Сказка в рассрочку. гл2. раздел 2. не в этот раз

РАЗДЕЛ 2. НЕ В ЭТОТ РАЗ

   Спотыкаясь и ежеминутно падая, я с грохотом спускался вниз по склону Этны. Угораздило же меня лезть туда, на ночь глядя! Что мне там открылось? Насморк, и все. Ни Бога, ни Истины! Едва начал отступление, как нос к носу столкнулся с каким-то муфлоном, или архаром. Вместо того, чтобы броситься прочь, рогатая скотина погналась за мной и не успокоилась, пока не боднула пониже спины. Проклиная все на свете, я отогнал животное камнями, и почти в полной темноте побрел вниз. И тут сказалась моя близорукость и неумение спускаться по обледенелым склонам в темноте. Я срывался, падал на осыпи, катился по фирновому льду, несколько раз здорово приложился головой о камни, но Бог милостив – кости остались целы, и шея не свернута. Что ж, как говорится, будем живы, – не помрем! С этой мыслью я сорвался с обрыва, и звучно шлепнулся на плотный снег далеко-далеко внизу. Придя в себя, ощупал руки-ноги, и с изумлением понял, что вновь остался не переломанным. Чудо! С этой мыслью я поплелся по пологому грязному леднику. И тут же вспомнил о своем недавнем собеседнике. Интересно, сгинул он, или все еще дожидается меня?  Тем временем начало рассветать. В лучах восходящего солнца я увидел знакомую фигуру с ржавым мечом, уныло стоящую на краю глетчера. Он повернулся в мою сторону и шагнул навстречу.
  Так и прождал тебя всю ночь, - прохрипел призрак, - не в самых комфортных условиях. Ночь на леднике, это, знаете ли, не для слабонервных. Глетчер – тот же Ад, только ледяной. Они мигом выстудит любую дурь и ересь из грешных и безмозглых голов. Вот бы сюда всякого рода монстров наподобие нашей треклятой Тэтчер или вашего Берии! Замело бы их порошею, лег бы снег  на горбы да проплешины, и погибли бы эти нехорошие люди, дружным строем отправившись к лешему…
  Мне почему-то стало обидно за почившего в бозе товарища Берию. Разве можно было сравнивать этого, в общем-т, талантливого организатора с полудикой англичанкой, так называемой Железной Леди, которой, по моему мнению, куда больше пошло бы прозвище Чугунная, или Ржавая? И я не преминул высказаться в этом духе.
- Берию попрошу оставить в покое, - строго прогудел ваш покорный слуга, - он отнюдь не заслужил звание пугала, или монстра. Лаврентий Павлович, между прочим, был трудяга еще тот, причем не бестолковый трудоголик, которому лишь бы мешки перетаскивать, а  мудрый государственный деятель, в отличие от некоторых. Он самолично организовал оборону Кавказа в 1942 году, руководил нашей оборонной промышленностью, курируя создание атомного и термоядерного оружия, да в плане так называемых репрессий отнюдь не был Малютой Скуратовым. Между прочим, в годы ежовского террора официально расстреляли что-то около 750 тысяч народу – за 1937-38 годы, а в первый же год после прихода Берии к управлению НКВД, количество казненных снизилось в сто раз. И по амнистии 1939 года было выпущено на свободу свыше 900 тысяч душ, при общем количестве заключенных около 1,7 миллионов. А при тебе или твоих подельниках, уже не помню, повесили 75 тысяч англичан за бродяжничество, которое сами же правители и организовали, разорив фермеров. Это при населении-то Англии что-то около 5 миллионов! Так кто же монстр? И Лаврентий Павлович, к его чести, никогда не устраивал сожжений ведьм и еретиков, не участвовал в дурацких крестовых походах, и вообще вел себя, можно сказать, по-джентльменски. Не то – ваши монархи, не тем будь помянуты!  Не будем больше переходить на личности, а то все сравнения не в вашу пользу, доблестный сэр. Хотя насчет вашей Тэтчер не могу с вами не согласиться… еще вопросы будут?
