Реакции-iii-1

Альберт Туссейн


Р  Е  А  К  Ц  И  И


III-1


.................................


УДК 821.161.1
ББК 84 (Рос) 6-5
Т 90


Туссейн Альберт Иоганович –
музицирующий лингвист, переводчик-международник,
автор более десятка книг стихов, прозы и переводов,
лауреат конкурса «Всенародная поэзия России» 
и литературной премии имени А.С. Грибоедова,
член Союза писателей России

Представлены эмоционально-мемуарно-лингвистический дневник-словник, путевые и не путевые, путные и непутёвые заметки, зарисовки, словесные этюды и наброски, портреты, посвящения, пейзажи, вербальные выкрутасы, фразы, песни, стихи, афоризмы, аферизмы, пофигизмы и пр., вообще реакции на жизнь и на смерть, и на все, что между ними. Написано в основном на земле, иногда также под ней-матушкой, часто в воздухе, на воде и под водой, во сне и наяву, иногда в трезвом, иногда в здравом, а порой и в зело заздравном уме.


ISBN 966-383-066-2


© Туссейн А.И., 2009


...................................


Альберт Туссейн


Р  Е  А  К  Ц  И  И

Издание третье дополненное

Часть I


Московская городская организация
Союза писателей России
2009

 
...........................................


 
ОБ  АВТОРЕ


Родился – все еще в процессе
Родина –  по крови – Украина, по принадлежности – СССР, по духу – Россия,
по мировоззрению - Земля
Национальность – хохол русско-швейцарского розлива
Родной язык – видимо, тот, на котором думаешь и пишешь сокровенное, тогда – русский, но по крови и по чему-то еще более высокому и глубокому, если не глубинному – украинский, хотя я им, конечно, не так владею, как русским, во всяком случае, не так много пишу на нем (ну, и слава богу! – наверное, облегченно вздохнет мой украинский земляк-читатель), но зато всей душой улавливаю и воспринимаю всю его тончайшую мелодичность и нежную напевность, нутром чувствую каждое его словэчко… Третий  мой родной (троюродный?) язык по линии отца – французский. Для меня он скорее иностранный, хотя и один из любимых и приоритетных. Дедушку-франкофона я не застал, а отец предпочитал немецкий.
Образование – разного уровня и законченности музыкальное, техническое, лингвистическое, филологическое, экономическое и юридическое; весьма  начальное, явно незаконченное и, добавим по Линкольну, совершенно недостаточное житейское
Семейное положение – в очень интересном положении
Семья – все люди на свете, и хорошие и не очень, как в любой семье
Дети – в основном слова, звуки и растения
Основной источник дохода –  слова и звуки
Любимый конек – ставить все на кон
Друзья – и Вы, если Вас станет
Враги – см. Друзья
Учителя – все, без исключения, встречаемые или читаемые мною люди
Основное увлечение – все, что влечет, завлекает, привлекает и увлекает, а влечет практически все привлекательное, особенно, вот как сейчас, тавтология, каламбуры и пр.
Участвовал ли…? – весьма безучастно
Бывал ли…? – побывал, однако. Но мне уже легче сказать, где я не был
Иностранные языки – в дипломе английский и арабский, но в течение  нескольких десятков лет активно интересуюсь, изучаю, исследую и сопоставляю несколько десятков других языков, так что в весьма разной степени и гутарю-бякаю, и размовляю, и болтаю-балакаю, и спикаю, и шпрехаю, и парлякаю и вообще даже при всей своей прирожденной, природной и приобретенной тупости кое-как и кое-что кумекаю. В круг моих интересов входят древне- и новогреческий, практически все славянские, латинские или романские (плюс эсперанто и, конечно, латынь), германские (в частности, скандинавская подгруппа) языки, несколько семитских, тюркских и иранских языков, китайский и японский,  хотя самый любимый, помимо музыки, и самый трудный для меня язык – это язык молчания, которым порой так трудно владеть (о чем отчасти, вероятно, и свидетельствуют эти словесные «Реакции» и другие мои сочинения)
Самое любимое – тот, кого, и то, что любишь, в данный момент
Главное в жизни - жизнь
Умер – см. Родился

Автор


..........................................


ОТ  АВТОРА


“Indocta manus non me tangere”
(лат. «Неученой рукой меня не трогайте»,
написано на одном музыкальном инструменте
в музее миланского театра Ла Скала)


Уважаемый читатель!
Представьте себе, что перед Вами большой старый (надеюсь, не старенький) вербальный рояль, с нетерпением ждущий Ваших рук-глаз.
Он несколько расстроен…
Но чтобы понять предмет и характер его расстройства и поиграть на нем,
вернее, вместе с ним, Вам самим надо немного настроиться (ибо всякое
творение, т.е. в данном случае чтение, - это всегда определенное сотрудничество, сотворчество и взаимное сотворение нового, и очевидно, что подготовленный читатель, настроенный на соответствующую волну, может каким-то таинственным образом дополнять, внутренне завершать и совершенствовать задуманное автором). Иосиф Бродский писал, что «роман или стихотворение есть продукт взаимного одиночества писателя и читателя».
Рекомендую, прежде всего, начать с  Предисловия (в самом начале) и Послесловия (в самом конце).
Издание разбито на более-менее связанные тематические разделы. Диапазон между отдельными высказываниями достигает почти полувека, и на многое сейчас, вероятно, я отреагировал бы не совсем так или вовсе никак, но… что было, то есть… (см. Послесловие).
Приятного, вдумчивого и плодотворного музицирования!

Автор

 
..........................................


Посвящается моим другам
и недругам.
Первым – с любовью.
Вторым – с благодарностью.
Я Вас люблю!
А вас благодарю!

 
......................................


Вдохновение есть ток
от всего ко мне,
а творчество есть обратный ток
от меня ко всему…

Велимир Хлебников



Реагирую.
Значит – живу.


......................................
 

ВМЕСТО  ПРЕДИСЛОВИЯ

Октавио Пас (Мексика)

Улица

По улице бескрайней и безмолвной,
брожу в потемках, падаю, споткнувшись,
встаю и слепо по листве опавшей
ступаю, по немым камням, а кто-то
по ним ступает за моей спиной:
остановлюсь, и он замрет, бегу –
он тоже. Обернешься – никого.
Все в темноте, и выхода не видно,
и я кружу, кружу, но за углами
все та же улица, где не меня
подстерегают, не за мной бегут,
а я – за кем-то, кто упал, споткнувшись,
встал и в лицо мне молвит: никого.


Перевод Павла Грушко

 
....................................


ПРИЗНАТЕЛЬНОЕ

Хотя я пишу с детства, свои сочинения (в основном песни) я публиковал весьма редко и спорадически, главным образом в местной печати. Несмотря на то, что материала накопилось довольно много, на большую публикацию я как-то не решался и долго раскачивался. Толчок к изданию моей первой книги (сейчас  их опубликовано  уже около двадцати) дал Жумагельды Сакенович Елюбаев, мой казахстанский шеф и большой друг, Генеральный менеджер Договорно-правового отдела нефтяной компании казахстанско-американского СП ТОО «Тенгизшевройл», где я уже  более десяти лет работаю переводчиком. Я ему глубоко и сердечно благодарен за признание, помощь и спонсорскую поддержку, за этот первый толчок.
Побольше б люди так толкались в жизни!

Автор


.............................................


АВТОБИОГРАФИКА


«Всякий пишущий пишет автобиографию –
и чем меньше он это осознаёт, тем более он автобиографичен»
Ф.Геббельс


«Я странен, а не странен кто ж?»
А.С. Грибоедов


***

Духовыми оркестрами детства
бухают воспоминанья и стонут…
О, вечная погоня и бегство
от мыслей, где дни мои тонут!

Я знаю: теперь уж не тронут
их давнего дивного детства
ни буйство ума, ни действо
страстей, ни уныния омут.

И все же остаться в покое
не можется – в лоно людское,
не хочется – в море мирское
бросаюсь – печальный улов!

Я б мог рассказать такое…!
Да вот… задыхаюсь… от слов!


Анкетное – 1
(невыездное)

Уж чего-чего, а анкет за свою жизнь я заполнил более, чем предостаточно, хотя в основном и без толку. Благодаря профессиональным, деловым и, возможно, другим качествам меня постоянно приглашали на постоянную и временную работу за границей. Кто помнит, тот помнит эти пресловутые анкеты и характеристики, подписываемые различными «треугольниками» (руководителями администрации, профсоюза и парторганизации на всех уровнях), число которых доходило до пяти (от группы, ячейки, отдела,  секции, кафедры, факультета, института до райкома партии). И каждый раз это означало отупляющее отлавливание увиливающих, сопротивляющихся чинуш, нудные заседания, собеседования-допросы, дурацкие вопросы-претензии типа «что-то у вас фамилия нерусская», «что это вы все рветесь за границу, что вам здесь плохо?», «сколько членов политбюро в КПА (Б, В, Г…)?» и пр. А в итоге почти всегда - «не пущать», поскольку все уже давно было определено в твоем деле в КГБ с пометкой типа «невыездной» или чего-то подобного, присущего нашей свободной советской, якобы социалистической…


Анкетное – 2

Да. Нет. Был (но не буду!).
Нет. Ну что вы! Конечно, нет!
Был, был, был…убыл
туда, где анкет быть не может, и нет…


Декады

Алику Туссейну

Где-то мои десять…?
В куст зеленый лезет
юности военная игра.

Где-то мои десять?
Светит ясный месяц.
Ясности священная пора!

Где-то мои двадцать
смехом заливаются.
Брызгаются солнцами зубов.

Рядом мои тридцать –
бриться иль не бриться?

Тридцать лет –
разбитых
тридцать лбов…

Где-то мои сорок…?


Генеалогическое

По матушке я из древнего украинского рода Могил. Эта мрачная философская фамилия довольно широко распространена в наших краях, и, не претендуя на кровные корни, не примазываясь, хотелось бы думать, что и от Петра Могилы – знаменитого украинского философа, «Петра Великого» православного богословия, фундатора Киевской академии и пр. пр., у нас хоть струйка крови, лучше сказать, духа да есть. Во всяком случае, не разделяя многие его взгляды (каждому времени – свои искания, свои открытия и свои заблуждения), я нахожу какую-то глубинную преемственность и общее в главнейшем – постоянном поиске и стремлении узнавать и познавать все новое и новое, в желании совершенствоваться и совершенствовать…


Армейское – 1

Страшно не хотелось в армию. Рушились-крушились все мои планы. Но загремел – сначала хотели послать на флот (5 лет), еле отвертелся, попал в ВДВ (3 года). Было ужасно, особенно для городских, пусть даже физически крепких и спортивных, но душевно изнеженных семейной любовью, вниманием и лаской мальчиков. Были моменты, когда я откровенно хотел покончить с собой. Наверное, так бы и случилось, если бы меня не опередил друг мой Фимка из Киева. Увидев его труп, я немного отрезвел, но желание как-то сбежать из этого жестокого отупляющего ада-тюрьмы не исчезло. Узнал: некоторые ребята, выкурив сержантскую шелковую лычку, получали какие-то темные пятна на легких и комиссовались. Я выкурил метра три этих лычек и ничего. Чтоб еще ослабить свой организм, не ел, истязал себя физически; чтобы испортить себе сердце приседал в темпе сотни раз и тут же выпивал по пачке заварки чая, литрами пил крепкий кофе; стоя на часах, зимой надевал мокрую рубашку, наливал воду в сапоги, часами стоял на морозе – хотя бы насморк схватил! Продолжал курить шелк, несколько пачек самых крепких сигарет в день, издевался всячески над своим организмом – все-таки постепенно стал доканывать себя. Попал в госпиталь и там продолжал. Уже в принципе шло к какой-то, скорее, трагической развязке… Но однажды ночью замученный, изголодавшийся, исхудавший, ослабевший в туалете потерял сознание, упал и, не помню через какое время, очнулся весь в крови, в дерьме… И тут меня озарило – идиот! кретин! Что же я делаю?! Ну, хорошо, комиссуют, и буду я влачить остаток жизни, прикованный к постели, жалким беспомощным инвалидом. Тоже мне, Николай Островский!  Тут же я все прекратил, вышел из госпиталя, стал есть, заниматься спортом, бросил курить и пр. Как бы заново родился, с огромной жаждой жизни. Конечно, все это когда-нибудь скажется в старости, выйдет боком, какими-то болезнями и пр., но почему-то я совсем не стыжусь, не жалею о содеянном. Видно, моей воле, душе и телу суждено было пройти такую жесткую проверку… Заглянуть в потустороннее…


Армейское - 2
(фальшивое)

Одним из редких, если не развлечений, то забав в армии было пытаться фальшивить в обязательном дурацком хоровом строевом пении. Оказывается, это не так-то просто. Большим мастаком этого был мой единственный за все три года армии настоящий друг, Фимка из Киева, профессиональный музыкант, очень тонко чувствующий человек. У меня получалось гораздо хуже (видимо, мой стадный слуховой инстинкт был более развит, если это, конечно, можно назвать развитием), но постепенно и я научился. Не выдержав армейской атмосферы, окружающей грубости, невежества и жлобских издевательств, Фима однажды по-настоящему сфальшивил (а может, взял единственно верную и правильную в той ситуации ноту): послал на фиг всю эту Большую Фальшь, (настоящую фальшь, так сказать, фальшь per se, по сравнению с которой наши вокальные выкрутасы и шалости были просто невинным детским лепетом) и ушел из жизни. Признаться, я готов уже был пойти за ним и тоже покинуть этот смрадный ад, но я увидел его приехавшую на похороны маму, представил на ее месте мою, и это меня остановило, спасло…
После этого я уже редко фальшивил в строю, так как это мне до слез напоминало бросившего меня друга и уже больше не развлекало. Делал это в основном по просьбе ребят, которым это не очень удавалось, но очень хотелось, потому что это всегда крайне раздражало нашего ненавистного старшину, типичного краснорожего надутого пустотой и тупостью армейца, не понимающего, в чем дело, но каким-то животным инстинктом чувствующего, что что-то не так, без малейшего музыкального слуха, но, конечно, часами в каптерке насиловавшего свою несчастную гармошку и наш бедный слух. Это было его самым жестоким для нас наказанием, по сравнению с которым наряды на кухню и пр. были просто спасением. А вообще, если сосчитать, сколько я их заработал, вернее, получил, этих «вне очереди», то мне до сих пор, наверное, пришлось бы еще дослуживать в армии…


Армейское – 3

Побывать в настоящей тюрьме (экскурсии не в счет) мне еще не довелось (пока)… Но за три армейских года я очень хорошо узнал, что такое несвобода и научился ценить даже элементарную, примитивную свободу. Я не говорю здесь о громких настоящих политических, гражданских и человеческих свободах и правах. Это уже высший почти утопический в любом обществе пилотаж. Я имею в виду простую физическую свободу, отсутствие материальной клетки. Какое это счастье! Хочешь – пойдешь налево, хочешь – направо, хочешь – туда, хочешь – сюда, хочешь – никуда и т.д. И как вообще не ощущаешь и не ценишь ее, когда ты относительно, хотя бы телесно свободен! Это как здоровье, пока ты не болен…


Армейское – 4

Меня всю жизнь мучал один вопрос: почему в армии такая концентрация тупости и краснорожего хамства? То ли идут туда уже готовые такие, естественно отбираясь? То ли сама армия формирует такое?
Ответ дала сама жизнь, сама армия: и то и другое…


Армейское – 5

Никогда и нигде не испытывал к себе
такой зоологической ненависти, как здесь …
И какая же она взаимная!
Что-то здесь глубоко не то классовое, не то кастовое…


Армейское – 6

Военные отдают честь.
И часто о ней забывают…


Мое первое и, скорее всего, последнее форсирование Днепра

В Днепропетровске, где я вырос, умение плавать у мальчишек ценилось превыше всего, хотя и считалось чем-то само собой разумеющимся. Учили довольно жестоко. Когда ты уже, по наблюдениям старших мальчишек, был физически и где-то психологически (это, как правило, в меньшей степени, и малыши хоть и нетерпеливо, но с ужасом ждали такого «крещения») был готов, в один прекрасный (не очень) момент тебя бросали на самую что ни на есть глубину, где ты, визжа от страха, глотая слезы и воду изо всех сил начинал барахтаться, спасаться и … плыть! Конечно, старшие зорко следили за тем, чтоб не дать тебе утонуть в случае чего, но на моей памяти не было ни одного случая, чтобы кто-то действительно начал тонуть. Расчет был точен. В принципе, как это часто бывает во многих областях человеческой жизни и деятельности, когда человек уже практически готов к какому-то новому шагу, ступеньке, уровню своего развития, остается лишь преодолеть некий психологический барьер, для чего иногда нужен также определенный толчок извне. Часто вспоминаю свою первую кабину синхронного перевода, куда меня неожиданно (это всегда неожиданно) толкнули обстоятельства, как я, потея, весь дрожа от страха, начал робко переводить, и потом пошло-поехало… Вспоминаю свой первый прыжок с парашютом, первые серьезные соревнования по плаванию и многое-многое другое. Так вот, а научиться плавать всем мальцам во дворе очень хотелось, потому что это автоматически давало тебе право перейти в другую группу-касту мальчишек, где рассказывали всякие страшные истории, организовывались набеги на соседские сады, походы на Днепр и прочие авантюры. Было несколько таких степеней, уровней. Чтобы попасть в самую высшую и почетную команду, надо было наряду с разными другими условиями (например, набить морду какому-нибудь местному известному драчуну-забияке, вытерпеть определенные виды боли и не заплакать, не струсить; спрыгнуть там со второго этажа на землю, перелезть через какой-то высокий забор и многое другое – потом вспоминал, кстати, об этом, наблюдая очень похожий обряд посвящения мальчиков в охотники, в мужчины в бразильских джунглях) переплыть Днепр (около 1,5 км). Тут была целая комиссия арбитров, они шли по мосту и несли мои трусики, а я внизу, упрямо пыхтя, плыл по-собачьи. Начало было ничего, но, добравшись до середины, я струсил, а тут еще какой-то огромный трехпалубный пароходище приближался. Паника. Слезы на глазах. Глянул назад-вперед: расстояние примерно одинаковое, что уж тут, решил продолжать вперед, все равно уже. Так я покорил Днепр, страх и себя и еще много всяких недостойных настоящего мальчишки вещей. На берегу меня чествовали мои босоногие судьи, отдали мне трусики, а вечером я уже сидел в компании самой высшей нашей мальчишьей лиги и, покашливая сквозь слезы, покуривал свою первую (не первую, конечно) официальную сигарету (какую там сигарету, окурок, конечно), смотрел какие-то тайные картинки с совершенно не волнующими меня голыми тетями, слушал жуткие истории и тихонько балдел…
Это была самая первая крупная победа-признание в моей жизни.


Элементарное

Всю жизнь был невыездным (нерусская фамилия, сын «врага народа»).
Кроме того, не мог получить приличную работу и пр. Сейчас все просто: 
взял да и поехал, и на работе анкетные данные уже не определяющие.
Как же это элементарно! И как же мы были лишены элементарного!

               
Бей меня, жизнь!

Я счастлив!
Жизнь меня бьет
по щекам.
Мне удары ее,
что ласки.
Для меня они,
как контроль,
как проверка
ЧК,
как чистка,
срывающая
всякие маски.
Мне жизнь сама
не дает устареть,
облениться, уснуть,
разжиреть.
Я могу от ударов ее
зареветь –
не смогу никогда
захиреть.
Наоборот –
каждый раз,
под ребро получив,
упаду, отдышусь
немного.
И, подумав,
пойму:
не туда как-то жил.
Опять подвели меня
ноги.
Так, придя вновь
к началу,
пою, хохочу,
свой единственный путь
неистово,
рьяно ищу.
Так немного хочу,
но  здорового, свежего,
чистого.
И в лохмотья лжи,
фарисейски стесняясь,
не ряжу больше правду
нагую.
От врага я лицо
уберу, защищаясь, -
щеку ж жизни
подставлю другую.
Что ж ты медлишь
и ждешь?
Размахнись,
не робей!
Каскадом ударов
брызни!
Бей меня, жизнь!
Если хочешь – убей!
Но не до смерти бей –
до жизни!
До жизни новой,
где льется кровь
живая
по жилам
горячим.
Где не важно –
богат ли,
да и есть ли
твой кров.
Где место
лишь честным
и зрячим.
Где, если ты
чист
пред собой,
перед ней, -
познаешь
весь смысл
ее дара.
Если ж
изменишь себе
или ей –
опять ожидай
удара…
Так бей меня,
жизнь!
Бей!
Бей! – я ору
до сипа.
Еще раз!
Ну! Резче!
Больнее!
Бей!
Вот так!
Я все понял…
Спасибо!


***

Своё горе и боли я обычно таю, ношу и переношу в себе.
Когда же у меня случается радость, когда мне хорошо,
я всегда стремлюсь поделиться этим с другими.
Увы! Некоторым от этого иногда становится плохо…


Мои главные образования

Ясли – круглые коленки маленькой мамы
Детсад – рыбалка на Днепре
Начальная школа – в лес по грибы
Средняя школа – башка в баштанах
Училище – мои ошибки
Семинария – люди
Гимназия - спорт
Техникум – струнные и клавишные
Институт – чужестранье
Аспирантура – моря-океаны
Академия – облака в небесах


Озабоченное

«Забота у нас такая…»

Да, я озабочен любовью, сексом, литературой, поэзией, искусством,
женщинами, мужчинами, детьми, животными, растениями, природой,
морем, лесом, обществом, политикой, наукой, добром, злом и т.д.
А что? Ведь я же живой! Забота у меня такая…


***

Жена!
Я так люблю тебя!
Но тебя нет…

Сын!
Я так люблю тебя!
Но тебя нет…

Работа!
Я так люблю тебя!
Но тебя нет…

Жизнь!
Я так люблю тебя!
Но тебя нет…

Что же…?
Кого мне любить?!


