КРИС

Сквозь голые скелеты кустов, на фоне сусального золота, желтые листья застелили ковром весь город. Лежа на пожухлой траве, они дополняли собой полноценную картину холодной осени. Лучи солнца, такие яркие, но уже совершенно не согревающие, обволакивали черные стволы деревьев, отбрасывая длинные тени на промерзшей земле. И легкий утренний ветерок, как обычно, грустил, на лету возводя почести новому времени года…
Я открыл глаза. Три дня назад я похоронил свою девушку. Был человек, и нет. Я смотрел, как черный гроб опускают в могилу, и понимал, что вместе с ним опускаюсь туда сам. Три года нашей жизни и все остальное исчезли навсегда. Какое ужасное слово – Навсегда?! Жизнь перестала казаться осмысленной. Никаких стимулов! Ничего. И даже та жалость и безграничное сочувствие, что дарили окружающие, ничто не способно было заменить её…
Я одернул одеяло и босиком вышел на балкон. Потянулся. Открыл окно и в лицо повеял холодный, уже северный ветер. Бросил взгляд за окно, где проплывали белесые облака на фоне ясно голубого неба, и закурил. Холода я не ощущал. Даже дым от сигареты проникал в легкие с таким трудом, что почти не чувствовался. С высоты девятого этажа я наблюдал, как внизу бурлит жизнь. Мчались машины, еле-еле ползли трамваи, ходили люди, гуляли молодые мамочки с колясками…
Она была совершенно обычным человеком. Невысокого роста, с милым лицом и короткой стрижкой под мальчика, что впрочем, очень ей подходило. Про таких девушек говорят – хорошая, или добрая. Спокойный человечек, за три года мы не разу не ссорились и не ругались. Ни разу ни одной разбитой тарелки, ни крика, ни слёз. Все наши знакомые считали нас идеальной парой. Да мы и были такими! Были. Я собирался на ней жениться. Желал иметь от неё детей, дочку. И вот…
Прошло три дня, и все эти дни я вынашивал план, как мне присоединиться к своей любимой. Здесь делать больше было нечего. Ни дружба, ни работа, ни тем более пьянство, ничего не способно мне было помочь. Передумал о многом. Самым простым способом было прыгнуть вниз с балкона. Забавно! В этой квартире покончил с собой человек и теперь его дух вечно бродит меж стен. А ночью…
А ночью я не мог спать. Тело вилось верёвками. Меня крутило, словно судорога. А когда проваливался в сон, постоянно снилась она. Смотрит из окна соседнего дома, и тихо так улыбается. Я зову её, что-то долго кричу сквозь слёзы, а она молчит. Выбегаю на улицу, начинаю искать тот дом, а его нет! Мотаюсь среди дворов, и нигде никого нет. Я один…
Хабарик полетел медленно вниз, подхваченный ветром и яркими брызгами разбился об асфальт. Я закрыл балкон и вернулся в комнату. Сел на кровать и обхватил голову руками. Что дальше делать? Ответа не было! Ничего не хотелось – ничего. Сидя на кровати, согнутый в бараний рог, я не думал ни о чем вообще, ни о чем из того, что было за пределами логова, служившего мне приютом. Не было даже ни единой мысли о какой-нибудь крошке со стола. Я думал чисто в рамках моей амебной жизни...
Зазвонил стационарный телефон. Я поднял трубку – ничего. Ни гудков, ни дыхания, ни чего… Возможно, что уже начались галлюцинации? Положил трубку обратно, но вновь раздались звонки!
- Алло? – произнес я осипшим голосом.
- Добрый день. Здравствуйте, - произнес приятный девичий голос. Было слышно, что она нервничает и понятно, не знает с чего начать.
- Что вы хотели? – спросил тогда я.
- Дело в том,… что я дочь  Яны Дмитриевны…
- И что? 
- Яна Дмитриевна Козина…
И тут до меня дошло! Такого быть не может. Ведь это же она! Кто-то очень жестоко меня разыгрывает.
- Яна умерла, - спокойно ответил я. – И никаких дочерей у неё быть не может!
- Но, как же, не может. Я ведь её дочь. Меня зовут Кристина и Яна Дмитриевна моя мать.
Здесь меня еще раз затрясло. Она действительно собирались назвать дочку именно этим именем! И никто не мог знать об этом. Мы обсуждали это буквально за несколько часов до смерти. Кто ж знал?!
- Так, погодите. Вы хотите сказать, что Яна жива и вы её дочь?
- Да. Меня зовут Кристина…
- Это я уже понял! Что вы хотите?
- Нам необходимо встретиться! Сегодня.
- Для чего? Что вы от меня хотите?! – уже начал срываться я.
- Мама просила вам кое-что передать, а я как раз проездом, случайно, оказалась у вас в городе и решила позвонить. Я не знала, существует ли еще этот номер, но вот, оказывается, существует! Нам обязательно надо увидеться.