  И тут выяснилось, что у бестолкового паладина запас мыслей решительно исчерпался.
- Тогда прощай, - резюмировал автор этих строк, - у меня своя дорога, у тебя свой путь. Надеюсь, что больше не встретимся. Мне в Аду делать нечего, а тебе нет смысла болтаться по этой грешной земле. Неровен час, налетишь на потомков убитых и замученных твоими верными псами граждан, и тогда тебя даже твоя призрачность не спасет. Отправляйся к своим подопечным, не в смысле “живущим под печкой”, а в плане “сидящие на печах”. А мне пора на Восток, ибо Европа, похоже, себя исчерпала. Давно я не бывал на Камчатке! Там, говорят, рыбы и крабов – как у дурака махорки.
 И мы расстались. Каждому  - свое.
   Страну, в том году еще называющуюся СССР, пересекал я долго – пешком и по ночам. Дело в том, что при встрече с представителями правоохранительных органов мне неизбежно светила статья за бродяжничество, ибо паспорта у меня никакого не было, а имелась лишь липовая справка об участии в  Грюнвальдской битве. Так что не известно, куда бы мою скромную персону определили бы стражи порядка – то ли в кутузку, то ли и вовсе в психушку. Горький опыт пребывания  в подобных учреждениях у меня уже имелся.
    На Камчатку я приплелся в начале лета. Комары еще не бесчинствовали, и ночные холода заставляли прятаться в естественных укрытиях и на лесных заимках.
 А сверху за всеми моими передвижениями внимательно наблюдал экипаж НЛО.
-  Кажется, клиент движется в верном направлении, - отметил Бука, - остается только пожелать ему успехов на этом поприще.
- Правильной дорогой идет товарищ, - эхом откликнулся Бяка, - пусть не с первого раза, но, в конце концов, найдет он Бога. Уже, кажется, недолго осталось.
- На то воля божья, братец, - кротко заметил старший Пришелец, - не нам об этом судить. Но мне представляется, что выбрали мы тогда этот камушек на берегу первобытного моря не случайно. Рок двигал нами, не иначе.
- Не могу не согласиться с вами, коллега, - степенно ответил младший брат, - ты в точку попал. Все предопределено свыше, и нам лишь остается зафиксировать ход событий. Перегрин это грамотный, с понятием, к тому же ему Бог помогает, судя по всему. Полетели пока что на Лиру!
 И “Пегас” стремительно умчался в сторону яркого созвездия в форме ромба.
   А я, тем временем, подошел к подножью мрачного вулкана Шивелуч, что расположен напротив знаменитой Ключевской группы огнедышащих сопок.
- Какие мы активные, однако! – с изумлением бормотал я, разглядывая результаты буйства вулканических страстей. – Надо же, опять взорвался, и это после-то катастрофического взрыва 1964 года! Зверюга!
   Надо сказать, что вулкан Шивелуч был и остается одним из самых яростных монстров Камчатки наряду с Безымянным и Ключевским. В его недрах заключена воистину демоническая взрывная сила. Катастрофические взрывы сносили верхушку вулкана не раз, и на ее месте вырастали новые, так что вулкан стал многовершинным и битым. На его склоны то вытекала лава, то сыпались агломераты – горячая пемза, а иногда из жерла вылетали палящие тучи – так называемые игнимбриты, и уж тут только держись! В 1964 году, например, пемза засыпала площадь около 50 квадратных километров толщиной от 10 до 20 метров. Впечатляет? Хорошо еще, что людей в том квадрате не оказалось, а то мало ли что могло случиться! Но Бог милостив…
 Вершины Шивелуча покрывал устойчивый ледяной панцирь. На южном склоне в одной из новых кальдер бушевали фумаролы, выбрасывая в небо потоки раскаленных газов и перегретого пара температурой около 500 градусов. Я прошел как можно дальше от них, потому что вблизи невыносимо разило серным ангидритом, а он, знаете ли, достаточно ядовит, и, по многим данным, канцерогенен.  Все шло почти как по маслу, но у самой вершины меня вновь поджидал очередной сюрприз. От скалы внезапно отделился одетый во все черное  колченогий горбун, и решительно шагнул мне навстречу. О, боги! Это опять был какой-то монарх, вероятнее всего, Ричард Львиное Сердце. И что эти сюзерены ко мне привязались? И при жизни от них покою не было, и вот теперь даже из Ада  преследуют, являются, когда не просят.