Бизнес моей мамули

Пошла торговать газировкой. Тут же все дети нашего огромного двора стали бегать к «тете Лене» пить свой любимый напиток. С сиропом. Часто с двойным. Конечно, бесплатно. Конечно, она обанкротилась. Но зато за то (и за многое другое) ее все любили…Я весь в маму… Надеюсь… Стараюсь…Хочу… Верю…


Беспредисловное

Без предисловий,
без преддверий
когда-нибудь возьму и брякну…,
что ум мой совий
вне доверий,
стучится зря в любые двери.
Ведь открывают лишь глазок.
И то разок, и то разок.
Затем злых псов с цепи спускают.
Псы кровь мою живьем пускают.
И я бледнею и на нет
схожу тихонечко в кювет.а
И целый день стою в кювете,
слепой вопрос за все в ответе.
А ночью снова крик совы
клюет мой мозг – увы! увы!

Без эпилогов-эпигонов
возьму когда-нибудь и брякнусь…


***

На днях тут мне поставили диагноз,
мол, мужик ты.
Подумал-подумал:
в общем-то, хреновый диагноз…


Нудист поневоле

Во время студенческой практики в Никополе (Днепропетровская область) часто ходили купаться ночью на местное огромное искусственное водохранилище (Каховское море). Как-то пришли на берег. Тьма кромешная. Летняя ночь теплая. Решили купаться голяком. Как всегда, девочки налево, мальчики направо. Впрочем, даже силуэтов почти не было видно. Побарахтались вместе, потом как-то получилось, что я отделился от нашей группы, остался один и, по обыкновению, заплыл очень-очень далеко. Настолько далеко, что совсем потерял ориентир. Огней на берегу никаких, никакого берега не видно. Кругом темнота… Куда плыть-то?! Каким-то подсознанием, инстинктом, то ли от страха почувствовал, мне показалось, что с одной стороны вроде как бы идет какое-то тепло. В том направлении и поплыл. Действительно, где-то через час показались смутные очертания домов и деревьев. Берег!!! Но совершенно незнакомый какой-то. Долго бродил, сначала в одну, потом в другую сторону – голый! – пока не нашел наконец какое-то знакомое место, откуда можно было уже добраться домой. Но опять же – голый! Долго искал, чем бы прикрыться, нашел какую-то тряпку. Оказалось, что я пришел в общежитие первым, ребята и девчонки разбрелись кто куда, ни мое отсутствие, ни приключение, ни позор никем не были замечены. Хорошо, была ночь. Впрочем, днем такого и не могло бы произойти. Одежда моя тогда, конечно, пропала. И с тех пор ночью я так далеко уже нигде и никогда больше не заплываю. Не дальше пределов видимости. 


Немного о себе…

Графоманы плодовиты…
Тщеславием обвиты…
Счастливые алкоголики
Писания aqua-vitae*…

_________________________
* Лат. «вода жизни», «живая вода»


Моё первое «моржевание»

Всё моё детство в основном прошло на Днепре: летом – рыбалка, купания, гребля; зимой – коньки, лыжи и рыбалка, ну, и иногда тоже купание, только вынужденное. Проваливался под лёд я несколько раз, иногда по пояс, иногда «с головкой». Особенно запомнился первый такой случай. Днепр у Днепропетровска огромен и широк – до нескольких километров, особенно там, где в него впадает богатейшая рыбой и прекрасными береговыми пейзажами река Самара. При сильном ветре мы широко, как паруса, раскрывали пальто или куртки и, подгоняемые ветром, мчались на огромной скорости на коньках, как на буерах, проскакивая порой места с очень тонким льдом, который только трещал за нами, пропуская ледяную воду на поверхность. Иногда не успевали проскочить и оказывались в такой обжигающей воде. Так вот – первый раз. Как-то мама мне «справила» роскошную медвежью шубу, что сделало меня по-медвежьи неуклюжим и значительно увеличило мой вес. Однажды вместе с группой друзей-свертников (пацанят) мы катались на Днепре. В одном месте с тонким льдом ребята проскочили, а я замешкался, застрял из-за своей шубы и оказался по горло в воде. Еле вытащили… Потом все побежали на берег, шуба обледенела, стала страшно тяжелой, сам дрожу - ни жив, ни мёртв,  - заскочили в ближайший дом, там хозяин раздел меня догола, растёр крепкой противной вонючей самогонкой, у них жарко топилась печь, высушили все мои монатки, привели в божеский вид мою шубу-медведя (меня ещё потом долго так и дразнили во дворе и в школе), и к вечеру я заявился домой, целый и невредимый, здоровый, хотя бы насморк схватил. Мать так ничего и не узнала об этом приключении (как, конечно, и о десятках других и посерьёзней!), хотя что-то в шубе показалось ей подозрительным. Потом было ещё много других моих «провалов» на Днепре и в других водоёмах, но это уже не было такой сенсацией, таким испытанием и переживанием, как в первый раз. Главное – я никогда от этого не простуживался, а если заболевал вообще, то от каких-то других пустяков. Возможно, все эти вынужденные ледяные купания заложили во мне какой-то фундамент для моих будущих, уже взрослых, добровольных и сознательных моржеваний. Из всех физических, телесных удовольствий прорубь для меня до сих пор занимает третье место после парилки. На первом месте, разумеется, – известное дело…, то, что, если не доктор, то сам господь-боженька, как мужчина, прописал…


Тыща нагих гречанок и я…

Отдыхал на одном из многочисленных маленьких греческих островов. До материка по морю километров с десять. Когда все уже на острове обследовал (кстати, нигде пока не встречал таких огромных, просто гигантских гроздей винограда - кг по три, может, даже больше), облазил все горы, сады, деревеньки и пр. (даже нашел себе очень маленькую черепашку с детскую ладошку, которую потом контрабандой привез домой), решил устроить себе марафонский заплыв на материк и обратно. Желающих составить мне компанию (таких же «чокнутых», как я), конечно, не нашлось. Не завтракал, отправился очень рано. Плылось мне хорошо: я вырос на Днепре, и с детства плавание было моим самым любимым видом спорта (у мамы до сих пор хранится целая кипа различных завоеванных мной кубков и грамот). Плыл не спеша. Порой со мной заигрывали дельфины, раз даже удалось взгромоздиться на одного и покататься, но он, к сожалению, плыл в ненужную мне сторону. Иногда, правда, охватывал панический страх – а вдруг акулы?! Хотя местные и заверяли, что их в том районе уже сто лет никто не видел, но кто знает? Где-то примерно после полудня стал приближаться к материковому берегу. Думаю: немного отдохну, поваляюсь на песочке, погуляю и обратно. Подплываю, ближе-ближе… Смотрю: на пляже огромное количество людей. Уже совсем подплывал, стал доставать дно, уже почти начал выходить на берег, когда меня поразила одна вещь: там одни женщины и почему-то все в одинаковых белых трусиках и бюстгальтерах – я ведь без очков был… Еще приближаюсь, на берегу уже заметный ажиотаж – оказывается, все они голые, а «купальники» это их незагорелые белые места. Это, как я выяснил позже, был огромный женский нудистский пляж, куда съезжаются гречанки со всей округи. Я тут же дал деру обратно под издевательское улюлюканье и шутливые призывы загорающих дамочек вернуться. Пришлось возвращаться без отдыха. Вернулся на базу поздно, часам к 10 вечера. Руководитель нашей группы, мой друг, так испереживался, бедняга, что даже поссорился со мной. Но зато (я ведь целый день не ел, был в движении и проплыл не менее 20 км), думаю, кг 10 я сбросил наверняка. Посмотрели б вы на мою фигуру! Талия – в кои-то веки! – появилась, стройным стал. Конечно, все это тут же исчезло с первым же моим очередным пивным марафоном. До сих пор это мой личный рекорд (который я наверняка вряд ли уже когда-либо побью) плавания по времени (часов 15 почти беспрерывно, хотя и не в темпе, конечно) и по расстоянию. Все мое тело, вернее, кожа, раскисло, разбухло, как у женщин кончики пальцев после долгой стирки, а самое удивительное – это то, что, хоть я и находился целый день в воде, я еще умудрился и капитально сгореть. Впрочем, менять шкуру мне не привыкать, и я даже тайно где-то про себя считаю, что это весьма даже для меня и полезно, хоть и болезно…


Беспрепинание

щепка и прорубь
тычется – мечется
холодные берега
моя СВОБОДА

ветхая мебель
очки с надломом
девичьи руки
мои БАРРИКАДЫ

красное словцо
бога ради
вечная ссылка
моя ПОЭЗИЯ

а где-то молнией
взмывает над бурями
и стонет от счастья
чайка-ДУША


Зевательное

О том, что зевки страшно заразительны, я убеждался неоднократно. Одно время я преподавал политэкономию для «развивающихся» товарищей. Придешь, бывало, после очередной ночной гулянки, спать охота, а тут лекция. Рано или поздно, но начнешь зевать. И тут пошла-поехала цепная реакция – ты зевнул, тебе в ответ с десяток зевков, ты начинаешь зевать еще чаще, а они в ответ, и т.д. Кончается все тем, что объявляешь перерыв, и все рвем в буфет пить кофе.


Дисгармоничное – 1

Ко мне часто льнут психически ненормальные неполноценные (или переполненные?) люди: шизофреники, маньяки, психопаты, алкоголики и пр. (Чувствуют своего? Или ощущают, что я им вполне искренне сочувствую?) Порой это очень интересные, уж во всяком случае, неординарные, оригинальные, тонко чувствующие и своеобразно мыслящие и рассуждающие личности. Но, конечно, с ними надо быть настороже, держать ухо востро… Однажды, например, мой сосед, окончивший несколько технических вузов и, якобы, на этой почве от умственного переутомления и свихнувшийся, спокойно сидел со мной на скамейке во дворе и что-то рассказывал, потом вдруг – раз! – что-то там у него переключилось или выключилось или включилось: он вскочил, бросился на меня и стал душить… Хорошо, что я оказался физически сильней его…


Дисгармоничное – 2

Иногда мой дух покидает тело.
Иногда мое тело покидает дух.
Если единство их мне надоело –
Я выбираю одно из двух.


Битое

О, если б я это знал!
О, если б я мог это выразить!
Что жить никогда не поздно.
Что жить никогда не рано.

Не поздно сажать деревья.
Не рано вставать с зарей.

Не легкая это дорога –
быть битым и быть собой…


Книжное

«В качестве собеседника книга более надежна,
чем приятель или возлюбленная»
И.Бродский

Прожив почти всю свою долгую и коротенькую, бурную и интересную, счастливую и несчастную житуху, встретив не одну тысячу разных людей, проработав на многих десятках работ (хотя, несмотря на разные названия должностей, всегда занимался практически одним и тем же – музицировал и помогал общаться людям, говорящим на разных  языках), пережив (в основном от слова «переживать») с десяток браков (в том числе и официальных) и посетив пару сотен стран, я возвращаюсь к тому, с чего начал, и прихожу к выводу, что самое интересное лично для меня все-таки – это книги, там я чаще всего нахожу и себя, и свое, и своих, а действительная реальная жизнь получилась как бы в приложении, прожитое – лишь фон прочитанного. Внутренний мир versus внешнего?
P.S. Интересно, есть ли библиотеки на том свете?


Больное

День и ночь головная боль…
То ль от скуки, от слабости то ль.
То ли ест меня серости моль.
То ли жжет меня совести соль.

День и ночь головная боль…
Понижается рук моих роль
На бессилия бледный бемоль,
На рассудок поставивший ноль.

День и ночь головная боль…
Я натер на мозгах уж мозоль,
Вспоминая спасенье-пароль,

Чтоб опять продвигаться вдоль,
Чтоб дознать всю земную юдоль.
День и ночь головная боль…


Воровское

На моей совести одно воровство...
Днепропетровск. Послевоенное, послеоккупационное время, разруха, анархия. Беспризорщина. Безотцовщина. У многих моих ровесников отцы были убиты на войне, пропали без вести или, как у меня, были репрессированы. В городе царили, «боговали» разные банды. Город, весь в развалинах, был поделен на зоны влияния. Бандиты-«урки» также набирали, подбирали к себе мальцов. В обучение. Уж не помню, каким образом и я оказался там, но точно знаю, что пришел туда с другом по своей воле. Отчасти от безделья, отчасти из любопытства. Сначала мы просто ходили к ним, наблюдали, слушали, выполняли всякие мелкие поручения, просто торчали там, где они собирались после «работы», в «малине» в разрушенных домах, подвалах, присутствовали на их оргиях после успешных грабежей. Чего я только там не насмотрелся в свои зеленые годы. Извращенная ругань, дикое пьянство, чуть что – поножовщина, кровь, грязь… Как только там жестоко по-садистски, по-звериному не издевались над женщинами и девочками (в жизни ничего подобного больше не видел, даже позже во взрослой жизни в самых кошмарных, грязных и извращенческих порно-фильмах), те терпели, плакали, но не уходили – некуда было, да и убить могли запросто… Так я также с ужасом убедился, как легко и быстро можно превратить маленького человека в хищного зверя или в рабскую скотину…  Потом как-то меня взяли на «дело», вернее, это была как бы учеба, натаскивание сначала по самому мелкому воровскому ремеслу – карманничеству. Инструкторы – ребята постарше объясняли, показывали, как это делается, как надо прижаться к человеку или толкнуть его и в это время ловко выхватить из кармана или сумки намеченную добычу… У меня все никак не получалось. Потом у какой-то толстой деревенской старухи мне все-таки удалось вытащить из кармана одну матерчатую перчатку-«перчик» (до сих пор помню: коричневая, грязная, потертая, до сих пор она жжет мою совесть). Я ее отдал старшим. Получил по морде за то, что только одна. Потом, помучавшись от страха, все-таки решился и сказал им, что уйду, и ушел. Через несколько дней меня поймали, отвели в глухой парк, избили, раздели догола, привязали к дереву и так оставили. Думаю, не убили из-за моего слишком уж младенческого возраста. Я простоял так всю ночь, на другой день какая-то случайно проходящая там женщина отвязала меня, дала какую-то тряпку прикрыться. Дома я, конечно, еще получил…
На этом моя воровская жизнь закончилась… Сам пришел, сам и ушел.
Но многие мои ровесники втянулись полностью и, в конце концов, погибли физически или морально или и так и так…


***

Вира!
Майна!
Вера…
Мама…
Вытащи меня отсюда!
Уведи меня,
пригрей
тихой лаской,
старым словом.
Пожалей,
чуть пожури.
Все пойми
и все прости.
Заново благослови.
Отпусти меня
в дорогу
с добрым древним
дедом-богом
в помощь мне
судьбу найти:
с кем мне
век мой вековать,
с кем мне
горе горевать,
с кем мне
думу думати…


Вместо завещания

Уйду, вероятно, однажды…
Умру где-нибудь кое-как…
Стараясь уйти незамечено,
как сходит на нет струна.
случайно задетая ветром…
небрежно…
Уйду и умру, как жил,
без лишних слов и претензий,
не требуя ни цветов,
ни слез, ни судов-пересудов
случайных друзей-прохожих.
Ни памяти, ни поминок,
ни паперти, ни повинной…
(Сочувствие и сострадание
нужны нам еще живым,
глотающим жадно воздух).
Друзей попрошу – простите.
Родных умолю – прощайте.
Женщин пойму – предавайте,
соратников – продолжайте,
недругов – пейте и пойте.
Тебе ж человек-читатель,
в потемках забредший в душу
стиха моего, в нутро
мгновенных моих раздумий,
ничтожных моих проклятий,
испытавший тень-трепет созвучья,
тот ток взаимовоспоминаний –
глубокий поклон благодарный
по-русски до самой земли
и глубже совсем, вернее,
оттуда, из потустороннего…


Вражеское

Вы чтете меня врагом.
Вы б ткнули тупым сапогом
в мой мозг – непосильное бремя…
Да нынче иное время.
Вы в злом откровенье нагом
сожгли б моих братьев племя.
Да поздно – уж дерзкое семя
разносится ветром кругом.

Я знаю, что вам удавиться,
что ждет вас бессилья петля,
что сколько ни дуться-виться,
а тлей остается тля.

Так стоит ли мне удивляться,
что вы невзлюбили меня?!


Как я чуть было не остался без языка

Зима. Мороз под тридцать. Я, глупый беспечный мальчишка, балдею-болтаюсь на турнике. Вдруг, когда я подтянулся, мне ударяет какая-то моча в голову, и я бездумно решил лизнуть железную  перекладину своим любопытным языком. За такое проявление моей любви к ней железяка намертво, взасос схватывает мой язык. Пытаясь как-то оторваться, я еще больше прилип к ней, еще и губой, сам вишу на полусогнутых руках, чувствую, что долго не протяну и вот-вот рухну, оторвав себе язык. Пытаюсь кричать, но выходит какое-то мычание, весь рот почти наглухо закрыт. К счастью, к чуду, вернее, в это время за моими выкрутасами на турнике наблюдали соседские мужики. Услышав странные звуки, почуяв беду, неладное, они быстро подбежали, двое схватили и держали меня, пока другие не сбегали за паяльной лампой. Меня оттаивали от перекладины с полчаса. Сняли полуживого, задыхающегося… Весь рот в крови… Но язык – мой будущий кормилец, а может быть, и жизнь мне спасли…


Врачебное

Я врач. Я врач.
Любого больного
спасу и любить научу.
Я ваш. Я ваш.
Скажите хоть слово –
и птицею к вам прилечу.
Я ночь. Я ночь.
В любую бессонницу
шлю вам привет-привидение.
Я нож. Я нож.
Вонзаю, как конницу,
в тыл ваших мыслей смятение.
Я строчками стонов
весь мир перепутал,
пунктирами глаз вопрошающих.
Холодом высей
пространства закутал
горло от рук всепрощающих.
Зябко ли сердцу,
покрытому инеем?
Зябко ли нищим
рукам моих глаз?
Зябко… Пожить
под действительным именем
мне б хоть разок,
хоть единственный раз…
Зябко…Но масок
поток бледноватый
не иссякает, растет.
Зябко…Но красок
виток витиеватый
к крайности спектра ведет.
Я враг – не врач!
Любого больного
топлю в сонме сопоставлений.
Я наг. Я наг.
И ничего другого
не сможешь
в потопе мнений…


Коллекционное

Естественно, как все, начал с марок. Еще совсем в детстве. И даже не столько я, сколько отец. Он меня и снабжал в основном этими красивыми таинственными волшебными картинками, от которых я балдел, раскладывая, перебирая и рассматривая их часами. До сих пор помню те ощущения от этого первого моего соприкосновения с этим миниатюрным магическим и очаровательным жанром изобразительного искусства. До сих пор неравнодушен к красивым маркам, хотя давно уже их не собираю.
Потом в отрочестве, когда стал попивать вино, мне очень понравился Рислинг и я начал собирать этикетки с бутылок любимого напитка. Насобирал до сотни, потом альбом где-то затерялся.
В студенческие годы я стал много ездить по стране и начал коллекционировать различные сувенирные штопоры в виде ключей. В основном они были металлические, некоторые очень большие и тяжелые. Тоже насобирал больше двухсот, килограмм на 20, не меньше. Я их красиво развешивал на цепях по стене. Но в то время я довольно часто менял место жительства, снимая комнаты или квартиры по всей Москве и Подмосковью, и помимо всякого барахла таскал за собой и эту тяжесть. В конце концов, мне это надоело, и я стал раздавать эти красивые и практичные подарки своим друзьям и знакомым, на что ушло больше года.
Теперь я уже ничего материального больше не собираю (книги не в счет, у меня, конечно, большая библиотека, но это либо нужные, либо интересные мне, либо подаренные книги), а коллекционирую только новые ощущения и, разумеется, интересные встречи с интересными людьми, и все новые и новые страны и уголки земного шара, где еще не довелось побывать – для меня это самая лучшая и ценная и дорогая коллекция, которая принадлежит только мне и которую никому и ничему никогда и нигде и никак у меня не отнять.


Времена года

Весна - пришла
Лето - настало
Осень - прилетела
Зима - наступила
Год - проскочил
Жизнь - упорхнула


Гельветское
(мои швейцарские корешки)

Иногда меня спрашивают: вот ты объездил весь мир, все повидал, где бы ты вообще хотел жить постоянно. Конечно, постоянно, т.е. безвыездно (как в старые недобрые совковые времена), я нигде и никогда больше жить не хотел бы. Я хотел бы жить у себя на Родине, как сейчас, и иметь возможность путешествовать, куда и когда хочу, как сейчас. Это сейчас. Но если бы я начинал жизнь сначала и имел возможность выбирать, я, конечно, выбрал бы Швейцарию, причем не только и не столько потому что часть моих предков оттуда (хотя 2/3 моей славянской крови несомненно и явно во мне преобладают и проявляются как в моем темпераменте, так и в отношении к жизни и людям), и я часто чувствую эту связь, особенно когда это касается вопросов порядка и еще больше порядочности, терпения, терпимости и трудолюбия, а также удивительной универсальной просто глобальной природы, географического расположения и красоты. Мне кажется, если бы я начал свою жизнь в этой стране, в этой природно-социальной обстановке и среде, я смог бы гораздо в большей степени и последовательности осуществить и реализовать себя.


Глубокое

Я глубокий старик.
По уши влип.
По горло влез.
По колено завяз.
Одной ногой – туда.
Другой – сюда.
Руки-крюки
совсем не по швам.
Порой на мели,
но, надеюсь,
не мелок.


Грубое – 1

«Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь,
Но в глубине ничуть не изменяюсь»
О.Мандельштам

Я ужасный грубиян.
И никто меня не любит.
Я смущаю, вношу неловкость.
Говорят, моя грубость меня же погубит,
Что характер у меня не ковкий.

Что надо б потоньше, подипломатичней:
Ведь многих, обидев, лишишься.
Тебе ж на пользу, коль будешь погибче.
Ну что же ты все шебуршишься?!

Ведь это, в конце концов, просто невежливо.
Что ж ты в бутылку-то лезешь?
Ужасно несолидна твоя насмешливость.
Да и воду ведь в ступе месишь.

