Только песня остается

“Как часто за дневной суетой не замечаем мы красоты нашего мира. Взгляните на небо, усеянное миллиардами звезд, и вы поймете, как мала наша Земля, та самая Земля, на которой вы живете”, - слышался откуда-то из ночи восторженный мужской голос.
А ночь, и правда, была хороша: огромный диск луны, треск цикад, пряный воздух, прохлада, дающая передышку всему живому от дневного зноя.
- И какого... скажи, напялил я костюм? А это все Люба: надень, да надень. Чтоб не хуже людей... Ее б обрядить так в жару, я б посмотрел на нее, - пробурчал Федор.
- Дык, я тоже не в рубашке. А щас и не жарко, в самый раз оделись, - проговорил Константин.
Друзья возвращались со свадьбы за полночь: предложением остаться ночевать, когда через два часа можно спокойно спать в своей постели, они не воспользовались. И теперь медленно шли, поддерживая друг друга.
- Осторожно! - предупредил Федор, переступая через бревно. - Щас, через лесок, напрямки и - дома.
- Не-е-е, - протянул Константин, - грех спешить, давай вдоль реки... Там кваканье лягух - заслухаешься...
Федор не возражал. Ему было все равно: что через лесок, а потом по полю, что вдоль реки. Что так, что эдак, все равно придут в деревню, мимо не пройдут. Они остановились у Лысой горы и озадаченно посмотрели вниз: надо было решать, как спускаться по песку.
- А, где наша не пропадала! Кость, подтолкни меня маленько, - попросил Федор, усаживаясь поудобнее. - Поехали! С ветерком! Нормально, жив! Давай, Кость, не боись, - прокричал снизу Федор, отряхиваясь, - песок теплый - спать можно. Опля! - подхватил он съезжающего друга. - Вот наши б бабки поглазели на нас... - хихикнул Федор.
- Загнул! Старик в пятьдесят лет! Мы, брат, мужики в самом расцвете сил...
- Ладно, дай отряхну тебя, цветочек. Чё спотыкаешься, стой, леший, - весело проговорил Федор.
Константин пьяно хихикнул:
- Ты чё меня, как девку, обихаживаешь, будя. Давай споем...
- Аль на свадьбе не напелся? - спросил Федор.
- Песне простор нужон, а там - теснота...
В лунном свете и река, и деревья, и кустарники, и Лысая гора - казались ирреальными. Они как будто наблюдали за ними. Даже ветер замер в ожидании...
Голоса у друзей были удивительные: и по силе, и по тембру не было им равных. Они не только любили петь, но и умели это делать. За долгое время дружбы они так хорошо спелись, что даже какой-то профессор из города специально приезжал послушать их пение. Да и песни у них все больше старинные, уже забытые наполовину:
- За рекой, на горе, лес зеленый шумит, - затянул Константин.
- Под горой, за рекой хуторочек стоит, - подхватил Федор.
И полилась песня в ночной тишине...
- И с тех пор в хуторке уж никто не живет; лишь один соловей громко песню поет... - закончили друзья и решили перекурить.
И тут Федор увидел в воде красивую девушку с распущенными волосами. Присмотрелся - а у нее хвост, как у рыбы. Она ручкой ему так машет, как будто сказать чего-то хочет.
- Смотри, Кость, русалка. Зовет... Может, помощь нужна? - и он пошел в воду.
- Куда?! - заорал сразу протрезвевший Константин. - Утопнешь, идол! Она же заманивает тебя!
Федор с трудом оторвал взгляд от девичьего лица, медленно повернулся и увидел друга, носившегося по берегу со скоростью, которой мог бы позавидовать любой спортсмен. При этом он не забывал звать Федюню, однако сам в воду не лез. То ли от крика, то ли от необычного поведения друга, а может, и еще от чего, Федор окончательно очнулся, и до него дошло, что он стоит по пояс в воде в хорошем костюме.
