Солнце в спицах Гл 3. Турист

   Над селом, тугим сиропом, разливался запах весны. Казалось, стоит пошевелить губами и сразу ощутишь вкус смолистых тополинных почек, оттаявшей земли, дыма костров, сжигаемой в огородах прошлогодней ботвы и чего-то ещё, неуловимого и приятного. Того, что каждый год тревожит душу ожиданиями, когда солнце встаёт раньше и гоняется за Вовкой по дивану, прямым как палка лучом, пробивающимся сквозь сдвинутые шторы.И птицы поднимают такой перезвон, что желание поваляться в постели улетучивается сиюминутно и маленькие ноги уже шлёпают по прохладному полу, ни чуть не заботясь о том, что глаза ещё спят. Но ноги сами знают дорогу, по которой вот уже шесть лет топают каждое утро. Туда где вкусно пахнет бабушкиной стряпнёй и пышащая жаром печка, вся уставленная кастрюлями и чугунками , будет приятно припекать бок, пока Вовка плещется в умывальнике холодной водой.
   Но не успели Вовкины лапотки сделать несколько шагов, как не нашли под собой опоры и ничего не понимающий и испуганный оказался он в непроглядной темени и только светлый квадрат над головой светился утренним светом и удалившаяся куда-то лампочка с пластмассовым абажуром напоминала о том, что он по прежнему в доме.
   С перепугу Вовка тихонечко заскулил и на его писк, из темноты послышался дедушкин голос.
- Вот живжик… Ты как сюда попал? – шорох пробирающегося по невысокому подполью деда немного успокоил Вовку и исчезающий ужас от проишедшего, как сползающее одеяло, обнажил ободранную коленку и ладошку, с больно вонзившимся камешком.
- Ыыыы – завыл Вовка в голос, надеясь на сочувствие взрослых. Сильные руки подоспевшего бати, тут же извлекли его из чёрного зева подпола и три пары взрослых глаз стали ощупывать каждый сантиметр Вовкиного тельца, на предмет травм , возможных при таком рискованном полёте.
- А ты куда смотрел? – набросилась на деда бабушка.
- Так я ж там – и дед указал в тёмный квадрат .
- А загородить не мог? Так же и зашибиться не долго…
- Да ничего, цел ведь – вступился за дедушку батя.
   Это он сделал не подумав и теперь вся бабушкина тирада была направлена к нему, а дед поспешно ретировался в дальний угол подполья, где загремел передвигаемыми ульями. Вошедшая мама осмотрела Вовку ещё раз и поцеловав увела в комнату, откуда уже через минуту, одетый и весёлый он выскочил помогать взрослым. Он уже даже не помнил о неприятности приключившейся с ним, а такое серьёзное дело, как весенний вынос пчёл на улицу мог пройти мимо. И это было бы непростительно, поскольку весна включает в себя целый комплекс дел, без которых ритуал не будет исполнен и жаркое лето, с речкой, грибами поездками на рыбалку вообще может не наступить.
   Ульи выносились в сад, где расставлялись на солому в только бабушке известном порядке. Открывался леток и первые пчёлы нерешительно выползали на прилётную доску, где осваивались несколько минут, а потом под давлением напирающих сзади сородичей, срывались с края строганой взлётной полосы и сделав круг над своим освещённым ярким апрельским солнцем домом, улетали куда-то в сторону речки, где вовсю цвела верба и жёлтые котики на розоватых ветвях с нетерпением ждали эту жужжащую армаду.
   Вовка деловито обходил ульи, заглядывая прямо в летки. Он ничуть не боялся пчёл. Уже не раз он помогал бабушке с дедом на медосборе и со смехом наблюдал, как приходящий в ужас при близком звоне пчелы батя, улепётывает пригибаясь через грядки.
   Вот и сейчас выполнив всю тягловую работу, батя поспешно ретировался от греха подальше. Поскольку зудение злых и истосковавшихся по свежему воздуху пчёл не сулило ничего хорошего.
   Вовка небрежно отмахнулся от назойливой приставалы и тут же почувствовал резкую боль под глазом. Сбросив трепыхающееся на застрявшем в его коже жале насекомое, Вовка с досадой зашипел.
- Ой зараза…
- Что вжарила? – спросил батя с сочувствием, но готовый сорваться в любую секунду.
