Последняя встреча

.1.

- Значит, больше ты не любишь меня, - она мельком подняла на него взгляд и тут же опустила.

Он сидел напротив нее, за небольшим столиком в придорожном кафе. В нем было пусто, и только невыспавшаяся официантка сидела в одиночестве в углу и смотрела в грязное окно.

Он хотел и не мог ей ответить. Произнесенная ею фраза ничего не открывала в их отношениях, и только подводила итог последним прожитым неделям. То, что роковой разговор случился именно сейчас, не было его заслугой. Просто выехав рано из дома по делам, они остановились в кафе, в котором за утренним кофе, обмениваясь невидимыми флюидами, они поняли, что все кончилось. Переломный момент в подсознании, которое до самого последнего момента скрывало от сознания то, что любовь прошла, настал, и ворвавшаяся действительность заполнила их дрогнувший внутренний мир.

Не в силах больше молчать, он нахмурился и сказал нарочито уверенно:

- Послушай, сейчас не то время и место, чтобы разбираться в наших отношениях…

Он хотел продолжить, но их взгляды встретились, и он замолчав, первым отвел глаза. Он понимал, что его слова сейчас, как бы они не звучали, не передают мыслей и чувств, проносящихся в голове.

Ее до боли знакомые жесты, мимика, взгляды давали ему понять, что момент, в котором все закончится именно здесь и сейчас, случился и больше никогда не будет отложен. Понимал он и то, что не сможет обмануть ее и себя в том, что все на самом деле хорошо и у них в отношения просто очередной затяжной кризис. Он осознавал это лучше, чем когда-либо и от этого ему было больно.

Он вздохнул и постарался сказать так как есть:

- Я не знаю, что со мной. Я запутался и мне не разобраться самому. Я думал, что это пройдет со временем и все вернется, все будет как было до этого…

Он остановился и снова замолчал. Продолжать не было сил. Он слышал, что выходило из его уст и не верил сам себе. Не верил в то, что говорит. То, что с трудом казалось правдой даже внутри, на словах превращалось в банальную попытку убежать от ситуации, скрыв реальность за маской из набора слов.

Он вздохнул и так же смотря в пол прибавил:

- Прости.

Не в силах больше сидеть вот так, он боролся с неописуемо сильным чувством схватить ее за руки, перелезть через стол, обнять и кричать во всю мочь – «прости, любимая, прости! Это все неправда, этого всего не могло быть! Я люблю тебя…» Ему казалось, что это лучшее, что он может сотворить и что он вот-вот сделает так… Но неведомая сила держала его на месте, заставляя ломать пальцы в тягостном молчании. Несмотря на внутренний порыв кинуться к ней, он даже не мог поднять глаза. Лишь украдкой один раз он взглянул на ее руки, обнимавшие кофейный стаканчик.

Перед его глазами проплывали дни их совместной счастливой жизни. Он вспоминал как впервые ее увидел на дне рождения друга. Как сейчас перед его глазами возникал момент, в котором он сидел, раскинувшись на стуле со стопкой водки в руках, и как готовился произнести тост, когда в дверь комнаты вошла она. Стройная и очень изящная девушка с длинными чуть вьющими волосами, она тогда не заметила его, пройдя в дальнюю часть комнаты и сев в одиночестве на край дивана. Он помнил, какими похабными и дерзкими были первые его мысли, когда он провожал ее взглядом. Помнил, как решил в тот же вечер соблазнить ее во что бы то ни стало.

В воспоминаниях ясной картиной вставало то, как он на следующий день, протрезвев, но не забыв ее, выяснил телефон и имя, позвонил ей и с удивлением легко пригласил прогуляться по набережной. Он помнил, как она долго не соглашалась и как он, по-мальчишески, караулил ее у подъезда, чтобы еще раз навязать свое общество. Прошло наверное около месяца, с тех пор как он впервые увидел ее до их реального знакомства. Все было просто – в какой-то момент она согласилась с ним встретиться и этого оказалось достаточно для начала отношений.

Он помнил манящую его застенчивость в ней, ее робкие взгляды, ее первые мурашки от прикосновений. Он снова переживал моменты, когда она бежала к нему по лесу, игриво улыбалась ему в машине, тихонько подходила к нему сзади, чтобы обнять.

