Дядя Ваня. Рассказ

Сегодня Санька со страхом ждал отца. Он еще издали заметил его шаткую сутулую фигуру и шмыгнул во двор.
-Мамка! Мамка!- взволнованно воскликнул он. -Папка вертается.
Тетя Варя суматошно выбежала на улицу из дома, крикнув без объяснений:-Слетай к кузне, зови Вовку! Указала рукой в сторону речки. -Овражком, овражком...Глядя на бегущего под гору сына, сказала тихо:- А я у Клавки схоронюсь.

Потом оживилась, торопливо выпроваживая Кольку:-Ступай домой, нечего на него, дурака бестыжего любоваться...
Колька драпанул в кусты через дорогу.
Двор опустел, но ненадолго. Хозяин с бутылкой вина упрямо приближался к дому. Нечесанные смоляные кудри прилипли к потному лбу. Ноги едва держали высокое грузное тело. набычившись, миновал плетень, подошел к двери, приткнулся к косяку, затянул привычно:- Вы-ы-ходи-и-ила на берег Катю-ю-ша...

Икнул, Позвал зычно:-Варь?! Варю-юха?! Эт я, слышь? Глухая тетеря...Тупой взгляд уперся в висячий замок. -Та-а-к,-заскрипел он зубами.-Так встречаешь, стерва! Замахнулся бутылкой и безрассудно грохнул ее о пробой. Под ноги сыпануло битое стекло. По доскам и руке кровью потекло вино.

-Варька-а?!- рявкнул он. Безжалостно сверкнули глаза.
В это время подошли Вовка с Саньком. Тетя Варя шире раздвинула занавеску соседского окна.
"Кабы чего не натворил, супостат!"
- Вовка твой, - за спиной глухо сказала тетя Клава, - прямо за год вытянулся. Копия- отец, а характером в тебя уродился- смирный.

- Вырос- не заметила, -вздохнула горько тетя Варя.- Жизнь постылая. Радоваться и то с чужого окна украдкой приходится...
- Не шуми, чего ты?!- Вовка попытался успокоить отца, отвести его под навес в саду.
- От людей неудобно.

Отец заартачился.
- Указчик нашелся! Сопляк!
Вовка упрямо потянул его за рукав. Тот, упираясь, дернул руку и наотмашь случайно угодил локтем прямо младшему в лицо.Санька отлетел в сторону с разбитым носом.


-Убью-у-у!-разошелся дядя Ваня разгорячившись.
Тетя Варя не выдержала, прибежала к сыновьям на помощь.
-Ах ты, изверг, ах, паразит!- может быть, впервые накинулась она на мужа, не в силах больше совладать с собой.
-Хватит, натерпелась!-горечь и обида закипели в груди.

Санька жалобно ныл, на коленках высмаркивая сгустки крови.
Вовка поначалу растерялся, но, видя осмелевшую мать, ринулся на буяна и в два счета заломил ему руку за спину.
- Пусти-и-и!-Дядя Ваня согнулся в три погибели, запыхтел от боли и безпомощности.

-Ага-а!- Тетя Варя закружилась вокруг них. -Не будешь теперь ерепениться, нашлась на тебя управа, нашлась. Ужо угомоним...
Принесла из хлева веревку. Вдвоем связали дядю Ваню по рукам и ногам, не обращая внимания на угрозы. Кое-как затащили в сени.

До ночи отец ругался, а потом как-то враз обмяк и стал просить у матери прощения. Санька слышал, как она, умываясь слезами, снимала с отца путы. В избу доносился сухой сдержанный кашель и клятвенные заверения. Недавно затаенная злоба на отца рушилась в добром Санькином сердце, уступая место чему-то хорошему-хорошему...

Рано поднялся дядя Ваня- до выгона. Увидел соседа, подошел неторопко. Закурили. Присели, не сговариваясь, на лавку у плетня, помолчали хмуро, словно обиду меж собой обдумывали.
 - Дурак я, Степ,- скорбно сказал дядя Ваня. - Дурак!
-Не по-нашенскому так, -без выкрутасов ответил сосед.