    То, что мой собеседник явился из пекла, было несомненно. От него нестерпимо несло серой, а одежда местами была прожжена насквозь. Даже меч паладина частично оплавился, и вообще вид у него был неважный. Небожители так выглядеть не должны, истинно говорю. На всякий случай я подобрал камень потяжелее, и лишь затем решил вступить в переговоры с чертовым призраком прошлого. А монарх, паче чаяния, со страшным грохотом рухнул ничком.
- Что бы это значило, - успел подумать я перед тем, как он диким голосом возопил:
-  Не гони меня, господин хороший! Знал бы ты, сколько времени пришлось потратить на твои поиски! И нагорит же мне от шефа за опоздание!
 И стал торопливо излагать версию своего несвоевременного появления здесь и сейчас. Получалось, что он узнал обо мне от Генриха, с которым частенько встречался в каптерке какого-то важного дьявола. Выяснилось, что он, как и его приятель, успешно был кем-то отмазан от адских мук и занимался исключительно тем, что  чистил сапоги и ботинки у дьяволов, в том числе и у самого Сатаны. Мерзавец! А ведь, если воздавать всем именно по делам, гореть бы ему адским пламенем. Так ведь нет же: за примерное поведение ему был представлен краткосрочный отпуск. И он сразу же ринулся вдогонку мне, ориентируясь на рассказы Генриха, который сообразил, что искать Перегрина следует исключительно на вершинах вулканов.
- Сидим мы как-то на складе дьявольских сапог в каптерке, - рассказывал Ричард, - и тут мой Генри и говорит:
- А тебе ничего не доводилось слышать об одном не в меру умном дяде, которого кое-кто называет Пророком, кто-то Автором, а  вообще – Парамоном? Говорят, софист тот еще, но зато никому не отказывает в просьбе объяснить суть событий и вообще бытия. У тебя ведь всегда имелись затруднения на этот счет?
- Да, - согласился Генри, - действительно, где уж нам, феодалам! А зачем искать какого-то Парамона? Можно ведь все узнать и от нашего нынешнего сюзерена, господина Сатаны.
  И мы сделали попытку узнать ответы на все вопросы у Князя Тьмы во время чистки его сапог. Он в это время обедал, – пожирал королевскую кобру (живьем), запивая каким-то сатанинским сернистым пивом. И был, соответственно, в хорошем расположении духа.
- Ну, что могу вам сказать, феодалища? – задумчиво пробормотал он, взирая  на нас огненным глазом. – Как говорится, один дурак может столько вопросов задать, что и ста умным не ответить. А тут мы имеем дело сразу с парой! Все знает, разве что, только Бог (пусть и не все, но многое). А еще есть пророки и всякого рода святители, которые также, как будто бы, претендуют на знание некоторых откровений. Не исключаю, что кое-кому из них кое-что действительно приоткрылось. Неплохо бы это выяснить. Поступим так: Ричарду предоставлю краткосрочный отпуск для поисков этого так называемого пророка, и, ежели он не самозванец, то что-нибудь тебе, да растолкует. Я и сам, признаться, в недоумении: по слухам, действительно, а материальном мире развелось столько провидцев да ясновидцев, что яблоку упасть негде. Неужто они и в самым деле столь мудры, как некоторым кажется? Вот на примере этого пресловутого Парамона это и выясним. А Генри пусть за двоих потрудится. Надеюсь, возражений нет?
