Юноша в чёрном плаще

Он появился в моей жизни неожиданно. Конечно, пару раз я встречала его на улице, но никогда не обращала внимания. Он выглядел как старик. Наверно, такое впечатление создавалось из-за чёрного плаща-балахона, капюшон которого скрывал лицо, из-за кривого посоха, из-за странной походки. Но познакомились мы при совсем иных обстоятельствах.
В одну дождливую и ветреную ночь мне показалось, что кто-то стучится в мою дверь. Я осторожно выглянула наружу, на всякий случай прихватив с собой  попавшийся под руку кухонный нож. Он полулежал на ступеньках, привалившись к двери. Лежал тихо и не шевелился. Не знаю, что двигало мною тогда, не то привычки лекаря, не то простое человеческое сострадание, но я втащила незнакомого мужчину в дом, уложила на пол и на глаз оценила его состояние. Он дышал сбивчиво, как будто был ранен или тяжело болен, его ужасно лихорадило. Ни один лекарь не сможет оставить человека в таком состоянии без помощи, такова наша природа. Когда я сняла с него насквозь промокший плащ, который, к счастью, защитил его от дождя и ветра, то с удивлением обнаружила, что это вовсе не старик, а молодой парень, чуть старше меня на вид. Хотя выглядел он ужасно, лицо смертельно бледное, губы сухие и потрескавшиеся, под глазами тёмные круги. Я давно не видела человека в таком ужасающем состоянии, ведь обычно так выглядят люди, которые уже видят перед собой лик смерти. 
Следующие пол часа я только и делала, что суетилась с настоями, компрессами и травами. И  мои старания принесли плоды – он задышал ровнее и, наконец, уснул спокойным, крепким сном. Я очень устала, так что тоже прилегла вздремнуть прямо на полу. Меня разбудил его голос. Он сидел на своеобразной кровати, которую я для него соорудила, смотрел в окно, откуда сейчас был виден тонкий серп луны, и что-то громко говорил на неизвестном мне языке, как если бы декламировал неизвестный монолог. А потом вдруг упал на подушку, словно силы неожиданно покинули его, и снова уснул, будто ничего и не было. Это повторялось каждую ночь, стоило луне появиться в квадрате окна. Самое удивительное в том, что он не открывал глаз, не просыпался, просто повторял одно и то же, как заведенный.
Пришел в себя он лишь через четыре дня. Сел на кровати, потянулся, как ни в чем не бывало, и застыл, видимо поняв, что находится вовсе не у себя дома. Я как раз поджаривала омлет на завтрак. Он заметил меня не сразу, несмотря на то что мы находились в одной, и более того единственной в доме, комнате. Помниться, несмотря ни на что, его лицо меня ужасно умилило, он выглядел так, будто никогда в жизни не видел девушку. Я тогда улыбнулась ему, а он просто смотрел на меня пронзительными черными глазами, в которых не отражалось абсолютно никаких эмоций. Наконец он всё же выдавил каким-то сдавленным, немного хриплым, но всё же довольно приятным голосом:
- Сударыня, простите, где я?
Я какое-то время думала, что можно ответить. Мне всегда казалось, что больного нельзя шокировать, но лучшего ответа я не нашла, пришлось сказать как было. Его и без того бледное лицо стало совсем белым, как только что выпавший снег, но в глазах читалось счастье. Тогда такая реакция показалась мне странной, тогда я не знала, что произошло на самом деле в ту темную дождливую ночь.
Он так и сидел, почти не мигая, глядя в одну точку, пока я не позвала его к завтраку. И то, мне пришлось повторить предложение несколько раз, прежде чем он наконец поднялся и подошел к небольшому грубо сделанному обеденному столу. Он почему-то делал всё с запозданием, заторможено, будто большая часть его сознания всё ещё спала.
Когда мы сели завтракать, я впервые обратила внимание на его внешность. Он был красив, пускай немного не в моем вкусе. Большие почти черные глаза, в которых окружающий мир отражался, будто в зеркале, каким-то неведомым образом оттеняли остальное лицо. Они не притягивали, не завораживали, скорее наоборот – отталкивали, в них было что-то странное, пугающее. Длинные черные волосы, в контрасте с которыми лицо казалось ещё бледнее, ниспадали на плечи и спину. Даже не расчёсанные и грязные волосы были великолепны. Они каким-то неведомым образом подчёркивали высокие, но не сильно выделяющиеся, скулы, которые придавали его лицу элегантность. Прекрасную картину портило лишь это странное, глупое выражение, прочно обосновавшееся на прекрасном лице. Но сейчас он выглядел лучше, спокойнее, нежели в первые минуты после пробуждения, и это вселяло надежду. А надеялась я в первую очередь на то, что когда он придет в себя окончательно, я смогу как можно быстрее спровадить его восвояси.