-Ну, подурачился, и хватит! С кем не бывает! А у тебя останову нет. Кажный день колобродишь, любого задеть норовишь. Чего же здесь умного?
Опять помолчали покуривая.
-За гулянкой, - дядя Ваня возобновил свою исповедь, - сынов упустил. Он потер распухшие запястья рук.- На родного отца замахнулись! Дожил...

- Надоело им, Вань,- дядя Степа оживился, - сызмальства из дома гонишь. На Варьку иной раз смотреть жутко. Тебе бабу отдубасить - нет ничто! Не на ту нарвался. Моя бы тебя живо приструнила...

-Когда из плена сбег, - дядя Ваня задумался,-жизнь словно заново изведал. До того она желанной, диковинной показалась, что подумал, останусь жив, Варюху до смерти на руках носить буду.
- Оно и видно, носишь, -подковырнул дядя Степа,-только на пинках.
От упрека дядя Ваня осерчал, хотел было уйти, но лишь поерзал на скамейке, остался.

"Чего на правду дуться?!"
- Не для сраму живем,- дядя Степа ударился в рассуждения.- А на наших баб нам всю жизнь молиться надо. Лиха тоже хватили. Они в мужиках, может, издавна подмогу выглядывают, а мы кочеврыжимся.

Дядя Ваня небрежно махнул рукой.
- Когда трезвый, смекаю, а чуток перепало-все кувырком идет. Сначало война, словно болячка какая, донимала, ночами криком ребятишек будил.Проснусь чумным и отхожу до утра, а утром примешь стопку-оно вроде легше становится. А потом и сны перестали сниться, а к стакану как привязали.Уж лучше бы, -продолжил он негромко, -сдохнуть.Какой с меня прок? Одно хорошо-магазину прибыль.

-Брось дурить, -последовал укор.-Образумься.Тебе детей подымать надо, а ты о чем думаешь,болда.
Дядя Ваня гмыкнул в кулак, хмуро подытожил для себя:"Кончился весь запас моих возможностей.Войну проклятую осилил, а себя не смогу. Сколько раз пытался бросить...
Правильно Варюха говорит?"Уж лучше бы тебя не было, пропади ты пропадом со своей водкой!"

И так тоскливо, скверно стало, что и говорить-то расхотелось. Сознание вины перед семьей близило к мысли о том, что, жизнь, по сути, прошла никчемно, паршиво, где-то там, далеким туманным призраком...

Вернулся в свой двор. Горечью зажгло нутро."Вот здесь с победой встречала истосковавшаяся жена. Здесь, на месте обветшалого домика, поставили этот- на четыре окна с просторными сенями. Здесь пошли послевоенные дети. А после и вспомнить нечего. После слепо жил своей болью и не выплеснутой до конца в войне злобой..."

Скрипнула дверь. Звякнув дойным ведром, на улицу вышла жена, сказала осунувшему мужу:-Спал бы, Вань! Сама коровенку выгоню.
И поглядела так мягко, доверчиво, точно не было с вечера бессильных слез, злорадного к нему презрения.

Не выдержав взгляда, отвел глаза, побитой собакой побрел к сенцам. Вчерашний день не хотелось вспоминать, как и всю свою поганую жизнь. Упал в сенях на подстилку и затих после скулящего судорожного всхлипа...

Над деревней вставал будний день, а он все еще лежал, хотя видел жену, уходящую на работу с тяпкой, детей, с боязливой осторожностью прошмыгнувших мимо. Долго лежал, мучаясь своими страшными замыслами, и никак не мог от них отделаться.
В ненужном одиночестве он больше не стал противиться самому себе. Дядя Ваня повесился на широком армейском ремне, которым часто замахивался на жену и беспричинно порол своих детей.