- А ерунда – ответил Вовка, ощущая как тяжелет щека и глаз приобретает щелевидную форму.
- Мёду получил – со смешком заметил подошедший дедушка.
- Да не задался у тебя день…- донёсся батин сочувствующий голос из-за забора полисадника.
- Ничего, это здоровье – не унимался дед.
А здоровье прибывало с каждой секундой. Щека трещала раздуваемая изнутри, а глаз пропал вовсе. И всё бы ничего, да завтра собирались ехать к бабушке Ксении, которой исполнялось девяносто лет и пропустить такое событие из-за заплывшего глаза Вовка просто не мог.
   На следующее утро, расковыряв затёкший глаз и наскоро позавтракав, Вовка выскочил во двор, где дед с батей готовили своих Россинантов к поездке.
   За зиму их мотопарк заметно обновился. Дед приобрёл зелёную «планету», с приваренными кронштейнами для поклажи. А батя, выгодно продав пятьдесят шестого «ижака», купил новенький моторолер «турист», с широченным крылом и заводившийся не с помощью дерущегося кикстартера, а  лёгким поворотом ключа. Это было действительно легко и Вовке уже не раз было позволено ощутить, как под его рукой оживает красивая машина и ровный рокот двигателя послушно наростал, когда он крутил ручку газа.
   Вовка уже прошёл водительский ликбез, и знал как переключать передачи. Вот только выжать и плавно отпустить сцепление у него не получалось. Но и без этого батя давал порулить послушным и легко управляемым аппаратом. Правда он сам всегда держал руки на готове и в любую секунду был готов перехватить руль, наученный горьким опытом обучения вождению моторолера  мамы.
   Было это неделю назад, когда просёлочные дороги подсохли, а весенние запахи так и манили прохватить по холодку мимо зеленеющих полян и журчащих ручьёв. Поднимая шумом двигателя цапель, после зимы заново обживающих дамбу, отгораживающую полноводную речку от совхозных полей. Пугая скворцов, выковыривающих оттаявших червяков из пашни, распавшейся за зиму, и лежащей бугристой чернотой до самых сопок, которые уже подёрнулись зелёным туманом развернувшихся почек и показавшихся бутонов молодой листвы.
   Мама уверенно управляла моторолером. Удобная посадка и легко поворачиваемый руль облегчал задачу. Батя не мог нарадоваться, жена второй раз за рулём, а он может уже спокойно развалиться на пассажирском сидении и глазеть по сторонам, не заботясь о безопасности своей и новоиспечённого стажёра. Решив что пора маме попробовать себя на настоящей трассе, батя скомандовал совершить разворот и указал рукой в сторону гудящей машинами междугородки. Мама ловко совершила манёвр на площадке, возле совхозного летнего лагеря и без сомнений направила аппарат в сторону указанную гордым инструктором.
   На трасее было пусто и мотороллер стремительно набирал скорость, пропуская под собой чёрную полосу асфальта. Ветер развевал торчащие из под шлема тёмно-каштановые мамины волосы и гордый упехами своей ученицы батя сиял ярче весеннего солнца. Двух километровая прямая казалась стрелой уходящей в сопки и отсутствие встречного транспорта усиливало это ощущение.
   Вдруг впереди показалось чёрное пятнышко машины, стремительно увеличивающееся в размерах. Батя заподозрил неладное. Лёгкие и плавные движения маминых рук, позволявшие обходить выбоины в асфальте прекратились и направление движения приобрело форму вектора , направленного в лоб армейскому «Камазу», сидевший за рулём которого солдатик, не ожидая уже хорошего исхода, остановил машину и зажмурил глаза.
   Батя невообразимым акробатическим трюком перегнулся через маму, выхватил из её одеревеневших пальцев руль и с силой выжал сцепление и передний тормоз. «Турист» взвыл обиженно, приподнялся на переднем колесе и со свистом тормозных колодок остановился, резко просев назад.
   Выпученные мамины глаза не мигая уставились в массивный металический бампер «Камаза», а ошалевшие батя и вылезший из монстра водила отрешённо курили облокотясь на несокрушимое железо.