- Чего это я? Как же так? Чего Любаше-то скажу? Какого хрена я купаться полез?.. Вот незадача, - пробурчал Федор и медленно, еле переставляя ноги, побрел к берегу.
Как только он почувствовал твердую почву под ногами, к нему подлетел Константин и со всего маху влепил оплеуху. А русалка уселась на валун и стала наблюдать за ними.
- На хрена она тебе сдалась? Тебе что? Любки мало? Красавицу нашел! У ней же хвост рыбий! - кричал Константин, продолжая бегать с места на место. - Во, сидит, зенки вылупила. Чё надо? - обратился он к русалке. - Какого ляда, прости Господи, рыскаешь по ночам, нормальных людей с панталыку сбиваешь? Ну, на чё тебе Федька нужон? Скучно стало? Так песни пой, а хвостом пришлепывай. Вот так и развлекайся, а нас не трожь, слышишь? - он притопнул ногой для убедительности и повернулся к другу: - Ну, чего стоишь, как истукан? Простынешь... Сымай все... Отожмем... И до дому - рысью.
- Слышь, я не могу при бабе раздеваться...
- Ну, какая енто баба? Рыба...
- Не, Кость, не скажи, она ничего: смотри, волосищи какие! А глаза? Не-е-е, ей-Богу, ничего. А чё молчит, так енто даже хорошо. Наши бабы не умеют молчать. Щас послухаешь, как меня крестить будут: за одёжу, за туфли, - проговорил Федор, выливая воду из башмаков. - Эх, жизня! Вот если б щас в постели своёй оказаться, да чтоб костюм, как новый, на стуле висел, да жена б ласкова была: кофий в кровать приносила по утрам, как в кине... - вздохнул Федор и - исчез.
- Боже! - заорал Константин и стал шарить по кустам. - Федя, родненький, где ты?
Он посмотрел на камень:
- Зверюга, куды Федьку дела?
Русалка беззвучно смеялась.
“И впрямь, красавица... Эх, чё тебя спрашивать? Рази скажешь?” - подумал Константин.
И тут что-то защелкало у него в голове. Вроде, и не говорит русалка, а он ее понимает:
“Не беспокойся, ничего с твоим другом не случилось. Я просто исполнила его желание. У меня есть еще немного времени, а потом я уплыву, а когда вернусь - не знаю. Так что загадывай, Костя, чего хочешь. Исполню. Вы мне душу затронули своей песней. Чего таить: хотела забрать одного из вас с собой. Двоих - не по силам, а одного - можно было бы, да вы друг без друга жить не можете... Вот и передумала. Иначе отблагодарить решила. Жду, Костя... Загадывай”.
- А чё мне надо? Мне ничё не надо. Вот девка у меня брюхатая, а парень брать ее не хочет... на другую зырит, подлец. Мальца неродившегося жалко. Без отца - нельзя. Дитю отец нужон, а дочь, знай, свое: “Не пойду за него, коль не любит!” А куды идти-та: он и так ее не берет. Во жисть-та! Так ежели поможешь ей жизню наладить - в ножки поклонюсь. За “зверюгу” извиняй: не понял я тебя сразу. Думал, щас затащишь Федюню и - с концом... А ты, вишь, сама одумалась...
“Я поняла тебя, Костя, - затрещало у него опять в голове, - не волнуйся за дочь. Исполню я твое желание, иди...”
- Ты чё? Как рыбка золотая? - не удержался Константин.
“Нет, долго объяснять, а мне пора уже...”
- Прощай, - Константин поклонился русалке, а та - прыг в воду и была такова.
“Ну, и чудеса... Надо с утра к Федьке сбегать, обсудить это дело”, - решил он по дороге домой.
А бедный Федька чуть не лишился рассудка, очутившись в постели. Хотел, было, заорать, да передумал: Любаша спит, испугается. Он повернулся на бок и захрапел.
