Про Супермэна

  В Сибири, в одном доме, под осень, на чердаке поселился Супермэн.
Толи жизнь у него не сложилась, толи проблемы какие начались в Голливуде, не знаю, не важно это.
Сложил он из картонных коробок небольшой лежак, подсунет под голову валенок грязный, накроется своим плащом, отвернётся к стенке и лежит сутками.
Правда бывало встанет вдруг, словно на него озарение находило, кулаками помашет, сделает пару сальто через голову, ногами в воздухе покрутит, потом вздохнёт так печально и ляжет обратно. Да и было такое только по началу, потом и вовсе об этом забыл. Да и с кем ему на чердаке драться? С голубями что ли?
Прошёл месяц, наступила осень, зарядили дожди. Супермэн ежился от холода, даже раздобыл где-то тулуп и шапку. Шапку одевал на голову, тулупом прикрывался. И ноги у него очень мерзли, поэтому он свой кроссовок иной раз снимет, наденет единственный валенок, и так меняет по очереди. Вообще же валенок ему очень понравился, потому что тепло в нем было, аж ноги покалывало, жаль что один, без пары.
Бритвы у Супермэна не было, поэтому пробовал он бриться осколком от лампочки, но сразу порезал себе щёку. Осколок выкинул, и решил не бриться – да и вправду, зачем ему? И умываться перестал. Раньше хоть дождевой водой руки сполоснёт, а тут и про это забыл. Исхудал сильно, лицо щетиной обросло пятисантиметровой, плащ весь затертый, в дырках, потому что пару раз за гвозди и скобы цеплялся в темноте, когда поссать вставал. Вот увидел бы его сейчас кто,- не узнал. Будто осталось от Супермэна одно только название.
Вскоре начались заморозки, и ночью спать было невозможно даже в тулупе. Днем ещё вроде нормально, когда солнце с южной стороны стену прогреет, а ночью все уже, не поспишь. Поэтому по ночам Супермэн стал выбираться на крышу. Оденет, бывало валенок и кроссовок на разные ноги, сядет где-нибудь на карнизе, и сидит пол ночи на пролет.
Но на крыше было тоже очень тоскливо: то с какого-то окна музыка вдруг донесётся, то запах картошки жаренной, да и вообще, все как люди живут, семьями, а он на крыше и никому-никому не нужен.
Иной раз слышал он как в темноте летят перелётные птицы, поднимет голову  и долго смотрит в чернь звездного  неба. И что-то было в этом шорохе крыльев тоскливое, новое, даже больное. Раньше вот никогда не задумывался об этом, а теперь вдруг прочувствовал, словно по душе наждачной бумагой зашаркали. А как-то раз Супермэн даже вздохнул и сказал себе под нос:
- Эххх… зима на носу…
И в этот вечер ему вдруг стало так больно и тоскливо, что от греха подальше поспешил он к себе на чердак, подальше от карниза и теплых окон дома напротив.
В спешке Супермэн зацепился за кабель телевизионный, спотыкнулся и упал. Коленку себе расшиб, локоть поцарапал, смотрит, а кабель оторванный вниз полетел.
Супермэн добрался до своего лежака из коробок, лег, уснуть долго не мог, то нога ноет, то холод мучает. Но все же уснул под с трудом.
А утром его разбудила Женщина.
 У Женщины в руках был телевизионный кабель, видимо тот о который он вчера спотыкнулся.
Супермэн совсем растерялся, стал валенок зачем то снимать, кроссовки свои напяливать, плащ вместо тулупа на плечи накинул. Встать попытался, да упал, потому что колено за ночь распухло, и нога ныла от боли.
Женщина конечно сразу поняла что перед ней хороший мужчина, настоящий, не бомж какой, не пьяница, не уголовник, а потому привела его к себе домой. Постелила ему в отдельной комнате, чистую одежду из шкафа достала, плащ подштопала на машинке. Потом отправила Супермэна в ванную, а когда он помылся, ногу ему перебинтовала и компресс поставила. 
Хорошая была женщина, а главное не многословная. В душу не лезла, не выспрашивала у него ничего. Только скажет иной раз: еда готова, или, как нога? И все.
Вечером Женщина спать его положила, таблеток каких-то дала, и Супермэн впервые заснул в тепле и сытый.
А утром он проснулся, а Женщины нет. На столе только таблетки лежат, и записка: «На работе, буду вечером. Если что-то срочное звони. И таблетки прими – две сейчас и две в обед» и номер телефона.
Весь день прождал Супермэн женщину. По квартире ходить боялся, ничего не трогал, в основном в кровати лежал и думал о чем-то своем.
А вечером Женщина вернулась и они ужинали вместе. Разговорились вроде о мелочах.
Потом через недельку как-то ночью он проснулся и слышит, что под его дверью Женщина стоит. Толи слух у него был хороший или же сердце у неё так  громко билось, не важно, главное, что постояла минут пять, потом  босиком обратно в свою комнату ушла.  А Супермэн в этот момент тоже замер, пошевельнутся боялся, словно испугался чего. А утром все как всегда, Женщина на работу ушла, ничего не сказала. А он опять её ждал весь день.
Через ночь повторилось тоже самое.
А однажды Супермэн взял да открыл дверь.
Женщина испугалась, но никуда не убежал, а он встал перед ней на колени, прижал голову к её животу и заплакал.
А на следующую ночь он уже сам к ней пришёл, и хоть свет у неё был выключен, Женщина сидела в кровати и ждала Супермэна.
Через три недели она помогла ему устроится на завод. Слесарем.  Конечно его не сразу на постоянку взяли, а первое время по договору, но он и этому был очень рад. На работу он ходил в валенках, к тому времени снег выпал, морозы начались. Завод далеко был от дома, но он всегда пешком ходил, нравилось ему как снег под ногами хрустит.
И было в этом что-то таинственное, особенное… как шелест крыльев перелётных птиц… что-то  русское, что ли…? В Америке снег так никогда не хрустел.
Пролетел месяц, потом второй, и вот однажды когда вечером Супермэн возвращался с работы в день получки, на него напали местные преступники. Спросили закурить, а тот только хотел что-то ответить, как ему в челюсть со всего размаха кулаком дали. Супермэн упал, а они налетели и ногами его давай пинать. Зарплату отобрали всю до копейки, сказали что-то матерное и ушли.
А Супермэн потерял сознание и остался лежать на снегу без шапки, в одном валенке, весь в крови.
А очнулся он в больничной палате.
- Жить будет, - услышал он чей-то мужской голос.
Супермэн открыл глаза и увидел взволнованное лицо своей Женщины. 
- Буду… теперь обязательно буду… - прошептал он, и вдруг понял что сегодня, впервые за всю жизнь, был по-настоящему счастлив.