   И вот теперь Вовка стоял на передней площадке, оперевшись попкой на сденье и страрательно повторял движения бати, управляющего «Туристом», представляя, что это он сам рулит этой замечательной машиной. А мимо пролетали поля, вплотную подходящие к сопкам и названия хребтов «Казачий», «Романовка», «Восточный синий», шопотом повторялись Вовкой по мере продвижения.
   Ветерок щекотно играл ресницами, а летящие навстречу божьи коровки, ударившись о куртку, так и оставались на ней отдохнуть, не задумываясь даже, что с огромной скоростью удаляются от точки назначения, к которой так стремились только что и что путь уже проделанный в реализации этого предприятия анулирован этим стальным средством передвижения.
   Дорога повернула в лес и звук мотора, отражаясь от сопки стал громче. А мимо уже мелькали нависшие деревья, с корнями подмытыми осенним тайфуном, листья ландышей пробивающиеся сквозь прошлогоднюю листву и блестящая гладь старицы, то подходящая в плотную к дороге, то уплывающая в заросли ив неширокой лентой.
   С вершины перевала открывался вид на долину. Слева, по полям, голубой змеёй петляла Даубихэ, справа же, внизу раскинулась Ауровка, с её маленькими домишками и ровными квадратами огородов.
   У прабабушки собралась вся родня. Три дочери, семь внуков и несчитанная толпа правнуков дополнялись соседями и односельчанами, желающими поздравить юбиляршу.
   Поучавствовав в торжественной части, аппогеем которой было вручение декоративной медали бабушке Ксении и одарение ею всех правнуков стопками совершенно разных юбилейных рублей, которые долго собирала прабабушка с каждой пенсии, детвора рванула гулять. Самым подходящим для этого местом им показался двор пустующей библиотеки и старая конюшня примыкающая к этому двору. Двор был полон всякой живности, пасущейся на молодой травке. Конюшня же была похожа на таинственный замок, со стаей голубей, хлопающей множеством крыльев где-то в темноте потолка, теряющегося среди паутины толстенных балок.
   Наигравшись в «квача» среди перегородок и стойл, детвора высыпала на библиотечный двор. Посреди залитого солнцем пространства стояло несколько овец cо здоровенным бараном во главе. Он стоял как памятник, красивый и мощный, с закрученными рогами. Ни тени страха или растеренности не промелькнуло на его литой морде при виде пацанов. Те же почуяв неладное, один за другим ретировались на крышу дровенника и только Вовка остался стоять разинув рот, загипнотизированный рогатым зверем.
   Баран медленно развернулся в полоборота и лениво перебирая копытами направился к Вовке. Осознав всю серьёзность момента, испугавшийся пацан запустил в него палкой, что была в руке и рванул наутёк. Но животная реакция барана была на порядок выше и его железобетонный лоб увенчанный закрученными костяными выростами больно припечатал Вовкину задницу.
   Вовку оторвало от земли и отбросило метров за пять, где он попытался подняться но тут же опять был сбит с ног безжалостным животным. Баран катал его по всему двору, не давая подняться с земли, а дебильная деревенская публика валялась от смеха по ту сторону забора.
   Вовке наконец удалось проскочить в дырку в заборе, где отдышавшись он пошёл к прабабушкиному дому, весь в слезах от боли и обиды, на придурковатых жителей Ауровки, никто из которых даже и не подумал оттащить бодливую тварь от него, на братьев бросивших его один на один с бараном и на самого барана, так больно бьющего своими огромными рогами.
   День был окончательно испорчен, но обратная дорога потихоньку заглушила боль от ушибов и обиду на весь мир. Да и зачем хранить в душе долго противную злость, когда в луче фары мелькают ночные мотыльки, а стадо косуль у дороги, испугавшись рокота моторов, шарахнулось вверх по сопке бликуя глазами в свете яркой луны и с хриплым гавканьем рассеялось по ночному лесу. Когда руки лежат на подрагивающем руле, а ночная прохлада обтекает троих седоков, оседлавших моторолер, а сзади дрожит свет фары дедушкиной «планеты». Каждая звёздочка на бескрайнем небе говорит: «Всё будет хорошо». И в это охотно верится, потому что впереди жаркое лето, тёплая речка, грибы, ягоды и ещё много, много хорошего, до чего так легко добраться, имея такой замечательный аппарат, носящий звучное имя «Турист».