  И глянул на нас мутным взором так, что у меня внутри захолонуло. За Генри не ручаюсь, но, по-моему, и ему стало как-то не по себе. Так что мы возражать не стали и разошлись, кто куда – он на сапожный склад, я – на поверхность. Поскольку ориентиры и приметы у меня имелись, я сразу же ринулся на Камчатку, где, обойдя сотню вулканов, в конце концов, нашел искомое.  Так что никуда тебе от меня не деться, и ответить придется, как на духу. А не то прокляну!
Я невольно улыбнулся: он что, всерьез хочет меня напугать глупой угрозой дурацкого проклятия призрака? Да за кого меня тут принимают, черт побери! В то же время мне стало любопытно: а что, если слава о моих скромных способностях схоласта докатилась до Ада? Можно и уделить этому балбесу час-другой.
- Спрашивай, - отмахнулся я от назойливого собеседника, - только впредь не смей угрожать, а то, как бы тебя самого не проклял!
Тут настала очередь смеяться и ржавому Палладину.
- Вот кого не запугать проклятиями, так это того, кто и так проклят самим Богом, - ухмыльнулся он, - а дальше, чем в Ад, как известно, не ссылают. Так что прошу без намеков и угроз!
На том и порешили. И я, приняв картинную позу Цицерона, выступающего перед Сенатом, величественно уставился на собеседника, и спросил:
- Так что вас мучает, молодой человек?
-  В основном серный запах и существенная удаленность от Бога и Рая, - пошутил Ричард, - а так ничего, жить можно. Кормят-поят, не перегружают работой.  А вот что касается пищи духовной, то голод в Аду налицо. Голод-с! Вопросов появляется тьма, а отвечать на них никому почему-то не хочется. Вернее, случается, что и ответят – кто подзатыльником, кто пинком, но этим все и ограничивается. А хотелось бы большего, между прочим! Так вот, ответь мне: Бог – это чья-то выдумка, или суровая реальность? Между грешниками в Аду бытует мнение, будто  Всевышнего выдумали всякого рода проходимцы для осуществления каких-то вполне земных целей – захвата и удержания власти, например, успокоения брожения умов и так далее. Так называемые “великие пророки”, таким образом, могут быть великими проходимцами. Никто-никто ведь не видел Бога, а чертей наблюдаем каждый день. Так есть он, или нет, черт побери?
   И я ответил целой речью, которая потом, вероятно, войдет в Священные Новые Книги под названием “Шивелучская проповедь”.
- Это, мой дорогой, просто мелочи по сравнению с мирозданием! Стоим мы тут с тобой на Шивелуче, а ведь ты должен гореть адским пламенем! А мне давно пора бы в Рай, да, видать, грехи не пускают. Такова божья воля, а ты говоришь, будто Бога нет! Ты что, вольтерьянец, что ли? Отвечаю по существу: если принять тезис, будто мир абсолютно материален, то откуда в нем взяться и что делать Высшему Виртуальному, то есть, идеальному, существу? Но, если это не так, то без Бога никак. Уже само по себе наличие призраков (например, тебя с Генрихом), нечистой силы и Геенны огненной должно косвенно свидетельствовать, что есть и нечто им противоположное; в противном случае мир оказался бы не уравновешенным. Но это не самый главный аргумент! Знаешь, как возникли вера и религии? Еще в незапамятные времена древний пещерный человек, в ужасе вздрагивая при грохоте грома и вспышках молний, жутком подземном гуле и вулканических взрывах, начал приходить к выводу, что просто так природа не грохочет, что кто-то должен в небе грохотать. Поначалу непонятную сущность определяли как Великий Дух Гор, Степей или Лесов, Неба и так далее; позднее были предприняты попытки отождествить Великого Управляющего грозными силами природы с Солнцем, звездами, планетами. Светила молча слушали грубую лесть в свой адрес, и только диву давались: вроде бы неглупые существа, даже наделенные разумом, а какую ахинею несут!