- Феденька, дорогуша, как спалось? - услышал он необыкновенно ласковый голос жены.
“Чирикает с утра... Костюм и башмаки еще не видала, а то б другие песни пела”, - подумал Федор, делая вид, что спит.
- Феденька, - проворковала она опять возле самого уха.
Он открыл глаза и зажмурился: перед ним стояла жена в белом фартуке, с подносом в руках.
- Я кофий тебе принесла...
“Русалка, ее рук дело”, - дошло до Федора.
Он сел и, сделав вид, будто каждое утро только тем и занимался, что пил кофе в постели, потянулся за чашкой.
- Любаша, ты костюм мой убрала? - решил бросить пробный шар Федор.
- Нет еще, он на стуле висит, прям как из магазина...
Федор чуть не подавился. Никакого желания пить эту черную горькую жидкость у него не было.
“И как такую бурду я буду глотать кажное утро? Пахнет вкусно. Ладно, привыкну. Артисты, вон, по телевизору... глушат да нахваливают... Справлюсь...”
Федор пытался изобразить на лице улыбку, а сам ругал себя последними словами за то, что не мог ничего лучше пожелать.
“Ну, русалка, ну, удружила... Может, она от ревности, что к ней не пошел?” - размышлял про себя Федор, продолжая тянуть жидкость из чашки.
Он тяжело вздохнул, поглядел на Любашу и, крякнув, произнес:
- Хорошая вещь этот кофий.   
- Федюша, милый, я рада, что угодила тебе, - защебетала жена.
“Надо к Косте сбегать, узнать, как у него дела?” - подумал он, продолжая улыбаться жене.
А его друг глазам своим не поверил, когда с утра пораньше прибежал Володька, да со всего маху - бряк - в ноги к ничего не понимающей, растерянной Катюше. Бормочет что-то себе под нос, вроде, как прощение просит. А потом плечи распрямил, грудь колесом выгнул, голову гордо назад откинул и торжественно так говорит:
- Выходи за меня замуж.
Помолчал с минуту (может, ответа ждал?) и стал о своей любви говорить, что жизнь без любимой - не жизнь (откуда только слова такие взял?), что день ему ночью будет казаться без ее глаз, что ее улыбка ему сердце греет, а сам при этом поклоны перед ней сотворяет.
- Следы твои целовать буду, только прости, - он попытался продемонстрировать, как именно будет это делать: весь пол, наверное, облизал, мыть не надо.
А на дочь словно нашло:
- Прочь! И чтоб духу твоего не было!
Но чем больше Катенька ругает и гонит Володьку, тем ласковей тот становится. А дочери, и впрямь, наверное, надоел этот слизняк. Ну, что за мужик?! Константин смотрит на это представление, хмурится, но молчит. А чего здесь скажешь? Сам просил... Как лучше хотел...
- Пап, вышвырни “это”, - вдруг потребовала Катенька и еще пальчиком так тычет в Володьку, - от него смрад на весь дом, - повернулась и ушла, а Костантин остался один на один с рыдающим  Володькой.
Вывел он парня из дома, утешил, как мог, пока шел вместе с ним до калитки:
- Душа у бабы - вечная загадка, паря, - произнес Константин. - Так что топай пока...
А потом пришел Федор, да поговорить им так и не удалось.
- Силов никаких. Загоняла баба. Кость, сделай то, Кость, сделай это. Ношусь, прям, как Фигаро... Фигаро - тут, Фигаро - там... По радио с утра как раз пели, не слыхал? Это про меня...  Ничего, мы с тобой на неделе пересечемся и обсудим все... Здесь, брат, дела такие... - он взмахнул рукой и, услышав очередное: - Кость! - побежал в сарай.
А вечером Катенька пришла к родителям под руку с другом брата и объявила, что они с Женечкой любят друг друга и решили пожениться.
- А-а-а, - начал, было, Константин и замолчал.