 Весь оставшийся день я была занята делами. А он сразу после завтрака сел на свою импровизированную постель и уставился в окно. Он так смотрел на небо, будто бы никогда его не видел или не мог рассмотреть внимательно. Он просидел так весь день, почти не двигался и не проронил ни слова. Мы поужинали вместе, поле чего я отправилась на крохотный задний двор проверить грядки с овощами и травами, а когда вернулась, он спал, завернувшись в одеяло. Во сне его лицо стало мягче, на щеках появился еле заметный румянец. Решив, что он уже идет на поправку, я со спокойным сердцем отправилась спать.

Наутро, выйдя из-за ширмы, за которой находилась моя кровать, я, к своему немалому удивлению, застала его у плиты. Он что-то готовил. Заметив меня, что, вопреки моим ожиданиям, произошло довольно быстро, он произнес:
- О, простите мою наглость. Я причинил вам столько неудобств, и, дабы хоть как-то искупить свою вину, позволил себе приготовить для вас скромный завтрак, даже не спросив у вас разрешения, сударыня.
Наверно, с минуту я не могла вымолвить ни слова. Да и не мудрено. Ведь столь неожиданное превращение несколько странного юноши, который реагировал на всё заторможено и не совсем адекватно, в галантного джентльмена, наверняка, удивит любую девушку, приятно удивит, надо сказать.
- Я очень благодарна вам, милорд. Но могу ли я узнать ваше имя? – конечно, говорить также вежливо, как он, у меня не получалось, но мне и не хотелось.
- О, простите, миледи, конечно можете. Моё имя – Даниель. Но не позволите ли вы узнать своё?
- Мария, – ответ, конечно, прозвучал несколько просто, в сравнении с его, но меня это вполне устроило. В конце концов я – всего лишь простолюдинка.
- Прекрасное имя, госпожа… - прозвучало это скорее как комплемент, ибо в голосе Даниеля не было эмоций, да и это слишком вежливое обращение, «госпожа», мне уже надоело, поэтому я небрежно, стараясь при этом сохранить гордость, бросила:
- Не стоит давать мне столь высоких титулов, мы не на балу, да и я не дворянка.
На красивом бледном лице отразилось некое подобие удивления, будто он лишь сейчас понял, что я всего лишь простолюдинка. Но уже через несколько секунд он, как ни в чем не бывало, ответил:
- Да, простите. Не думал, что это вас смущает. А дом у вас прекрасный, маленький и уютный… - он видимо заметил, что меня раздражает подобная лесть и мгновенно, даже не прекращая говорить, сменил тему – Ну да ладно, прошу к столу, иначе всё остынет.
За едой мы много говорили. Он оказался на удивление интересным собеседником: многое знал и без труда поддерживал разговор на любую тему. В тот день я узнала много нового, пускай и попыталась скрыть своё невежество.
Когда мы уже  поели, он занялся мытьем посуды и вдруг спросил, оттирая котелок и даже не глядя на меня:
- Простите, не позволите ли вы мне остаться здесь? Я могу заниматься домашними делами, чтобы хоть как-то расплатиться с вами за гостеприимство…
Не то чтобы я не ожидала подобного вопроса, ведь если бы ему было куда идти, он наверняка ушел бы ещё утром, но это предложение заниматься хозяйством меня удивило. Всё-таки сложно представить, что мужчина может сказать нечто подобное. Но я была не против, жить одной было скучно, да и опасно. Посему я, притворяясь удивленной, спросила:
- Но, неужели вам некуда пойти?
Он какое-то время молчал, а потом ответил:
- В общем-то, да. По некоторым причинам я не могу вернуться туда, где жил раньше. - Голос его звучал всё также непринужденно, но меня не оставляло ощущение, что что-то не так, пускай я и не могла понять что именно.