Я и сам понимаю, что надо б иногда
Не заметить чуть-чуть, промолчать,
Будто рот тебе вдруг полонила вода,
Или так, ерунду промычать…

Но дурацкий характер, бунтарская кровь!
Пред тобой не укроется ложь.
Ты смеешься в лицо ей и в глаз бьешь и в бровь.
Ты - в сердце ей острый нож.

Перед фальшью никогда я не стану медлить!
Не будет со мной здесь сладу!
Быть мне грубым!

Не зря говорят ведь:
«Есть люди вежливые,
И есть говорящие правду!»


Грубое - 2
(антитеза)

Часто люди (особенно дети) ведут себя несколько грубовато, дерзко,
даже порой вызывающе, чтобы скрыть свою застенчивость и робость.
Но никогда никто (особенно взрослые) не ведет себя застенчиво и робко,
чтобы скрыть свою грубость или хамство…


Головокружительное – 1

Я смотрю вверх, и у меня кружится, кружится голова.
Смотрю вниз и ничего не вижу.
Я смотрю по сторонам: нет! Не вижу тебя.
Это значит, что я ненавижу?
Я прислушиваюсь к солнцу, к теплу его рук.
Хоть бы лучик в ладонь упал!
Во всем мире лишь мрачного сердца стук…
Это значит, что я пропал?
Я вдыхаю все запахи, вслушиваюсь, всматриваюсь.
Ощупываю мир как слепец.
Может, стоит мне сбросить смирения лапоть
и волком пожить средь овец?
Я бреду по лугам размышлений высоких.
В трясине сомнений тону.
Это что же: схожу я с дорог широких?
Не прямую ли линию гну?


Головокружительное – 2

Когда-то в Средней Азии у меня вдруг страшно закружилась голова, все закружилось вокруг, зашаталось, просто пошло кругом… Я испугался… Потом оказалось, что это было небольшое местное землетрясение… Как-то уже под старость я испытал нечто подобное в родном Днепропетровске, но – увы! – никаких подземных толчков там в тот день зарегистрировано не было…


Завещание другам

Я вам приказываю
долго жить.
Я вам приказываю
не тужить.
Вот вам совет мой:
живите смело,
весело, радостно
и неумело.
Пейте, глотайте,
давитесь неделями.
Не замыкайтесь
надежды наделами.
Все обнимайте,
всему внимайте.
Все из карманов
души вынимайте.
Все отдавайте,
бросайте на ветер.
Сами бросайтесь,
страдайте, как Вертер.
Не унывайте!
Ведь даже когда
другом единственным
станет водяга,
вы мне нужны:
помяните меня:
он долго жить
приказал-де, бродяга…


Крайний

«На бедного Ивана…»

Хрустящий снежок…
Впереди идут две девушки.
За ними поодаль двое парней.
За ними я плетусь-гуляю-мурлычу.
Один из ребят лепит снежок
и бросает в девчонок.
Те оглядываются.
Юноши в свою очередь
смотрят назад.
Я тоже поворачиваю голову –
увы! сзади никого…
Все расхохотались.

И вот так почти всю жизнь…
(Хотя не все и не всегда
заканчивается так весело…)


Красные очки

Как во всяком языковом вузе, где большое внимание уделялось индивидуальному натаскиванию, у нас были небольшие группы в 5-6 человек, но на общие лекции весь курс сгоняли в большую аудиторию. Вот там я обычно и отсыпался после гулянок или работы (я подрабатывал игрой в оркестре в ресторанах, на свадьбах, иногда грузчиком на овощных базах или вокзалах, позже письменными переводами и сопровождением иностранных делегаций). Я садился на первый ряд, одевал темные очки, и, уставившись на преподавателя, откровенно в лицо ему спал. Однажды сокурсники решили подшутить, сделали из красной промокашки кружки и незаметно приклеили мне, сладко спящему, на очки. Потом кто-то выкрикнул преподавателю, что у меня вопрос, тот, громко назвав меня по фамилии, поинтересовался, какой у меня вопрос, я проснулся, вскочил, в глазах все красное, ничего не соображаю, оглядываюсь вокруг красными очками, вокруг хохот… В общем, профессор не разрешал мне больше надевать темные очки на лекциях.


Любимое – 1

«Никто не заслуживает большей жалости, чем человек,
не получающий от своей работы ничего, кроме зарплаты»
Эдна Керр

«Есть только один способ прожить всю жизнь, не работая, –
это любить свою работу»
Фридрих Энгельс

И действительно: не будешь ведь считать работой, скажем, любовь, хотя она и может забирать все твои жизненные, телесные и эмоциональные, соки и энергию. Или другие приятные вещи, скажем, игры, спорт, путешествия и т.д., требующие порой немалых усилий. Обожаю свою работу и, конечно же, работой ее не считаю. Это постоянное копание в словах, в языках, стремление перенести нюансы, особенности одного мышления и культуры в другое, непрерывное открытие и познание нового – непременные составляющие настоящего (по мне) счастья. Работа и хобби у меня полностью совпадают. После работы я прихожу, усаживаюсь и занимаюсь тем же. Мне даже немного (чуть-чуть) стыдно, что за получаемые мной богатства, сокровища – знания, удовольствие и удовлетворение мне еще и платят. Найти себя – большая находка!


Любимое – 2

Моя жизнь уже где-то практически заканчивается… Вопрос времени. Но не в этом дело.
Я хочу сказать, что я опять пришел к своему самому любимому в детстве делу, вернее, безделью – завалиться с большим куском хлеба с солью и интересной книгой и… уйти из реального мира. Это и сейчас мое самое любимое занятие, но у меня какое-то ощущение, что всю свою жизнь я как-то мало или недостаточно этим занимался, вроде бы даже как бы предавал его, обманывая самого себя и размениваясь на всякие, возможно, и нужные, но не всегда интересные вещи, а сейчас вот опять вернулся. Или впал в детство? Или вознесся?


***

Мама! Мамочка! Ма! Я боюсь!
Что с дороги своей собьюсь.
Что совсем поверну с пути.
Мне б хоть раз от себя уйти!

Мама! Мамочка! Ма! Я боюсь!
Словно рыбка о слово бьюсь.
Слабой птицею, вмерзшею в лед,
провожаю стихи в полет.

Я не властен над вольной их стаей.
И хоть сам я пускаю их в лет –
не догнать их, пока не стает
моей медленной смерти лед.

Кинет козыри карт кутерьма –
чем покрою их, мамочка, ма…?


Мамонтовое

В семье у нас все очкарики почти с детства, и мужчины лысеют довольно рано (говорят, лысые мужчины – самые сексуальные, но есть подозрение, что это себе в утешение придумали сами же лысые). Но зато в нашем роду мы все зубастые, вернее зубатые. Например, в детстве вместо жвачки я жевал какую-то твердую смолу, от которой у других ребят просто отваливались зубы, и даже свинец, а  по нужде был у дантиста пока только один раз в жизни (не считая обязательных медкомиссий перед выездами за границу в советское время) и то не из-за болезни, а потому что когда я перекусывал какую-то железную проволоку для блесны, она застряла у меня между зубами, и я сам не мог ее выдернуть. Старушка-врач и ее мускулистый помощник-зубодер с трудом вытащили железяку, и она сказала мне, что я у нее за ее многолетнюю практику второй такой экземпляр с таким же точно случаем и с такими же крепкими зубами, что медики называют нас, таких, «мамонтами»…
Говорят, крепкие зубы – залог крепкого здоровья.
Кто бы спорил?!


Матронимическое

Одиночество…
Безотцовщины отчество…
Вам ломать меня –
не доломать.
Ведь тепло свое,
кровь,
свою боль
и любовь,
мне не имя –
мне жизнь
дала
мать!

Я гляжу в этот мир,
справедливость ища.
Я ныряю
в кровавый
его бассейн…

Я вхожу в этот мир,
называя себя
не по-паспорту:
Альберт Елена Туссейн.


Мемуарное

«Как бабочка, сердце иглой
к памяти пригвождено»
Ф.Г.Лорка

М-м…
Мемуары б написать…
Вспомнить, выдумать…
Житуху  описать…

М-м…
Мемуары б написать…
Молодости чаяния…
Старости отчаяние…

М-м…
Мемуары б написать…
К стенке ложь приставить,
правдой расстрелять…

М-м…


Месячные

Январь - смачный поцелуй в морозные щеки-яблоки…
Февраль - лютый…
Март -  мимозы женщинам…
Апрель - нежные березовые почки…
Май - ландыши в лесу…
Июнь -         зеленеет Родина…
Июль -  зреет сочная спелость…
Август - пахнет яблоками…
Сентябрь - в школу новый пенал…
Октябрь - червонное золото осени…
Ноябрь - мой родной листопад…
Декабрь - ожидание Нового...


Мечтательно-итоговое

Всю жизнь с самого почти детства страстно мечтал о нескольких вещах:

1 – добиться каких-нибудь успехов в спорте: был членом сборной области по плаванию (брасс, первый разряд), сборной по волейболу (второй разряд) в школе, техникуме, институте, в армии получил второй разряд по парашютному спорту и третий по лыжам, был чемпионом дивизии по плаванию. Сейчас занимаюсь для здоровья, формы и удовольствия. Моржую.

2 – овладеть каким-нибудь музыкальным инструментом: окончил музыкальную школу по классу виолончели, затем занялся клавишными и джазовыми струнными (гитара, контрабас, банджо), играл на трубе, пока не сорвал себе высокой нотой амбушюрную мышцу на верхней губе; где бы ни учился или работал – всегда играл в джазовых оркестрах, иногда подрабатывал на танцах, в ресторанах и т.д., потом пошли разные ВИА. С одним из последних прошел на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Софии – КГБ меня лично не выпустило… Написал пару десятков песен (однажды в электричке услышал одну из них, спросил ребят, кто ее написал, не знали, постеснялся признаться, но был счастлив). Продолжаю музицировать, но уже редко на сцене, больше для себя и друзей.

3 - выучить хоть один иностранный язык: тут все в порядке (см. «Об авторе» или «Полиглотское полисловие»). Это моя страсть, похоже, до конца жизни.

4 – иметь хорошую любимую и любящую жену, детей, семью. Хотя это у меня самая главная мечта, тут у меня не очень… Несмотря на несколько попыток, семья, можно сказать, не состоялась, а семя мое разбросано по всему миру – сыновья на Кубе и в Сочи, дочь с внучками в Швеции, сам где попало… С женами совсем не повезло. В общем, бобыльствую, но, к счастью, не бедствую и бодрствую. К одиночеству привык, насколько это возможно, и давно понял, что лучше одному, чем то, что получается (вернее, не получается)… В любом случае, я, как говорится, один, но не одинок… (вспомним также лорда Байрона: «в одиночестве, когда мы меньше всего одиноки…»).

5 – увидеть мир, попутешествовать: тут мне, пожалуй, повезло больше всего - благодаря моей работе, профессии, и, несмотря на долгий период «невыездности» (сын «врага народа», фамилия нерусская и пр.), побывал почти во всех странах, во многих помногу раз, и это остается одним из моих самых любимых увлечений.

В общем, все получилось как в известной песне: «и все сбылось и не сбылось…», ибо мечта, в каком бы возрасте ты ни был, бесконечна, как бесконечна и дорога, по которой идешь за ней…


Моему поколению

Девчонки моего поколения…
Вас давно уже мучают дети.
Те, кто есть, и которых нет.
И которых, наверно, не будет…

О, я так вас порой понимаю,
будто в зеркало, глядя на вас.
Вы давно уж не ждете «чего-то»…
Ну а «что-то» уж ждет где-то вас…

Раскололось мое поколение.
Распылилось века опилками.
Те сгорают до самозабвения.
Те в судьбе ковыряют чуть вилками.

Разлетелось мое поколение
огоньками знакомых глаз.
Эти звезды моих ровесников
в людском небе узнаю враз.

Я причастен к их взглядам грустным,
к их поступкам, словам веселым,
к их полетам, паденьям грузным,
к городам их, поселкам, селам.

В 39-й испанский год
родились мы в преддверии ада.
Еще детской пружины завод
отдавая зловещему «надо»»…

Когда спросят меня: «Ты счастлив?
Верно ль чувствуешь века веленье?»,
я склоняюсь к тебе, как к причастью,
поколенье мое, поколенье…

В тебе черпаю силу в бессилии.
В тебе веру ищу в безверии.
Убегают от ночи лилии –
не сбежало мое поколение.

Нарушая порой симметрию,
мы опасною ночью горели.
Наложило, любя геометрию,
на нас время морщин параллели…

Параллелями искрятся лица.
Параллели проводят сердца.
Там, где сходятся две параллели,
поколенья начало конца.


Мое первое, да, пожалуй, и последнее разочарование в женщине

«Все чаще женщина невстреченная снится,
и в каждой встреченной мерещится подвох…»
И.Северянин

Познакомился с очаровательной девушкой. Ангельское личико, божественная фигурка, веселый нрав… Провел с ней огромный бесконечный чудесный солнечный летний ароматный неповторимый для меня, действительно до сих пор незабываемый ДЕНЬ. (Кто знает, может быть, умирая (прости, мама!), я буду вспоминать именно его). Малахитовое Подмосковье, серебристое озеро, лес, пляж, ресторан, у меня дома. Все было красиво, весело, звонко! Как в кино! Мы гуляли, бегали, плавали, летали, бесились, возились, порхали, хохотали до упаду, танцевали, пели, пили, любили друг друга взахлеб.
Длинный-предлинный счастливый-пресчастливый день!
Когда я провожал ее на электричку и собирался предложить ей встретиться снова (на самом деле я готов был предложить ей все на свете, всю свою жизнь, так я втрескался, так я был счастлив, чувствовал себя на семнадцатом небе!), она вдруг потребовала оплаты за проведенный со мной день…
Деньги я, конечно, дал…
Более года я на женщин вообще смотреть не мог.
Потом стал (куда денешься?!) постепенно посматривать, но уже как-то, ну, скажем, скептически, без прежней романтики, всегда с предчувствием чего-то неприятно неожиданного, чего-то не того…
В общем, у меня получается такая грустная формула:
Чего не ждешь, то и получаешь…
Чего ждешь, то и получаешь…
Но первое больнее…
А ко второму привыкаешь…

Дурацкая привычка, однако…

P.S. Я знаю, уверен, что существуют, вероятно, искренние, добрые, честные, тонкие, порядочные и верные женщины, что, возможно, где-то бродит и мурлычет свою несбывшуюся песенку и моя лучшая половинка-дурочка…
Но лично я не встречал…

Bad luck?
Or bad me?
Or both?

P.S’. Конечно же, это неправда, таких женщин я встречал и встречаю и повседневно и повсеместно – уж во всяком случае, больше и чаще, чем мужчин! – но, вы понимаете, это или не мое или я не их, не говоря уже о том, что, как всякого опаленного опытом мужчину, красивые женщины меня отпугивают, а некрасивые не привлекают.


Мои температурные крайности

Испытанный мной температурный диапазон составляет более 100 градусов по Цельсию.
Более 50 градусов мороза я испытал в Инте, куда приехал, когда отца и других репрессированных реабилитировали, но еще не отпускали.
Все мало-мальски влажное мгновенно замерзает, Приходится часто-часто моргать. Плюнешь – на землю падает ледышка. Полная физическая и психическая парализация. От мороза задыхаешься и вообще загибаешься,
Что там и происходило со многими тысячами невинных несчастных замученных жертв…
Более 50 жары я испытал в Ливийской пустыне: пресловутые яйца действительно тут же готовы, металлические детали превращаются в раскаленные утюги, а милое солнышко - в свирепого палача…
Но все-таки, если бы мне пришлось выбирать только между этими двумя крайностями, я лично предпочел бы жару: от такого холода вообще никакого спасу нет. Не зря по скандинавским поверьям, ад – это место, где царствует безмерный холод. Это последний ледяной круг ада, куда Данте поместил грешников…


Написанное в ресторане «Прага» в день рождения

… Тридцать и один…
Ресторан – овин…
В горле клекот вин…
Бараны…
Лысеньких голов,
хитрых глазок кров…
жиром затекающие раны…

… Тридцать и один…
Сердце: динь, динь, динь…
Слабый колокольчик-василек…
Взгляд куда ни кинь,
Глаз ну просто вынь! –
Страх проснулся,
прыгнул
и залег…


«Не верю!»
(известно, кто)

В любовь некрасивых не верится…

Не то, чтоб я там был какой-то избалованный красавчик, что ли, и пр. (причем к тому же еще  и нахально, нагло цитирующий самого, чтоб не сказать самое себя), не в этом дело, но для меня всегда  как-то неубедительно, неприятно и невероятно, когда какие-то, на мой вкус и взгляд, некрасивые люди (в кино ли артисты или в жизни реальные люди), похоже, якобы любят друг друга, даже целуются и, может быть, даже рожают детей и как-то счастливы… Всегда как-то примеряешь все на себя, и не всегда оно налазит… Думаю, я здесь по-большому неправ в принципе, но в действительности как-то мне все это непонятно. Неужели они не видят, ослеплены?!
Конечно, о вкусах… лучше помолчать… С другой стороны, хотя это где-то несколько эгоистично, неправильно и несправедливо, но как я могу поверить, что тот или иной герой влюблен в ту или иную героиню и наоборот (опять же в жизни, кино или книге), если я сам немного не влюблен в нее/него. Тут надо либо включить огромное воображение, либо, как говорит народ, много выпить…


Не эротическое

С душою, нежной как влагалище,
вошел я в мир искать пристанища.
Уж позади огни ристалища…
Я знал жену и знал товарища.

Я знал родителей, детей,
начала и концы путей.
Познал я, гордый грамотей,
всех ангелов и всех чертей.

Я знал патрициев и сброд.
Шутя продолжил чей-то род.
Был завсегдатаем всех мод.
Был «за» и «против» был, и вот –

я близок к завершенью круга:
узнал я все – не знал лишь друга…


Обидное – 1

Когда я еду на дачу в серой рабочей робе,
хотя б какая-нибудь б… посмотрела в мою сторону.
Когда я иду безупречно одет,
многие женщины приветливо посматривают в мою сторону,
и некоторые даже улыбаются.
Так кому же, вернее, чему они лыбятся?!


Обидное – 2

Пока есть желание, силы, здоровье, ну и деньги, конечно, интенсивно путешествую, смотрю, слушаю, впитываю в себя мир, приобретаю интереснейшие книги и уже где-то подспудно мечтаю о том времени, когда полностью смогу отдаться им  (хотя, разумеется, путешествия – это лучшая из книг). А то вот помру, не прочитав всего, что собрал… Будет, вернее, было бы  обидно…


Обидное – 3

В пожилом возрасте, т.е. когда уже контролеры не требуют от тебя предъявлять пенсионное удостоверение (по роже все видно) появилось также некоторое несколько ревнивое ощущение, что если люди иногда и относятся к тебе внимательно и уважительно, то это уже – увы! – относится не к тебе, на фиг им нужному, а к твоему почтенному возрасту… Интересно, испытывают ли что-либо подобное мои коллеги по старости?


Окрестное

Прохладный оазис моей пустыни.
Остров сокровищ моих скитаний.
Разбитая ваза слепой гордыни.
Кляксы крови немых мечтаний.

Осели меня окрест.
Пейзаж мой…
Картина-крест…



Оригинальное – 1

Оригинальнейшие мысли по утрам
приходят, приводят в движенье
слова. Головная кора
исходит спиральным броженьем.

И я понимаю: пора
приходит познать напряженье,
пора подчиниться ветрам
волнующим дух пораженьем.

Мне дарит мое пробужденье
подарок – труда наслажденье,
порядок – с собой расхожденье,
и выводов смелых сужденье.

Каждая ночь рождает мне утро –
как это нужно! Как это мудро!


Оригинальное – 2

“Verba volant, scripta manent”
(Лат. – «Слова улетают, написанное остается», римская мудрость)

Не думаю, что многие мои мысли
намного оригинальнее, тоньше и своеобразнее
и чаще рождаются, чем у других.
Просто я их записываю, а другие нет.


Остающееся

Отцу

«Скульптура – это застывшая в камне музыка»
Или поэзия…

То же самое можно сказать и об архитектуре и о других формах материальной культуры и истинного творчества. У моего отца было два диплома – архитектора и инженера-строителя, так что свои оригинальные идеи он сам же мог практически претворять в жизнь. В Днепропетровске помимо сказочного швейцарского домика (шале) с башенкой, где родились моя сестра и я, осталось еще несколько красивых зданий и мост через Днепр, в проектировании и строительстве которых он участвовал (были еще шахты и лагеря под Воркутой, но это уже другое, грустное, вернее, трагическое творчество…). Каждый раз, когда я вижу их, это как бы встреча с моим папулей. Эти творения также питают и мое вдохновение, вызывают желание производить, создавать и созидать. Ведь должен же человек, помимо детей, еще создать, оставить после себя что-то значимое для себя и, если удастся, значительное для других…


Отпускное

Я плебей!
Мне бы хлеба
и зрелищ!
Я плебей!
Мне вина бы
и игрищ!
Я плебей!
Мне бы жаркое
море,
чтоб, раскиснув,
лежать
на волне.
Каравай
золотого солнца.
Щедрый ковш
голубого неба.
Да зеленое
зрелище леса –
и я счастлив
(на месяц)
вполне!


Патронимическое

Когда родился мой отец, его родители нарекли его
Жаном Жановичем,
Но, будучи уже почти обрусевшими, понесли его крестить в православную церковь. В церковных книгах таких имен не оказалось, и его назвали
Иоанном Иоанновичем.
В студенческие годы случился пожар, и все документы отца сгорели.
До войны (о которой никто не подозревал) было модно все немецкое,
и в новый паспорт отец вписал
Иоганн Иоганнович.
Как оказалось, на свою голову, потому что всю жизнь потом страдал от этого,
его считали немцем, репрессировали и пр. После освобождения затурканный, забитый, измученный и уставший, в свой новый уже последний паспорт он вписал
Иван Иванович.
Таким образом, у меня в принципе четыре отчества (наша семейная любимая цифра, потому что нас было четверо),
хотя в отце вмещалось куда больше людей…


Первая женщина

Давно это было.
Еще до паспорта.
Когда маму тревожил
лишь только мой насморк.