Он хотел спросить про еще неродившегося ребенка, вернее, знает ли о перспективе его появления на свет Женечка, да передумал - пусть сами разбираются. Жена сияла, как начищенный медный самовар. А дочь, словно прочитала мысли отца:
- Женя знает, он любит нас обоих, - сказала она и посмотрела на своего избранника.
“Хороший парень, видный, умный, второй год в институте. Виктор говорит, на одни пятерки учится. Да и дочь наша под стать ему... Молода, правда. Только школу закончила... А мы-то какие были?” - подумал Костя.
- Пап, мы распишемся через неделю, чтоб родители Жени смогли успеть приехать к нам, - добавила дочь.
Костя посмотрел на сияющие лица молодых и обнял свою “зануду” Нинку. А та вдруг уткнулась ему в рукав и захлюпала.
“Вот бабы, ей-Богу, слезокапки: от горя воют и от счастья ревут” - подумал Константин, поглаживая жену по голове.
Дня через три друзья вырвались из-под опеки своих ненаглядных и решили обсудить случившееся с ними на реке.
- В ентом месте, - начал Федор, - еще мой дед говорил, русалки водятся, не одну жизню загубили. Старики много чудес про них знавали...
- Ты, Федь, никому не говори, ну, про чуду, что с нами на реке
стряслась... Скажут, по пьянке пригрезилось, засмеют... Она же все одно из наших мест уплывать хотела...
- Эх, Костя, а чё мне с бабой своей теперича делать? Она же вот уже неделю меня кофием по утрам травит. Нарядится, как официантка, и несет в постелю енту отраву.
- Чё-чё? Нашел проблему! Долбани раз по подносу, да не пей.
- Нет, Кость, не могу. Она уважить хочет, а ты: “Долбани...”
- Ну, тогда глотай и не жалуйся.
- А ты чё пожелал?
- Для себя ничё, об дочери просил...
- О! То-та я вижу: Володька кругами возле вашей хаты ходит, а она нос от него воротит, все с Витькиным дружком под ручку вышагивает. Дело к свадьбе, поди?
- Да, вроди... - согласно кивнул Костя.
- Ну и, слава Богу! - воскликнул Федя. - Кость, может, у сына твоего поспрашаем, он у тебя все же по животным учится...
- На биолога, - уточнил Костя. - А чё?  Давай попробуем. Приходи завтра вечерком, покалякаем о том, о сем, заодно и спросим.
- Приду. Русалки - ето по его части: она же наполовину рыбина. Хвост-то видал какой! Слышь, а как они размножаются? Икру мечут, али как? - спросил Федор.
- А хрен их знает. Я с ними не жил... и не приведи, Господи, - плюнул Константин и бросил окурок.
На следующий день друзья уселись пить чай в саду. Они выбрали момент, когда Витька пробегал мимо, и позвали его в свою компанию. Расчет был прост: воспитанный в уважении к старшим Виктор не откажется от приглашения.
- Вить, в старину говорили, вроде как, у нас в реке русалки водятся, - начал Федор. - Как ты относишься к ентой проблеме с позиций науки?
Федор даже крякнул от удовольствия, что смог задать вопрос по существу.
- Ну, если предположить, что все эти сказки - реальность, то единственное объяснение: это продукт генной инженерии. Но, сделав одно допущение, придется сделать и другое, а именно: предположить, что это дело рук более высокой цивилизации. Потому что у нас, на нашем уровне это невозможно. Мы можем, конечно, на клеточном уровне производить соматическую гибридизацию, но результат - в пробирке, а тут... Короче, придется допустить, что нашу планету посетили пришельцы и оставили здесь продукты своей деятельности. Чушь собачья! Все эти русалки, кентавры - из области сказок. Так что говорить о них не стоит.
- Вить, а чё б ты сделал, ежели увидел русалку енту? - спросил отец.
- Наверное, отправился лечиться...
