худенькую,
темноволосую девушку.
  - К вам можно? – Робко спросила она
  - Конечно, я еще не закрылся, проходите.
Она села в кресло и поправила мокрые волосы.
  - Мне нужно что-нибудь... я бы
сказала... не знаю, как объяснить.   
  - Понимаю, - быстро подхватил я, - Наверно,
праздник какой-нибудь, а может наоборот,
похороны? Вы простите мне мой юмор. 
  - А вы почти угадали. Действительно, говорят,
мастера умеют читать мысли, и обладают хорошей
интуицией. Одно уточнение – похороны будут мои.
    Девушка смотрела на меня в зеркало и
спокойно продолжала.
  - Сделайте, пожалуйста, так, чтобы я
завтра мертвой... выглядела красивой. Вы, ведь, не сможете
мне отказать? В конце концов, у вас
хороший шанс заработать – я плачу вам
хорошую цену за услуги. 
Я замер и почувствовал, как кровь в венах
начала медленно закипать. 
  - Черт побери, заманчиво, - начал я.
  - Посоветуйте мне что-нибудь.
Я взглянул на ее волосы и чуть приподнял их.
  - Пуля? 
  - Мышьяк.
  - У вас могут начаться судороги, и прическа
может испортиться и растрепаться. Но можно
сделать сильную фиксацию. Я порекомендую вам
крупную завивку. К тому же, волосы лучше оставить
вашей длины, чтобы они смогли закрыть лицо,
если у вас пойдет неприятная пена ртом. 
  - Я об этом не думала. Тогда может 40 этажей городского бизнесцентра?
Один шаг и все. Хотя, можно и то и другое, – ответила
девушка и закрыла глаза.
Я начал работать со странным ощущением. Все происходящее, казалось мне
забавным фарсом.
Чертова магия, иногда мне кажется, что я
расчесываю человеку мозг. С вами такого не
бывало, когда вы стрижетесь у парикмахера?
Абсолютное, безусловное доверие. Если мастер
талантлив, клиент доверяется ему
до кончиков новеньких шершавых крупненьких купюр в толстых бумажниках.   
  Пока я делал свое дело, незаметно подглядывал
за ее острыми коленками, которые, то и дело, дергались от холода.
  Ночью, дома, я не мог уснуть, много пил, и отмечал
шикарный заработок. К тому же, я почувствовал
мощный прилив вдохновения, включил
Бетховена и, лежа на диване, щелкал ножницами,
в такт музыки.
  На следующий день я не нашел
ее в колонке о самоубийцах. Но это не
главное, мои мысли полностью поглотила
безумная идея. Несколько дней я был похож
на Марка Чэпмэна, я ждал лучшего
момента осуществить свое странное, не выходящее
из головы, желание.
  И я дал объявление в вечернюю газету:
«Парикмахер для самоубийц. Женский мастер».
  А что, почему бы нет? Кто, как ни
я, чувствует все нюансы желания клиенток?
Женщины хотят хорошо выглядеть, и после смерти.
Им нужен для этого настоящий сталкер
их грез и запрещенных желаний, которому
они не боятся довериться в самом интимном и
сокровенном. 
  Дело было сделано и начались заказы.
Запись на прием велась очень активно и была
расписана на несколько недель вперед.
Я решил обслуживать по одному клиенту в день. Естественно, все
было достаточно секретно. Я старался и
руководство салона не догадывалось о моем
приработке по ночам.
  Как-то, в обед, я перебежал
через дорогу в магазин свежей прессы, и, наконец,
увидел в колонке происшествий свой шедевр.
Эта девушка первая пришла по объявлению.
Это было волшебно! Она лежала на
траве, в длинном темном плаще, расставив широко
руки, рядом лежал пистолет, а у виска, на
запекшемся маленьком круглом пятнышке,
прилипли несколько прядей ее чудесных волос.
  В зависимости от орудия самоубийства, я
советовал разные прически. Например, утопленницам
никак нельзя иметь длинные волосы.
А желающим разбиться, необходим темный
цвет волос, и желательно с химией. Прическа
будет живой, и ветер сможет придавать ей
необходимый объем и движение.