- Так. Ничего не понимаю… Девушка, а вы ничего не путаете? Яна умерла три дня назад. Я сам, лично, присутствовал на её похоронах. Я её, бывший, молодой человек. И теперь звоните вы, и говорите мне такие вещи! По крайней мере, это не смешно! Может вы ошиблись?
- Вас зовут Иван?
-Да, - сдался я. Что вы мне хотите сказать? Может, по телефону?
- Нам надо встретиться, - упорно твердила она.
Ладно. В конце концов, я ни чем не рискую. Если это ложь? Выведу её на чистую воду! А если, правда? Вот здесь у меня ответа не было…
- Где и во сколько?
- Мне все равно. Я сейчас в центре. Стою и разговариваю по телефону-автомату. Могу подъехать, куда скажите.
- Ладно, судорожно соображал я. – Давай встретимся в кафе… Кафе… Где мы с Яной постоянно сидели? «Барракуда». Точно! На Большом проспекте, со стороны Петраградской.
- Хорошо. Я буду там, через пол часа.
- Отлично! Я тоже.
Осень во всю властвовала в Питере! Школьники и студенты забили собой общественный транспорт. Среди общего хаоса молодежи, ехал и я. Не выспавшись, так и не поев, бегом помчался к метро!
Сшибая на своем ходу всех, я совершенно не замечал, что происходит вокруг. В моей голове творился полный сумбур. Мысли путались, и я не понимал… Ничего не понимал? Только одни вопросы?! Страх от неизвестного, грусть об исчезнувшем прошлом, раздражение от всего происходящего вокруг…
В метро, жил неугомонный сухой, теплый бриз. Обдувая своим специфическим добрым запахом, он исчезал вместе со всеми под землей. И шум, конечно же, шум и гам бесконечных эскалаторов… Я влился в общий поток, пройдя сквозь турникеты, и встал на одну из рифленых ступеней.
И только потом до меня дошло, что я не спросил, как узнаю её? Кроме голоса, я ничего не слышал! Ладно, будем надеяться, если она существует, то должна была видеть меня. В крайнем случае, подожду еще пол часа, если ничего не произойдет, то поеду домой – умирать. Я так решил!
Зашел в кафе, огляделся по сторонам и обомлел! За одним из столиков сидела она! Яна… Это точная копия Яны! Девушка, лет двадцати двух. Лишь ростом повыше, а так, это была точно она. Ни секунды не сомневаясь, я подсел к ней за столик.
- Привет.
- Здравствуйте, - робко ответила она, улыбнувшись краешками тонких губ.
 - Давай на - Ты. И сразу к делу! У меня к тебе столько вопросов, ты даже не представляешь!
- На половину из них у меня нет ответов, - опустив глаза, ответила Кристина.
- Пускай! Но на половину же есть!
Подошла официантка. Я заказал чай каркаде, а Кристина, стаканчик морожено.
- Как так вышло? Объясни, - в нетерпении спросил я.
- Что я должна объяснять? – недоумевала она.
- Что Яны больше нет, а ты звонишь мне и говоришь, что её дочь, и что она жива.
- Мама умерла…
- Тогда как же она просила тебя…
- Заранее.
- Когда? Когда она умерла?
- Вы же сами сказали, три дня назад.
- А откуда тогда ты? Кто твой отец, в конце концов?
- Вы…
- Я?! Вообще ничего не понимаю! Как такое быть может?! То есть, ты Кристина Ивановна?
- Ну, да, - улыбнулась она и посмотрела мне прямо в глаза.
«Голубые, как у матери», - подумал я, а внутри ойкнуло сердце, так глухо, что я еле сдержал слёзы.
- Я ничего не понимаю. Голова отказывается соображать! Ладно. Может, ты мне все-таки что ни будь, скажешь?
- Мама просила вам передать…
- Я же сказал, давай на - Ты!
- Мама просила, - она сделала небольшую паузу – тебе передать, что бы ты этого не делал.
- Чего не делал?
- Не убивал себя. Иначе не будет и меня…
- А с чего это ты решила?
И тут я запнулся! Какие-то странные переплетения нитей во времени. Яна умерла, но есть её дочь. Она мне говорит, что если я на себя наложу руки, то не будет её. Выходит, её жизнь зависит от моей? Естественно зависит, раз я ей отец. Но ведь у меня нет никакой дочери! Передо мной сидит молодая красивая девушка, почти моя ровесница. Да, она очень похожа на мать. На мать…
Я стал разглядывать в ней свои черты. Мои светлые волосы. Рост. Что-то еще, едва уловимое, скорее, даже в поведении. Но я ведь не воспитывал её. Я вообще впервые вижу эту девушку!
- Ты из будущего? – задал я ей вопрос.
Подошла официантка и принесла наш заказ.
- Нет, - спокойно ответила она, отламывая ложечкой, кусочек морожено.
- Кто ты? Как ты можешь быть нашей дочерью?
- Я ведь сижу здесь перед вами, точнее, тобой. Живая. Вот.
