Непередаваемые ощущения

Читаете на свой страх и риск.

Настоятельно не рекомендую читать детям, беременным, незамутнённым гражданским обоего пола, защитникам прав животных и прочим непуганым гражданам.

Кое-что к тезису «Граница на замке!»

Итак, поехали.


Жаркое утро летом 1988 года, Азербайджан, советско-иранская граница.
За плечами самое трудное – первые полгода на заставе. Потом будет всё легче и легче.
Сдвинув камуфлированную панаму со лба на затылок, оглядываю прилегающую к заставе местность с видом человека, который, похоже, проживёт долго.
С вышки Часового Заставы панорама такая, что аж дух захватывает – такая красота вокруг! К тому же тихо и умиротворённо. Но это ненадолго. С Отряда передали, что к нам, на «Пайку» едет..
Нет, не ревизор и даже не «проверка», а намного, хе-хе, страшнее – ветеринар.
Для проведения принудительного перевода поросей мужеска пола в разряд боровов. От визгу-то будет!
Так что стою вот, впитываю красоту мира, сливаюсь с ним в одно целое.
Балдею.
Пока он едет, я вам расскажу, как у нас на заставе незапланированное, свежее мясо принято добывать.
Нет, не через «завскад» или «товаровед», когда «ми его нэ любим, а он тоже пашёл.»
Военной тайны никакой тут нет: на заставе мясо добывают на свинарнике.
(Помимо потенциальных бонусов на службе, когда на правом фланге по границе, где натуральные охотничьи угодья, наряды прикладами личного оружия всякую съедобную и не очень дикую фауну забивают, если та недальновидно туда забежит, залетит или заползёт и вздумает напасть.
Кстати, про советского пограничника никакой северный охотник-профессионал никогда не скажет: «Плахой охотник, однако!», потому что от погранцов крайне редко кому удавалось убежать где бы или куда бы то ни было.)
Про наш свинарник можно писать долго и много, но самое интересное здесь происходило, когда нашему растущему организму требовалось свежего мяса.
У нас был свой, особенный и трудно-повторимый способ забоя скота точнее – три способа: подручными и не совсем средствами, как-то, по нарастающей: тупым штык-ножом, топором и..., (только не сильно смейтесь), ломом. И ещё один способ, эксклюзивный, о нём – намного ниже будет.
Офицеры иногда баловались огнестрелом, конфискованным у местных, но там не так гуманно, как у личного состава бывало.
Не верите?
Да вот, один Телль Вильгельмский в чинах замполита засандалил, красуясь, из двустволки дуплетом и... почти отстрелил хрюшке нижнюю челюсть.
Ну, ей это совсем не понравилось и она стала визжать неприятно громко. Пришлось её того, ломом урезонивать, потому что озверела и на выброс руки со штык-ножом не подпускала, а единственный топор запропастился где-то, никак найти не могли. Может в гости «ушёл» к соседям, не в курсах я.   
Вот, типичная картинка круговорота жизни в природе, когда сегодня ты ешь, а завтра – могут и тебя. 
Где-то часиков в 10.00 личный состав во главе с заставским свинарем с позывным «Трофим» призыва Май-87 стал подтягиваться к пайкинскому мини-цирку. Не тому, который с клоунами, а на подобие древнеримского, хотя и там, и там звери присутствуют, но на этом сходство и заканчивается.
Итак, народ классически алкал хлеба, то есть мяса, и – зрелищ. Ибо не богаты обычно пограничные будни чем-то захватывающим и интересным, рутина. А чтобы не погрузиться ненароком и всем в болото отупения, нужно дух взбадривать время от времени. Не обязательно часто, но – регулярно.
Лично я, тогда ещё не знал, как принято на «Пайке» забивать свиней.
Насчёт принято - это не оговорка, потому как только у нас на заставе был свой стиль по убою разных животных и это касалось между прочим всех.
В общем, предстояло мне побыть просто зрителем, но, как оказалось, очень недолго.
Собралось, наверно человек с пятнадцать. Перво-наперво уселись на ограду, сидим выбираем, какую морду резать станем. Кто-то принес штык-нож, остальные на заборе ждут представления. Ага, пара заставских лезут в загон и пытаются хоть кого-то поймать.
Загон – вроде  неправильного круга, на колесницах не развернёшься бега устраивать, а вот гладиаторские бои – самое то.