На юге,
в далекой горячей стране
купал я полип свой.
Бежал по волне.

Я с морем боролся,
открыв забрало.
А оно в меня солью
в ответ швыряло.

Мы с ним возились,
как два щенка.
Пока солнцу от пива
не раздуло бока.

Потом я, уставший,
лежал на песке.
И море вздыхало
в какой-то тоске.

И был я чистюлей,
брезгливым до ужаса.
Поцеловаться мне стоило
мужества.

Но где-то внутри там
во мне бродила
какая-то странная
дерзкая сила.

Иногда мне хотелось,
хотелось страстно
припасть вдруг к чему-то
такому неясному.

И сердце жгло
замирающей нотой.
О! Я так готов был
спасти кого-то!

И вот вдруг, представьте,
в сточной канаве
нашел я дикарку
с фигуркой Дианы.

И сразу же мысль
благородством согрела
мое существо
и лицо обагрила:

Вот взять ее грязное
тело и душу –
и в пену морскую!
и в гущу мирскую!

Стихи ей прочесть,
чтобы стало ей ясно,
что есть жизнь почище,
светлей и прекрасней.

Вернуть, воссоздать
ее лик первозданный.
Спасти и уйти,
и не требовать дани.

(Она ведь казалась мне
жертвой беспомощной.
Разве гадал я,
что выйдет так как-то все?)

Взгляд по-восточному
бьет наповал…
И маленькую ее, грязную
я вдруг зацеловал.

И стало неясно,
кого тут спасать уж.
Мне так захотелось
куда-то пропасть вдруг.

Совсем опьянен был
спасательной миссией.
Все превратилось вдруг
в страшное месиво.

Волны морские
и волны косы ее
крепко обвили мне
ноги босые.

В бездну, в пучину,
в трясину сладкую
я погружался…
И было так шатко мне.

Море ревело
в ушах и в груди моей.
Робко, несмело
сказал я: «Любимая…»

Рушились вдребезги
все мои ценности…

А если проще,
то это была
моя первая женщина.


Перед пробуждением

Ночь…
Антракт
в спектакле жизни.
Вижу
снов дивертисменты.
Прямо –
слов опасный тракт.
По бокам –
аплодисменты.
Позади –
следы
глубоких ран
средь топей,
тяжкой тьмы,
клочья кожи,
ручьи крови,
слезы,
пот,
порог тюрьмы…
Впереди –
маячит,
брезжит,
манит
новым днем
рассвет.
Сон неровный
прошлым бредит.
Ищет ощупью…


перед смертью не надышишься
(песня покойника)

я схоронил на днях кого-то постороннего,
чужого, незнакомого совсем.
случайно до границ потустороннего
дошел… и показалось мне: схороненный
оттуда обратился вдруг ко всем…

разбухло черноземом жарким кладбище.
растаял, чуть коснувшись его, снег.
а из могил отрытых пара лапищи
тянулись к нам… дрожали пальцы в лад еще
несдержанному всхлипыванью век…

и вот последний ком земли бросаю
(воистину, последний камень в спину!)
тому, кого не знал и не узнаю
теперь уж никогда… и вдруг внимаю
словам таким того… оттуда… снизу…

«эй, вы, там, наверху! дышите глубже!
старайтесь надышаться перед смертью:
ведь с каждым днем становится все туже
петля последняя, дыхание все хуже.
его голубизне глубокой верьте!

я все берег себя, как будто на закуску.
Откладывал все лакомства на позже –
искусство, смех, поэзию и музыку.
тюрьму построил, сам же стал в ней узником.
стал лошадью, себе ж дав кнут и вожжи…

загнал себя в мещанский пыльный мир,
всем сердцем презирая, ненавидя
тот гнусный, кровожадный, пошлый пир,
сосущий кровь души моей вампир…
я все ж вошел в него, его не видя.

я не глядел вокруг. смотрел вперед, туда,
в счастливое «мое» не за горами.
готовился, терпел, терял года.
коптил, чтоб запылать огнем тогда,
когда падут оковы мои сами.

но слишком поздно настоящей жизни лик
открыв, я посрывал все вожжи, шоры.
увидел свет, услышал жизни крик…
но близок был уж мой последний миг:
все унесли, похитив, годы-воры…

я крылья ощутил, я распахнул,
как в доме ставни, грудь свою и руки.
с такою силой жизнь в себя вдохнул.
с такою силой душу с ней сомкнул,
что понял все и принял счастья муки…

я грудь себе расковывал, дыша
все глубже, упиваясь мукой сладкой.
за солнцем рвался, наверстать спеша
день уходящий, сумерки круша,
за жизнь цепляясь уж последней,
мертвой хваткой…

эй, вы, там, наверху! не плачьте – смейтесь!
до дна допейте жизни вашей чашу!
и ничего откладывать не смейте!
поверьте – не надышитесь пред смертью.
дышите глубже, чаще и сейчас же!»


Подражание себе

Ребята! А жизнь ведь – великолепнейшая штука!
Чего бы мы там ни болтали!
Входите! Входите в нее без стука.
Ведь все от замков устали.
Замок на  двери, на словах, на улыбке…
Да что ж это, братцы, творится?!
Я знаю: ключи моих доводов зыбки.
Но надо ж замкам открыться.
По-моему, секрет здесь очень простой:
если хочешь, чтоб жизнь тайники раскрыла,
не жди, не сиди, не валяйся, не стой –
беги, находи, расправляй свои крылья.
И прежде всего раскройся сам.
Сначала себя для себя открой.
Волю свою уподобив щипцам,
тяни себя к свету, лопатой взрой.
И все отдавай, ничего не тая.
В простом находи величье.
Смелее ищи, защищай свое «я».
(Ценней оно  в скромном обличье).
Никогда не считай изучать излишним
дней прошлых, дней будущих блики.
Не надо, не будь никогда двуличным,
но будь, как и Янус, двуликим.
Гляди во все сто, во все стороны мира.
Увидишь такое, что ахнешь.
И все ж не найдешь себе лучше кумира,
чем тот, что потеет на пашне.
Войди в эту жизнь. Засучи рукава.
Ни в чем никогда не смиряя
свой пыл, открывай, покоряй острова
земного нелегкого рая.
Там солнца польются тебе на голову.
Открытий яблоки шишки набьют.
А взор твой и ум, ложь расплавив, как олово,
истине яркий венок совьют.
Эх! Полюшко-поле! Меня утопи.
Развей моей жизни пыль серую.
Все жирное в сердце моем растопи.
Косой в твою зрелость  уверую.
В мельчайшем ищу я размах небывалый.
Вбиваю по шляпку гвозди.
(Я так не могу, чтоб по ягодке малой –
я в рот отправляю грозди).
И пусть я корабль. И пускай он тонет.
В суете по макушку флагштока…
Но он не скрипит. Он поет – не стонет:
ведь жизнь – великолепнейшая штука!


Потенциальное

Был потенциален.
Был претенциозен.
Я пропащий, мама.
Бросил душу оземь.

Был я перспективным,
где бы что ни начал.
Делал, как велели.
Ведь хотел иначе…

Не давал я воли
мышцам, даже мысли
унимал до боли
так, что они ныли.

Птицами в неволе
бились в клетке тесной.
Не могу я боле
сдерживать их песни.

Вы летите, мысли!
Мысли мои, гуси.
Звонче пойте в выси!
Мысли мои, гусли.

Я опять Адамом
мир ищу, основу.
Ты прости мне, мама.
Я рождаюсь снова.


Потрясающее -1

Самое потрясающее (в отрицательном смысле, т.е. отнюдь не потрясное) событие в моей жизни, наверняка сократившее мою жизнь на несколько лет, произошло в отрочестве. Я тогда был фанатом спорта, тренировался днем и ночью (занимался разными видами спорта, играми, но в основном плаванием, первый разряд, был в сборной области). Как-то дома занимался гантелями, бешено крутил их вокруг корпуса (делал «мельницу»). Мать была в соседней комнате. Вдруг низко опустив голову и ничего не видя, она входит в мою комнату. Я ее тоже не видел, к тому же включил громкую музыку и ничего не слышал. На очередном витке 10-килограммовая гантель со страшной скоростью и силой (думаю, в результате ускорения несколько сот кг) пронеслась в нескольких миллиметрах от  виска ничего не подозревающей мамы. Она ничего и не заметила. Я же от шока (ведь я чуть-чуть не убил ее!!!) опустился на диван и, видимо, очень побледнел, потому что она озабоченно спросила «Что с тобой, сынок?» и тут же принялась ругать меня за глупые и вредные, по ее убеждению, занятия моими «железяками». Я, конечно, никогда ей об этом случае не рассказывал. Вообще, я всегда старался не рассказывать матери о плохом, о своих бедах и неудачах, берег ее, хотя она, несомненно, по-матерински всегда все чувствовала. Я часто вспоминаю и содрогаюсь, мысленно переживая тот страшный момент, который мог бы закончиться глубочайшей нелепейшей трагедией в моей жизни…


Потрясающее – 2

Милым мамам

Я думаю, что мы, люди, помимо всего, и тупые и слабые, а то и просто больные на голову, еще и потому, что порой наши мамочки, реже папочки, истово, часто также неистово, безумно и бешено трясут-укачивают нас на руках или в колясках в грудном возрасте с самого рождения, когда наши маленькие нежные мозги находятся еще в полуразжиженном молочно-восковом состоянии, вызывая их микросотрясения, посылая нас отнюдь не в сон, а в глубокий повторяемый изо дня в день, из ночи в ночь обморок, нокаут, нокдаун и пр. Мы, маленькие, в таких случаях не спокойно засыпаем, а просто теряем наше маленькое сознание. Исконная народная мудрость этого не допускала (вспомните высокие подвешенные к потолку крестьянские домашние качалки, где детей укачивали очень спокойно и плавно с большой амплитудой раскачивания без всяких нервных судорожных трясучек). Кстати, попробуйте так потрясти взрослого человека хотя бы некоторое время...
P.S. Есть еще одна известная проблема, связанная с качеством нашего общего генофонда: на протяжении многих веков почти поголовно вся Русь зачинается в состоянии алкогольного, теперь еще во все большей степени и наркотического опьянения будь то до, во время, после или вместо того, что традиционно принято называть брачной ночью…


Потустороннее

«Ненавижу жизнь, кончаемую смертью»
Григорий Сковорода

Если умру –
а я не умру! –
хороните меня,
зарывайте.
Если с жиру взбешусь,
намараю муру,
корите,
но не забывайте.

Если умру –
а я не умру!
на мне свою радость
срывайте.
Жрите, журите,
а я заору
из могилы:
«Жарку подбавьте!»

Друзья иль враги –
не все ли равно
теперь, когда
меня нет?
Потом, когда
вновь возникну,
я новую жизнь
совру…

И в старую
глубже вникну,
если…

но я не умру!


Почему я Альберт

Был такой американский журналист
Альберт Рис Уильямс,
друг и соратник Джона Рида.
Он тоже написал книгу
об Октябрьской революции,
хотя она и не стала таким бестселлером,
как «Десять дней, которые потрясли мир».
Отец был дружен с ним
и назвал меня в его честь.


Почему я лингвист

Вообще-то я с детства мечтал быть музыкантом (впрочем, я им и был и есть и, конечно же, буду до конца). Учился в детской музшколе (виолончель), потом в музшколе для взрослых (гитара,
ф-но, труба), играл в разных джазовых ансамблях, в частности, участвовал в первой радиоперекличке между СССР и США в составе биг-бэнда Днепропетровского Дворца студентов, почему-то тогда единственного в Союзе (одним из солистов там ещё был И.Кобзон).  Потом нас разогнали за «американизм». Хотел учиться дальше, готовился в Киевскую консерваторию. Но загремел в армию. Перед этим еще пытался поступить в Одесское мореходное училище, хотел стать капитаном дальнего плавания, даже не приняли документы (сын «врага народа»). Вместо этого кончил железнодорожный техникум и получил зачем-то диплом техника-электрика. В армии пальцы огрубели (больше приходилось иметь дело не столько с оружием, сколько с лопатой), и мне показалось, что с музыкой покончено, хотя, конечно, в армии у меня был свой оркестр, я продолжал играть, но это уже было не то. Что-то оборвалось. А продолжать учиться хотелось. Думал-думал: куда же податься. Сначала, видимо, следуя юношескому стадному чувству, готовился в Киевский политехнический, потому что там учились многие мои друзья. Два года зубрил математику, физику и пр., потом меня осенило – что же я делаю?! Ведь я совершенно не люблю технику! Снова стал листать-листать справочник и пришел к соломонову решению: кем бы я ни стал в будущем, а иностранный язык знать не помешает. Стал готовиться в иняз, поступил, и учился без особого увлечения, часто из-под палки, продолжал заниматься музыкой, оркестры, ансамбли, концерты, капустники, КВНы и пр. И хотя постоянно интересовался и занимался многими языками, настоящая Любовь к Лингвистике пришла ко мне много лет спустя, после окончания института, снова начал зубрить латынь, древнегреческий, живые языки, искусственные – эта страсть продолжается у меня по сей день и сильно меня душевно питает и укрепляет.
«Вначале было Слово…»
Ко мне оно явилось попозже…


Привратное

Я завел бы себе привратника,
лбом мыслителя – не развратника.
Я завел бы себе соратника,
если б сам был похож на ратника.

Я завел бы себе подругу.
Я прошелся бы с ней по кругу
беспокойного этого мира,
превосходного этого храма.

Я завел бы себе кумира,
чтоб не знал он ни срама, ни срыва,
чтоб всегда приходил на подмогу,
если станет совсем нелегко…

Я завел бы себе дорогу…
Я завел бы себя далеко…


Привычное

«Чтобы узнать, что яйцо тухлое,
не обязательно есть его все,
достаточно попробовать маленький кусочек»
Английская поговорка

У меня была привычка - где бы я ни был, обязательно надо попробовать из местной еды все особенное, экзотическое и оригинальное. Какую только дрянь и гадость я не перепробовал! Впрочем, иногда мне все-таки не хватало решимости следовать своей привычке. Так, например, когда я впервые еще студентом работал в Ираке, я увидел в магазине и решил попробовать законсервированное мясо змеи. Дорогая, гадина, но купил, принес домой, пригласил приятеля, открыли банку, выпили по стакану, посмотрели на этого нарезанного красивыми ломтиками змия, еще раз выпили, переглянулись… и выбросили в мусорное ведро. Не решились! Также я не смог даже попробовать таиландских жареных тараканов и прочую ползающую нечисть (хотя египетская жареная саранча очень даже ничего) или их знаменитый фрукт, откровенно воняющий человеческим дерьмом, но на вкус, говорят, весьма прелестный, и многую другую экзотическую еду, особенно в странах юго-восточной Азии. В конце концов, я бросил эту привычку. Напробовался!
Другая привычка – обязательно искупаться в каждом новом водоеме в районе, куда я приезжаю. Куда только я не кидал свое бедное тело!  За это я однажды очень жестоко поплатился. Я участвовал в туре по балканским странам и, конечно же, мечтал искупаться в Дунае. Довольно поздно мы прибыли в какой-то придунайский, кажется, румынский городок, а на другой день у нас предстояла большая экскурсия, поэтому я решил искупаться прямо ночью. Со мной пошел какой-то поляк. Искупались. Почти мгновенно все тело стало жечь и покрываться какими-то язвами. Поляка забрала скорая. Я оказался покрепче, решил принять горячую ванну. Сердобольные женщины из моей группы собрали все свои несчастные духи, одеколоны и прочее, содержащее спирт, и все это я вылил в ванну. Это меня спасло. Так и не узнал, что было с поляком. Утром, когда мы проезжали мимо Дуная, мы ужаснулись. Это была настоящая клоака! И я в нее нырнул в темноте! Тогда еще экологии не уделяли такого внимания, как сейчас, и вся грязь, отрава, вся гадость со всей Европы катились по волнам некогда Голубого. До сих пор, как вспомню – содрогаюсь.
Эту привычку я все-таки не бросил, но стал осмотрительней.


Призывное

Призывно, уступчиво в землю маня,
врагов многочисленных племя
когда-то с любовью зарыло меня,
не зная, что был я лишь семя.

То было далекое время…
Я вытерпел все же, кляня
свое ненавистное бремя,
лишь ради далекого дня.

И вот в распросинее небо
бьют ветви – салют моих рук.
Я дерево! Сильное! Вволю
пью новых друзей имена.

И ветер  разносит по полю
стихов моих соль – семена.


Прокрустово

И вновь меня поезд влечет по зигзагу.
Мелькают столбы.
И вновь меня звоном тупым окружают
Медные лбы.

Вновь меня жизни моей диалектика
Тянет по кругу.
Вновь нахожу с постоянством эклектика
Ту же подругу.

В раже к миражу мечты кидаюсь.
Срываюсь с хрустом.
Сечет меня жизнь. Я опять попадаюсь
В ложе Прокруста…


Простое – 1

Господи! Просто бы жить,
выйдя на жизни пажить.
Чтоб ничего не нажить,
чтобы ничего не нажить.

Только б было краса.
Только б сверкали росы.
Только б любить глаза,
гибкие, словно лозы.

Господи! Все так просто.
Тянешься к свету, к росту.
Господи! Все так сложно,
если увидеть ложно.

Если себе не лгать,
жить еще все-таки можно.


Простое – 2

Просто. Сложно.
Просто сложно.
Смерть… Не кого-то, не чья-то –
твоя…


Простое – 3

У меня очень простой вкус:
я просто,
как все простые люди,
люблю самое лучшее.


Простое – 4

Я не люблю простых людей
за их простоту…
Я люблю непростых людей
за их простоту…


Простое – 5

Типов неинтересных
просто не хочется знать.
Типчиков же нечестных,
просто знать не хочется.


Простое – 6

Меня так волнует эта житуха,
конечно, не политуха и прочая порнуха,
что просто сидеть так и просто молчать
у меня просто не хватает духа.


Психологическое
(казус)

Работая в Академии труда, я из года в год синхронно переводил всякие довольно скучные лекции по профсоюзной тематике. Однажды, довольно уставший и сонный после ночной гулянки, я во время своего же перевода лекции… заснул. Может, сам себя, как это бывает с детьми, и убаюкал. Разбудил меня мой собственный же голос, т.е. я, уснув, продолжал переводить на каком-то автопилоте. Выглянул из переводческой будки в зал: все тихо, спокойно, слушатели дремлют, как всегда. Значит, либо я правильно переводил, либо порол чушь во сне, но никто не обращал внимания. Не знаю, сколько это продолжалось, может, несколько, мгновений, может, несколько минут, но, думаю, это психологически любопытный факт.


Пьяное

Только раз в жизни я был настолько пьян, что ничего не помню. Практически это была моя первая капитальная встреча с алкоголем. Мне было лет 15. Родственники моего друга строили дом в пригороде. По обычаю, там вся местная община неделю сообща строит дом, потом пару дней «бухают», потом опять строят, опять гуляют и т.д. пока дом не закончат. Мы там оказались во время очередного буханья. Домашний самогон и домашняя брага, брага и самогон. Короче, два дня жизни у меня выпали. Я ничего не помню. Говорят, я очень хорошо «выступал», пел, танцевал, всех веселил, по всей деревне катал девиц на мотоцикле – ни до этого, ни после, никогда я в своей жизни на мотоцикл даже не садился… Потом, конечно, было очень плохо, и на душе, и дома, и в школе…
Больше у меня в жизни такого не повторялось, хотя мне довелось каким-то образом потерять еще  два дня моей жизни. Как-то, примерно, в том же возрасте, я пришел со школы, тут же улегся спать и проспал двое суток. Видимо, я так крепко и сладко спал, что мать пожалела меня будить. До сих пор у меня какое-то странное чувство, мне не хватает этих двух потерянных дней. Куда они делись?! Что это было?! Где я был?!


Развесистое

Развесьте уши! Пусть сохнут и вянут.
Раззявьте рты удивленным «О!».
И я вам песней наполню души.
Но вместо точки поставлю «но»…
Но вместо слов набросаю тени
имен великих. Потом на нет
сведу и их, чтобы в пику лени
горел лишь припев: не гасите Свет!


Разбросанное

Эк меня разбросало!
Раздуло, разнесло, развезло, разметало
по свету, по людям, по чувствам, делам…
И того мне хочется! И этого бы попробовать,
и того бы мне вкусить
(или хотя бы надкусить по-хохлацки).
И это мне интересно! И это тянет! И то влечет!
И все бы мне объять! И всех бы мне обнять!
А может, это разносторонность?
Впрочем, друзья так и считают
(впрочем, на то они и друзья, в конце концов…
им ведь вполне свойственно хорошо ошибаться в отношении нас).
Но мне-то и недругам куда виднее…

P.S. С другой стороны, подобное растекание и всеядность неизбежно приводят к дилетантизму и любительству, что само по себе тоже относительно неплохо, но главное все-таки, видимо, – следовать своей звезде, природе, призванию, наконец:  кто-то глубоко роется, специализируется в одном, кто-то разбрасывается на все сорок сторон, кто-то стремится глубоко копать во всем, кто-то вообще ни в чем, но, наверное, это и прекрасно, что мы, люди, такие разные. Этим мы, наверное,  каждый по-своему, и интересны, и сообща творим великую работу Познания и Созидания. Иначе, какие скукотища и застой царили бы на этом белом (скорее пестром) свете…


Реакционное

Дали по башке – закружилась…
Дали по морде – совратилась…
Пощекотали – захихикал…
Похвалили – загордился…
Возмутили – возмутился…
Поразили – поразился…
И т.д. и т.п.,
включая, конечно,
и хорошие вещи…
Но…
Прожил век –
так ничему и не научился…
Впрочем, отреагировал на жизнь правильно –
умер…


Родительское

Родители-радетели,
рыдатели мои!
Корители-каратели,
создатели мои!
Вам суждено было сойти
однажды лишь с ума…
Тогда с вернейшего пути
сошла тропа сама…
Да! Я безумен! Вне ума,
вне времени и такта.
Хочу вот сам сойти с пути
проторенного тракта.
Хочу я сам дойти туда –
до Времени, до Сути.
Чтоб убедиться до конца.
Чтоб не было сомненья
ни в том, что прав я правом прав,
ни в том, что путь мой выстрадан.
Ни в том, что главною из правд
не выжил я – а выстоял!