- Ето чё ж получается? Мы с Федором сумасшедшие, чё ли? - возмутился Константин.
- Ну, при чем здесь вы? Вы что? С русалкой встречались?
- Нет! - в один голос выкрикнули друзья.
- Ну, тогда все в порядке. Извините. Бать, я в кино хотел. Меня Катька с Женькой ждут. Может, вы с нами? Фильм хороший. Так я пошел, бать? - обратился Виктор к отцу.
- Иди, а мы покурим.
Друзья молча выкурили по самокрутке.
- Вишь, дела-то какие? Русалков нету, не быват на белом свете. А я в газету хотел написать про чуду, - вздохнул Костя.
- Правильно. Так, мол, и так: в нашей речке водится русалка, видали сами, приезжайте...
- Ага, приедут... на скорой помощи. Хорошо хоть сын ученый, соображает, объяснил русским языком, нету их, русалков, и все тут! Сказки! Вот и думай, - развел руками Костя.
- А чё думать? Пусть живет себе, ежели она нашего брата топить не собирается... Воды, чё ль, жалко для нее... аль места? А все ж красивая, хоть и с рыбьим хвостом, - восхищенно проговорил Федор.   
- Опять за свое? Ты мне это брось!
- Нет, это я к слову, - стал оправдываться Федор. - А все ж интересно, как они размножаются? А может, она как мул? Лошадь с ослом скрестили, животина хорошая получилась, а дитёв у нее нету, и всё тут.
- А кто ж девку с рыбой скрестил? Сама, чё ли, аль пришельцы виноваты? - ехидно спросил Костя.
- Вон твой сын как складно говорил, а закончил психушкой. По его получается... мы с тобой дураки, Кость. Надо было у самой русалки спросить, откуда она здесь объявилась. Эх, а может, она сама и есть пришелец из тарелки летающей? Чудеса творит, простаков к себе заманивает. А может, она их и не топит вовсе, а с собой берет?
- Федь, помолчи, башка трещит от ентих разговоров. Давай лучше споем нашу любимую...
Они старались не говорить больше о русалке. Правда, с той поры они обнаружили в себе рыболовную страсть: с весны, как только сходил лед, и до поздней осени они бегали к реке, на “свое” место. Забросят удочки и смотрят на валун. Кто знает, о чем они думали в это время: о бескрайности Вселенной, о таинстве земном, о чудесах или еще о чем.
Прошел год.
- Чё деется! Чё деется! - влетела Любаша с криком в дом. - Ой! Федь, новость слышал? - обратилась она к мужу. - Из города ученые понаехали. Говорят, есть там институт по связям с пришельцами. Будто бы вблизи нашей деревни обнаружили по приборам приземление из Космоса объекта инопланетного. Вот! - выпалила она. - Понаехали. Людей о русалках спрашивают. Говорят, что два дня назад могли объявиться в нашем районе. А как обратно улетают и когда, на своих кнопках выщелкать не смогли. Недодумали, видать. Вот и не знают: тут они али нет. Связаться с ними очень хочут. Бабы смеются над ними. Ганька говорит: “А я заместо русалки не подойду? Возьмите, бесплатно сидеть буду. Вы мужики видные”. А сама ржет, ну, словно лошадь. Мужики плюются. “Делать, - говорят, - им нечего, от жиру бесятся”.
Федор слушал жену, а сам думал, как бы побыстрее к другу вырваться. Такое сообщение обсудить надо было.
- Любаша, - обратился он к жене, - пойду пройдусь, посмотрю на чудаков из города..
- Иди, поглазей. У них там инструменту... целый грузовик. Они в клубе жить будут. Объявили, что ждут всех, кто видел когда чё-либо непонятное, - весело протараторила Люба.
У клуба друзья столкнулись нос к носу. Оказывается, Костя тоже узнал эту новость от своей жены и бежал к Федору.
- Ну, чё делать будем? - спросил Костя.