 И, наконец, кому-то в приступе глубочайшего озарения пришло в башку принять за Высшее существо совершенно непознаваемую, но всемогущую сущность, имеющую некоторые личностные характеристики, способность впадать в гнев и снисходить к своим подданным, в чем-то похожую на нас, но в целом недоступную нашему восприятию. В общем, так был создан Бог. Но, раз уж он создан,  то, следовательно, он  есть.  В дальнейшем для простоты ему придали некоторые портретные черты, и он даже приобрел двойника на Земле, которому можно конкретно поклоняться. Так что все эти шаманы, магия, иллюзии, миражи и прочее совершенно не при чем. Бог есть хотя бы потому, что ваш покорный слуга, например, его видел,  - не на бумаге или холсте, воочию, а я ведь не один такой. Мало того: я ищу второго свидания с ним. Это тебе о чем-нибудь говорит?
- А ведь верно, - поразился Ричард, - аргумент неотразим: раз уж Бог должен быть, то скорее он есть, чем его нет.  Логично, черт побери! Теперь второй вопрос: что есть Добро, и, что есть Зло? Не в бытовом смысле, а вообще! Ведь бывает и так, что гибнут невиновные, а негодяи всех мастей правят бал, живут, как у Христа за пазухой. Не просто “бывает”, а, по существу, только так оно и есть.
- Не нам об этом судить, - не растерялся я, - ибо наши представления об окружающем нас мире и соотношения между Тьмой и Светом во многом неверны. Бог, как говорится, знает, кого и за что! И, между нами, собственно “грех” - чепуха, потому что Богу не важно, где и как ты нашкодил, а важно то, как и когда покаялся. Причем, по церковным канонам, каяться никогда не поздно. Очень, кстати, удобно! Вот ты, будучи императором, или королем, неизбежно носил в сердце грех гордыни: я, мол, самый-самый! Голубая кровь, избранник, и все такое прочее. Это не говоря уже о всякого рода военных преступлениях, нарушениях клятв… да ты все это знаешь лучше меня. Ты вот при жизни толком не раскаивался ни в чем, разве что, для вида и потому, что так было принято, поэтому и загремел в свое любимое Пекло. А вот если бы ваша светлость догадалась бы вовремя сунуть великому понтифику мешок золотых пистолей, глядишь, и пронесло бы! Шутка. Что могу сейчас посоветовать? Отречься от греха гордыни, мой дорогой суверен! И тогда может случиться чудо: Бог, простив твои грехи, заберет тебя отсюда к себе в небеса. Ручаюсь, что случится!
  Тусклые глаза призрака загорелись огнем какой-то особенной надежды.
- Как верно сказано, сто тысяч чертей! – воскликнул он с жаром. – Действительно, сроду ни в чем не раскаивался, разве что, индульгенции покупал мешками! Но теперь-то будет все не так. Сейчас возвращаюсь в свою каптерку, потому что слово дал, а там хорошенько все обдумаю и вспомню, и покаюсь так, что земля загудит, ибо есть в чем! Так что от тебя, дорогой Парамон, двойная польза: во-первых, во время поисков твоей личности отдыхал от вони Ада, во-вторых, ты мне раскрыл глаза на многое. В третьих, теперь я надеюсь на что-то и почти что верю в счастливый исход. Прощай!
  И тихим шипением растворился в воздухе. Земля загудела, а Шивелуч выбросил облако пепла. И я отправился дальше – искать Господа. Тем более, что вулканов тут было сколько душе угодно. Вот, например, Ключевская сопка укоризненно взирает на меня сквозь дымку с юга. Туда и направим свои стопы. А вдруг на этот раз цель будет достигнута?