По этому неправильному кругу бегут враз побледневшие до демократического розового зефира свиньи, а за ними наперегонки – наши загонщики. Никто из хрюшек не хотел сдаваться без борьбы и они в эти минуты носились как угорелые лошади, возможно тайно, но зря надеясь, что пограничники быстро устанут.
Ха, не на тех напали: по выносливости погранцам равных найти трудновато! Это вам любой, кто от нас в живых остался и не тронулся рассудком, охотно расскажет. Так что догонялки продолжались под улюлюканье благодарных зрителей. Некоторых настолько захватил азарт, что они бросаются на подмогу и более-менее упорядоченное передвижение в пространстве по косому кругу моментально превращается в нечто, без сомнения повергшее бы в дикую зависть иностранного гражданина Броуна.
Действо вступает в новую фазу: на арену цирка выходят два..., ну пусть будут клоуна: один – с топором, другой, бесхитростно, с ломом.
Самочинно произведший себя в ковбои водила с позывным «Шева», восседая на заборе как в седле мустанга, раскручивает над головой самопальное лассо из какого-то провода. У связистов мгновенно возникает и на время притухает во взорах архимедовская искра: «Эврика!» Они многозначительно переглядываются. Ежу понятно, что невербально обмениваются и обрабатывают неожиданно полученную визуальную информацию к размышлению: «Так вот кто моток кабеля спи.., пардон, умыкнул!»
Делаю мысленную зарубку в мозгах: не забыть посмотреть потенциальное шекспирское кино: «Монтекки с монтировками против Капулеттей с элекроинвентарём, как-то – самодельными шокерами. Тут главное, чтобы не увлекались.
Выждать пока одни орут, нагнетая:
- Вы у кого крысятничать взялись?! У своих?!
А в ответ, не менее экспрессивно:
- А вы какого (корнеплода) добро как попало ложите и не под замком держите?! Зачем добрых людей в непреодолимый соблазн вводите, когда они мимо нечаянно проходят, а?! 
И вовремя крикнуть, заныкавшись в неотвратимо сгущающиеся сумерки за дувалом,  вдруг да из-за угла:  «А ну разбеж-ж-жались быстра мне тут!!! Давно стаканами гавно не вычерпывали?»
И – только резвый галоп иноходью в разные стороны, избегая только азимута аккурат на командный рык.
Ещё бы, ведь без подстаканников же черпать, что характерно! А кому такое вот немереное счастье надо? Правильно – никому абсолютно.   
Ну или что-то в этом роде, что съымпровернётся на ум прийти. Не решил ещё.   
Свистящее, концентрическое рассечение воздуха наконец оборвалось!
Мастерский бросок лассо... не дал результатов.
Вслед увесистым томагавком летит топор! 
На спину неловкой свиньи, увернувшейся от топора, обрушивается удар ломом!
Сидящие на заборе от восторга слитно издают боевой клич команчей!
Слышно, что у иранских жандармов на посту опять что-то громко и неумолимо упало и жалобно разбилось. 
Блин, пора бы уже перестать на те же грабли наступать или они – мазохисты?
В воздухе пряно запахло кровью.
Все неорганизованно орут, местами переходя в продолжительные овации. На крики у свинарника собралась уже порядочная толпа. Даже те, кому ещё можно спать до общего подъёма, проявили недюжинную силу воли и пожертвовали святым – законным правом по уставу досыпать недоснутое, чтобы либо поучаствовать в бегах, либо поболеть за наших на трибунах. После лёгкого замешательства, вызванного мозговым штурмом чего же, нах, делать, решено пойти в психическую атаку. В загон лезет дополнительное подкрепление исключительно из добровольцев. Очередной виток ристалища приносит долгожданный плод: удалось впоймать одну жирную черноморду. Держим ее, держим, а повалить никак не можем. Прирастаем количеством, навалились и... завалили на бок! Держим, где-то около, наверно вдесятером, кто за что успел или ухитрился ухватиться. Свинья визжит как недорезанная, а мы ещё – даже и не приступали!
Странное ощущение испытал: чем сильней и упорней были рывки у хавроньи на освободиться, тем быстрей поднималось откуда-то из потаённых глубин подсознания яростное желание обездвижить бешеным нажимом, прижать к земле до распластания в камбалу.
Явно не у меня одного: скалимся и глаза у всех блестят эдак до прошибания хладным отпотением у стороннего гражданского наблюдателя. Наверно – это наследие Пещерных времён, когда вот так, поди, и забивали мамонта вручную, повалив толпой на мохнатый бок.
