Двоежёнство Иакова

Из Бытие, Гл. 29

Дочек у Лавана было:
Лия старшая, Рахиль
Помоложе, что влюбила
В себя сына. Для снохи

Уготовила Ревекка
Рай на долгие года,
Только б ни один букмекер,
Кто сноха, не угадал.

Дядя самых честных правил
И совсем не занемог,
Зятю он фуфло заправил,
Лучше выдумать не мог.

Старшая слаба глазами,
А Рахиль стройна как ель,
Тополь спереди, а сзади -
Топо-, попо-, топ-модель.

Глазки шустрые налево
Смотрят косоглазья без,
Хоть по подиуму деву
Взад-вперёд води топ-лесс -

Грудь налево, зад направо.
(Правда, в этой кутерьме
Враз за разложенье нравов
Разорвали б кутюрье,

Натянули б глаз иль ухо
Без наркоза на пупок.
Как сказал товарищ Сухов –
Дело тонкое восток.)

Полюбил Рахиль Иаков,
В горле спазм, в глазах - напалм,
Как профессор на журфаке
На отличницу запал.

Был готов семь лет стихами
Изъясняться идиот,
Над колодцем чёрный камень
Взад ворочать и вперёд.

Был тому Лаван не против.
Камень тот, как абразив,
Стёр Иаков на работе,
Страсти испытав прилив.

Не тянулись еле-еле
Эти семь нелёгких лет,
Днём единым пролетели -
У любви амнистий нет.

Если любишь - срок свой тащишь
От звонка и до звонка.
Та неволя мёда слаще,
А свободушка горька.

Отмотал Иаков справно
Семилетний карантин
И к хозяину - пора, мол,
Мне до суженной войти.

Здесь пришёл черёд Лавану
Показать, кто командир.
Накрывает он поляну
И закатывает пир.

Вечером берёт он Лию,
Свою старшенькую дочь
И ведёт на мимикрию
Провести с любимым ночь.

(Глаз коли, в такие ночи
Лбы сшибают о столбы.
Вспоминать о том не хочет
Всякий, кто на юге был.)

Со времён мы помним Лота
Можно было не узнать
С кем ты спишь - была охота
В эти мелочи встревать.

Утро вечера трезвее,
Обнаружился подлог.
Зять Иаков, волка злее,
Тестя вывел на порог,

За грудки Лавана поднял,
Чуть погладил об косяк,
С бодуна в одном исподнем
Околесицу неся.

Был здоров он как Поддубный,
Отдубасить мог наряд,
А что изъяснялся грубо –
Нынче все так говорят.

Не торчал зять по малинам,
На разборки не ходил,
Всё уладится меж ними,
Если сразу не убил.

Зять огромной зубочисткой
Свой кулак суёт под нос:
«С вашей Лией вышел чисто
Натуральный перекос».

Желваки бегут по скулам
Как весенний снег с полей.
«Сунул мне кидала куклу
Вместо любушки моей.

За прекрасную Рахильку
Я служил в чужом краю,
Мне же Лильку, словно кильку,
Вместо шпротины дают.

Ты зачем меня, Лаваша,
Так унизил, оскорбил?
Отвечай скорей, папаша,
Пока с горя не прибил».

«Опусти меня пониже -
Отвечал ему старик -
В воздухе с моею грыжей
Я болтаться не привык.

Ты у нас бываешь редко,
Не тебе меня лечить
И обычай наших предков
Надо уважать и чтить.

Мы отцы по праву можем
Выдать дочерей, притом
Оставляя помоложе
Для отдачи на потом.

Ты ж отнюдь не пораженец,
Жребий твой не так суров,
Страшным словом многоженец
Не пугают мужиков.

Если старому не веришь -
У Муллы поди, спроси.
Новую жену объездишь,
Лишь корми по мере сил.

С Лилькой поживи с недельку.
Кривотолки укротим,
За работу на земельке
Мы Рахильку отдадим.

Не тебе к тому ж бороться
С мировым обмана злом -
В институте первородства
Покупной у вас диплом.

Первый срок свой за Исава
Ты, считай, уже отбыл.
Нас благодари по праву,
Что тебя он не убил.

А моё благословенье
Отработай, заслужи,
Дров наломанных поленья
В семилетку уложи».

Так с Иаковом решили.
Завершил неделю он
С Лией и вошёл к Рахили,
Её сердца чемпион.

Двоежёнцу не до скуки,
Надо жён поить, кормить.
Сдал Лаван их в одни руки,
Да не нам его судить.

Славно зять в аренде выжил
И кондрашкой не сражён.
Разницы большой не вижу,
Где горбатиться на жён.

К ним - по чётным, по нечётным,
Честь мужчины на кону...
Можно баб иметь без счёта,
А любить всего одну.

Топ-модель любил безбожно
Бисупруг (ну, я загнул),
Но была Рахиль бесплодна,
Как в пустыне саксаул.

В её чреве неслучайно
Родовой проснулся рок -
Сексуальных, что печально,
Недолюбливает Бог.

А рабочая лошадка
Лия, хоть слепа была,
Не скажу, чтобы украдкой,
Но сынишку родила.

Возвратить постылой чтобы
От Рахили мужика,
Бог разверз её утробу -
Родила она сынка.

За оказанную помощь
Нарекла дитя Рувим.
(Хе добавилось чуть позже,
Получился херувим.)

Счастье было мимолётным,
Хоть белугою реви -
Муж по чётным и нечётным
Ошибается дверьми,

Всё к Рахили попадает,
Время с ней проводит всласть,
Лию с графика сбивает.
Та от горя извелась.

Бог несчастную услышал,
Подавила Лия стон,
Напрягла где надо мышцы -
Появился Симеон.

«Раз не хочет бисупружник
По течению грести,
Можно женщине и нужно
Счастье в детях обрести.

Дети - долг, любовь – охота, -
Лия думала не раз -
Только вечная забота
В рамках сдерживает нас

Мужика не покалечить,
Если ночью твой дурак,
Притянув тебя за плечи,
Назовёт, кобель, не так.

Счастья не бывает слишком,
Не накопишь наперёд.
Есть надежда, что сынишка
Мужа женщине вернёт,

Влезет к папке на колени
И ручонки обовьёт…
Маму Надю папа Ленин
Абы как не назовёт

И мозги не станет парить:
Революция главней...
Почему тогда той паре
Не послал Господь детей?»

***

(Зря так Лия вождя обидела
В своей искренней слепоте.
С гениальным своим провиденьем
Ленин очень любил детей.

Понимая, как мир измениться,
Не стремился продлить свой род.
Миллионами юных ленинцев
Его семя потом взойдёт.

Не сорняк от ночной поллюции -
Древо жизни взметнётся вверх.
К пролетарской той революции
Приложились кто «лучше всех».

Так что зря на вождя наехала
Та библейская госпожа.
Разрушая мир с пустобрехами,
Ленин женщин не обижал,

В своих прихотях не тиранил их,
Не ломал грубо женский цикл.
От Инессы на партсобрание
Вождь двужильный спешил во ВЦИК,

Где партийцев громил до ужина,
Перекусит и снова в бой.
Лишь под утро до Крупской суженой
Возвращался вождь никакой.)