  Не стану описывать длинный и нудный недельный путь к куполу самого высокого и активного вулкана Камчатки. Для любого мало-мальски экипированного альпиниста это восхождение представляется чем-то вроде легкой прогулки, да так оно, по существу, и есть. А вот страннику, у которого из снаряжения и есть только ледоруб да зипун с валенками, приходится туго. Высота вершины вулкана – 4850 метров, так что там и морозно,  и дышать тяжело, да и скользко, в конце концов. Все-таки склоны у него то снежные, то ледяные, да и отвесных скал обходить приходится десятки. Можно при этом угодить под камнепад, снежную лавину, провалиться в ледовой трещине, а то и от извержения пострадать. Так что не все так просто. И, тем не менее, я дошел до вершинного кратера. Но на подходе к нему вновь пришлось столкнуться с очередной чертовщиной. Недаром Бог меня предупреждал!
   Мохнатое чудище, высунувшись из-за огромной базальтовой глыбы, робко двинулось в мою сторону. Несмотря на устрашающий вид монстра (а походил он одновременно на гигантскую гориллу, пьяного сантехника и самого дьявола), я почувствовал, что бояться-то особенно нечего, и сам решительно двинулся ему навстречу. Но камень поувесистее, на всякий случай подобрал. Мало ли что!
  Чудовище, несмело приблизившись ко мне, что-то пробормотало вроде “доброе утро, сэр”, и начало рассказ о том, как трудно живется снежным людям, так называемым йети, которых все так и норовят унизить, и оскорбить, а то и вовсе изловить, и показывать зрителям за деньги. Слава богу, пока никому этого осуществить еще не удалось.
- А в последние пятьдесят лет форменную охоту на нас учинили, - жаловалось чудовище, - и с вертолетов стреляют, и целые экспедиции в горы посылают, дабы хоть чучело изготовить из бедного снежного человека. Нехорошо! Но я не жаловаться пришел, речь совсем о другом. Я вот над чем ломаю голову  уже сотни лет: почему понятие юридического права никакого отношения не имеет к истинной правоте субъекта? А спросить, представь себе, не у кого!  Мне вот что еще непонятно: понятия права, правильности и правды, как будто бы происходящие от одного корня, в реальной жизни расходятся так, что волосы встают дыбом. Почему-то все так и норовят добиться исключительных прав исключительно для себя,  а другим так и норовят отказать  в любых правах! Лев, заведомо неправый по определению, имеет законное право пожирать всех, кто только зазевается, исключая крокодилов, слонов, буйволов и носорогов с жирафами. Почему это так, как ты думаешь?
  Мне даже смешно стало: подумаешь, формула Кеплера!  Мог бы вопрос и потруднее задать… а над этим я сам ломал голову сотни лет, и кое-что придумал. Да и жизнь продемонстрировала столько примеров, в чем право, правда и правота, что все стало, как будто бы, ясно не невозможности. Я даже какие-то брошюры и книги на эту тему писал (впрочем, нигде и никогда не изданные). Так что слушай, снежный дикарь!
    И я стал втирать очки озадаченному йети насчет соотношения юридических прав, истинной правоты и главной правды, приводя массу примеров из истории Франции, царской России, и прочих государств, где кто-то когда-то хоть краешком уха слышал что-то насчет римского права. Начал, конечно же, с адвоката Робеспьера.
- Вот кому надо было день и ночь думать о соблюдении всех юридических норм и прав, а  он только и размышлял, как бы их нарушить погрубее. Даже такое правильное начинание, как голосование за вынесение смертного приговора дураку королю, он осуществил с грубейшими нарушениями законов страны, пусть и не совершенных, но, тем не менее… одним словом, адвокат вел себя как худший и злейший из прокуроров. Вот и доигрался: перебив тех, кто мог бы составить базу  своих сторонников – от левых “бешенных” до правых, он остался один на один с “болотом”, а оно не преминуло бедолагу засосать в трясину. С другой стороны, никому не советовал бы впадать в другую крайность, абсолютизируя дурацкое понятие “прав человека”. Делать из них кумира – себе дороже выйдет, истинно говорю. Ведь мелочное регламентирование судебных и прочих юридических процедур в конечном итоге приводит к тому, что все  мерзавцы остаются безнаказанными, а “человек с улицы” остается один на один со всеми видами преступности, уверенной в том, что она теперь бессмертна. Как же, смертная казнь отменена, презумпция невиновности работает, как часы… и чего ей тогда бояться-то? В общем, бандита убивать нельзя, а он, в свою очередь, ни под какими “декларациями прав человека” подписывать не собирается, и истребляет, кого хочет и как хочет. В худшем случае он рискует попасть в уютную кутузку с телевизором, спортзалом, библиотекой и даже персональным компьютером. Да о таком “наказании”, пусть даже пожизненном, сейчас половина населения земного шара может лишь мечтать. Таких примеров можно привести сколько угодно, но пусть же они не послужат “примером” ни для кого.