- Подозреваю, об этих причинах вы мне не расскажите, но ничего, если бы вы желали мне зла, я бы точно не сидела здесь столь спокойно. Так что, оставайтесь.

Ночью я видела странный сон. Хотя после всего, что произошло, у меня складывается ощущение, что сном он вовсе не являлся.
Во сне я видела Даниеля. Он сидел у окна, залитый холодным серебристым лунным светом, из-за чего казалось, что его тело светится, и чертил в воздухе какие-то непонятные  знаки. И они появлялись. Зыбкие линии белого дыма парили в воздухе, даже не думая таять. Это навевало воспоминания о детских сказках, в которых миром правила магия. 
Стоило ему завершить странный рисунок, который я не могла рассмотреть из-за ширмы, по комнате разнесся странный голос. Не знаю почему, но мне показалось, что этот голос имеет вес, запах, даже вкус.
- Ты ещё смеешь звать меня!? – разнеслось по комнате, - Ты нарушил закон, некромант! Твои заклятья больше не будут действовать! И не смей более призывать меня, от тебя воняет добром! – и всё стихло. Вскоре растаял и знак. Несколько секунд казалось, что голос забрал с собой и все прочие звуки, но вскоре это наваждение исчезло. Даниель устало откинулся на подушку и заплакал, а может мне лишь показалось.
А потом я проснулась. Солнце уже взошло, и снаружи доносилось громкое пение птиц. Я решила, что всё это мне приснилось и, одевшись, вышла из-за ширмы.
Даниель приготовил завтрак, как и обещал и даже вещи постирал. Но мне казалось, что что-то не так, он будто бы стал ещё холоднее, нежели вчера. Конечно, я уверяла себя, что он просто тоскует по дому или родным, но подозрения, охватившие меня, не отступали.
Но уже после завтрака ко мне зашла одна из соседок и попросила зайти к её дочери. У девочки поднялась температура, и она сильно кашляла. Позже выяснилось, что подобные симптомы есть у ещё нескольких детей в районе, так что домой я вернулась лишь к вечеру, порядком вымотанная и потрепанная. Он встретил меня у двери, предложил поесть и отдохнуть. Еда, которую он приготовил была просто прекрасна, как на вкус, так и внешне.  Но сейчас она не доставляла мне никакого удовольствия, возможно, я просто устала, но скорее всего виной тому была эта странная холодная атмосфера. В надежде хоть как-то развеять её, я завела разговор на какую-то бытовую тему, но он слушал невнимательно, отвечал односложно. В конце концов я не выдержала и спросила:
- Вас тревожит что-то, Даниель?
Он вздрогнул, будто я его ударила, поднял на меня эти странные черные глаза, в которых ничего не отражалось и произнес, без тени грусти в голосе:
- Простите, я, должно быть, смущаю вас своим молчанием, я просто лишь сейчас осознал, что потерял… - конечно, это нельзя было назвать достойным ответом, ведь по сути он ничего мне не сказал. Но, кажется, мой вопрос заставил его отодвинуть свои переживания и вновь принять спокойный и бесстрастный вид, завести разговор.
Вскоре я, окончательно сморенная усталостью, отправилась спать. Хотя заснуть я не могла ещё долго. Лишь ворочалась и обдумывала тот сон и его сегодняшнее поведение. Не то чтобы я его боялась, наоборот, он чем-то привлекал меня, но те странные силы, что окружали его, внушали мне страх, как и его прошлое. Но неизвестность манит, пускай и внушает страх, а тем более в юности.

На следующий день я решила отправиться на рынок, чтобы купить муки и яиц и попросила его составить мне компанию, дабы помочь донести покупки до дома. Он охотно согласился, так что сразу после завтрака мы покинули дом.
На улице он вел себя немного странно. Постоянно смотрел вниз, будто бы его интересовал грязный гравий дороги, молчал. Мне почему-то казалось, что рядом со мной идет какая-то тень, а вовсе не живой человек. Хотя меня не сильно это удивляло, всё-таки от мужчины, который скрывает своё прошлое и готовит даме еду, можно ожидать чего угодно.