И всегда, когда это или что-то подобное, по сути своей незначительное происходило, он ясно понимал, что любит ее, по-простому чистым и светлым чувством.

Воспоминания встречи, в которой он впервые ее поцеловал, выждав положенные, по его разумению, две недели почти непрерывного общения, сейчас были для него особенно милы. Забрав ее из дома, они поехали к каким-то ее друзьям. Стояла жаркая летняя погода и воздух буквально плавился. На углу улицы почти сразу за ее домом они остановились и она вышла купить воды. Он вышел следом. Не понимая зачем, он, аккуратно ступая, проследовал за ней до небольшой очереди в ларек и спокойно встал сзади. Когда она обернулась, заметив, что стоит не одна, он обнял ее и поцеловал. Просто, без прелюдий и подготовки. От неожиданности она на мгновение замерла, но уже спустя секунду осторожно обняла его за плечи и нежно прижалась к нему, отдаваясь воле стиснувших ее рук.

Он помнил и первую ночь вместе, когда он засиделся у ее родителей и уже собирался ехать, но ее мама настояла, чтобы он остался. Постелив ему в большой комнате и уже почти пожелав спокойной ночи, ее мама вдруг заявила, что уходит спать к подруге и вернется только к завтрашнему обеду. Удивленная дочь смотрела на маму и бормотала что-то типа: «не надо, зачем тебе идти, оставайся, ты что…». Но умная и все понимавшая женщина только улыбалась.
Он, слышав всю историю не вставая, не знал, что ему делать. Просто лежать и слушать было глупо, но встать и начать провожать маму казалось еще глупее. В итоге – он выбрал первое.

Когда мама ушла, он продолжал лежать и слушал, как в коридоре в нерешительности стоит она. Он хорошо понимал, что она не знает, что делать – пройти мимо большой комнаты к себе или зайти к нему. Она была неопытна и тем самым жутко возбуждала его. Решив не вставать, он терпеливо ждал. Наконец, к небольшому своему разочарованию, он услышал как на самых цыпочках, ступая так тихо, как только возможно, она прошла в свою комнату и там, сантиметр за сантиметром прикрыла дверь. Он лежал, почти не дыша. Сердце билось в груди, стуча сильнее обычного. Через минуту он аккуратно встал и пошел к ней.

Дверь была не заперта и он, толкнув ее внутрь, вошел в комнату. Она стояла у окна. Невероятно стройная, точеная фигура проступала через еле заметную ночную рубашку на фоне светившего за окном фонаря. Она стояла к нему спиной и не оборачивалась, прижимая руки к груди. Он стоял в дверях, чувствуя как губы его пересохли и слыша каждый удар своего сердца. Сделав один шаг к ней, он снова замер. Ему хотелось навсегда запомнить ее такой – невероятно красивой и чистой, покорно стоящей в ночном свете. Сделав еще несколько шагов он вплотную приблизился к ней и положил руки на талию. Ее тело вздрогнуло, она закрыла глаза и он почувствовал как она прижимается к нему, не в силах более сопротивляться и отдаваясь ему целиком.

Он помнил, как потом много раз он в таких же или в похожих моментах был с ней и как многие из них были прекрасны и полны настоящего чувства, но в тончайших деталях в его памяти остался только один – первый.

И вот на неописуемо длинную вереницу моментов счастья нахлынули новые, чуждые великому чувству воспоминания. Он с ужасом пережил еще раз тот момент, когда, увидев ее идущей к нему на встречу, улыбнулся ей не так, как всегда. Он был уверен, что ни она, ни даже он ничего тогда не почувствовали, кроме, может быть, небольшого смущения и странного переживания. Никто не придал ему значения, да и сам по себе момент этот был лишь условным. Сейчас же ему казалось, что именно тогда, спустя почти год после их первой встречи, он улыбнулся ей впервые, не любя ее. Он не понимал причины, логику, основания, но для него их счастье было до этого странного момента и не было после.

Ему казалась непостижимой мысль о том, что счастья никогда не было у них больше или меньше, счастье было пока они любили друг друга и перестало быть, когда они перестали любить. Вернее он перестал любить и больше был не в состоянии постичь ее любовь.