  Потом появились деньги, и я открыл свой
личный салон, вернее сказать, это был номер
в шикарной гостинице. Я обставил его по
последнему слову того времени.
Клиентура стала еще более богатой. Некоторые
клиенты приходили даже с охраной.
Вычурные бриллиантовые женушки! Олицетворение
порока и лицемерия. Искательницы острых ощущений...
Их охрана оставалась за дверями безумия, которое разрасталось
в моем салоне причесок для самоубийц так стремительно,
как плесень разрастается вокруг дохлой крысы в сыром подвале.
  Я привязывал клиенток, истязал,
издевался над ними, снимал на фотокамеру,
совокуплялся и одновременно творил свои
шедевры – прически, которые живут после
смерти их хозяев. Сотни фотографий мертвых
девушек в дорогих багетах висели на стенах
и сквозь тусклый свет подсветки, можно было
разглядеть эти совершенные достижения
парикмахерского искусства.
  Кто знает, если бы не эта первая девушка,
то ничего бы не было. Но в случае сегодняшних
событий, может быть уже ничего и не будет.
  - Зачем ты их всех убивал? – Девушка медленно
водила опасной бритвой по моему лицу.
  - Я не понимаю. – Крикнул я. На самом деле, я думал о пистолете,
прикрепленным скотчем снизу кресла. Я вспомнил
ее мокрые волосы и дрожащие девичьи, маленькие коленки.
Мой первый и последний, самый неудачный клиент,
который смог предъявить мастеру свои претензии.
Она хромала вокруг меня и продолжала злобно шипеть:
  - Перелом тазовых костей и ног,
это не считая разрыва внутренних тканей и
изувеченное лицо. Тогда, когда ты меня толкнул из окна,
я упала на припаркованную у дома машину, но выжила.
Меня спасли и долго лечили в больнице.
Я вышла оттуда, с одной мыслью, ты не догадываешься, какой?
  - Кто дал тебе право вершить суд? Это не
справедливо. Теперь, когда я достиг всего, ты
не можешь так со мной поступить. Хочешь денег?
  - Деньги, зачем?...Несправедливо, говоришь? – Ее изуродованное лицо
сморщилось от  злости.
  В этот момент я незаметно освободил одну
руку, и попытался схватить Walther. Он
выскользнул из руки и упал.
  Она подняла пистолет и, улыбаясь,
наклонилась ко мне.
  - Ты думал, что после
всего того, что ты со мной сделал, и с
этими несчастными, я тебя просто убью? Нет, я придумаю
что-нибудь поинтереснее.
  Я стонал от боли и уже не мог шевелиться.
  - Тебе же нужны ножницы? Ты же без
них как без рук? Без рук... Понимаешь? Какая рука тебе дороже?
  - Они сами этого хотели, дрянь! Хватит
издеваться, пристрели меня.
  - Хотели...- Она медленно
провела дулом пистолета от виска по шее
к руке и направила его на мои пальцы. 
  - Да, эти женщины получали все, я лишь
помогал им обрести себя! – Орал я.
  Боль, когда она нестерпима, может на некоторое
время отпустить. Как аллигатор, который
кусает жертву. Но затем он делает рывок и
заглатывает ее. И в это момент я увидел все
убийства. Они промелькнули
так быстро, как будто, адский
режиссер, ножницами нарезал мелкие полоски
из моих страхов, извращений, безумства и склеил их в единое целое.
  Спустя несколько месяцев, я вышел из больницы и переехал
загород.
Мне ампутировали кисти рук. Видимо, парикмахер из
меня вышел "так себе". Хотя, все мои клиентки
сейчас со мной. Вечерами, я поднимаюсь на чердак в
своем небольшом доме,
ставлю их мертвые портреты вокруг и пью.
Я привязал к обрубкам рук кружку и могу теперь
употреблять виски. Я помню каждую девушку. Они приходили ко мне,
и я понимал, что они только играют со смертью.
Мне приходилось самому инсценировать их самоубийства. Делал
я это, скажу вам, с вдохновением мастера!
И все, что у меня осталось - их мертвые лица
с вечно живыми прическами.