Обрыв

   Она уже около часа стояла на краю обрыва, под которым бурлила могучая сибирская река – Иртыш. Где то там же, внизу, раздавался мягкий успокаивающий голос. Нечеловеческий голос. Голос какого то духа, привидения, она точно не знала. Но понимала одно – это не галлюцинация, не наркушный бред. Он настоящий.
   За спиной остались отвратительные серые многоэтажки, город, который изуродовали в последние годы. За спиной осталась её семья, друзья, учёба, подработка в Доме культуры – всё. Теперь она, наконец то, в свои двадцать лет позволила себе маленькую роскошь – остаться наедине с собой.
   Ох, и как же стало всё отвратительно в последнее время! Нет, вроде бы жаловаться на жизнь ей не приходилось, но, чёрт возьми, не виновата же она, что оказалась из тех людей, которым вечно чего-то не хватает. И дело не в деньгах, еде, парнях – душе. В конце то концов жизнь стала однообразной. Типичной. Похожей на все остальные. Замечала ли она это ранее? Наврятли… Мысли об этом, о том что на этой планете, да в жопу её, планету эту – главное в собственной жизни, всё идёт по заранее спланированному сценарию. И спланированному не тобой, а другими людьми. Обществом, социумом, людишками. Да-да, ЛЮДИШКАМИ. Она могла себе позволить так называть существ, вечно снующих вокруг, вечно куда-то спешащих, замкнутых в своём отвратительном социуме. Теперь, оторвавшись от всех и вся, она стоит и упивается музыкой ветра, который развевает во все стороны её каштановые волосы. Теперь можно отдохнуть. А голос успокаивает, и успокаивает, и успокаивает…
   Она закрывает глаза. Прохладный ветерок мягко ласкает лицо. Лёгкая курточка и джинсы не спасают от осенней прохлады, кожа покрывается мурашками, но приятными для неё. Сейчас ей приятно ощущать всё обыденное, что каждый день окружало её и раньше не вызывало ничего, кроме раздражения. Прохлада, ветер, мелкий дождь, скорее напоминающий водную пыль, что оседал влагой на лице – всё было в кайф.
   А теперь пора бы сделать то, что советовал голос. Шагнуть вперёд.
   Что она и делает. Она летит вниз, перед глазами проноситься песчаная круча, заросшая сорняками и кустарником. Доли секунды и она уже в самом низу… замедляет падение и выходит из пике, теперь уже паря над кустами, пляжем и вот уже над тёмной водой. На расстоянии вытянутой руки от неё волнуется водная гладь, голос стал ярче, звучнее, но слова неразличимы, как бы она не прислушивалась. Она пролетела над лодкой, с которой в этот момент, от неожиданности, в воду свалился рыбак. Она заливисто рассмеялась, сделав над лодкой круг.
   Но голос звал не летать на водой, он звал её туда, вглубь, в воду. И она нырнула, как дельфин после продолжительного прыжка из морской пучины. Сначала она ничего не видела в мутной воде, ничего не слышала, даже того самого голоса и паника в одно мгновение начала овладевать ею. Из ощущений доступным осталось только осязание, одежда промокла и её маленькое тело начало замерзать. Судорога свела все мышцы и она больше не плыла – она тонула. Воздух начал выходить из лёгких. Она задыхалась и тут… вода начала светлеть, в голове вновь, но уже с утроенной энергией зазвучал голос, приятный голос, певший на неизвестном ей языке. И тут она почувствовала, что невдалеке от неё что-то проплыло. Что-то большое. Когда вода стала ещё светлее, она увидела огромную белугу, чья чешуя ярко отливала серебром, а глаза, да нет, не глаза – чёрные жемчужины, весело поглядывали на неё. Когда она проплыла мимо девушки, слегка, по-дружески, задев её хвостом, вода уже стала чистой и перед ней открылся удивительный вид – маленькая белоснежная крепость, наполовину занесенная илом и заросшая водорослями, но от этого ещё более прекрасная. Между арок и зубцов плавали белуги и осётры с серебряной чешуёй, ещё больше делая эту картину нереальной.
   - Прямо град Китеж какой то!- в восторге подумала она, всё приближаясь и приближаясь к крепости, забыв про воздух – она не ощущала более удушья, забыв про судорогу – она более не ощущала напряжения в мышцах. Забыв про всё, она плыла к ней, но плыть быстро всё равно не получалось, и она ухватилась за хвост проплывавшей мимо рыбины. Та не брыкнулась и с охотой подхватила девушку с собой. И подплыв ближе, она поняла, что перед ней тот же Тобольский кремль, только на дне реки, более прекрасный, чем новострой, находящийся сейчас там, наверху. И ей захотелось остаться здесь, навсегда, но… Вспомнились её верные друзья. Всё хорошее, что было в жизни. И всё это перевесило всю ту скуку и серость, что наполнили её жизнь. Она поняла, что всё самое прекрасное можно при желании увидеть и в серой стене, ведь до появления в её голове голоса, для неё Иртыш был всё той же стеной – обычной, простой рекой, которая как бы невзначай текла около Тобольска. Она отпустила рыбий хвост. И поплыла наверх. Она решила не оставаться в этом маленьком раю. Ей и хватило знания, что он есть рядом с ней, почти под носом. Она плыла к поверхности не оборачиваясь, понимая, что если обернётся, то может и не увидит уголка рая, что лежит на дне, скрытый от несносных людишек, которые бы точно уничтожили эту крепость, съели бы этих белуг и осётров. Она всплывала с твёрдым намерением жить и наслаждаться каждой минутой жизни не потому, что пережила что-то невероятное, а потому что знала – жизнь это и есть рай. И всё начинается с обрыва. Надо только присмотреться.

Тобольск в последний раз -
Вот моя заветная мечта.
Чтобы разбежаться без прикрас
И улететь с обрыва навсегда.

И пролетая над рекой
Снизиться по ниже,
И попробовать рукой
Как волна её лижет.

Чтоб ощутить как водная гладь
Рябит от прикосновенья руки,
И потом так дальше летать,
Ведь эти волны так мне близки...

Окунуться прямо в центр воронки
И ощутить всю мощь Иртыша,
Чтоб понять как тела наши тонки,
Чтоб понять как сильна душа.

Закрыть свои глаза на миг,
И ощутивши лицом холодность вод,
Вспомнить своей жизни лик,
Вспомнить свой жизненный плот.

И тонуть, тонуть, тонуть,
Теряться там, на глубине,
Чтоб хотя б на миг взглянуть
На рай, что лежит на дне.

И увидев, остаться там,
И не рассказать об этом никому,
И не родным, друзьям, врагам,
Не раскрыть свою мечту.

Ведь один рай мы уже сгубили,
Похоронив мечту на покой,
А я... Соберу свои последние силы,
Чтоб гладь попробовать рукой.


Владимир Малыхин, Тобольск, осень 2008