Роковое

«… твоя любовь была такой ошибкой, -
но без любви мы гибнем…»
М.Цветаева

Сегодня презрел я и проклял себя.
Сегодня я предал и продал себя.
Сегодня не стою я даже себя.
Сегодня я вырвал любовь из себя!

Клинок ее острый в сердце торчал.
Кровавыми ритмами боли
в висках оглушенных ночами стучал
о клетку ненужной  неволи.

Я вырвал клинок, хотя клятву давал
носить эту вечную рану
до смерти. И нес эту кару.
И медленно жизнь убивал.

Сегодня ж…Сегодня позор и конец!
О боже! Последним глотком
надежды задохлось сердце,
прощаясь навеки с клинком.

Нет счастья, хоть нет и боли.
И много, казалось бы, воли…
Но, видно, такой уж мой рок:
я вновь заношу клинок…


Рыбное - 1

Обожаю всяческую рыбку – жареную, пареную, вареную,
печеную, копченую, соленую, вяленую и пр.,
за исключением той, которая пахнет…
рыбой.


Рыбное - 2

В детстве я не мог себе позволить купить аквариум, поэтому держал рыбок в больших банках. Как-то мне захотелось купить какую-то очень дорогую красивую рыбку. Я стал копить: не ел на деньги, которые мне давали в школу.  Не ходил в кино и пр. Наконец, через полгода у меня была заветная сумма.
Дело было зимой. Купил, несу домой в стеклянной баночке, сам на седьмом небе, от радости прыгаю. И вдруг поскальзываюсь – баночка вдребезги,
моя красавица бьется на снегу. Чмокает клювиком. Что делать?!
До дома еще прилично. Я в ужасе. Обезумев, ничего не соображая,
инстинктивно кладу рыбку в рот, бегу, слезы градом… Добежал!!! Спас!!! Живая!!! Оно еще долго жила у меня, Была моей любимицей и гордостью.
Потом я накопил денег и еще и самца ей прикупил. Приносили мальков,
хотя надо было быть начеку: как многие живородки, они тут же поедали своих же детенышей, если не успеешь отсадить…


Славное – 1

Я никогда особенно не был знаменит. Были, конечно, какие-то известность и слава, скажем, местного значения в области спорта, музыки или профессиональной деятельности, но в любом случае всего этого я поимел в достаточной степени, чтобы рано понять всю суетность и тщетность подобной мишуры. Для меня всегда важнее быть лучше себя прошлого, чем превосходство над другими. Скажем, если я, образно говоря, на водной дорожке (мой основной вид спорта в молодости) приду последним, но улучшу свой прежний результат, это будет во сто крат важнее и приятней для меня, чем победа со сносным результатом над какими-то слабаками. Поэтому мне всегда  смешно и жалко видеть, как вполне, вроде, взрослые и зрелые люди стремятся к известности любой ценой, даже путем откровенного вранья и фальши…


Славное – 2

У каждого народа, и у великого и у малого, есть свои глубокие и глубинные и Мудрость и Слава.  Кичатся же этим либо совершенно непричастные к ним люди, либо просто дураки.


Смертное – 1

«Смерть – признак слабости»
Фрэнсис (Фрэнк) Альберт Синатра

Влечет меня опыта тать
к желанию жить перестать,
твердя, что осталось-де мне
лишь смерти сюрприз испытать…

Но я не хочу ему верить.
О! Я еще здесь поживу!
Открою все окна-двери.
Друзей-врагов назову.

И пусть убивает любовь вражда.
Пусть дружба с коротким сроком.
Пусть голод и жажда, усталость, нужда
соседствуют рядом с пороком –

я знаю: не раз улыбнутся года
счастливейшим детским капризом.
А смерть? Ну, так что ж? Пусть маячит всегда
далеким прощальным призом…


Смертное – 2

Стояли с приятелем на Невском на высоком крыльце магазина. Прямо перед нашими глазами, как на сцене, разыгралась настоящая трагедия. Какая-то бабулька перебежала перед машиной в первом ряду и тут же попала под машину во втором (типичная гибельная ситуация в городах). Глухой стук… Даже не дернулась, уткнулась в асфальт. Разлетелись какие-то булочки (видимо, выскочила на минутку в магазин). Бледный водитель, какой-то солдатик, вышел из машины, потрогал ее пульс, безнадежно опустил руку. Как же все это быстро! Вот была – и нет. Великое таинство смерти. Мгновенно. Я тоже хотел бы так. Когда-нибудь…


Смеющееся

Как же юность, молодость готова к счастливому, радостному смеху в любой момент и по любому поводу! Помню в Киеве со своим другом детства Володей Арановичем (сейчас он где-то в Америках…) гуляли по Крещатику и до коликов, до упаду беспрерывно смеялись, хохотали, по-моему, просто без всякой причины. Видимо, такая была огромная потребность. Нас смешил любой пустяк, любой прохожий… Думаю, от этого и пошли мои первые  морщинки возле глаз (в разных культурах их называют то «гусиные», то «куриные», то «вороньи» лапки). Конечно, потом я уже никогда так много и весело не смеялся, не говоря уже о том, что порой просто было не до смеху…


Совпавшее

Как все любопытные и любознательные, много думающие, жадно читающие, внимательно присматривающиеся и прислушивающиеся ко всему, прежде всего к себе, природе и естественному, к людям и человеческому, вообще, много и интенсивно живущие люди, я, конечно, не верю ни в бога, ни в черта, ни тем более, во всякие там приметы, сглазы, предсказания, предрассудки, знаки зодиака и прочую муру (хотя, конечно, всегда любезно уступлю другому дорогу, через которую пробежала черная кошка, плюну через левое плечо, глупо порадуюсь какому-нибудь не менее глупому предсказанию скорпионам т.д.; но это уже, конечно, скорее сродни тому, как мы, атеисты, в своей речи повседневно – всуе, конечно, - упоминаем имя божье и пр.). Но в моей жизни есть одно случайное совпадение – я родился в Международный день студентов, 17 ноября, и действительно, я вечный студент-скиталец, искатель истины и красоты, я чувствую, что родился, чтобы вечно учиться и познавать, и в этом и состоит мое, в общем-то, маленькое, но для меня лично бесконечно Великое и Вечное Счастье.


Сонное – 1

«И мой сурок со мною…»

Говорят, старики спят совсем мало.
Думал: вот постарею,
буду мало спать,
много читать,
музицировать,
соберусь с мыслями
(что, конечно, невозможно),
упорядочу, наконец, свою писанину
(что тем более невозможно),
приведу в порядок
свою квартиру
(что вообще невозможно никогда),
займусь дачей и пр.
Черта с два!
Вот я уже совсем старик
(куда еще дальше!),
а продолжаю спать,
как сурок
(надеюсь, хоть бетховенский).
Ненормальный какой-то!
Просто малохольный!


Сонное – 2

Сны приносят мне страшные огорчения, но иногда и огромную радость. Первое, когда снится что-то очень-очень хорошее, когда ты счастлив (как правило, это связано с некоей почти осязаемой прекрасной и любимой женщиной), и тут вдруг просыпаешься и убеждаешься, что все это всего лишь сон, и страшно жалеешь, что проснулся… Второе, когда снятся какие-то ужасные вещи, ты в тупике, все, конец света, страшная безысходность, бездна…, и ты вдруг просыпаешься, и страшно счастлив, что это был всего лишь сон… Как же все относительно! Приведу, может быть, примитивное, но где-то сходное сравнение. Это как при потере там кошелька с деньгами, кредитки, документов, ключей и прочей важной ерунды. Когда их вдруг находишь, страшно радуешься тому, что было до потери, и чему  тогда совершенно не радовался. Оказывается, чтобы радоваться тому, что есть, надо его хоть на время утратить? Не в этом ли также и прелесть разлук с действительно любимым человеком?


Социалистическое

Когда-то в свои аспирантские годы я выиграл конкурс на лучшую социологическую статью, представив некоторые свои размышления под заголовком «Может ли социализм победить в отдельно взятой семье?». Несмотря на успех и даже определенные почести, мне потом довольно-таки сильно трепали и уши и душу вплоть до вызовов и «бесед» в парткоме и райкоме партии за мое некое «диссидентство», хотя я тогда (впрочем, и сейчас) совершенно искренне верил в идеи социализма, хоть и натерпелся в свое время от так называемых «коммуняк», с настоящими Коммунистами, конечно, ничего общего никогда не имевших.
А суть моих размышлений вкратце сводилась примерно к следующему:
действительные социалистические или действительно демократические отношения (как я понимаю, по большому счету – а счет, безусловно, может быть только большим - это одно и то же) в обществе в целом могут быть построены или сформированы лишь только тогда, когда они изначально возникают и развиваются в семьях людей. Ведь посмотрите: за весьма редкими исключениями, что ни семья - то это в различной степени либо диктатура, либо деспотия, либо откровенная тирания, ложь и притворство, фальшь и обман, порождающие у нового поколения рабский менталитет, признающий лишь отношения господства и подчинения, приспособленчества и беспринципности, гнилых мещанских идеалов, что соответственно потом в разных формах переносится в большую общественную сферу и в зависимости от судьбы, обстоятельств и особенностей характера и темперамента трансформируется в несправедливые экономические, политические,  социальные и иные отношения между людьми. Все необходимо начинать снизу, с себя, со своей семьи, тогда и все общество будет здоровым и нормальным. Сверху, да еще силой или давлением ничего хорошего не получится. Настоящий добротный добрый дом строится по кирпичику и снизу вверх, с фундамента. Если еще не ниже… т.е., вернее, глубже.


Старое

Знай себе,  рубит топор.
Тоненько пилит пила.
Опыта в сердце потоп.
Юности лишь до утра.

Так до каких же мне пор
грызть и кусать удила?
Если все ценности вор
перетащил во вчера.

Вор этот – время седое,
мудрый, но все же старик,
тихий, но все-таки крик
о громком, но бывшем герое…

Лес моей старости сник.
Рубит его молодое…


Суеверное

Споткнулся на левую ногу –
к счастью!
Споткнулся на правую –
горе! Беда!
И сонм состояний
свирепствует властью –
гордыня, покорность,
беспечный кураж…
Шагаю по свету
в блаженстве и боли
то левой, то правой…
Марш! Марш!


Счастливое – 1

«Несчастные люди не выносят счастливых»
Бхагван Шри Раджниш (Ошо)

«Добрый находит на земле рай для себя,
злой уже здесь вкушает свой ад»
Г.Гейне

- Ну, как дела?
- Да, как сказать? Лучше всех, только никто не завидует…
У меня же как-то все получается наоборот: порой хуже всех, но все почему-то завидуют… Видимо, потому что я никогда не ною, не жалуюсь и всегда довольствуюсь малым и, во всяком случае, тем, что есть (по Марку Твену, богатый человек не тот, у которого много денег, а тот, кто доволен тем, что имеет. Думаю, это вполне применимо и к понятию счастья), и вообще, очевидно, выгляжу счастливым. Ведь счастье, по-моему, - это прежде всего более-менее устойчивое внутреннее душевное равновесие, гармония и согласие с собой, со своей совестью и мировоззрением (не пресловутое осмеянное Ницше  обывательское «жалкое довольство собой»), великое единство чувства, мысли и дела («Practice what you preach», - говорят те же американцы, - практикуй, что проповедуешь). Из многих разновидностей счастья это представляется самым истинным, самым (вынужденная, но верная тавтология) счастливым счастьем, совершенно не зависящим от всяких там внешних обстоятельств, вещественных побрякушек, материальной мишуры, социального положения и прочих разных фиктивных финтифлюшек. Внешне, объективно такие, как я, может быть, действительно выглядят иногда откровенными неудачниками, но ведь в том-то и дело, что счастье – штука совершенно субъективная… С другой стороны,  счастливый человек, как я заметил (пусть он даже держится в тени, не выпячивается и не кичится своим счастьем – все равно он так или иначе светится им, особенно когда вокруг такая темнота…), невольно, но неизбежно раздражает многих людей и даже вызывает какое-то злое, часто почти неосознанное желание как-то нарушить, подорвать и подпортить это счастье.
Но истинно счастливый человек где-то по своей сути и чистоте подобен ребенку, а дети в таких случаях выражаются вполне однозначно, прямо и кратко:
ФИ-ГУШ-КИ!


Счастливое – 2

Саше Невскому

«Истинное счастье внутру нас есть»
Григорий Сковорода


17 декабря 1969 года
в зале Чайковского
я был счастлив…

Целых два отделения…
Я сидел рядом
с чужой женщиной
и любил ее…

И потом я любил ее.
Еще и еще.
Очень долго.

Но она об этом
никогда не узнает…

При чем тут она…


Счастливое – 3

Есть и в моей жизни такие моменты, вещи, которыми я искренне горжусь:
когда я вызываю у людей улыбку или смех (своим или чужим остроумием); желание танцевать (своей музыкой); слезы - хорошие, очищающие (тоже музыкой, чаще песнями); заставляю задуматься (стихами); и самое-самое: когда я своим добрым словом или поступком вызываю других на добро, которое, я уверен и знаю, кроется в той или иной степени в каждом из нас. Надо только разбудить его (хотя у многих оно – большая соня)…


Счастливое - 4
(подбунинское)

«Останься пеной, Афродита...»
И.Мандельштам

«Счастье – не в счастье…»

Лето.
Густое пшеничное спелое поле.
Высокий колос щекочет нагую грудь.
Высокий девичий голос…
Жаворонкового лета звон.
Я, здоровый потный парень,
иду.
А солнце садится.
Навстречу мне розовая женщина.
Густые черные волосы –
ее единственное одеяние.
Она продевает сквозь них свои руки.
Они белы, как снег.
Полные и нежные…
Они протягивает их и бежит.
Ее грудь…
Ближе…
Она бежит,
а я иду.
Еще могу идти…

Идти бы так всю жизнь,
не останавливаясь,
не приближаясь…


Счастливое – 5

«И счастлив сдавший загодя посуду,
И счастлив вовремя не сдавший ничего.
И тот, кто в никуда ушел из ниоткуда –
От тоже счастлив – и простим его»
Лев Котюков

Счастлив ребенок,
на солнышко глядя.
Счастлив вор,
стащивший куш.
Счастлива мать,
дитя поднимая.
Счастлив делец,
обманувший другого.
Счастлив спортсмен,
покоряющий высь.
Счастлив дурак,
насоливший уму.
Счастлив ученый,
открытие сделав.
Счастлив пошляк,
обманувший невинность.
Счастлив прохожий,
на девушку глядя.
Счастлив старик,
свое прошлое гладя.
Счастлив скиталец,
обретший покой.
Счастлива дева,
любовь вызывая.
Счастлив эгоист,
сгребшийся в «Я».
Счастлив мудрец,
научивший слепого.
Счастлив святой,
одаряя других.

Сколько их, нас,
счастливых и разных!
Счастлив по-своему,
каждый и всяк.

Лишь в горе мы все
(извините, Лев Николаевич!)
одинаковы…


Атехническое

Хотя я и имею техническое образование, неоднократно работал по техническим специальностям и делаю технические переводы, я совершенно равнодушен к технике. В этом плане я совершенно не мужик – я не люблю копаться ни в радиоприемнике, ни в телевизоре, ни в компьютере, меня совершенно не волнуют машины, самолеты и пр. Конечно, приходится иногда, вынужден, но никогда по своей собственной доброй воле…
Но я бесконечно восхищаюсь техническим гением Человека.
Такой прогресс!
Но без меня…


Непредставительное

Физиономия у меня очень простенькая…
Всяк норовит обнять-обмануть…
Перемыть, обглодать мои косточки…
А вот детки и собачки льнут…


Тополиное

Кажется, на Востоке говорят, что мужчина за свою жизнь должен, как минимум, выполнить определенный набор каких-то обязательных вещей. Посмотрим, как получилось у меня:
1. Убить змею – в детстве в деревне у родных убивал много, но теперь каюсь и раскаиваюсь…
2. Вырастить сына – трое, растут сами… Воспитываю, прежде всего стараясь, пытаясь быть таким, какими хотел бы и их видеть…
3. Построить дом – ну, какую–никакую (скорее, второе) квартиру имею, хоть и к концу жизни…
4. Посадить дерево – об этом хочу поговорить особо:
Конечно, я много деревьев сажал в детстве, нас заставляли в школе, всякие общественные организации во дворе, районе, городе и т.д., потом уже по работе вместе с разными почетными гостями сажал в разных уголках страны (Советов), на даче посадил не одну сотню для изгороди, красоты, фруктов и пр. Но запомнился особенно и навсегда один тополь, один из растительных символов Украины. Я его посадил еще мальчишкой более полувека тому назад на Родине, в Днепропетровске, во дворе дома, где провел б;льшую часть своего детства. Сейчас это мощный  гигант, выше нашей пятиэтажки, обхватить его ствол я не могу, хотя каждый раз и пытаюсь, когда обнимаю его при встрече. Он для меня как родной брат-близнец. Интересно, узнаёт ли он меня? Где-то в глубине души я думаю, что, возможно, когда-то, когда он рухнет, свалюсь и я…, но пока мы оба держимся, и, скорее всего, он переживет меня. Будет ли вспоминать меня?


Топорное

Людное место - лобное место…
Здесь в шею нагих моих чувств
В каком-то беспечнейшем бешеном престо
Вонзают топор людских уст…

В потемках молчанья мечусь.
Взбиваю себя, как тесто.
Со стоном от смеха мчусь,
Шатаясь шаром между луз…
И все ж, мои верные судьи,
Купаясь в словесной мути,
Вы ржете, дрожа от жути

Единственной вашей сути:
Рубили б вам головы с плеч,
Да не с чем на плаху вам лечь.


Точечное

Я очкарик почти с детства. Но окончательно я себе испортил зрение, когда стал усердно заниматься семитскими языками, в частности, когда писал диплом по арабской идиоматике. Как всегда, запустив дело, оставив все на последние деньки, я вынужден был в последнюю неделю до защиты спешно заканчивать работу, в основном, по ночам. Это было чрезвычайное напряжение для глаз, потому что приходилось работать со старыми рукописями, где не очень четко просматривались точки  (одна, две или три) под или над буквами, что крайне важно в семитских и иранских языках, поскольку смысл слова от этого может меняться порой в совершенно противоположную сторону. (У арабов есть много забавных притч, легенд и сказок, свидетельствующих о важности наличия или отсутствия, размещения и количества точек в арабской письменности, вот одна из них: какой-то султан решил пойти войной на соседа, написал приказ переписать всех мужчин в стране, чтобы точно знать, сколько у него сабель, оставил приказ высохнуть на солнце, на окне и ушел, села муха, поставила над одной буквой точку, что в корне изменило значение слова, пришел визирь, прочитал приказ и отдал распоряжение исполнить его, в результате чего всех мужчин в султанате… кастрировали).
Диплом я защитил с отличием.
Но пришлось покупать отличные очки.


Традиционное

Старый традиционный поезд
под добрый зеленый свет
холодной морозной ночью
увозит меня в рассвет.

А мысли на стыках сомнений
стучат. И совсем не мирно
за поездом тянется ночь,
цепляясь рукой неверной.

Бетонные шпалы грохочут,
бунтуют, шипят, хохочут.
Гневом горящие очи,
мечут колеса звезды.

Но в вечность они все канут,
как оспа, изрыв лицо ночи…


Тридцатилетнее

Кто-то скажет мне: «Милый сыночек…»
Кто-то бросит приветственно: «Дед!»
Ни сынов у меня, ни дочек…
Мне не три-девять - тридцать лет…

Проскочила жизнь без проволочек
Сквозь наивных надежд турникет.
Время, время… сухой учетчик!
Все собрало в единый букет:

Черный-черный тюльпан отчаянья,
Голубой василек чистоты,
Пожелтевшие листья чаяний,
Золотистую розу мечты…

Я, ответов не слушая, звал…
Лишь растил я цветы - не рвал...


Тугодумное

Не перестаю восхищаться, восторгаться, завидовать и радоваться людям, обладающим искрометным остроумием, готовым мгновенно метко и красиво отреагировать на что угодно, блистательным мастерам импровизации.  Мне этого дара Бог не дал. Самые мои убедительные, блестящие и убийственные, на мой взгляд, доводы, аргументы и реплики, если и приходят ко мне, то, как правило, уже только потом, когда поезд давно ушел, обычно ночью, когда я вспоминаю, вновь переживаю и пережевываю прошедшие диалоги, беседы, споры и пр. В общем, тут у меня туго.
Глухо…


Умилительное

Меня всегда умиляет и глубоко трогает, когда совершенно незнакомые мне люди, порой просто прохожие,  вдруг как-то необычно (для меня) приветливо, доброжелательно и улыбчиво встречают меня (к сожалению, это в основном почему-то встречается за границей, и вообще, похоже, там это чуть ли не норма). Мне всегда в таких случаях кажется, что они просто обознались. И так не хочется, чтобы это была правда!


Футлярное

За свою жизнь я перетаскал туда-сюда тысячи разных чемоданов. И никто никогда ни разу, ну ни разочек не поинтересовался (кроме таможенников, разумеется), что там внутри. Но стоит только выйти из дому с гитарой в футляре, точно, кстати, повторяющем, копирующем форму инструмента, как тут же непременно (это случалось сотни раз) какой-нибудь болван нет-нет да и спросит, что у меня там в футляре…


Хроническое

Чтоб выбить хронический сплин,
я взял оптимизма клин.
Но в горле застрял уж комом
надежды последний блин…

И вот пред запретным забором,
как перед кричащим укором
былого, стою один,
блуждая болезненно взором.

А что если перешагнуть?
Что если плода отведать?
Мне только б хандру спугнуть.
Мне б только тоску развеять.