Она протянула руку и взяла мою левую ладонь. Я не верил! Это её прикосновение. Я помнил его наизусть!
Тогда, я накрыл руки Кристины своей правой ладонью. Пристально посмотрел ей в глаза, и задал только один вопрос. Он должен был объяснить все. Лжет эта девушка, или нет.
- Как тебя звала мать?
- Крис…
Я откинулся на спинку сиденья. Она не врала! Об этом знали только два человека. Я и она. Если имя могло еще где-то прозвучать, то это была наша тайна.
- Почему я не знаю тебя? – задал я ей вопрос, и тут же подумал какой он дурацкий. Я ведь не мог…
- Я не знаю, - честно сказала она. Я всегда помню тебя таким. По маминым рассказам, по фотографиям. Ты всегда так выглядел. И даже теперь, когда мы встретились, здесь, я понимаю, что все так и есть. Это правда.
- Это правда… - эхом повторил я.
Мы оба замолчали минут на десять. Я не мог думать. Голова в буквальном смысле лопалась от мыслей! Только разглядывали друг друга, она улыбалась одновременно грустной и радостной улыбкой, а я застыл как истукан.
- Ну, хорошо. Предположим, раз уж ты здесь появилась, все, что ты говоришь, это правда. Что если меня не будет, не родишься и ты… Когда же мы успели тебя родить?
- Когда жили вдвоем.
- Мы были знакомы три года. Тебе?
- Двадцать три.
- Мне двадцать шесть. Что же это, я тебя в три года делал?
- Так и есть. Три года…
Я опять замолчал. Это было бы смешно. Игра слов – игра ослов. Но ведь она права! Мы жили три года. И возможно, Яна была беременна. Ничего не понимаю!!!
- Ладно. Гладко стелешь.
- Ничего я не стелю, - обиделась Кристина.- Я правду говорю, а ты мне не веришь!
- Как такое…
- Ты уже спрашивал.
- Верно. Что делать собираешься?
- Мне сегодня уезжать надо. Скоро уже.
- Останься, - почти проскулил я.
- Не могу. Поверь мне. Я хотела бы, но не могу! – ответила она, и вытерла платком слезинки  с краешков глаз.
Я понял, что сейчас мы просто оба расплачемся, и принял решение уходить.
- Тебе куда? – поинтересовался я.
- В метро...
- Ну, пойдем тогда, потихоньку.  Я сейчас, заплачу и пойдем.
- Ладно.
Мы вышли на улицу. Было уже темно. Она взяла меня под руку, и мы зашагали в сторону Петраградки. Так, когда-то совсем еще недавно, ходил я с Яной. Теперь. Вел свою уже взрослую дочь, которую, скорее всего, уже не увижу никогда в жизни.
- Слушай, Крис. А как ты живешь? У тебя всё хорошо? – я никогда по-настоящему не был отцом, но именно в этот момент почувствовал стимул стать им.
Она опять достала платок…
- Нормально. У меня всё хорошо, папа…
Больше я не мог говорить, по этому мы, просто, молча шли по улице.
Через пару минут показалась станция метро Петраградская. Мы спустились по переходу, зашли в само метро и встали на ступеньки. Я на одну ниже, она выше. Мы смотрели друг другу в глаза. Я гордился, что у меня есть такая дочь! Она наверняка испытывала похожие чувства…
- Тебе, в какую сторону? Я провожу.
- Только до перехода на станции. Не люблю все эти расставания! – пошутила Кристина.
- Кто ж их любит? – усмехнулся я.
Мы зашли в вагон. Как это не странно, даже были свободные места, и мы присели.
- Да. Чуть не забыла! Мама велела передать тебе письмо. Только не открывай! Когда я выйду, тогда…
- Хорошо, - беря в руки конверт, кивнул я.
Мы проехали еще немного, и неожиданно поезд остановился посреди туннеля. Так бывает. Кристина последний раз посмотрела мне в глаза. Вдруг встала и молча прошла сквозь закрытые двери и стену. Всё! Вот так вот.
Словно машинист только её и выпускал, поезд двинулся дальше. Собственно говоря, вышла только она. Больше я никого не видел. Я посчитал бы себя сумасшедшим, если бы не держал белый конверт в руках! Я смотрел на него, и мне реально становилось страшно. Что же там могло быть?!
Письмо от Яны. Не выдержав более, дрожащими руками распечатал его. Внутри лежал один тетрадный листок, на котором было написано её подчерком всего несколько строчек…
«Я люблю тебя! Очень! Умоляю, живи»… И роспись. Я боялся, что буквы сейчас растворятся, исчезнут, но ничего такого не происходило. Смотрел на письмо и смотрел, пока не объявили нужную мне станцию. Тогда я встал, спрятал конверт поближе к сердцу, во внутренний карман и вышел из вагона с твердым намерением – жить дальше.

http://vk.com/ipo1981?z=video143168131_167066573


17.11.07.