Про самолет и бухгалтерский отчет

История эта случилась зимой 1935 г. с одним чрезмерно усердным бухгалтером Лешуконского дорожного участка Леонидом Семеновичем Кузнецовым, 47 лет от роду. Крайний срок сдачи годового отчета в тот год приходился на 5 февраля, но бухгалтерия доручастка приняла на себя обязательство представить его досрочно. 1 февраля с чувством глубокого удовлетворения бухгалтер Леонид Семенович вместе со своим начальником Борисом Павловичем Кружковым взошли на борт самолета «Сталь–2», намереваясь доставить увесистый труд в Архангельск. Но во время полета самолет попал в густой снегопад и из-за плохой видимости вынужден был пойти на посадку. Приземлилась машина крайне неудачно: перевернулась, легла на крышу и получила повреждения, не позволявшие лётчику поднять её в воздух.
Незадачливые пассажиры и члены экипажа вылезли из кабины, осмотрелись и с горя закурили. Не сомневаясь, что их незамедлительно начнут разыскивать, они, на всякий случай, подсчитали запасы продуктов: в НЗ оказались 3 банки сгущенки, 3 коробки консервов, 5 плиток шоколада, печенье и 3 кг коровьего масла. Запалили сигнальные костры, разложили карту и попытались установить место посадки. В результате дискуссии пришли к выводу, что находятся в 25–30 км от Мезенского тракта. Тут же возникла идея смастерить лыжи и идти к дороге, но бухгалтер заартачился, заявив: «Два года неимоверно напряженной работы в доручастке и составление этого годового отчета окончательно подорвали мои силы». Начальник, не желая лишиться ценного работника, решил остаться с ним, но Леонид Семенович отговорил его от самопожертвования.
Подготовка к походу заняла два дня. Все это время бухгалтера не покидала неприятная мысль о том, что последний срок сдачи отчета неуклонно приближается. 5 февраля он уже не мог справиться со своей тревогой в одиночку и задал своему начальнику риторический вопрос: «Борис Павлович, а как же отчет?», на что молодой, двадцатичетырехлетний шеф легкомысленно ответил: «Леонид Семенович, я об нём и не думаю». Однако ответственный подчиненный не унимался: «А у меня он из головы не идет. Мы обязались представить его к первому числу, но сегодня пятое, последний срок, данный нам Крайдортрансом, а мы сидим с этим отчетом на замерзшем болоте и даже не представляем себе, когда и как выберемся из него». Что подумал об этом Кружков осталось тайной.
6 февраля утром запас продуктов был поделён: бухгалтеру достались плитка шоколада, 30 печенюшек, кусок масла и 11 спичек. Товарищи, заверив Леонида Семеновича, что вскоре придет помощь, растворились в тумане. От нечего делать незадачливый финансист решил устроиться в кабине самолета покомфортабельней и с удивлением обнаружил на сиденье банку куриных консервов, забытую ушедшими товарищами. "Вероятно намеренно оставили", - с теплом подумал он.
Одиночество в экстремальных условиях – штука мало приятная. Мороз усиливался, продукты таяли, спичек, а вместе с ними и шансов на спасение оставалось все меньше. 11 февраля наш герой приуныл, к тому же у него начались слуховые галлюцинации: он слышал звон колоколов, бубенчиков, какие-то гудки, звонки, свистки, гул и звуки мотора самолета. Нервы расшалились, стало сдавать сердце. Экономя спички, Леонид Семенович решил отказаться от кипятка. Через 3 дня такой жизни он написал в своем дневнике: «Сначала снег казался невкусным, но понемногу вхожу во вкус».
15 февраля наш бухгалтер окончательно сник. С грустью думая о возможной гибели, он сожалел более не о себе, а о погибшем годовом отчете, двух экземплярах годового баланса, а также других документах находящихся при нем, без которых новому бухгалтеру доручастка трудно будет сориентироваться в финансовых делах. Безрадостные мысли отвлекли его от насущных забот и и он не заметил, как коварная вьюга занесла сигнальный костёр. К реальности Леонида Семеновича вернул гул самолета. От неожиданности он вывалился из кабины, по грудь провалившись в снег, и стал бойко прокладывать путь к потухшему костру. Но пока бухгалтер суетился, самолет улетел.