Да и тренировка какая: если свинью, понявшую, что её сейчас будут в пищу перековывать, удерживаем, то что говорить про какого-нить нарушителя прямо ходящего или бегающего? А ведь не дают их без сложностей всяких из личного оружия на ноль помножить, подавай живого и относительно не совсем поломанного, случайно и – в некоторых местах.
(Правда если засел, скажем, дезертир в кустах ежевики и не выходит, а на предложение сдаться, грубиян, очередью из автомата, которым караул расстрелял и офицера, то тогда говорят: «Этого, можно!» Покосили там все кустарные заросли в траву, послушали, пустили друга человека на посмотреть, как там, всё ли изобильно обстоит теперь. Друг вылез не очень скоро, довольный и небрежно облизывающийся. А хвостом и добродушным оскалом  показал: «Нормалёк, можно кантовать. Только мешок чутка поменьше берите.» Снова смотался и начинает выносить, эта, в складчину. Ясен пень, что наверняка заныкал себе на полночный полдник десертное всякое. Только донорскую опись-то, не делают. Так что можно поощрить искреннего друга человеков и глаза в другую сторону закрыть.)            
Кто-то наконец сжалился и стал свинье горло резать, но тупым штык-ножом, а это не совсем удачная мысль – такую шкуру прорезать.
Берется другой. Уперся кончиком и – давит всем телом. Тоже безрезультатно.
А вокруг ор стоит и оглушительные рукоплескания, свинюха вот-вот вырвется. Трофим на ней сидит, как на коне и за уши держит, всадник локального Апокалипсиса завтра, мля. Другие по двое по трое в ноги вцепились. Трофим машет головой Серёге, зёме моему, призыва Май-88: давай, мол, ты режь, у тебе одна рука не занятая!
Тот пробует колоть – ни в какую не идёт! Видит, что силы уже некоторых всё больше и больше покидают, пробует с размаху проткнуть. Вроде получается: ударов десять и горло пробито! Передаёт нож в другие руки. Те дорезают горло,  кровь – ручьем! Свинья побилась расслабленно в конвульсиях и – стала просто тушей.
Мы – победили!!!
Но так было не всегда.
Как-то раз, после очередного набега на свинарник и многократных попыток кого-нибудь добыть там на мясо, возвращаемся удручённо-расстроенные, а навстречу – начальник заставы да и спрашивает:
- Ну как, забили?
Кто-то выразил невысказанное общее мнение, ответил мрачно, но с некоторым удовлетворением:
 - Нет, таищ капитан. Забить – не забили, но хорошо отпи.дили там всех!
Теперь плавно переходим к эксклюзивному, для особых случаев способу забоя на свинину.
Сначала небольшое предисловие.
Сидит застава в ленкомнате...
Не вся поголовно, конечно, так почти никогда не бывает, а только те кому положено или кто не занят службой или неотложными хозработами. Смотрим по телевизору сериал «Рождённая Революцией» про угрозыск. В той серии одного бандюгу безуспешно ловили, фамилия, как у нашего ЗНШ (заместитель начальника штаба). Совпало так. Переживали очень, болели за ментов, само собой. И вот заловили бандита. Сидит, гад однофамильный, в тюрьме, ждёт расстрела. И тут предатель его выпускает! Мы аж взвыли все!!! Кто-то пробормотал: «К нам бы эту сволоту, на свинарник!» Все одобрительно загалдели. 
Глядим дальше, опять ловят, ловят, а выловить – не могут и вдруг получает этот Неуловимый Джо пулю, в оконном проёме и красиво... исчезает вниз. Мент подходит, выглянул наружу, поворачивается и говорит товарищам и нам: «Всё, такой-то – убит!» И тут зрители взрываются овацией, повторяя за актёром заключительную фразу на все лады, словно смакуя. Такая неподдельная и всеобщая радость выражается, что присутствующим тут же замполиту и начальнику заставы явно стало не по себе и они побледнели. Летёха-замполит соскочил и побежал куда-то. Небось, «штукатурить», а капитан – нет, остался сидеть, чем заработал себе баллов положительных жменю.
А через две недели, послал дежурный повар рабочего по кухне помои на свинарник вынести. Тот возвращается, лица на нём нету от некоего тайного восторга. Зовёт сходить к свиньям и глянуть кое-что, натуральный отвал башки на ровном месте!  Заинтригованный повар идёт с ним и смотрит. Пожимает плечами: ну подсвинки и подсвинки из недавнего опороса и что? Ему показывают: вон к тому приглядись. Повар смотрит пристальней и – еле на ногах устоял! Рабочий ему: слава Егерю, а то я думал мне по жаре примерещилось.
