Аве, Цезарь

Мы говорили о любви. Со всеми и всегда я говорю о любви.
Просто звучит это каждый раз иначе. Ничего кроме любви.
О, Цезарь, идущие на поиск любви приветствуют тебя. Я, идущая
одна, приветствую тебя. Аве цезарь. Знаешь ли ты, цезарь, что
твоё имя канет в Лету, что в прах обратятся руины твоих дворцов,
а твой друг подсыпет тебе яду или воткнёт в тебя кинжал и
будет новый цезарь, а потом будет цепочка императоров и
сенаторов и креативных президентов транснациональных
компаний - а я всё так же буду искать любовь? Аве, цезарь.
Начиная с Лилит имена мои менялись, так же, как мерцают
во вращающемся колесе спицы. Ты уходишь, я остаюсь. В
твоём гареме ты видел мой взгляд, В пещерах Катманду ты мог
бы видеть меня бегущей от себя в религию и нирвану - но я
возвращаюсь и прохожу мимо тебя. Голос над твоим ухом -
"мементо мори" - за твоей спиной в кольчуге Григорианского
стражника - это опять я. Аве цезарь. Ты всевластен, а я бедна.
В арабских кварталах меня , голую, забили камнями за любовь
к женатому мужчине, а много веков спустя инквизиция сожгла
меня по навету ревнивой жены, как ведьму и колдунью,
уводящую чужих мужей. Аве цезарь. Я уязвима, мне иногда не
хватает денег на еду, я продала свой самурайский меч и теперь
мой меч из дерева. Но это не спасёт тебя - "мементо мори" -
и не моей рукой кинжал смерти разрывает твою сонную артерию.
По колено в крови - и своей и чужой - как всегда прекрасная и
восхитительно жестокая, в поисках любви - настоящей и вечной -
иногда находя, но чаще теряя - я прохожу перед тобой - не
опуская глаз. "виват цезарь", вот и я. "фак тотум" - как называют меня
в твоих театрах - бесконечная череда масок на моём лице не
меняет одного - моих глаз. И каждый раз, возвращаясь, ты будешь
вновь встречаться со мной глазами - и дежавю сожмёт твоё
сердце неприятным предчувствием. Я побеждаю всегда.
Ни одного проигрыша. Ни из одной жизни я не ушла, не прихватив
того, что мне всего нужнее - любви. Я улыбаюсь, склоняясь в
полушутливом поклоне. "Аве цезарь".. И твоя спина покрывается
холодным потом, когда толпа взрывается воем восхищения,
видя меня, выходящую на арену.