Неожиданно я почувствовала, что нечто острое коснулось моей спины, чётко у позвоночника, и чья-то тяжелая рука легла мне на плечо. Грубый мужской голос раздался прямо у меня над ухом, обдав его горячим воздухом:
- Ну что, милочка, я вижу, деньги у тебя водятся, не поделишься? Уверен, объяснять тебе, что будет в противном случае не стоит…
Понимая ситуацию, я продолжала идти. На меня однажды уже нападали, так что некоторый опыт у меня был, но всё равно было страшно. Краем глаза я попыталась разглядеть нападавшего. К моему облегчению это был лишь грязный мужик, который  шел чуть сбоку и совсем не следил за моими действиями, что выдавало в нем любителя. Это и было его главной ошибкой, ведь наученная горьким опытом одинокой жизни, я всегда брала с собой самый большой кухонный нож (Тесак, которым режут мясо, брала, да?), когда выходила на улицу. Решив, что это будет лучшей тактикой, я натянула на лицо выражение ужаса и пролепетала, пытаясь придать голосу те же эмоции, что были написаны на лице:
- Д-да, к-конечно. С-сейчас…. – с этими словами я остановилась и полезла в сумку, делая всё нервно и суетливо. Стараясь ничем не выдать этого, я левой рукой, которая всё это время лежала на сумке, дабы та не упала с плеча, осторожно схватилась за рукоять ножа. Правой же рукой я достала кошелек, рассчитывая, что он отвлечет нападавшего. Для следующего шага нужна была в первую очередь сноровка. Золото, как и ожидалось, моментально приковало внимание грабителя и он даже не заметил ножа в другой руке. Стараясь действовать молниеносно, пуская и наудачу, ведь никакого опыта обращения с холодным оружьем у меня не было, я со всей силы ткнула ножом куда-то за спину и в бок, где по моим меркам должен был находиться бок вора. Судя по всему, я не рассчитала и попала в бедро, поскольку вор выругался и, выхватив из моей руки деньги, толкнул меня вперед, чтобы самому успеть сбежать, пока я не закричала, привлекая людей. Но тут произошло самое неожиданное. Раздался звук, который бывает, когда полный мешок муки падает на пол, кто-то вскрикнул. Когда я отважилась оглянуться, вор сидел на земле, зажимая рану на бедре. А перед ним стоял Даниель, поигрывая мешочком с моими деньгами. Ещё через секунду он, оставив вора валяться в пыли, подошел ко мне и, взяв под локоть, потащил в сторону рынка. Я еле успела сунуть окровавленный нож обратно в сумку, чтобы не пугать людей.
- Простите, что не подоспел раньше, всё произошло слишком быстро – мне показалось, что по лицу его пробежала тень. - Пойдем на рынок, или вернемся?
Решив, что раз уж деньги целы, и возвращаться не имеет смысла, я кивнула. Но мысли мои были заняты другим. Всё же далеко не каждый способен так легко уложить грабителя, как это сделал шагающий рядом со мной человек. Когда он только появился в моем доме, мне казалось, что передо мной обычный, пусть и немного странный, горожанин. Но то, что он скрывал своё прошлое, сегодняшнее происшествие и этот чёртов сон… Теперь мне так не казалось и всё более любопытно было знать, кто же он на самом деле, но спросить я не решалась. Да он бы и не рассказал мне тогда, сейчас я в этом уверена.

Прошло, кажется, около недели. Был яркий, солнечный день, который так характерен для середины лета. У меня не было никаких планов на день и почему-то захотелось отправиться рисовать на давно облюбованный мною Граничный Холм. Рисовала я всегда плохо, но это дело доставляло мне какое-то непонятное  удовольствие.
Для рисования я отложила большой кусок пергамента, на который собирала деньги несколько месяцев. Сейчас от него осталось не так много – свиток где-то в метр шириной и полтора длинной. 
Я достала пергамент и, положив на кухонный стол, отрезала небольшой кусочек, для наброска углем вполне достаточный. Когда я уже сворачивала лист, ко мне подошел Даниель и, с удивлением оглядев стол, на котором лежали, помимо пергамента, кусочки угля и доска, поинтересовался:
- Мария, что вы собираетесь сделать со всем этим?
- Да так, - я даже не оглянулась. – Рисовать собралась, погода хорошая, дел у меня нет, вот и подумала, прогуляться.