Весть разлетелась по заставе таёжным пожаром и на свинарник началось натуральное паломничество. Общество посудачило и решило, что так этого, на самотёке, оставлять нельзя. Подкатились мелкими бесами к начальнику заставы и попросили одного свинтуса выделить на спецоткорм под приказ призыва Ноябрь-87.
Кляча почесал в затылке и согласился. Ну он же не видел того свина.
Всё, начали отдельно откармливать. Дали кличку «Боря». Каждый обязательно зайдёт с чем-нить вкусненьким и Борю покормит. Подождёт, когда тот поест, а потом с огромный удовольствием ка-а-ак наподдаст сапогом под зад, что тот с недоумённым визгом пару метров чуть ли не на передних ногах пролетит, задними  земли не касаясь. Рос не по дня, а по часам, неудержимо набирал вес, приобретал всё больше черт.
И вот пришёл день приказа. Умопомрачительная радость для причастных срочников.
У призыва Н-87 – она была двойная.
На спектакль лишь в одно действие и без последующих аншлагов собрались все, кто только смог. Даже дозор с правого фланга, только-только вернувшись со службы, лишь собаку поставили в вольер и как были, с оружием и в экипировке прибежали тоже.
Решили, что честь редкую доверят двоим. Один шёл вне конкурса, «крестничек» неоднократный, второй выбирался по жребию.
«Внеконкурсный» берёт многострадальный штык-нож, и они с «ассистентом» лезут через ограду загона. Все притихли, взоры прикованы к арене. Что начальник заставы подошёл, никто даже внимания не обратил. А может и обратил кто, да и решил, пусть и таищ капитан посмотрит.
«Крестничек» погонял Борю на «подогревающих» пинках. Каждый сопровождался взрывом шумного одобрения. Счастливчик, вытянувший удачный жребий не сильно от него отставал.
Видимо, посчитав, что «расслабляющими» уже хватит потчевать, «крестник» изловчился и нанёс мощный удар штык-ножом «имениннику» почти точно между ушей. Отскочили. Зрелище то ещё: боров со штык-ножом в башке, глаза кровью наливаются, начинает щёлкать зубами.
Ну вылитый, ВЫ-ЛИ-ТЫЙ!!!
Если архитектурное излишество меж ушей во внимание не принимать и фуражку напялить. Копия... бросается вперёд! Те двое, с радостью и удалым матом, склоняя кличку борова на все лады  – тоже рванули навстречу!
И с огромный наслаждением, почти сладострастно... забили Борю ногами. Наглухо, без участия рук или подручных предметов.
О, как им люто завидовали остальные!!!
А потом, когда всё закончилось, у многих появилась во взоре эдакая дымка мечтательная, безошибочно дешифруемая: «А вот бы...»
Кляча явственно вздрогнул и сделал вид, что ему надо срочно в канцелярию или в свой домик или ещё куда, лишь бы подальше, особенно когда увидел, как к поверженному борову выстраиваются очередь из футболистов.   
На праздничный ужин ели замечательные, нежнейшие отбивные из Бори и чему-то мечтательно улыбались время от времени. О скором «дембеле» мечтали само собой, о чём же ещё?
Тем, кто не понял, частично или – совсем ничего.
Это не садизм и не издевательство. Взбешённый хрюн, легко перемалывающий зубами кирпичи и двое безоружных погранцов – это очень справедливо.               
Советский пограничник, как полномочный представитель такой крайне миролюбивой страны как СССР, не может быть агрессором по определению.
Поэтому надо, чтобы обязательно первыми начали, (напали) и вот тогда оправданно да гуманно и можно забить... да хоть сапогами например. Оружия ведь применять можно только в крайнем случае, вот и приходится выкручиваться.
Некто один раз озвучил кувалду. Его беззлобно подняли на смех: кого тут ей гасить?! Слона что ли?
А вы – не смейтесь.
Местные говорили, что слоны водились когда-то, давным-давно. От Александра Македонского остались, когда в Худаферинском ущелье войско его переправлялось по двум мостам. То ли от стада отбились, то ли ушлые местные как-то ухитрились умыкнуть, но, утверждали настойчиво: были.
Куда делись?
Местные не объясняли почему-то, смотрели только, хм, странно так.
Да ну, на фиг! Намекали, что тогдашние погранцы тех слонов македонских – того, как мамонтов забили?!
