Круговорот платочков в судьбе. Осень

11.02.04

Эх, раз, да ещё раз.
Да ещё много,  много раз!
Лучше сорок раз по разу,
Чем ни разу сорок раз!

      Много ли надо женщине, чтобы чувствовать себя счастливой? Самую малость: чувствовать себя женщиной!
     Я моталась по магазинам в поисках подарка Свете. Холодно. Пакостно… Нелёгкая занесла меня в Весёлый посёлок. Улицы одинаковые, дома одинаковые… блин, где нахожусь, не ведаю. Искровский проспект. О! Это мне знакомо! Здесь когда-то мы неплохо проводили время с моряками. Э-э-х! Где мои 17 лет!!!
     Стою у края обочины, разглядываю дом напротив, пытаюсь сообразить: на каком этаже находи-лась та самая комната? Нет, не помню. Метель окутала воспоминания…  Дом на противоположной улице уже едва различим. Перед глазами белая пелена из играющих в догонялки крупных снежных хлопьев… а под капюшоном перед глазами – весна. Смеющиеся лица девчонок. Было нас трое.  170, 172 и 175 сантиметров красоты и обаяния. Я – самая маленькая. Молодые, весёлые, счастливые! Мы очень любили гулять втроём. Однажды, ради прикола поехали в парк Победы в форме. Да, да, в на-шей форме! Катаясь в лодке,  познакомились с мальчишками из мореходки. Они тоже были в форме. Потом бродили по парку эдакой форменной кучей, перемежая чёрное с синим, болтая ни о чём, на-хлобучив на головы их бескозырки, пока не получили втык от военного патруля. Пришлось головные уборы вернуть на головы их владельцев. Больше двадцати лет разделяет меня с той весной. А вот, поди ж ты: картинка такая ясная, будто вчерашний день вспомнился… Наверное, видок у меня был ещё тот: нахлобученный на лицо капюшон, голова, втянутая в плечи (холодно!), на губах идиотская улыбка….
       Даже не знаю, откуда он вдруг взялся? Вынырнув из прошлого, обнаруживаю рядом с собой ка-кую-то чёрную пузатую иномарку, передняя дверь открыта, опершись на неё, меня в упор разгляды-вает мужик. На лице – улыбка идиота (от меня заразился, что ли?), на лысине тают снежные хлопья. Медведь… гималайский медведь. В распахе воротника куртки – белый свитер – белая манишка на коричневой шерсти. Током пронзило воспоминание… Медведь белый. Совсем белый. Зелёные глаза. Так я его про себя называла. Только про себя. Вслух не произносила. Большой, красивый, сильный… И жестокий. У беды глаза зелёные… Прочь! Прошлое оставим прошлому. В нафталине, в сундуке. Пусть там лежит. Гималайский медведь в это время что-то говорит. Слышу, но не понимаю. А, кофе! Радостно киваю головой, и, не раздумывая, ныряю в тёплое брюхо машины. Я тогда ничего не боя-лась. Я могла среди ночи идти пешком от Автово домой или топать с Ивана Черных через Шкапина до Болтов. Я уже ничего не боялась. Рассудив, что самое плохое уже всё равно случилось в моей жизни, не боялась ничего. В салоне пахло одеколоном. Тёрпкий, низкий аромат приятно и ненавяз-чиво щекотал чувственность. Пахло МУЖЧИНОЙ. Не мужиком, не самцом, а именно МУЖЧИНОЙ. Запоздало смутившись, пытаюсь привести себя в порядок. Волосы под капюшоном сбились в некое подобие гнезда, тушь с ресниц коварно стекла на щёки… краса неописуемая! Улыбаясь, подаёт пла-ток. Память немедленно воспроизводит картинку: плачущий Павлуся на скамейке у чужого подъезда и я протягиваю ему пакетик одноразовых платочков. В другой руке – сигарета и зажигалка… Вот и вернула судьба–индейка мне мой носовой платочек. Это был новый роман. Но тогда я об этом ещё не знала.

15.03.04

Весна, похожая на осень,
Рассвет, похожий на закат
И в юности пробилась проседь,
И счастье только напрокат

И разделенные мгновенья,
И время - временно, взаймы,
И данная нам в ощущеньях
Реальность: "ты" и "я" - не "мы".

И омраченная ответом
Загадка сути бытия:
Весна весной, и лето летом
Лишь в нераздельности "ты - я".
(не моё)
    Осень… Почему ты здесь не такая, как на моей малой Родине? Здесь всё не так. Какая же ты кра-сивая была в детстве! Помню себя школьницей, шагающей по центральной улице города в школу. По обочине тротуара - ковёр листьев. Каких цветов только нет! Красный, желтый, бежевый, оранжевый, коричневый… Однажды я долго рассматривала подобранный на асфальте фиолетовый лист клёна. В той осени практически отсутствует зелёный цвет. Как правило, августовское солнце напрочь выжи-гает эту краску из растительности. Уже к середине августа степь стоит белая. Белая - от сплошного ковра ковыли. Желтый подшёрсток выгоревшей травы нисколько не портит белое великолепие. Мёд с молоком.
     Питерская осень грязная, с заледеневшей прямо на ветках, не успевшей опасть, зеленью. Небо в тучах и северный ветер. А ещё дожди… Они просто сводят с ума, эти дожди. Сыростью дышит по-черневшая от заморозков трава, мокрые дороги, потемневшие от бесконечных потоков воды дома. Брррр! И что это я вдруг – весной да об осени?
     Одиночество в толпе…