   Потом мне пришлось отвечать на идиотские вопросы о смысле доносов и кляуз, о смысле жизни и тайнах Бытия. Наконец, он в лоб спросил меня, действительно ли я удостоился чести видеть самого Бога, и где.
- Мы тут не то, что Бога, ни одного пророка-то сроду не встречали, - смущенно развел он лапами, - и все потому, что эта проклятая богами местность не привлекает внимания ни небожителей, ни праведников, ни даже просто умных людей. Все мои сородичи также слыхом не слыхали, кто такой Бог, и где его искать. А уж чтобы самим его узреть…  и вот, надо же – воочию вижу пророка! Так что никуда тебе не деться от ответа на вопрос, потому что людоедство есть у нас, причем всерьез.
 Я понял намек, и быстро затараторил:
-  Был такой эпизод, не скрою! Я, вообще-то, великий грешник и еретик, сподобился великой чести быть обруганным самим Господом…
   В общем, рассказал я йети тот самый пресловутый эпизод о встрече с Богом под римским забором. Монстр слушал меня крайне внимательно, а в конце рассказа вдруг грубо перебил и промычал:
-  Ты, конечно, извини меня, но вынужден дать  тебе один хороший совет. Почему же это ты вдруг вообразил, что Бог должен присутствовать непременно на действующих вулканах?
Я и не знал, что отвечать. Действительно, дурака свалял, ничего не попишешь!
А снежный питекантроп продолжал:
- Вообще-то это страшная тайна, но, раз уж мне стало о ней известно, считаю себя обязанным поделиться ею с тобой. Так вот, во-первых, Бог предпочитает как раз уснувшие вулканы, причем преимущественно трахибазальтовые; во-вторых, Господь любит почему-то Забайкалье. В данный момент он находится на хребте Удокан, неподалеку от трассы Байкало-Амурской магистрали. Ты можешь еще успеть его там застать. Дело в том, что тамошние йети подсмотрели, когда Бог забрался на четвертый от трассы паразитический конус небольшого застывшего вулканчика. Одет он был как-то странно – в кожаной тужурке и военном кителе, если не сказать – френче. В руке, вернее сказать, в деснице господней была огромная книга в пестром переплете, на обложке которой было всего пять букв… “Коран”, кажется. Судя по всему, Всевышний решил перечитать этот фолиант вдали от шума городского. Воображаю, как он сейчас, вчитываясь в строки сур и аятов, восклицает:
- Своевременная книга, батенька! Хорошо, доходчиво, излагал пророк! Рад за него! Написать к ней предисловие, что ли?
- Это страшный секрет, о котором ведают разве что местные тарбаганы, но я вынужден с тобой им поделиться, Парамоша, - закончил он.
   Тут я понял, что пусть и не в этот раз, но найду, наконец, того, кого искал почти две тысячи лет.
- Ты, пожалуйста, на меня не сердись, но мне пора, - обратился я к снежному человеку, - спасибо за грамотную подсказку, будешь в наших местах – заходи на файф о клок, выпьем чайку, телевизор посмотрим…
  И уже вдогонку услышал недоуменное:
- А куда приходить-то?
- А тебе Бог подскажет, - не моргнув глазом, парировал я, - так что до скорой!
 И бодрым шагом устремился на запад.