Снегопад все усиливался, запас продуктов фактически сошел на нет, а вместе с ним и силы. Впрочем, упадок сил подхлестнул воображение. Нашего героя внезапно осенило: в качестве ориентира можно использовать флаг. Он заметался в поисках подходящего материала. Блуждающий взгляд остановился на тощей ёлочке, которая была тут же завалена тяжестью бухгалтерского тела. К самодельному флагштоку сообразительный Леонид Семёнович прикрепил кусок черного бархата, вырванный из чемодана отсутствующего шефа. В 11 часов флаг, напоминавший пиратский, был водружен над кабиной поверженного самолета. Первоначальный приступ гордости за свою смекалку быстро сменился апатией из-за сильного утомления.
17-го бухгалтер не выдержал; израсходовав последнюю спичку, он приготовил себе вкусный обед из косточек, оставшихся от куриных консервов, и, сидя у костра закатил пир, как ему казалось, последний в его жизни. Внезапно Кузнецову почудились голоса. Сначала он не придал этому значения, но звуки настойчиво приближались и бухгалтер, внезапно осознав их реальность, заорал во всю мочь: "Помогите". Голоса приблизились, чётко стали слышны брань и стук топоров, но затем почему-то отдалились и вскоре стихли. Прокричав три часа, измученный бухгалтер влез в кабину и, устроившись поудобнее, стал что-то выводить на бумаге.
18 февраля он с тоской записал в дневнике: «Ямщик, не гони лошадей, мне некого больше любить, мне некуда больше спешить», приписав ниже: «Нет, пожалуй, любить мне есть кого и что, а вот спешить – так действительно некуда больше… А как не любить семью свою, жену, а особенно обеих дочурок? Есть ли у меня еще шансы на спасение?»
19-го был сильный туман и, как назло, в этом тумане мимо пролетели два самолета, в который раз ничего не заметив. 20-го над лесом пролетела уже целая эскадрилья, описав круг над местом катастрофы. Один из самолетов снизился и к дикому восторгу Леонида Семеновича сбросил несколько ящиков и лыжи. Подобно Робинзону, он перетащил ценные находки в свое временное пристанище и там распаковал их. Глаза его загорелись неземным светом при виде несметных сокровищ: консервов, шоколада, спичек и бутылки коньяку, в которой явно чувствовал необходимость, несмотря на то, что не употреблял. Успев трижды отхлебнуть из горлышка, Леонид Семенович вновь услышал гул самолетов. Выбравшись из кабины на ватных ногах, наш герой с ужасом увидел, что самолет при попытке сесть перевернулся и зарылся в глубокий снег, задрав кверху хвост. Но из машины показались две улыбающиеся физиономии, обладатели которых немедленно выпрыгнули из кабины и, провалившись по пояс в снег, двинулись к бухгалтеру. Крепко пожав страдальцу руки, они сообщили, что помощь долго ждать не придётся, так как поблизости, всего в двух с половиной километрах находится Мезенский тракт. «Как в двух с половиной, – изумился наш герой, – А мы думали в сорока!?» Вот тут-то Леониду Семеновичу стало понятно происхождение слуховых галлюцинаций. Он вспомнил о людях, голоса которых слышал 17-го и представил, как выглядел со стороны. Не исключено, что они приняли бухгалтера за идиота, сидящего в лесу возле самого тракта и вопящего о помощи. Леонид Семенович был обескуражен и, одновременно, чрезвычайно растроган тем, что на поиски их самолета прибыла специальная группа из Москвы. В его голове никак не укладывался столь грандиозный план оказания помощи рядовому советскому работнику.
Ко всеобщему удовольствию самолет почти не пострадал и смог подняться в воздух. История нашего бухгалтера закончилось вполне благополучно: через два дня усиленного питания он окреп и был готов приступить к любимой работе. Вероятнее всего страстное желание нашего героя побыстрее отчитаться перед вышестоящим начальством никак не связано с падением самолета, но всё, что с ним произошло исподволь наводит на размышления о возможных последствиях излишнего должностного рвения.