Странно: пора уж мне жизнь порешить,
а я начинаю вдруг робко грешить…


Честное

Мне нечего терять.
Я смерти не боюсь.
Хочу – шагаю вспять.
Хочу – с ветрами мчусь.

Я знаю, совесть чистая –
крепчайшая основа.
И счастье мое честное –
свободной мысли слово.

Рожденный, чтобы дать,
я не сумею брать.
Я неспособен врать –
хоть верьте – хоть не верьте.

Мне нечего терять.
Я не боюсь и смерти.


Шестьдесятка
(Genethliacon)

«На старости я сызнова живу…»
Летописец Пимен

Мне 60.
Вернее, третий раз по 20.
Вернее, второй раз по 30.
Вернее, первый раз по 60.
Вернее, еще ни разу по 90.
Что тут сказать?
Все можно сказать…
Все было…
Все есть…
Все будет…
И пусть мне сил не убудет.
Чудесный баланс!
Чудесный расклад!
Гармония неравновесия:
и Жизнь еще манит…
и Смерть уж маячит…
Ибо все уже было…
И все еще есть…
И все еще будет…
А что не прибудет –
пребудет!


Шмельное

Шмель-медвежонок.
Такой мохнатый!
Милый малый!
Солнышко любит
цветы и труд.
И я ему верю.
Деловому парню.
В копченой тельняшке,
в рабочих крагах,
в нечистых бутсах
он мне сродни.


Неумирающее

Многие мои друзья давно уже умерли, либо погибли (физически или морально), но те, прежние, они всегда со мной, всегда я сверяю свою жизнь с их мнением, всегда делюсь
с ними своими радостями и горестями, успехами и поражениями. Они всегда со мной.
Поэтому я никогда-никогда и нигде и никак не чувствую себя одиноким.


Сколько я спас жизней?

Я был членом юношеской сборной области по плаванию. У нас было такая почетная и приятная обязанность: по очереди дежурить спасателями на городском пляже. Мы очень гордились этим. Во-первых, была дополнительная возможность знакомиться с девочками, «учить» их плавать и т.д., а порой и спасать. Но в основном тонули мальчишки, отчаянные самоуверенные пацанята, рвущиеся на глубину, а потом пускающие пузыри, тонущие молча (опасней всего!) или орущие благим детским матом. Нам с вышки все было видно. Из взрослых мне лично довелось спасти , вытащить из воды только троих (пьяных и очень тяжелых) мужиков (одного даже пришлось откачивать), а мальцов-мальчишек – сам был не на много старше – я выудил с десятка два. Иногда было опасно, когда уже почти потерявший сознание обезумевший тонущий судорожно цепляется за что угодно (иногда за твое горло, за что приходилось давать и по морде – нас так инструктировали, и мы это охотно выполняли). Но зато потом мы были героями. Мамаши спасенных своих чад забрасывали нас мороженым, конфетами и т.д., в городе на нас указывали своим знакомым: «вон тот мальчик, который спас моего Сережку…» и пр. Только позже, уже взрослым дошло до нас, что мы ведь действительно многим спасли жизнь…


Мои белые пятна

Горные лыжи, Уссурийский край, Карелия, Кижи, несколько островов в Океании, Полинезии, на Карибах, Тасмания, Лапландия, ну и в абстрактно-абсолютном плане – настоящая взаимная любовь, настоящая верная дружба… Разумеется, белых пятен у меня, начиная с самого себя – самого огромного для меня белого пятна-блямбы, полностью не счесть, но я упомянул лишь только самое главное, самое желанное, чего мне пока еще не удалось раскрыть, открыть, осознать и познать…


Душа рвется…

Я неоднократно слышал от людей о таком явлении, но всегда относился к нему довольно недоверчиво и скептически, пока сам не стал свидетелем…

Умер мой отец…
Перед тем как увезти покойного на кладбище, мы поставили гроб на стол в гостиной. Приходили разные люди, прощались… Короткие сбивчивые слова, Шопен, слезы, рыдания, мучительное молчание…
Вдруг  я увидел, как какая-то птичка стала биться об окно, как бы стараясь проникнуть в комнату. Все сказали, что это душа его стремится, хочет попасть в дом, что так нередко бывает… Я осторожно открыл окно, но она улетела…
Наверное, в такие моменты люди и становятся верующими или суеверными…
Горе плюс какое-то невероятное чудо…


Моя самая-пресамая первая любовь

Мане

Конечно, самое-наисамейшее первое чувство, любовь, вернее, тяготение к противоположному полу у меня, как и у всех, проявилось по отношению к маме, возможно, если не наверняка, даже через грудь ее (mamma – по-латыни, на итальянском и других латино-романских языках – это женская грудь), это так называемый Эдипов комплекс, в разной степени и по-разному выражающийся у всех. Это первичные задолго еще до полового созревания признаки неосознанного влечения к противоположному (мальчики эмоционально ближе к маме, девочки тянутся к папе и т.д.). Но это все само собой разумеещееся. Настолько, что и говорить не стоит. Это как бы даже и не любовь к кому-то постороннему, ибо мы настолько слиты с матерью, являемся частью, порождением ее плоти, что это уже как бы даже любовь к самому себе.
А я хочу рассказать о самой-самой первой любви именно к кому-то внешнему, пусть и в еще зародышевом состоянии. Впрочем, и здесь присутствовало определенное, хоть и не такое близкое и кровное, но родство, потому что самой моей первой любовью была моя двоюродная сестра Маня, намного старше меня. Очень красивая и добрая. Эталон ее красоты и нежного женственного отношения к людям запечатлелся у меня на всю жизнь, и лишь один раз я встретил (и, конечно, влюбился) девушку-казашку Алию, очень похожую на нее. Так вот, Маня со своим мужем жила в деревне, и мама (отец тогда был в дальних репрессиях, где-то под Воркутой) отправляла меня с сестрой каждое лето на три месяца каникул в деревню, где у нас, слава Богу!, было очень много родственников, и чтоб не  очень их стеснять, мы жили по очереди в разных семьях. Любовь моя, неосознанная, конечно, к Мане было очень нервной и трудной. Я вел себя как самый что ни на есть противный несносный мальчишка, постоянно капризничал, вредничал, хулиганил, издевался над Маней и, особенно, над ее бедным мужем (видимо, опять-таки из неосознанной ревности). Как же и зачем они, бедные, только терпели меня, ни разу не наказав, не пожаловавшись?! Видимо, только из большого уважения  к моей маме – тете Лене, которую все наши родственники очень любили. 
То, что это было любовью (моей самой-самой первой), я понял, осознал и прочувствовал лишь позднее, уже подростком, когда я вспоминал мою Маню, ее милое теплое лицо, ее добрый голос и страстно плакал по ночам, грызя подушку… Я ее больше никогда не видел, и когда годы спустя узнал о ее смерти, целую неделю ходил сам не свой, никого и ничего не хотел знать и видеть… Ее образ всегда стоит передо мной, когда мне очень хорошо или очень плохо. Это моя вечная Мадонна. Вечно недостижимый идеал. Пожалуй, такого мощного чувства я больше ни к кому не испытывал. Видимо, на то она и есть первая любовь…
Неповторимая…
 
 
Вечерний романс для мамули
 
Мама у меня деревенская. В юности красивая маленькая кругленькая аппетитная хохлушечка – глазки-вишенки, губки-черешенки, щечки-яблочки, кровь с молоком… Представляю, как папуля втрескался в нее. Молодой инженер-строитель-архитектор, строящий по своим же  проектам, он зачем-то оказался у нее в деревне, и, хотя у нее был там свой ухажер, с которым они должны были пожениться, отец, по-своему неотразимый, ослепил, «отбил» ее и увез в город. Там она стала настоящей дамой, родила сестренку и меня, еще больше расцвела. Жили мы очень хорошо, у нас был большой собственный двухэтажный дом, спроектированный отцом в виде швейцарского коттеджа-шале, прислуга, няня…
Война-судьба все сломала, искорежила, уничтожила, нас угнали в Германию, отца по возвращении репрессировали, к маме он уже не вернулся (у него там тоже был по-своему трогательный и трагический лагерный роман)… Практически мама нас одна и вырастила. Много лет спустя, уже почти под старость, мама вдруг встречает свою первую деревенскую любовь, у него, Мироныча, судьба тоже не очень сложилась, похоронил двух жен… Снова стал ухаживать за мамой, почти тайком (стеснялись) встречались, наконец он попросил ее руки. Я помню, как однажды мама, робея, краснея, собрала нас с сестрой на наш маленький куцый семейный совет и, заикаясь, стала, как бы просить у нас «благословения»… Конечно, мамуля! Мы с Лорой были только рады за нее. Мы уже взрослые, свои какие-никакие семьи… Поженились. И прожили довольно дружно и нежно до конца дней своих. Мироныч и маму пережил и двух своих сыновей-богатырей… Крепкий был мужик. Ушел, когда ему уже за сто перевалило.
Надеюсь, они теперь опять вместе…
В третий раз…


Прости, профи…
(легкомысленная профессия)

Иногда слышу в свой адрес: подумаешь, ну что там у тебя  за профессия – попиваешь чаек и ля-ля-ля… и бла-бла-бла… Болтовня одна… Да еще хорошие деньги дают. За что только?!
ОК! Для тех, кто не совсем знаком с тонкостями и сложностями переводческой работы, в частности, синхронного перевода, предлагаю маленький тест: включите радио, ТВ, не важно, лишь бы шел какой-то текст на родном языке, и попробуйте повторять за диктором, актером, выступающим, не важно, хотя бы несколько минут то, что он/а говорит. Получается? Не очень? А теперь представьте, что все это вам надо говорить еще и на иностранном языке. Часто в бешеном темпе, иногда с отвратительной непонятной дикцией переводимого… Получили представление? Легкий хлеб, не правда ли? Легче легкого… Пареная репа… Как два пальца… Согласитесь – трудновато… Но не беда – трудно будет лишь первые 30-35 лет… А там можно уже и на пенсию…
Конечно, когда мастер своего дела, не важно в какой области, пусть он будет музыкантом, поваром, танцором, там, слесарем, продавцом и т.д., легко, виртуозно, быстро, как бы шутя и даже играючи и, может быть, действительно, даже попивая чаек, качественно делает свое дело, то может сложиться впечатление, что это, действительно, очень легко и доступно каждому… Но какой же за всем этим часто стоит большой многолетний труд, практика, масса ошибок, сотни пролитых потов, своры съеденных собак… Чтобы достичь «иллюзии божественной легкости», как говорил гений-гитарист-гигант Андрес Сеговия, нужно работать неустанно. В любой сфере. Есть, наверное, счастливчики, которым все дается легко, без труда.  Но я лично не встречал… Речь может  идти только об относительно разных уровнях способности учиться и получения удовольствия от этого, вплоть до того, когда такой труд уже и не воспринимается, как таковой, и восприятие нового действительно идет очень легко…
И еще… Мой отец неоднократно высказывался по поводу очередных обсуждений извечного детского вопроса «кем быть?» в том смысле, что кем бы ты ни был, «хоть улицу мети», это не важно, самое главное – быть мастером своего дела, настоящим профессионалом. И тогда у тебя будет и достаток, и уважение людей, а главное – удовлетворение от своей работы и ощущение своей нужности и востребованности. Впрочем,  я не очень его послушался и всю жизнь разбрасываюсь направо-налево, хотя и стараюсь помнить, что в какой-то области надо все-таки стараться быть хорошим спецом,  определенным мастером, настоящим профи…


Египетское
(спиртное)

В Египте мы, впрочем, как и многие работающие там в то время советские спецы и другие командировочные и контрактники, нашли очень дешевую и удобную для нас алкогольную нишу. Хорошие западные напитки, типа виски, бренди и пр., были либо слишком дорогими, либо не всем нашим нравились, поэтому мы ходили в ближайшую аптеку и покупали почти 100-процентный медицинский спирт у недоумевающего (зачем так много?!), но очень довольного хозяина (бизнес его благодаря нашим оптовым покупкам очень-таки пошел, он даже на радостях стал давать  нам по бутылке спирта бесплатно за каждый десяток купленных). Разбавляли льдом. Кто-то рассказал, что по системе Менделеева (благодаря которому, говорят, все наши водки 40-градусные), по каким-то кулинарно-физиологически-химическим параметрам это считается самой оптимальной дозой, хотя мне лично наша 60-градусная горилка кажется еще лучше, во всяком случае, крепче. А вот другое изобретение, вернее, открытие, также приписываемое этому же ученому: чтобы довести раствор спирта водой точно до 40 градусов, надо бросить в смесь лед, он сразу же утонет, но по мере добавления воды, в том числе и от собственного таяния, когда в смеси остается 40% спирта, лед тут же всплывает, можете проверить и замерить – будет ровно 40 градусов). Так мы коротали длинные жаркие каирские, александрийские, асуанские и др. египетские вечера, только сотни накопившихся бутылочек (по 250 г., как наши знаменитые «чекушки», только плоской формы) приходилось вывозить далеко на свалку за городом – стыдно было перед местной непьющей публикой, хотя мы и совратили некоторых (включая хозяина аптеки, который, все-таки, в конце концов, за десять бесплатных бутылок выведал у нас секрет, почему мы закупаем у него в таких количествах эту лекарственную продукцию) и приобщили к этому веселому пороку.
А вообще впервые со спиртом, как таковым, я познакомился в далеком детстве, причем при почти трагических обстоятельствах. Иногда после моего длительного нытья, клянчанья и обещаний-заверений всегда быть паинькой-ангелом для моей мамули взрослые соседские мужики брали меня, малыша, с собой на рыбалку с ночлегом. Однажды вечером у костра решили подшутить надо мной, подозвали и дали большой стакан неразбавленного спирта, обманув, что это вода. После длительной возни-борьбы с огромной щукой, которая попалась мне на блесну и которая в конце концов все равно ушла, перекусив мне поводок, я очень хотел пить и залпом выпил (впервые в жизни!) почти весь стакан… Остолбенел! Дыханье сперло… Стал задыхаться… Каким-то внутренним подсознательным инстинктом кинулся в воду, забежал по пояс и стал жадно пить, как животное, прямо из Днепра. Видимо, это меня и спасло. Хотя у меня потом все внутренности болели-горели еще целую неделю. Мама меня отхаживала парным молочком и манной кашкой. Вроде, обошлось благополучно. Я знаю несколько случаев, когда люди обжигали себе спиртом желудок, зарабатывали себе язву и даже умирали. Мужу моей двоюродной сестры в результате таких, правда, многократных пьянок-ожогов врачи вырезали 2/3 желудка, и он, бедняга, долго мучился и умер… фактически от голода.
Вообще, пить спирт, особенно неразбавленный, это особое искусство, тут надо четко координировать выпивание  с дыханием. Это мощный удар по организму. Тут как бы одна душа (spiritus по латыни – дух, душа) входит в другую…


Иногда трансвеститное
(почти по Ошо)

Иногда мне кажется,  я – это женщина,
ласковая, нежная, любящая мать…
Иногда мне кажется, я – ребенок,
капризный, шумный, наивный чертик…
Иногда мне кажется, я – древний старец,
мудрый, опытный, сильный душой…
Иногда мне кажется, я – это я…


Почему я расхожусь с женщинами

Иногда, как мне кажется, мы достигаем
весьма высокой степени взаимочувствования,
но практически никогда либо не хочется, либо
не можется добиться полного взаимопонимания.


Парашютное

У нас во дворе жил чемпион мира по парашютному спорту, кажется, если не ошибаюсь, Федчишин, или что-то в этом роде (ага! Проверил в Интернете, точно, есть такой – абсолютный чемпион мира!). Давно это было… А работал он, кажется, испытателем парашютов, крайне опасная профессия, где в стаж за год шли два или три года. Короче, у него накопилось столько стажа, что можно было выходить на пенсию, вернее, в отставку, потому что это явно была военная организация, и что он, молодец, и сделал. Пенсия, наверняка, была приличная. Но он был совсем молодым. Первое время бездельничал, слонялся по двору, потом ему это все надоело, и он поступил в какой-то ВУЗ. Кажется… Но не в этом дело…
Во время своего безделья он учил нас, пацанву, как прыгать с парашютом, точнее, как приземляться, когда прыгаешь с дерева, крыши дома или другой высоты, как надо свертываться, сгруппировываться и пр. Мы довольно поднаторели в этом. Прыгали со всего подряд, тренировались… Не обходилось, конечно, и без травм… Однажды я прыгнул с третьего этажа, хорошо, удачно приземлился, но от избытка счастья от совершенного (мне это долго не удавалось, вообще-то я просто трусил, но потом все-таки поборол себя, и это был мой личный рекорд) оставался на земле, лежал, смотрел в небо и балдел… И все это видела моя бедная мамуля… И она решила, что я просто упал и убился… Она вскрикнула и помчалась ко мне… Я увидел, подумал, что она бежит, чтоб отдубасить меня, вскочил и дал деру… Она осознала, что я живой и невредимый, на радостях расплакалась… Дома мне, разумеется, влетело соответственно…
В армии мне пригодились эти навыки. Хотя я «загремел» в ВДВ, где служба, сами знаете какая, я был очень рад, потому что сначала меня, как члена сборной области по плаванию, «забрили» во флот (а там тогда срок службы был пять лет!), от чего я еле «отбрыкался» всякими правдами и неправдами… Там я вдоволь напрыгался, получил второй спортивный разряд по парашютному спорту, чего только не насмотрелся (массированные десанты, когда в воздухе красиво болтаются тысячи парашютистов; потрясающие, фантастические  зрелища, когда сбрасывают военную технику на парашютах, ночные прыжки, специальные десанты на лес с огромным процентом «боя» или «лома» рук, ног бедных солдатиков, а то и травм посерьезней и пр. пр.).  Но первый прыжок с парашютом, конечно, был неповторим,  незабываем… Стих о нем стал сочиняться еще в воздухе…
Вот он:
 
Встреча с небом
(после первого прыжка)

Если и не всегда о небе,
то все же о чем-то высоком
грустят современные Фебы,
зрелым исполнясь соком.

И надо ж случиться такому:
я в небе прорыв катакомбу,
вставил в него вместо бога
молитв моих новых икону.

Представить не мог такое,
предерзко догадки рисуя.
Так вот оно, небо, какое!
шепчу я, страшась и ликуя.

И вот я, качаясь, пляшу там…
Все чувства мои парашютом
раскрылись, наполнясь упруго.
Свершилось! Забылась подруга…

И где-то внизу все земное…
Лишь ветер да солнце со мною,
да далей зеленых синь –
куда только взгляд ни кинь.

Я вновь на земле, но в небо
не раз еще взмыть потщусь.
Я вновь не земле, но с неба,
пожалуй, уж не возвращусь…


Как я отмечаю свои дни рождения

Как было в детстве, отрочестве толком не помню… Серьезно начал отмечать в армии. С тех пор я завел себе порядок, вошедший потом в привычку, этот день проводить одному (не всегда удается, тогда я назначаю себе другой день, но обязательно один день мне надо побыть одному, поодиночничать, поразмышлять, повспоминать, в очередной раз оценить, переоценить прожитое, попланировать, помечтать). Сначала помимо длительных одиноких прогулок и медитаций, по-возможности, на природе я обязательно пробегаю (иногда также долго плаваю, если рядом окажется водоем или бассейн) примерно столько километров, сколько лет мне исполняется. Иногда, когда я либо болен, либо очень уставший, я заменяю километры на минуты, иногда бег на ходьбу или лыжи, если позволяет климат в стране моего пребывания в тот момент. Также в этот день я совершенно ничего не ем и не пью. Завершаю день обязательно (но опять же по возможности и в зависимости от того, где меня застаёт этот день) концертом, желательно большим или малым симфоническим или камерным оркестром, или фортепьянной музыкой или чем-то в этом роде, в общем, хорошей классикой. Также в этот день я сам несколько часов музицирую (вообще, когда музицируешь, хорошо думается). В другие дни возможны пьянки, гулянки и прочие традиционные празднования с друзьями и подругами, собутыльниками, случайными знакомыми и пр., но один день всегда должен быть только мой, когда я могу побыть наедине с самим собой…
Хоть разок в году…


Моя голубиная мечта

Кто в детстве не мечтал иметь свою голубятню?! Среди многочисленной детворы нашего двора самым уважаемым и почитаемым кумиром был дядя Саша – единственный, у кого была голубятня. Мы беспрекословно выполняли все его поручения и пожелания, чтобы удостоиться величайшей чести – отнести куда-нибудь, примерно за квартал, одну из его голубок и запустить ее в небо, чтобы переманить «чужака» - чьего-то или дикого бесхозного одинокого голубя, залетевшего в наши края. Если кто увидит такого голубя, тут же во дворе начинался переполох, все кричали «чужак! чужак!» и мчались к дяде Саше, чтобы донести радостную весть. Обычно чужой голубь соблазнялся нашей голубкой и прилетал за ней к нам во двор, и потом был наш и жил у нас. Иногда приходили его хозяева, и тогда начинался долгий спор-торг. До денег, как правило, не доходило, голубя либо отдавали, либо меняли на другого. Иногда случались драки, но редко. Это был очень популярный спорт в городе в то время. Весь двор, и дети и взрослые, болели за «наших». Мы помогали дяде Саше ухаживать за голубями, видели весь процесс высиживания яиц, выращивания птенцов и т.д. Отгоняли всяких диких, да и домашних кошек, хоть не всегда удачно. Ночью орудовали хорьки, пожалуй, от них птицы гибло больше всего. Я у дяди Саши ходил в любимчиках, он мне давал самые ответственные поручения, и я страшно гордился этим. До поры до времени... В одно из воскресений, когда все мужчины и женщины обычно одевались во все лучшее, и нас, детей тоже наряжали зачем-то, к нашему страшному неудовольствию (потому что эта одежда так же пачкалась, как и обычная, но за нее больше влетало), и стояли кучками тут и там, разговаривая, никуда, собственно, не собираясь, дядя Саша стоял с группой мужчин, покуривал. Мы неподалеку, на виду у них бросали туда-сюда тяжеленное спортивное ядро (для взрослых, по-моему, килограмм на восемь). Что-то мне ударило в голову, я кричу «дядя Саша! Мячик!» и подкатываю к нему ядро. Он же, то ли не сообразив, то ли выпивши был, действительно, принял ядро за мячик, сделал разгон и со всей силы ударил по нему своими, как сейчас помню, модными тогда блестящими лаковыми туфлями, т.е. одной туфлей, конечно... Что бы-ы-ы-ло?! Он как юла от боли закружился на месте, все оцепенели, я – ни жив ни мертв. Потом со страшным матом он кинулся ко мне, за мной, я, конечно, дал дёру, долго еще мне в догонку летели кирпичи и булыжники, попади такой в голову – убил бы наповал... С тех пор я к дяде Саше и близко не подходил, он еще какое-то время ходил после этого с палочкой... потом, потом уж, признаться, не помню, что и как было... Но любовь к голубям и моя несбывшаяся мечта не покидают меня и сейчас. Первое, конечно, останется, второе наврядли сбудется. В принципе, можно было бы что-то устроить на даче. Но для этого надо вести более-менее оседлый образ жизни. Я же бродяга...