- Надо рассказать, чё видели в прошлом году русалку. Про чудеса не будем докладать. А так, вроди, надо ученым помочь. Ишь, к народу за помощью обратились. Я тута постою, а ты ступай, потом обскажешь, - Федор достал папиросы и закурил.
Костя решительно направился к двери клуба. Федор присел на лавочку под березой и стал ждать друга. Он выкурил почти полпачки папирос, прежде чем увидел Константина. Он устало опустился рядом и стал рассказывать.
- Слышь, чё прохфессор-та говорит? Русалка ента вовсе не русалка, а внеземной объект. Говорит, с пришельцами давно связь хотели наладить, искали пути. Когда они часто посещали Землю, мы не доросли до понимания, чё они из себя представляют. Наши предки думали, енто утопленницы превращаются в русалок. А он говорит, все не так. Ето, Федя, жители с другой планеты. А утопленниц особо красивых, али тех, чё сразу нашли, они оживляли, переделывали на свой манер. Вторую жизню им дарили. Каких с собой забирали на свою планету, а каких и здеся оставляли. Переделанных не отличишь от настоящих. Только чудеса разные умеют творить настоящие, а тех не обучили, а может, и трудно нашим бабам... После такого шока, чё там у них в головах стало, кто ж знает. Кумекаешь, с кем общались? С особой с другой планеты. Ентот ученый говорит: “Формы жизни на других планетах могут быть разными”. И откуда все-то они знают, Федь. Теперича понаедут. Тута не то, что русалок - рыбы не останется: разбежится от ихнего вида. Прохвессор-та, слышь, нас к себе звал в качестве советчиков. Слышь, придумал: “Вы петь будете, а мы - наблюдать”, - передразнил профессора Константин. - Приманкой нас сделать хочет... Червяками на крючке... Ну их, к лешему, с их предложением. Она к нам с душой отнеслась. Вреда не сделала. Ты, правда, кофий по утрам теперича глотаешь, так сам хотел, как в кине...  Вот и получил. Она ж, как лучше, хотела. Я решил: не будет моей ноги у ентих прохвессоров. А ты, как знаешь, - закончил Костя.
- Ты за кого меня принимаешь? За Иуду? - возмутился Федор. - Не продаюсь, понял. Я кумекаю, нам бы предупредить ее надо. А то выловят, не ровен час, поселят в клетке. Измываться будут: как да чё устроено изучать, контакт устанавливать. А на хрена ентой русалке контакт с безмозглыми, хоть и учеными. Ежели нужно ей чё, так она сама чудо сотворит, все выведает, узнает. И пытать ее не надо.
- Слышь, а чё ее предупреждать? Она в какую-нибудь трубу позыркает и все узнает сама. Чудесами вон как владеет. Я за нее спокоен, Федь. А ежели и смогут поймать, так нашу же дивчину утопленную и оживленную. А чё она им скажет? С Василисой любовь не поделила к Ивану, в омут бросилась, проснулась рыбой, попросила не забирать ее отсюда: на Ивана издаля любоваться хочется...
- Какого Ивана? - не понял Федор.
- А кто ж его знает? Для примера я... - пояснил Костя. - Федь, а все ж ты прав был: русалка-то хороша, зараза. Ой, как хороша! Жаль наполовину рыбина, а то сбежал бы с ней от своёй Нинки. И пилит, и пилит кажный день... И никаких тебе чудес! Все известно на тыщу лет вперед: ето сегодня сделаешь, ето - завтра. Тьфу, - плюнул он. - Витька на каникулы приехал и то уж рвется назад, в город...
- Кость, я тебе, как другу, скажу - терпи. Чё поделаешь, моя не лучше, хоть и кофий по утрам таскает. Надо было русалку свою по молодости искать, а теперича - поздно. Одно у нас с тобой осталось - песни. Пошли к реке, посидим, попоем маненько, душу отведем и - по домам.


                1989 г.