В тот момент, когда уже следующим летом, после совместного отдыха, они должны были встретиться после работы, он увидел ее и понял, что больше не любит. Любил еще утром, когда провожал на работу, любил когда писал красивые смски во время обеда, любил когда ехал на место встречи и перестал любить, когда вдруг увидел ее. Наверное тогда, он не мог до конца понять, что же все-таки произошло и, скорее всего, не понимал всего и сейчас, но то, что именно в ту секунду кто-то перекрыл кран их любви было для него очевидным.

После этого все шло по наклонной. Их внутренний мир, пережив кульминацию, замер и тем самым прекратил свое существование. Они по-прежнему были вместе, вместе спали, вместе гуляли, радовались, смеялись, но это «вместе» больше не предполагало строительство единого целого, а построенное ранее так или иначе старело и рушилось под гнетом забот и рутины. После того момента, когда он вдруг понял, что больше не любит, они перестали быть единым миром и были просто очень хорошо скрепленными частями.

Шло время и вот уже их кажущаяся целостность начала распадаться. Он стал больше времени проводить с друзьями, стал дольше задерживаться на работе. Все больше у него происходило в жизни вещей, о которых она не знала. В них не было ничего особенного, он не изменял ей, не встречался и не общался близко с другими женщинами. Но все чаще и чаще он переживал все новое в своей жизни сам, без ее участия и сопереживания. Он отдалялся, отдаляя ее.

С какого-то времени он, наконец, понял, что больше ничего между ними нет, но поверить в это не смог. Не потому что любил ее или не хотел обидеть, а потому что боялся признаться в этом и не находил в себе силы изменить происходящее. Друзья говорили о кризисе отношений, уверяли, что это нормально и скоро пройдет. Он верил, точнее хотел верить и вот сегодня в этом кафе наконец прозрел окончательно, поняв, что все кончилось и уже навсегда.


.2.

Она крепко сжимала стаканчик с остывшим кофе. Его вкус казался странным. Странность вкусу придавали мысли о том, что, наверное, это последний напиток, который она пьет вместе с ним. Несмотря на всю нелепость ситуации, эта мысль была основной в ее голове. И она, уставившись в полупустой бумажный стаканчик, думала ее. Обычный день, обычное кафе, обычный кофе в самом обычном стакане. Все как всегда. Таких посетителей, как они тут бывает по несколько тысяч за год. Все или большинство из них пьют что-нибудь горячее, например, кофе из вот таких стаканчиков и ни о чем не думают. Этот кофе или чай для них ничего не значат. Посетители приходят и уходят, покупают, платят, пьют. И сколько таких моментов было у них самих. А вот теперь, в этом непримечательной кафе, они снова завтракают. Все как всегда. Но только в последний раз.

Она сказала то, что давно должна была сказать. Обманывать саму себя она не умела и мириться с тем, что он все давно стало по-другому больше не могла. Она должна была сказать, именно не спросить, а сказать, произнести вслух то, что он больше не любит ее. И она произнесла. Стало ли ей легче или лучше, она пока не знала и потому просто рассматривала стаканчик, не надеясь все понять сразу.

Он молчал и не смотрел на нее. Ей было неприятно это, но она принимала его и таким каким он был. Не потому что любила, а потому что всегда принимала, потому что она подчинилась и отдалась ему, поверив в чистоту их отношений.

Наконец волна воспоминаний накрыла и ее. Перед ней проносились самые диковинные моменты, в которых она внезапно осознавала, что любит. Эти, как бы данные свыше, осознания особенно удивляли ее. Чаще они приходили в самые внезапные периоды их жизни, и намного реже во времена ярких, заранее спланированных и обреченных быть романтическими встреч и свиданий.

Она вспоминала как однажды он не забрал ее с работы, сославшись на жуткую усталость и плохое самочувствие и она спешила домой, чтобы поддержать его. Когда она вошла, она увидела его спящим на диване, в костюме и рубашке. Сердце ее обливалось кровью и она спешила быстрее лечь к нему, чтобы согреть. Раздеваясь, она забежала на кухню. Там в сковородке на плите лежали несколько еще теплых пельменей, пожаренных и оставленных ей. Она хорошо помнила эти пельмени. Смотрела на них и еле сдерживала подкативший к горлу комок, понимая, что не может не любить этого человека. Наивность ее воспоминаний заставили ее улыбнуться.