Дурак!

Еду в электричке. Грызу орехи.  Наши, лесные (не грецкие - их я даже своими зубищами не решаюсь осилить).  Довольно громко. По крайней мере, у меня звон идет в голове от каждого разгрыза. Иногда, когда попадается особенно крепкий орешек, видимо, как все щелкунчики, кривлю соответствующую рожу, прищуриваюсь. Напротив меня сидит девица. Ничем не приметная. Едем. Грызу. Смотрит. С каким-то ужасом... Через пару остановок она выходит, уже почти вышла, но вдруг резко оборачивается и кидает мне: «Дурак!». И быстро выскакивает...
Я, конечно, абсолютно с ней согласен. Вообще. Но все же не совсем уверен, что она конкретно имела в виду именно в тот момент. Наверное, дурак потому что...


Любовно-исповедальное

А если разобраться, всмотреться, вдуматься по настоящему, то и любили-то меня по-настоящему, разумеется, не взрослой любовью, да и вообще не понимая, что это любовь, только две-три маленькие девочки в моей жизни.
К сожалению, моя дочь, при всём её расположении и готовности любить, не в их числе, так как её мать, как – увы! – многие разлюбленные жёны, в её глазах делала меня, представляла неким монстром (многим мужьям знакомы эти жуткие, жестокие, несправедливые и неправедные слова, такие, как «наш папа нас не любит» и пр. и стоящее за ними постоянное отчаянное мстительное несчастное отравляющее капанье в ещё несозревшую тонкую и восприимчивую дущу ребёнка…).
Со взрослыми женщинами я такого не испытывал. Все встреченные мною женщины всегда чего-то от меня хотели, требовали даже… Причём, не столько меня, сколько именно от меня. Причем, не душевного… Не любви…
Постоянно какие-то торги…
Похоже, чувство настоящей Любви, разумеется, в моём собственном субъективном, хотя и отнюдь не оригинальным, а самом традиционном и ортодоксальном понимании, у некоторых с возрастом отмирает. Подозреваю, что у многих его и вовсе никогда не было…
Пресловутые половые инстинкты здесь совершенно ни при чем. Это скорее из мира животных. А я лично отделяю Человека от животного, несмотря на массу опровергающих это примеров.
Но я лично счастлив. Для таких, как я, любить всё-таки в тысячу раз важнее, чем быть любимым. А я люблю. И это меня переполняет. Иначе – зачем тогда жить?!


Спасибо!
(ностальгия по маме, по доброму)

«Сами мы не местные…» - провинциалы. Поступив после армии в московский институт, немного обжившись и привыкнув к столичной жизни, – не без синяков и шишек, разумеется, - я стал по вечерам играть в ресторанных оркестрах («Националь», «Москва», «Пекин», «Прага», «Фиалка» в Сокольниках, где-то еще) и довольно хорошо зарабатывать, так что я смог себе позволить уйти из общаги и снимать отдельную квартиру. Потом из-за этого меня ректорша, некая весьма дородная  матерая (не путать с материнским!) мадам-бабища Бородулина, чуть не вышибла из института, так как инъяз считался элитным пристижным институтом (и действительно, как и МГИМО, в то время это был довольно «блатной» вуз, там училось много деток сильных, т.е. силачей, вернее, силовиков от мира сего; не знаю, как я там очутился, сын «врага народа», да еще и хохол с иностранной фамилией, что уже было почти криминалом, от чего у кадровиков-кэгэбэшников еще больше краснели их и без того красные рожи. Видимо, помогла временная хрущевская политическая оттепель, так что я как-то проскочил, хотя конкурс был 22 человека на место) и играть в ресторане для студента такого института рассматривалось как нечто почти порочное. Пришлось бросить, но не в этом дело… Как-то ко мне приехала мама  погостить, пожить со мной. У нас дома в Днепропетровске телефона не было, а тут какой-то шикарный, да еще и с автоответчиком. Помню, сколько я ни говорил мамуле, даже подтрунивал, когда она узнавала время по телефону, что это автомат, что это все записано и т.д., она все равно всегда упорно говорила «спасибо» за эту механическую информацию. Мамы давно нет, но я часто вспоминаю эти ее искренние бесхитростные «спасибо». Теперь-то я, наконец, старый дурак, понимаю, что все это шло не от провинциального невежества и темноты, а от великой внутренней доброты. Ведь проявление доброго, пусть самого ничтожного, мизерного и несущественного, как, скажем, сказать кому-то «спасибо», необходимо, прежде всего, самому человеку, делающему это маленькое добро. Это отражение и выражение его глубинной потребности и сущности. Теперь, каждый раз, когда я получаю информацию о времени по телефону, я тут же вспоминаю мою любимую нэньку и, знаете, когда рядом никого нет, тоже улыбаюсь и говорю «спасибо» в трубку. Я знаю, большинство из вас сочтет меня за идиота, но кто-то ведь и поймет. Правда, ведь? Спасибо Вам…


Мои детские экстримы

Послевоенное детство. Никаких там тебе игрушек, игр и прочего.
Всё либо самодельное, либо никакое…
Но были у нас, пацанят, свои эстремальные щекочущие нервы игры.
Упомяну лишь несколько.
На полном ходу запрыгивать на трамвай (тогда двери не закрывались, их вообще, по-моему, не было) или на машину (грузовую, естественно, с открытым кузовом) и спрыгивать. Иногда это весьма печально заканчивалось – синяки, ушибы, растяжения, переломы (родительский ремень не в счет – это было неизбежной рутиной).
Также кататься на коньках, уцепившись специально сделанным крюком из толстой проволоки за машину, и мчаться-мчаться… Класс! Огромная скорость! Правда, иногда, когда машина выезжала на дорогу, где не было ни льда, ни снега, коньки быстро стачивались, меча искры, и часто также всё это завершалось грандиозным падением…
Ещё. Зимой с трамвая на полном ходу прыгать головой в огромные кучи снега, оставляемые  вдоль колеи снегоочистительными машинами. Потрясающее для детей удовольствие! Тут был один несчастный случай: один из нас погиб, наткнувшись на какой-то металлический кол в одном из таких сугробов…
Это нас не остановило, но мы стали немного осмотрительнее…
Были и другие такие экстремы (в разговорном языке – экстримы), например, катание на коньках по Днепру порой по очень тонкому льду, что часто заканчивалось вынужденным купанием в ледяной воде; прыганье со второго и даже с третьего этажа дома и т.д. и т.п.
Во взрослой жизни подобные – и похлеще! – экстремальные ситуации мне преподносила уже сама судьба… Сам я их не выбирал…


Моим деткам…

«Он поймёт,
потому что он маленький»
Римма Казакова

Папка Ваш никуда…
Папка Ваш ни во что…
То вот больно ударюсь в бега…
То, как в ящик, сыграю в лото…
Только где-то под старость,
когда и малое будет в радость,
когда жизнь позади большая,
Вы поймёте меня, прощая…


АКРООТКРОВЕНИЯ


Осенний акросонет

Вот все говорят: любовь наша первая –
Самая неповторимая.
Ей поклонялись-де древние римляне.
Йоги, и те, в нее веруют.

Идеал ее чист: это щедрость безмерная.
Силой своей незримой
Так глубока она, так некартинна,
Игрива, лукава, да верная.

Но в сердце моем не цветет уж она
Ельником вечнозеленым.
Вера утрачена…уж  не нужна…

Истины лист опаленный
Носится, носится неугомонный…
Осень последней любовью больна…


***

Желаю тебе быть желанной,
А еще больше быть желающей,
Ненасытной, голодной и жаждущей,
Настойчиво, но нежно настаивающей:
Еще и еще, и еще…


Акрорубаи

Верность
И
Красота
Если бы соединились…


Безумное

Лари все просто открываются.
Ей-ей! Зачем же в них врываются?
Надежды ждут тоскуют, маются.    
А все ж одеждами снимаются.
Яремом песни надрываются.
О скалы неба разбиваются.
Бесплодной болью обжигаются.
Огнем кометы пожираются.
Железным вихрем убиваются.
А после тенью в снах свиваются.
Юродствуют и побираются…
Вотще! Все так же попираются…
Анафемами отлучаются.
(Sic!) Так безумцы получаются…


***

Жутко…
А хочется…
Не надобно б,
А  растет…


Звукоцветорядное
(проблеск)

Звенит
Огонек
Ясный!


Зигзаги

Занесло нас влево,
ПодзакИнуло вправо,
На распутье дороГ
Среди лета-Зимы.
Всякие Ангелы-дьяволы
Открывают Глаза.
Но не видно ни згИ…


***

Лаура!
А что если взять и
Убрать
Разные там
Асимметрии?!


***

Синие
Ананасы
На веселых
Деревьях
Уселись…


***

Лунооко глядит
Из-под самого сердца.
Лукавой, но Вечной Любовью
Яснеет…



Акророндо для Наума


Н А У М У


........................В О Т

А М

........................Т О Т

У У

........................Т О Н

М А

........................Н О Т


У М У А Н



***

М. К.

Мария – Мадонна Казахская.
Алеющий мак в степи.
Река, восходящая в небо.
Иволга в роще медовой.
И мудрая тонкость Востока.



Лунный акросонет

Луна без любви – так, планета…
И круглая вся, как дура.
Летит пятаком-монетой
Январским морозным утром.

Я в небо ее забросил,
Лунатиком выйдя в поле.
Юлой раскрутив раз восемь,
Бродить отпустил на волю…

Луна возвращается поздно.
Юпитер зажег уж рассвет.
Ты глянь: ни орла и ни решки,

Ей-богу, на ней уже нет!
Безумство узрев здесь, не плачьте:
Я все тут сказал, но иначе…


***

Миг – это вечность…
А вечность – миг…
Раскинулось море…
Такое широкое…
А небо еще выше…


***

Надежда
Алеет,
Даже
Если…

Месостих

Можно (С)права,
Сл(Е)ва,(Р)ядом.
Можно и п(Е)редочком.
и за(Д)ком.
Где бы н(И) был ты,
Куда бы (Н)и пошел,
Нужно в(Ы)бирать.
Хочешь – (Н)е хочешь:
Нету с(Е)редины.
Нет и не (Б)удет.
Вв(Ы)сь
или(В)низ,
В р(А)й
Или п(Е)кло –
Путь (Т)акой…


***

Много людей на свете…
А личностей так не хватает...
Речей разливаются реки...
Текут словечки пустые...
Если бы их наполнить!


***

Ни что,
А как,
Зачем
И почему,
Если бы знать…


Объяснительное краегласие

Точка-тире, три точки-тире…
Азбукой Морзе сердце бьется.
Нет больше сна, нет больше сил.
Я не могу с собой бороться.
Я попадаю себе же в плен
Льщу себе, лгу, продаю себя в рабство
Юности, нежности, тонкости той,
Брежу которой, как бредят о счастье.
Ливнями неба земля пьяна.
Юбки деревьев крахмалит ветер.
Ты, как волшебница, ты, как весна,
Ересь и серость смываешь с сердца.
Бард я плохой, но, иссякни слова,
Ябеда-сердце ведь выдаст меня.


***

Светлячок
Весело светит.
Елки-палки!
Такие женщины
Еще есть!


Телестих

Силача презирает слабаК
Умный раздражает дуракА
Злого тревожит добряК
Красивый злит уродливогО
Хилый от зависти занемоГ
Жадный ненавидит щедрогО
Скромницы бесят шлюХ
Честного поносит воР
Льстец роет ямы втунЕ
Хвастун пустотою полоН
Сколько же в мире дерьмА
И как это все обойти?!


Акропосвящение Гурию

Гурий!
У тебя все-все впереди,
Раз есть что вспомнить.
Играй же и пой!
Юлят пусть одни слизняки.


***

Речистость смолкает на нет.
Ослепшие вдруг прозревают.
Злые и те добреют,
Если коснутся Истинного…


Акронедопосвящение Казениным

Какое это счастье!
Ах, как это грустно!
Завтрашний день,
Едва рожденный,
Начинать
И   Н    Ы     М…
....Н    Ы     М…
.........Ы     М…
...............М…


***

Ночью черной
Очи глубже,
Резче взгляды…
Ей-богу, будь счастлива!


***

Миледи!
И как же тут быть:
Любезничать или любить,
Если они так многолики…


***

Милосердие
И, слава Богу!
Любовь
Еще существуют!



Резкое акро

М.Ш.

Резкий росчерк упавшей звезды…
И запнулась вдруг песня моя.
Так случилось: я сжег мосты.
А любовь сжигает меня.

Я зачем-то живу еще,
Лирик с круглым нулем вместо нимба.
Юный старец и старый юнец.
Бесполезная жертва мимо.

Лезут, лижутся змеи огня.
Юмор пламени тонок, как нож.
Так ужом и вползает в меня.
Едким смехом пронзает ложь.

Боль разлуки, утраты съедает меня.
Я сгорю…но ты помни меня…иногда…


Музыкально-словесное
(до-мажор)

ДО чего ж музыкально на свете жить!
РЕжут слух лишь фальшивые ноты.
МИлые сердцу мелодии слов
ФАбулу вечную вяжут.
СОЛЬ остроумия сыпят,
ЛЯмку вечности тянут.
СИлятся вытянуть Песню…
ДО чего же словесно жить!

               
Акропосвящение Маргарите

Мирно или немирно,
Азартно иль апатично,
Резко живи, кумирно,
Градно, грешно, столично!
А если увидишь дно
Разбитых надежд стакана…
Идола прочь! Истукана!
Тебе повторю лишь одно:
Ей-ей! что «in vino…» - вино


***

Лунными дорожками,
Ежиковыми, не ежовыми тропками
Научись ходить…
А счастье – вот оно…


***

Несть числа словесам-ловеласам…
А все же на самом деле
Делом становится Слово,
Если, конечно, его найдешь…


***

Ничто не проходит бесследно…
А будущее и подавно…
Даже если оно в прошлом
Еще только зреет-восходит…


Акропожелание Стефани

Солнечных дорог!
Тысячи улыбок!
Езды в незнаемое!
Фантастических друзей!
Ароматных роз!
Надёжных рук!
И верных сердец!


***

Простая правда
И славная суть:
В серое небо,
А также в души
Каждую ночь-день
Астры-звезды
Метать…


***

О! Могли мы
Летать
Если б…


***

Живи
Азартно
Легко
Гармонично
Активно
Сстрастно
Уверенно


Читаю Вас…
(акро-микро-ода)

Галине «Комсомольчанке», лирической Королеве Стихирии

Поэт пишущий – дважды поэт.
Поэт хорошо пишущий – трижды поэт.

Читаю Вас…
И таю…
Таежный слог листаю,
Амурские амуры,
Юдоли доли даль,
Весеннюю осенность,
Азартный мир-мечту…
Сердечность Слова чту.


АЛИРИЧЕСКИЕ ЛИМЕРИКИ

Посвящается Стиву Дэйли

Болванка

Один болван поучает другого.
Другой болван восхваляет другого.
Но все так невзрачно.
И все так прозрачно:
одно не скрывает другого...


***

Как это выразить вернее?
Что тут добрее, что здесь злее?
Когда разлюбишь – не тужить,
иль с нелюбимой вечно жить?
Что будет все-таки подлее?


***

Маятник жизни качает-качается.
С тупостью мудрость винится-венчается.
Но как ни крутись,
кори и корись -
а настоящая любовь никогда не кончается.


***

Пишешь ли пашешь, молишь ли млеешь.
Дуришь или даришь, суешь или сеешь.
Рыдаешь иль радуешь, мечешь иль мочишь.
Успех – это когда получаешь все, что хочешь.
А счастье – когда рад тому, что имеешь.


***

Врать – что воровать.
Любить – что немного убивать.
Хоть крик и перерастет в писк,
но самый большой риск –
это вообще не рисковать…


***

Старость молодость призывает-презирает…
Молодость старость примеряет-марает…
А не лучше ли всем смириться,
помериться, но помириться?
А то ведь жизнь еще так отдерет-отдраит…


***

Пахнет прошлое чем-то родным…
Душит дом дум сотлевших дым…
Догорели огни совсем…
Но тепло-то ведь нужно всем -
старикам и даже вам, молодым…


***

Ты не знаешь оков униженья,
Ни брода-бреда броженья.
Каждый твой шаг – это маленький шедевр.
Каждый твой взгляд – на свой манер маневр,
А улыбка – оружие массового уничтожения.


***

Какие же вы нагло-красивые, и в глазах у вас вечный голод!
В сердцах у вас жгучий мороз и жаркий холод!
Это просто-таки непростительно,
И все это ужасно возмутительно,
для тех, кто - увы! – далеко уже не молод…


***

Кряхтит диалектика, корчится,
ковыляет, корпит, кособочится…
Так что же всего важнее,
и что нам всего нужнее –
делать, что хочешь, или не делать того, что не хочется?!


АНИМАЛИЗМЫ


«Для зверей приятель я хороший…»
С. Есенин


«Закат передо мной арбузным ломтем,
чья облачная пористая мякоть
чиста. Ведь за секунду до того
осыпалась на землю стая галок,
как будто кто-то семечки стряхнул»
Лев Аксельруд


Зодиачное

Лей, лей, Водолей!
Рак развесил усы и слушает.
Скорпион, как всегда, скорбит,
сокрушается о неутраченном.
Дева дивится себе.
Льву даже лень лениться.
Козерог носит козьи роги.
(На Весы бы их все поставить).
Овен винится в несделанном.
Тельцу распирают бока
пивом запитые Рыбы.
Все мы, друзья, Близнецы
в этом веселом Зверинце.


Джойсу

Ты меня не поймешь
никогда, никогда…
хоть душа твоя
настежь открыта.
Так было,
так есть
и так будет всегда…
От этого некуда скрыться.
Да, не поймешь.
Но уж тем ты мне друг,
что всегда,
средь веселья, в беде
ты рядом, у ног,
жадно ждешь моих рук.
Ну, как не отдать их тебе?
Молча рукой по тебе вожу
в думах.
Надежд так немного,
что я еще выплыву,
что заживу
как-то не так,
по-иному.
Что вновь для меня
друзья распахнут
объятья,
улыбки,
души.
Что вновь на хандру
я рукой махну.
На сплетни
закрою уши.
Но уши открыты,
рука нема:
не увидеть мне белой
сажу!
Я долго курю,
я гляжу на тебя,
тискаю тебя
и глажу.
Что из того,
что нет их,
друзей?
И правда,
а стоит ли плакать?
Я знаю:
не встретить мне
друга верней
и ближе, чем ты,
собака…


паутинное

Не плети паутину другому …
Непутевый паутенок
все напутал,
все перепутал,
все спутал
и сам… запутался…


Туркменское
(кошачья любовь)

За границу меня, как сына «врага народа» в совковое время практически не выпускали. Вот в Красноводск, Мары и прочие дыры (переводить для военных развивающихся товарищей) милости просим и будьте любезны. Разумеется, не по своей воле. Через военкомат. Это тогда была моя почти единственная заграница, не считая иногда некоторых соцстран. Но не в этом дело. О кошках… В Янгаже (военном учебном центре посреди пустыни в Туркмении, где, как говорили, как правило, сосланные туда за какие-то провинности, конечно, в основном за пьянку, наши кадровые военные, «любое изменение – к лучшему») почему-то было больше котов, чем кошек. Сначала откормленные мордастенькие Васьки по 5-6 собирались в кружок и долго страстно и нудно выли и иногда жестоко дрались. Потом шли на поиски своих немногочисленных дам. Часто наблюдалась такая картинка: кошечка, которой вся эта любовь, несмотря на всю ее пресловутую кошачью похотливость и любвеобильность, давно уже надоела, ползет по-пластунски по земле, а за ней, внимательно следя за каждым ее движением, следует толпа усатых кавалеров. Видимо, у них такой закон: лежащую, присевшую или ползущую самку не трогать, поэтому она, бедная, и ползла, плотно прижимаясь к земле. Но стоило ей хоть чуть-чуть оторваться от земли, как тут же на нее наскакивал ближайший котяра, а остальные дисциплинированно и чинно садились рядом и ждали своей очереди.
Естественно, нас, молодых здоровых кобелей в 6-месячной изоляции, которых к тому же там еще и кормили на убой (благодаря иностранцам и, поговаривали, еще из-за повышенной радиации), чьи лица, как шутили, «изможденные половым голодом, лоснились на солнце», это несколько, скажем так, раздражало…


Мотыльковое

Бабочка-балерина
присела на миг.
Просила бы больше,
да срок невелик:
Ведь этот день –
это вся ее жизнь…


Мухи-сладкоежки

Когда-то я учился в железнодорожном техникуме и должен был сделать курсовую работу – заэлектрофицировать какой-то участок железной дороги. Какой масштаб ни возьмешь – жел. дорога длинная, и чертеж получился хоть узкий, но длинный – несколько метров. Я все подготовил, осталось только начертить проект тушью на бумаге. Мы жили в коммуналке, и в общем длинном коридоре, где можно было расположиться, днем кишела масса народу, особенно детей, так что мне пришлось чертить ночью. У нас был такой маленький студенческий секрет: чтобы тушь красиво блестела, мы ее густо разбавляли сахаром. Ну, так вот: расположился, ползаю по полу, черчу рейсфедером, пыхчу, постепенно передвигаясь к конечной станции. К утру, почти все закончив, бросаю вдруг взгляд на начало работы и – о, ужас! – вся моя работа, все мои линии испачканы, измазюканы, искарежены… Оказывается, большие жирные мухи – откуда только они взялись ночью?! – почуяв сладкое, стали пожирать мою еще не высохшую засахаренную тушь, ползая вокруг и пачкая своими лапками и хоботками всю мою работу… Я взревел, потом разревелся, потом поразгонял всех этих мух, стал чистить-блистить свою работу, но желанного блеска-лоска уже не получилось. Защищая курсовую, рассказал членам комиссии эту мушиную историю, что, мне кажется, сделало их немного снисходительнее, и все закончилось благополучно.