Да не может этого быть! Пограничники – мухи не обидят!!! Ну если только она не с птеродактиля и не первая начала.
Вообще, любые, решившие напасть на советских пограничников, заранее проиграли.
Почему?
А потому что ошибку допустили, чаще, чем реже непоправимую. И не потому что первыми напрыгнуть решили слишком быстро или слишком медленно, а потому что – решили...
О, ветеринар прибыл! А мне как раз сменяться, то есть не с галёрки наблюдать буду, а из самого, что ни на есть партера.
Как раз обед приспел.
Некоторые из «молодых» весьма легкомысленно плотно пообедали. Видимо, брали пример со старших товарищей. Да только у «старослужащих» кое-что закалено, а у них – пока ещё нет, мягкое – ковать и ковать.
У некрашеной стены авто-бокса, в прохладной тени навеса дремали свиньи, удобно развалившись в пыли. Некоторым из них предстояло испытать пренеприятнейшую операцию, но они об этом еще не знали.
По правде сказать, я никогда ветеринаров до этого не видел и представлял их рослыми, звероподобными амбалами в белых халатах, с засученными рукавами и по локоть в крови. Но тот, что приближался в компании начальника заставы соответствовал нафантазированному образу Айболита, как апельсин на паровоз из бородатого анекдота про чукчу: худой, высокий, ходячий скелет в камуфляже. Многим, по их отзывам, он сразу не понравился, как будто предстоящую операцию предстояло перенести им лично. Выяснилось, что ему нужны ассистенты. Вызвались двое «старослужащих» и ещё назначили двоих «молодых», необдуманно вылезших в первый ряд. Остальные принялись намеренно бестолково ловить будущих кастратов. Поднялся шум-гам. Какое-никакое, а развлечение, окошко в монотонности будней, тем более что обычный водораздел бытия – суббота – ещё не скоро. 
Кляча, мудро чуток выждав, выбрал из толпы дагестанцев, что-то им приказал и, через некоторое время те, к всеобщему восторгу появились с лассо.
Дело моментально упорядочилось и пошло на лад. Лишние зрители, возможно опасаясь, как бы их не перепутали, заарканив ненароком, в хорошем темпе вымелись за пределы загона.
До этого дня, больше чем уверен, никто из нас не имел ни малейшего опыта в проведении подобных операций, поэтому ассистенты Факира ибн Шкелета молча и без дурацких вопросов выполняли то, что он им поручал.
А над плавящейся от послеполуденного зноя заставой уже чувствовалось морозное дыхание чего-то нехорошего. И в свинарнике, похоже, об этом знали лучше всех, потому что визг поднялся – оглохнуть можно.
В жанре «вестерн» ловко заарканили первого поросенка.
Им, к дополнительному взрыву неприкрытого ничем позитива, оказался любимец заставы Боря. Несут его, а он по-свински исполняет что-то не разборчиво, себе под пятачок. Вроде бы: «Нам не страшен Серый волк...».
Мужик! Хоть и не долго ещё, но тем не менее.
Передали его нам, а мы ж не знаем как ставить, поставили наобум Борю раком.  Ветеринар: «Да не так, олухи, на спину кладите!»
А хрюн визжит, как резаный, вырываться стал. Зря это он. Пришлось жёстко укладывать порося на спину и дать по морде кулаком, от души. Тот не внял, тогда  бесхитростно на рыло ему наступили: удобно и более гарантированно, что пасть раскрывать не будет. Ну, чтоб не кусался. 
Я и зёма Боре задние окорочка держим, двое других ассистентов – за передние холодцы, добрый доктор Айболит мажет поле приложения для скальпеля йодом.  Обильно и щедро, благо йод не его был, а наш. А чужого, классически, никогда не жалко.
Скальпелем делался надрез на мошонке, вырывалась семенная железа, а потом вытягивалась из образовавшейся дыры длинная такая фигня вроде плоского шнурка. Айболит пояснил, что это, только я подзабыл. «Семяточники или семявязники», как –то так на слух если.
Смотрю, зёма побелел весь, явно собрался любезно оказать услугу личной задней кишке – предоставить ей неожиданный выходной и излиться полупереваренным с другой стороны.
Эх, молодо-зелено. И самое главное время подгадал, что не увернуться. Вспомнил, как меня учили, сказал быстро, чтобы сделал несколько глубоких вдохов-выдыхов и отвернул пищеприёмник в сторону. Если не поможет, так хоть меня не заляпает.
Молодец, удержал в себе обед.
Чуть главное из-за него не пропустил.