В своей памяти она перебирала встречи и взгляды, запахи, прикосновения, первые неловкие признания и первые откровения. Он сказал, что любит ее сразу после первой ночи и тогда она сильно испугалась, думая, что в этом признании намного большую заслугу имеет ее тело, а не она сама. Ей потребовалось намного больше времени, чтобы открыто сказать о своих чувствах.

Она готовилась к этому. Сначала мысленно представляла как скажет ему «я тоже», или как шепнет на ухо «люблю тебя», но долго не могла перейти какой-то невидимый барьер. Иногда ей казалось, что она никогда этого не скажет и чем сильнее верила в эту мысль, тем сильнее прижималась к нему, стараясь выразить языком тела то, что не могла сказать словами. Настоящее признание получилось случайно, в момент, который не был ни примечательным, ни особенным. В субботнее утро они лежали и смотрели телевизор после бессонной ночи. Уставшая и сонная она слушала его дыхание. Она обняла его и вдруг, незаметно тихонечко сказала «люблю». Он приоткрыл глаза, повернулся, обнял ее и сказал очень ласково и просто «знаю, малыш».

Время шло и вот, в какое-то время, она точно не знала когда, она поймала себя на мысли, что перестала жить сегодняшним днем и уже всерьез думает об их будущем. Она почувствовала, что все эмоционально прекрасные моменты в их жизни уже случились хотя бы один раз и настало время просто счастливой жизни. Эта просто счастливая жизнь казалась ей чем-то совершенно реальным и даже более того, единственно возможным продолжением их семьи. Именно тогда слова «семья» впервые прозвучало в ее сознании.

Мысли эти и сейчас не казались ей ошибочными, но только сейчас она осознавала всю глубину, на которую они посягали. Их любовь была ярким пламенем, большим и сильным. Но пламя это требовало все больше и больше топлива из новых эмоций и переживаний. И они вместе несли на жертвенник этого пламени все новые и новые приношения. Пламя, которое они называли любовью, было таковой ровно до тех пор, пока у них было, что принести ему. Первая радость, первая прогулка, поцелуй, ночь, совместный дом – все это по нарастающей сгорало в пламени любви, которое жаждало и требовало все больших и больших совместных свершений.

И вот, когда каждая новая ноша к жертвеннику пламени должна была быть тяжелее предыдущей, кто-то из них споткнулся под ее весом и не смог донести до пламени. И тогда оно начало угасать. Они старались бросать в него прежние приношения, когда-то вздымавшие его до небес, но оно не принимало их, проглатывая их в своей пучине как нечто привычное и не способное разжечь его больше, чем оно было. Они старались проводить больше времени вместе, также гуляли, также ездили отдыхать, также спали вдвоем, не разумея, что пламя питается только тем, чего еще не вкушало.

Только когда осознание этого пришло к ней, она поняла, почему ошибалась надеясь, что они будут счастливы всегда. Из пламени, которое кормили самими дорогими и красивыми моментами, нельзя было сделать тихий фонарь совместного счастья. Раскормленное светило обречено угаснуть, если перестать приносить ему новые эмоции и чувства. И чем больше это пламя поглотило, тем сложнее ему в будущем стать вечно сияющей звездочкой.

Она принимала эту мысль и потому не винила ни себя, ни его за то, что было. Их маленький мир рухнул, унося с собой воспоминания, моменты радости и неподдельного счастья. Наверное, на это он был обречен изначально, но чтобы понять это им нужно было построить его таким, каким он был.

Она улыбнулась своей мысли и тихонько позвала его. Он был бледен. Немного помятое лицо, первые морщинки вокруг глаз выдавали усталость и какое-то внутреннее опустошение. На мгновение их взгляды пересеклись и она постаралась еще раз улыбнуться. Кажется у нее это получилось. Забрав свои вещи и стаканчик с кофе, она поднялась. Взглядом остановила его желание проводить ее и вышла в стеклянную дверь, за которой ярко слепило утреннее солнце.