***

Богомол-тихоня,
благообразный попик
поцелует в лобик…
и головка с плеч…


Птичье – 1

Я очень люблю птичек. Но в детстве эта любовь проявлялась довольно своеобразно, если не жестоко. Не имея денег, чтобы купить какую-нибудь красивую птичку, я вставлял в рогатку не камешек, а зеленую абрикосину,
чтобы не убить, а оглушить желанную птичку. Потом я за ней ухаживал,
лелеял и пр. Потом я смастерил западню и ловил в основном синичек и снегирей (до сих пор мои самые любимые птички, может, еще и оттого,
что они нас не покидают в холодные зимы). Иногда попадались
царственные миниатюрные московочки, огоньки-малиновки, другие птички
или просто воробьи - этих я великодушно отпускал (кстати, у нас их называли «жиды», видимо за их вездесущность и пронырливость. Действительно, нет такой страны, уголка земли, где бы их, воришек-воробышков, не  было). А однажды попалась целая галка, и у меня с ней вышла целая история. Она у нас очень хорошо прижилась, стала ручной, улетала и прилетала в открытую форточку, когда хотела. Однажды у мамы пропало золотое кольцо. Поскольку единственным реальным его похитителем мог быть только я, мне очень здорово влетело, как я ни клялся-божился. Через года два-три - к тому времени галка наша давно уже улетела насовсем, наверное, завела себе семью, – как-то мама капитально убиралась и за наклонно висячей на стене картиной нашла целый клад – свое собственное колечко, еще два других, чьи-то сережки, всякие цветные стеклышки, кусочки сверкающей фольги, фантики и пр. – все блестящее.
Это был далекий привет-подарок от нашей галочки. Мама все поняла, расплакалась, что меня тогда наказала без вины, «справила» мне новый костюм и вообще всячески обласкала.
А вообще-то, честно говоря, это был почти единственный случай,
когда меня в детстве отдубасили несправедливо.
Настоящие незаслуженные и жестокие наказания я стал получать гораздо позже, уже во взрослой жизни…


Птичье – 2

Помимо того, что я птичек люблю с детства, они тоже, похоже, иногда отвечают мне взаимностью. Во всяком случае, голуби, галки, воробьи, вороны, а зимой московочки, синички, снегири – ну, этих я вообще подкармливаю – постоянно толкутся у меня и на подоконниках и на крыше балкона – у меня последний этаж. Иногда, когда они слишком уж разойдутся и мешают работать или отдыхать, приходится даже стучать лыжной палкой в потолок балкона, чтоб они немного угомонились или улетели. Как и на даче в моей зеленой изгороди, так и там же у меня постоянно гнездятся голуби, галки, воробьи, и по их шуму-гаму и ажиотажу птенцов я всегда узнаю, когда родители прилетают их кормить. Шумнее всех, конечно, галки – они постоянно устраивают какие-то массовые разборки, базары, галдеж и консилиумы, похоже, по поводу воспитания своих галчат и галдят, галдят… Конечно, иногда это беспокоит, но я их очень люблю и благодарен им за соседство. За доверие.


Лягушка писаная…

В детстве, катаясь на коньках по Днепру, мы с мальчишками иногда находили вмёрзших в лёд лягушек. Обнаружили, что стоит на них пописать, они тут же оживали и начинали шевелиться, но через несколько мгновений сильный мороз опять сковывал их, и они сразу же застывали порой в самых нелепых, фантастических и неожиданных позах. До следующей весны, до настоящей живительной солнечной теплоты…
Какая же всё-таки жизнь загадочная, хрупкая и вечно возрождающаяся штука!


Пчелиное

Пчелы умирают в полете…

Все мы когда-нибудь канем в лету…
Кинем жребий на счастье-беду…
Хоть я  не трутень и не рабская пчелка…
Я тоже хочу умереть на лету…


Купающаяся кошка

Купавна. Знаменитое озеро «Биссерово» (по банальной легенде наплаканное девушкой, ожидающей своего жениха, – в разных странах я слышал десятки подобных красивых сказок о других водоемах). Лето. Жарища. Полный пляж людей. Изнываем, холодное пивко, периодически купаемся. Рядом с нашей компанией расположилась другая. Они принесли с собой красивую кошечку. Она долго спокойно и аккуратно сидела на берегу. Потом вдруг медленно зашла в воду, немного поплавала кругами и вернулась на свое место. Все окружающие оторопели. Потом хозяева объяснили нам, что они с детства приучали ее к купаниям, и теперь в жару она охотно делает это сама.


Пьяная ворона

Как-то на даче в Купавне чествовал своих студентов из Палестины. К напору нашего водочного гостеприимства не все еще привыкли, одному стало плохо, и его стошнило у крыльца. Утром, выходя «до ветру», я заметил, что его блевотину торопливо, суетливо и жадно клюет какая-то ворона. Когда возвращался в дом, увидел, что она уже вполне наклюкалась, еле взлетела, шлепнулась боком об одну сторону забора, свалилась, потом шарахнулась, плюхнулась в другую, и завалилась с шумом в какие-то соседские кусты. Надеюсь, ее не нашли там наши местные коты… Они хоть и не пьют, но не дураки закусить…


Совиное

Крик совы разбудил меня ночью…
Я проснулся, но было уж поздно,
чтобы снова уснуть:
вновь я понял, что нет тебя…

Я гляжусь в постаревшее зеркало.
Отражает оно лишь грусть.
Я давно на него не сержусь.
Даже нет сил сказать «ну и пусть!»

Я вонзаю свой взгляд в окно.
Я буравлю тугие стены.
Воскресает, что было давно,
что недавно сошло со сцены.

Я с разбега бьюсь лбом о стену,
оставаясь на месте лишь в мыслях,
оставляя кровавую пену
и глаза на ресниц коромысле.

Мне не хочется даже удрать
из открытой своей тюрьмы.
Моя участь – себя карать
среди мыслей и слов кутерьмы.

Не уйти – мне бы только уснуть
хоть на час, хоть на малый миг.

Мне бы только убить сову…


Воздушные ванны

Детству порой свойствен известный садизм. Помню, например, как мой друг придумал этакую дурацкую забаву, которую он почему-то назвал «воздушные ванны»: брал большую пуховую подушку, клал на нее своего котенка, потом еще одну подушку, потом мы вдвоем прыгали, бесились, кувыркались на ней. Затем открывали: бедный котенок выползал оттуда совсем невредимый, но какой-то пьяный, зачумленный, дурной… Но настоящими дурными были, конечно, мы…


Козлиное

Ты, что, козел, с дерева свалился?!

Оказывается, есть в мире места, где козлы действительно могут сваливаться с деревьев. Но до этого они туда залазят, иногда по несколько особей, и получается, что козлы как бы растут на деревьях. Это можно наблюдать во многих странах Северной Африки, где из-за скудности растительного покрова на земле они иногда вынуждены пастись на деревьях.


В мире животных…
(вырвавшееся)

Мужики, они, оно, конечно, кобели,
козлы, жеребцы, бараны…
Но ведь и бабы-то не святые -
сучки, волчицы, кобылы, коровы…


Щебечущее

Наверняка, это проявление чего-то звериного, а, возможно, также и древнего охотничьего инстинкта или элементарной детской познавательно-пытливой жестокости,  но в детстве почему-то всегда инстинктивно хотелось запустить камнем во что-то щебечущее, чирикающее и пр. Этот инстинкт сейчас, конечно, исчез, пропал, заглох или затаился, но иногда нечто подобное, такое же почти желание возникает, когда слышишь порой некую безумолчную, беспрерывную и бестолковую болтовню-жужжание какой-нибудь мужской или женской, а, вернее, скорее всего, явно бесполой особи…


Мышиное – 1

С мышками у меня происходили вполне музыкальные встречи. Первый раз это случилось в армии. Чтобы поупражняться на трубе, я, чтобы не мешать другим, уходил в подвалы овощного склада части и там, под землей, среди капусты, моркови, лука и картошки наяривал всякие фирули, гонял гаммы, пассажи и пр. Однажды я заметил, что когда играю спокойные размеренные мелодии, из норки в углу выходила маленькая мышка, становилась на задние лапки и слегка раскачивалась в такт. Так было несколько раз.
Много лет спустя,  на даче, когда я один ночью играл на гитаре, тоже иногда появлялась мышка, подбегала ко мне и иногда по штанине даже поднималась ко мне чуть ли не под руку.
Поэтому к мышкам у меня очень теплое отношение. Не так часто встречаешь истинных ценителей музыки, в таких случаях чувствуешь себя настоящим Орфеем.


Мышиное – 2

спасите наши души!
спасите наши тела!
откройте глаза и уши!
дайте в руки дела!
корабль наш о рифы споткнулся.
расшибся и тихо стонет.
но все ж до конца не проснулся.
и, видно, во сне утонет.

мы же его пассажиры.
мы просто бесились с жиру.
себя лобызая взасос.
спасите нас оптом! SOS!

дерзкие мышки бегут с корабля.
он от возни их тонет…


Мышиное – 3

Я часто чувствую себя крупой...
А кругом мыши, мыши, мыши...
Но я никогда не чувствую себя
Мышеловкой.


Приматное

Вчера смотрел фильм о приматах.
Как они изгоняют из стада, со своей территории
всех чужих и непохожих на них…
Как это похоже…!!! Как это напоминает…!!!


Гомовидовое

«Все мы люди, все человеки,
а сердце-то у кого свиное,
а у кого собачье»
С.Есенин

По сути,
все мы –
орлы, волки,
зайцы, змеи,
мухи, акулы,
бобры, ленивцы,
бабочки, козлы,
пиявки, бараны,
черви, павлины,
быки, скорпионы,
удавы, колибри,
куры или львы
и т. д.

Но внешне
почти все мы –
люди


Журавлиное - 1

Ты горе.
Ты счастье.
Ты трудный мой быт.
Взлет и паденье мечты.
Ты осень,
Ненастье,
спрос мой и сбыт,
рожденья и смерти цветы…
Ты и сама где-то
Грезишь о Фебе своем,
хоть не часто он снится…

Ты вечный журавль
в недоступном мне небе…

Я ж утопаю в синицах…


Журавлиное – 2

Хоть я изъездил практически весь мир, когда я слышу весной или осенью курлыканье пролетающей журавлиной стаи, мне становится как-то особенно грустно, и всегда снова  и снова тянет-тянет куда-то в неведомое…

Я не знаю, куда вы летите-хотите.
Я не знаю, о чем вы печально грустите,
невольно неволя и в дали маня…
Постойте! Возьмите с собой меня!


Кенарю – кенарево…

Кенарь – поэт.
Поет, одинокий,
сжигая себя исступленно…

А сядет к ней в клетку…
Заткнется, счастливый…
И гладит ей перышки…

И, может быть, грезит
о песне разлуки…


Кобылиное

Гуляю по Кольцу.
Вдруг сзади,
из-за угла за спиной
почти совсем рядом
послышался громкий
явный цокот
конских копыт…
Я вздрогнул, отпрянул,
отскочил, оглянулся:
мимо прогремела
огромная (под центнер)
по-русски красивая
молодая бабища
на высоких стальных
каблуках-копытах.
«Ой! – воскликнул я, -
как вы меня напугали:
Я думал это конь!».
И тут же не удержался, добавил:
«А это, оказалась, кобыла!»
За что чуть было
не получил по башке сумкой,
но чудом, по-боксерски
сумел уклониться.
Но зато не спасся от
обрушившегося на меня
отборного, отнюдь не
лошадиного мата…
Впрочем, она была права.
Впрочем, я тоже…

Потом мы встречались…
Но всегда это был
какой-то бешеный
бесконечно беспечный
кавалерийский бой,
долгая и яростная
любовь-лягание…


Собачкино постоянство

Во дворе, где прошло мое детство, жило несколько собачек. Ничьих, дворняжек, конечно, но очень милых и дружелюбных. Мы их кормили, возились с ними, тайком от них и глотая слезы, топили их слепых щеночков (иначе взрослые грозились поубивать и их родителей), часто они сопровождали нас в наших детских походах за город, на Днепр и в других авантюрах. Возле стола, где мы резались в домино, а по вечерам рассказывали друг другу всякие страшные-престрашные истории, стоял большой тополь. Он так вырос и разросся, что стал закрывать окна во многих квартирах дома. Взрослые решили его убрать. Но вместо того, чтобы просто спилить его, поступили с ним весьма жестоко. В нижней его части на несколько метров содрали с него, обрубили топором кору. И он стал чахнуть. Года два держался, потом умер и засох, с него стали опадать крупные ветки, потом его полностью повалили, и его не стало…
Так вот, о собачках. Еще когда тополь жил, они всегда, пробегая мимо него, обязательно останавливались, поднимали лапку и метили свою территорию. Почему-то они облюбовали именно его, хотя рядом были и другие деревья и столбы. Это продолжалось и после его гибели, даже когда от него оставался только один сухой пень. Потом уже и пень исчез, а они все приходили и метили именно это свое место (им это стало неудобно делать, мы даже положили там для них большой камень), видимо, для них это был какой-то стратегически важный пункт. Или они что-то там чувствовали или обоняли. Ведь кошки дома тоже часто выбирают какие-то постоянные любимые для них места, где они любят посидеть или полежать. Видимо, выбирают какой-то температурный или другой благоприятный и комфортный для них, но неведомый нам режим.


Пингвинное

В душе я, наверное, пингвин: я испытываю настоящие
отцовские (не в вашем пошлом смысле, конечно) чувства
ко всем, без исключения, детям. Как настоящая женщина –
мама для всех детей мира.


За рыбой с лопатой
(детское)

Да! Совершенно верно! Именно с лопатой! И с ведром. Или большим мешком. В далеком детстве, осенью, когда вода в Днепре сходила, образовывалась масса небольших мелких илистых водоемчиков, которые потом почти полностью высыхали, и вся рыба (порой очень крупная) уходила в ил, в грязь. Мы приходили и просто выкапывали ее или, нащупав ногами, вытаскивали руками. Конечно, вымазывались, как поросята, но уловы всегда были вполне приличные: попадались тучные, нагулявшие на зиму жир карпы, зубастые с волчьим оскалом щуки, расписные красавцы окуни-щеголи, круглые как луна караси, мои любимые лини-ленивцы, усатые сомики (которые и без того по ночам выходили из воды, ползая по берегу в погоне за лягушками или совершая моцион), издающие пищащие звуки вьюны-гадюки и пр. Позже в других краях и странах я тоже встречал подобные методы рыбалки, в частности, в Индии, Казахстане, Вьетнаме, Бразилии и т.д., но первые детские впечатления, конечно, ничем не перекроешь…


Белые вороны

«Личность всегда оказывается белой вороной»
Мирзакарим Норбеков

Если что-то новое
или необычное
возмущает омут
жизни нам привычной,
что-то в нас от ящеров,
от людей пещерных
вдруг ползет из ящика
наших душ фанерных.
Лезет с ржавым скрипом,
часто просто с бранью.
Прямо или скрыто
обливает грязью
все, что непонятно,
ну а значит – плохо.
Значит – неприятно.
Значит – надо охать.
Если б только охало,
а то ведь и хает.
Так живет в нас пугало.
Нашим же ртом лает.
Для него все новое –
новые ворота.
Если это люди –
белые вороны.
Чудаки неловкие.
Очень нелогичны.
В чем-то слишком взрослые.
В чем-то лишь мальчишки.
Белые вороны
грош презрев, уют,
получая раны,
все равно поют.
И стремятся в выси,
в дали, в глубину
неба, мира, мысли.
Лжи подковы гнут.
И несут смятенье
в сахарный мирок.
И сгоняют с тела
и с души жирок.
И не пресловутый
жизни здравый  смысл –
в путь, в полет зовут их
жар Мечты и Мысль.
Белые вороны…
Белые Икары…
Вас не так уж много.
Много на вас кары.
Но настанет Время.
И ворон на свете
будет больше белых.
Очень мало серых.


***

Незавидна судьба-доля домика
непьющего поэта-алкоголика…
Многие смотрят, как мышь на крупу…
Хотели б, как удав на кролика…


Малиновые соседки

Весь мой дачный участок окружен зеленой живой изгородью, куда я насажал сотни всевозможных кустов и деревьев (даже из Казахстана привез несколько десятков саженцев очень хорошо и быстро растущего неприхотливого карагача, который оказался разновидностью нашего вяза, которого у нас в Подмосковье предостаточно). Довольно густая и шириной метра в полтора-два. Летом так плотно зарастает, что я могу ходить голым: снаружи ничего не видно. Любопытные содачницы даже в шутку жалуются, что ничего у меня на участке не видно. А что там смотреть? Одни сорняки, ничего экзотического, особенного я не выращиваю, так, в основном кусты разных сортов смородины, крыжовника, малины – чего их там выращивать?! – сами растут, несколько фруктовых деревьев, ну, и много клубники, она заполонила всю территорию, и приходится пропалывать, прореживать, ну, и конечно, - в основном! – сорняки, некоторые очень красивые (дикие маки, ромашки, васильки и пр.) – мне их жалко, я их специально оставляю. Так вот, о соседках. Как-то заметил, что возле одного места у изгороди постоянно возятся две красногрудые малиновки. Постепенно привыкли, не улетают, даже когда подходишь близко. Стал подбрасывать им всяких жучков, червячков и личинок, выкапываемых при копании грядок и прополке. Начали благосклонно принимать. Их постоянное там присутствие вызвало у меня подозрение и любопытство. Пошарил в зарослях изгороди и обнаружил, что в большом клочке сена, которое я когда-то зачем-то сунул в изгородь, они устроили себе уютное гнездышко, и там уже было четыре яичка. Потом были птенцы, и когда родителей не было рядом, я их тоже подкармливал. Так приятно иметь таких милых соседей, тем более что в скворечник, который я смастерил и установил на высоком шесте, никто у меня почему-то не селится. Стал вставлять сено и в другие места своего зеленого забора: авось кто еще приживется?


Рыбы-звери

Моим коллегам-солюбителям-рыбакам

«Уважение к рыбе можно выразить двояко –
либо съев ее, либо отпустив»
Африканская поговорка
 
Ну, сомики - это, конечно, медвежата. Толстые, сильные и неуклюжие.
Вьюны и угри – ползучие, пугающие, но безобидные и очень вкусные змейки.
Иногда они жалобно пищат.
Щука, разумеется, - зубастый, хищный и вечно голодный рыскающий волк.
Карасики и карпы (сазаны) – жирненькие поросята, хрюкающие-чмокающие.
Красноперки, густера (гущарки) и подобные – пестрые скачущие зайчики.
Всякие мальки-мелочь – воробьи и синички, шалуны-шустрики.
Судачки – лисички. Любопытные, но хитрющие.
Лещи – неповоротливые телки. Разве что не мычащие. Постоянно пасутся.
Жерех – жадный хорек. Вездесущий, но не вонючий.
Ерши – злые собачки-кусачки.
Линь – ленивая кошечка. Вот-вот потянется и замурлыкает.
Окунь – павлин разноцветный. Красивый и коварный.
И много-много других речных и озерных озорных зверюшек.
Я их так люблю!
И ловлю с любовью…
Как же без любви?!
И не трогаю пока мощных морских рыб.
Это уже настоящая Африка. Или Бразилия…


Мурлыкающее

Прилег как-то на диванчике у знакомых. Ко мне на грудь тут же взгромоздился и широко разлегся их роскошный кот. У меня начинался мой практически ежегодный бронхит (который когда-нибудь всё-таки доконает меня в один не очень прекрасный для меня день), и он явно решил подлечить меня. Я давно заметил и от других слышал, что кошки так делают. Я его погладил, он замурлыкал, одаряя меня особым каким-то глубоко проникающим живым теплом, и мне действительно стало значительно легче. И ещё я подумал, что ведь, в сущности, между мной и этим теплым комочком, между нами, живыми существами, собственно с какой-то высшей точки зрения, по какому-то высочайшему измерению особой разницы, кроме размеров и веса да ещё всяческой человеческой чепухи, в общем-то, и нет. И я тоже как-то довольно и умиротворённо, словно мне открылась какая-то простая, но глубокая и мудрая истина, замолк и по-своему замурлыкал…


.......................................


ВМЕСТО  ПОСЛЕСЛОВИЯ


Бертольд Брехт

Все изменяется. Заново можешь
начать и с последним вздохом.
Но что свершилось, то свершилось,
и воду, которой ты долил вино,
обратно уже не выльешь.
Что свершилось, то свершилось,
и воду, которой ты долил вино,
обратно не выльешь. Однако
все изменяется. Заново можешь
начать и с последним вздохом.

Перевод Льва Копелева


.....................................................


ОГЛАВЛЕНИЕ

Об авторе
От автора
Вместо предисловия
Автобиографика
Акрооткровения
Алирические лимерики
Анимализмы
Вместо послесловия


.......................................


Направить отзыв и ознакомиться
с другими стихами, прозой и переводами автора
можно в Интернет-публикациях по
стихи.ру и проза.ру
или на любом сайте, набрав
Альберт Туссейн