- О, не будете против, если я составлю Вам компанию? – мне показалось, что в его голосе появились какие-то новые интонации, так что я мельком взглянула на его лицо. К моему немалому изумлению, в глазах юноши, которые всегда были холодны и бесстрастны, появился живой огонёк, а на тонких губах сияла улыбка, которую мне не доводилось видеть прежде. Не то чтобы мне хотелось идти рисовать с кем-то, всё же я хотела отдохнуть на природе, но, увидев эту улыбку, передумала:
- Ну что же, если хотите, давайте.
Где-то через полчаса мы были уже на холме. Как я и предполагала, вид оттуда открывался отменный: залитый мягкий солнечным светом лес, сияющее, будто бриллиант, озеро Элт и, конечно же, город. Подумав, я села на изумрудную траву на запанном (?) склоне, откуда открывался вид на город и озеро и, положив доску, к которой был прикреплен пергамент, на колени, принялась рисовать. Даниель присел в отдалении, чтобы рисовать озеро.
Набросок у меня получился весьма странный, но я получила огромное удовольствие от времени, что провела на холме. Где-то в высокой траве пели свою громкую трескучую песнь цикады, солнце приятно припекало, и я, убаюканная всем этим, вскоре задремала, откинувшись с высокую траву.
Разбудил меня  мягкий и, как всегда, спокойный голос Даниеля:
- Мария, уже смеркается, думаю, нам стоит вернуться в город…
Мозг какое-то время противился столь неожиданному пробуждению, но когда я наконец осознала смысл его слов, села почти моментально, выкрикнув что-то вроде:
- Как смеркается?!
Но когда мир перед глазами перестал светиться разными цветами, а к мыслям окончательно вернулась ясность, я обнаружила, что солнце действительно почти скрылось за горизонтом.
- Простите, я должен был разбудить вас раньше, но так увлекся, что не заметил захода, - голос его звучал виновато, чего я раньше за ним не замечала. – Но, думаю, если мы поторопимся, то сможем успеть в город до того, как совсем стемнеет…
- Да-да…
Как ни странно, но мы и правда успели, хотя, конечно, пришлось поторопиться. Но оставаться ночью в поле было слишком опасно, ходили слухи не то о каком-то  чудовище, которое ночами выходит из леса, не то о бродячей стае волков. Всю дорогу меня мучило любопытство – что же он рисовал, что даже не заметил захода солнца, который наверняка окрасил озеро Элт в розовый, а то и в алый. Но спросить об этом я смогла лишь когда мы вошли в дом. Он несколько смутился, но всё же, видимо в благодарность за холст и уголь, показал мне работу. Я не ожидала увидеть ничего особенного, Даниель совсем не выглядел человеком творческим. И по этому, когда я увидела работу, моему удивлению не было придела. Казалось, я смотрела на настоящее, разве что уменьшенное и черно-белое, озеро Элт. Конечно, учитывая формат картинки и материал, никаких бликов на воде не было, но даже без них набросок поражал своей натуральностью.
- Вы… вы восхитительно рисуете… - только и смогла вымолвить я, будто бы заколдованная глядя на картину.
- Да? Я немного учился в детстве… - он поспешно свернул пергамент, развеивая «чары». Больше мы об этом не говорили, мне не хотелось приземлять его творчество, а он попросту был погружен в свои мысли и почти не говорил до самого вечера. Но в остальном всё было как обычно, и, поужинав, я отправилась спать.

Сон мой был тревожен, я даже проснулась несколько раз. Мне почему-то казалось, что сейчас должно произойти нечто важное.
А он всё не ложился, я видела пятно света от свечи на полу, слышала скрип пера по бумаге, и это пугало меня. Я не боялась его, даже несмотря на все эти странные слова и светящиеся знаки в воздухе. Сейчас я боялась, что он исчезнет, ведь ещё у меня не было человека столь близкого после смерти отца. Вдруг я услышала шаги, он подошел к ширме, за которой я спала, и заговорил совсем тихо, видимо, боясь разбудить меня:
- Ну что же, Мария, прощайте… Мне сложно описать, как бы хотел я остаться с вами ещё, когда-нибудь коснуться ваших губ, расчесать ваши прекрасные волосы, но честь не позволяет мне сделать этого. Я знаю, вы хотите знать кто я, вы как-то услышали то, чего не должны были. Простите, менее всего я желал, чтобы вы слышали и видели это. Я оставил вам письмо, вы всё узнаете… А я должен уйти, чтобы не отягощать вас более своим присутствием, ведь  вы никогда не полюбите меня, наверняка, я не достоин такого…
И он ушел. Мне показалось, что все звуки стихли. Не было более не скрипа пера, ни хотя бы шороха его дыхания. В один миг в доме стало пусто. Я лежала ещё минут десять, пока вдруг не вспомнила про письмо. А вспомнив, тут же вскочила и бросилась к столу. Он, само собой, потушил свечу, но я кое как смогла её зажечь и тут же схватила лежащий на грубых досках пергамент. Благо, читать я умела.