Так вот, когда ветеринар начинал вытягивать этот «шнурок Иа» , то свин визг моментально обрывал и начинал эдак громко «ох-хо-ох» издавать. И не совсем понятно было на слух: то ли от обалденного кайфа, то ли от запредельной боли. А может от всего сразу и – одновременно.
В первый раз заслышав эти вздохи, волосы зашевелились на голове под панамой, потому что как человек прям стонал, а потом то ли привычка возникла незаметно, то ли личная психика плюнула и решила не заморачиваться.
Когда оба «шнурка» с яйцами без кожуры покидали хозяина, обе дырки Айболит присыпал каким-то белым порошком и свин, переведённый досрочно и вне очереди из поросят в боровы, бодро и даже весело, (как в детском стишке: «Ну подумаешь – укол? Укололи и – пошёл. Я укола не боюсь, если надо уколюсь!»), бежал от греха подальше в дальний угол загона. Небось, думал, а то попадёшься сызнова на глаза, а они вон, явно во вкус вошли.  И действительно, процесс пошёл. Отпускаем очередного свежеиспечённого боровка, а он идет и задницей дырявой виляет эдак облегченно.
Когда материал на «полезай на эстакаду» вышел весь, даже немного огорчение погрызло, что как-то слишком быстро так всё закончилось.
Не знаю как остальные, не телепат, но я уходил со свинарника просветлённый, с лёгкостью во всё теле, хотя и с небольшим, глухим разочарованием.
Зёма после выразился кратко и ёмко.
Нет, не матом.
Сказал: «Непередаваемые ощущения».
С ним было невозможно не согласиться. 
В общем, опыт мы все получили очень полезный.
Я сразу решил для себя, (как и многие из нас), что если вдруг чего, сдаваться не стану. Яйца и самоуважение к себе сберегу да и в Советской присяге про сдачу в плен ничего нет. Выучил на обоих местные наречиях фразу, специально для главного из пленивших-таки, всего-то из двух слов. Если успеть правильно и к месту сказать, чтобы как можно больше аборигенов услышали, то наверняка убьют быстро, потом придя в себя и пожалев, что «урус-аскер» их сделал как котят и быстро ушёл. Успеешь первое слово озвучить – точно убьют сразу, ну а если ещё и второе, убьют сразу без сомнений и моментально. Но лицо потеряют, потому что надо теперь всех, кто слышал, как их поименовали, тоже убить всех. Одному или даже нескольким тяжело будет и начнётся меж услышавшими "непроизносимые слова" древний самобытный обычай, во всей красе. А всё из-за одного-единственного «урус-аскера», которого хотели, чтобы он «сумел трое суток не умереть».
А ежели ещё и плюнуть в рожу курбаши, то – с гарантией быстро зарежут и без вытягивания жил живьём. Только в жару или в горах слюны может и не быть. Лишь бы не дожить до «самобытной культуры» местных, потому что слаб человек и несовершенен и у каждого есть свой предел, за которым любой становится просто куском плоти, желающим жить во что бы то ни стало, хоть как, хоть ещё часок помучиться, но прожить.
Как представил, что меня тоже как того свина, аж передёрнуло всего.
А ещё подумал, что полученный опыт можно будет, творчески раздвинув, применять при опросе да хотя бы дезертиров. Например, у «Особого», ночью, после прохода «Нарошанского», при жутком дефиците времени когда, а опрашиваемый не хочет правдиво отвечать на безальтернативную пограничную викторину: «Кто? Откуда? Документы есть? Зачем у нас с поезда слез?»
Только чтоб обязательно я старшим в наряде был, а то тогда даже поговорить толком не успел с приехавшим в Худаферин на лечебные, (Со смеху помереть!) воды! Зелёную и белую ракеты было приказано дать.
Жаль, уж больно смешной попался и незамысловатый: «Узнал, что тут мост и решил в Иран уйти...» Можно было бы его ещё побеседовать, про любовь к Родине политинформацию тупым штык-ножом объяснить популярно-наглядно и что Присягу нарушать нельзя, а не сразу передавать такую редкую, говорящую игрушку офицерам.
Советские пограничники – самые страшно гуманные в мире!
Даже не сомневайтесь.
Да, тем, кому мысленно или графически захочется завопить: «Какие садисты!!! Живодёры!!!»
К вам, редкостным гуманистам обоего пола, вопрос: а на ком тогда вместо неразумных животных в задержании нарушителя тренироваться или блиц-опрос отрабатывать?
На разумных что ли?!