«Мария, – прочитала я, щурясь от недостатка света. – Простите, что ушел не прощаясь, но иначе я бы просто не смог сделать этого. Простите, что доставил вам неудобства, теперь вы можете жить спокойно. Но, прежде чем вы забудете меня, прошу, прочитайте это письмо.
Я уверен, вам интересно, кто я. Подозреваю, вы видели что-то из того, чем я занимался по ночам. Возможно, вы не поверите мне – ваше дело, главное - прочтите.
Я – ученик некроманта, точнее когда-то им был. Проще говоря, я – маг, который имеет дело со смертью. Поверьте, что бы ни говорила церковь, магия существует, пускай сейчас нас и гонят отовсюду, и убивают. Хотя, не скрою, моё искусство далеко не светлое, даже наоборот. Но, увы, я слишком добр для этого, мой наставник изгнал меня, позже я нарушил одно из наших правил и умер бы, сожженный собственным искусством изнутри, но вы спасли меня. А после вы же помогли мне найти мой истинный путь, ведь я на самом деле всегда любил рисовать, пускай и не осознавал этого. Теперь я знаю, чем зарабатывать на жизнь и могу уйти, более не обременяя вас.
Знайте, я благодарен вам за всё. И буду благодарен до конца своих дней.
И ещё, вы должны это знать, я люблю вас. Не знаю почему, но вы очаровали меня. Сейчас я мечтаю лишь быть с вами до конца жизни, но это не возможно, я не достоин счастья, я знаю. Когда-то я убивал людей ни за что. Уверен, вы найдете кого-то лучше, нежели я.
Прощайте…
Даниель Малтресс.»
Я не плакала, не злилась, я вообще ничего не чувствовала, лишь пустоту. Меня до глубины души поразила его уверенность в том, что он мешает мне. Ведь на самом деле я привязалась к нему. Не знаю, любила ли я его, но он стал для меня другом, занял место в моем сердце. А он всё время думал, что я просто терплю его присутствие. Несмотря на свои познания в науке  и искусстве, и даже в магии, он был полным идиотом. Хотя, он несомненно был прав, если бы он не ушел тогда, я бы вряд ли смогла отпустить его и неизвестно, чем бы это закончилось…
***
С тех пор прошло около трех лет. Умерла моя двоюродная тётя, которую я видела всего один раз в далёком детстве. Детей у неё не было, так что свой дом в столице нашего герцогства она завещала мне. Теперь я живу в здесь, дом мой гораздо больше чем та коморка, в которой я жила раньше. Теперь я даже могу принимать больных дома.
Сегодня соседка, которая пришла ко мне за лекарством для беременной дочери, рассказала, что в город приехал какой-то художник и остановился неподалёку. Она сказала также, что он молод и красив и многие девушки мечтают, чтобы он нарисовал их портреты.
- Что же в нем такого красивого? – рассеянно поинтересовалась я, насыпая смесь трав в конверт.
- О, говорят это элегантный брюнет с отличными манерами. Ещё говорят что у него странные, но очень красивые чёрные глаза… Это всё Марта, она уже бегала к гостинице.
Марта, средняя дочь этой добродушной женщины, была как раз в том возрасте, когда девушки мечтают о прекрасном и добром принце, который полюбит с первого взгляда, ей было шестнадцать.
- О, тогда, возможно, он не такой уж и красивый, – сказала я с улыбкой. – Марта – известная выдумщица. И как же зовут этого прекрасного художника?
- О, она говорит, что его зовут… Даниель что ли…
Конверт, который я благо уже успела закрыть, выпал у меня из рук. «Неужели Даниель действительно здесь, неужели это и правда он?...» Поспешно вручив удивленной женщине конверт,  я накинула на плечи вязаную шаль и быстрым шагом направилась туда, где по её словам, остановился художник….