БСМ и ДНД

    В 1955 году я жил в рабочем посёлке с населением около 4 тыс. человек. Большинство зданий в нём были барачного типа (строились после войны). Некоторые были поставлены на старом фундаменте – хорошо сохранившихся подвалах, площадь которых тоже использовалась. В одном из подвалов днём располагалась столовая, а вечером обеденный зал превращался в клуб. Сначала показывали фильм с помощью передвижного киноаппарата из серии КИНАП, затем столы и стулья раздвигались и начинались танцы с помощью проигрывателя.
    Посёлок значительно удалён от города, с которым не было регулярного автобусного сообщения. Жители чувствовали себя отрезанными от мира. Развлечений, кроме пляжа и прогулок по сопкам, не было. Не удивительно, что на посёлке процветало пьянство. А вечером вся пьянь собиралась в клубе, устраивала драки, сквернословила и грубо приставала к девушкам. Милиционер был один на несколько населённых пунктов, и у нас на танцах появлялся редко.
    Была одна красивая стройная и общительная девушка по имени Соня. Работала она в столовой официанткой (в то время ещё не было самообслуживания), жила в общежитии, но вечером домой не торопилась, а сразу становилась клубной работницей и приятной партнёршей в танцах. Мне она очень нравилась, но потанцевать с ней удавалось редко – слишком много было поклонников. Я наблюдал за ней и болезненно воспринимал, когда какой-нибудь пьяный тискал её. Бывало, что Соня, то ли по кротости характера, то ли от безысходности, не оказывала сопротивления негодяям, позволяла увести себя в дальний угол, лапать и обслюнявливать. В такие минуты я был зол на неё. «Шлюха!» - в сердцах произносил я и отворачивался.
    Но однажды я не отвернулся. Когда здоровый детина, обхватив её, почти понёс к выходу, мне показалось, что Соня обвела присутствующих умоляющим взглядом. Я пошёл следом. Верзила не стал далеко тащить её, сразу за дверью прижал к стене и задрал юбку. Но тут сзади подскочил я, ухватил космы на затылке и оттянул его от Сони. Подоспели ещё ребята. Они тоже заметили Сонин умоляющий взгляд и последовали за нею. Вместе мы скрутили верзилу. Тут же нашлись его знакомые и с нашей помощью увели домой.
    Нам самим понравился столь дружный отпор наглецу. Мы договорились всегда держаться вместе, привлечь ещё товарищей и навести порядок на танцах. Когда милиционер в следующий раз посетил наш клуб, он нашёл там порядок. Ему рассказали, кто навёл порядок, и он предложил нашей группе назваться «Бригадой содействия милиции» и действовать официально. Мы с удовольствием согласились и теперь, находясь в клубе, носили красные нарукавные повязки с надписью «БСМ». Произношение этих букв было созвучно с популярной в те годы песней «Бесаме Муччо», поэтому к нам обращались не иначе, как БЕСАМЕ.
     Сначала повязки мы носили только на массовых мероприятиях.  По улицам регулярного патрулирования ещё не проводили, но люди уже узнавали нас и, при необходимости, обращались за помощью. Однажды я увидел Соню на улице. Её прижимал к себе обеими руками какой-то хлыщ и, то ли целовал её в ухо, то ли шептал ей что-то. Я подумал, что Соня, как обычно, развлекается. И прошёл мимо. Вдруг слышу: «Бесаме!» Я повернулся. Соня со всех сил пыталась освободиться от хлыща. Пришлось вмешаться, хотя мне при этом  тоже досталось. Мы (БСМовцы) поняли, что один на один с негодяями совладать трудно, и поскольку почти все жили в общежитии, решили просто прогуливаться вместе, теперь уже с повязками. Нам нередко приходилось разнимать драки, растаскивать пьяных по домам, приструнивать пацанов, ломающих скамейки, отбирать у парней сигнальные ракеты. Эти ракеты они воровали на заводе, а вечером пытались устроить фейерверк. Для этого у основания ракеты прокалывали дырочку и поджигали спичкой. Из-за неумелого обращения часто получались травмы. Прогуливались мы без сопровождения милиционера, поскольку участковый был один на несколько населённых пунктов, неизвестно где находился, и телефонной связи в те годы не было. Несколько позже руководство завода, на базе которого возник и разрастался посёлок, обратило внимание на полезность наших действий и продвинуло инициативу в среду молодых рабочих. За наведение порядка в качестве благодарности лишь изредка на торжественных собраниях упоминали наши имена (и то не всех). Ни о каких дополнительных отпусках или зарплатах (как некоторые утверждают) речь не заходила. Тем более никто нам не давал широких прав, не вручал дубинки, и никаких «воронков» мы никогда не вызывали.
     В 1959 году я завербовался на работу в шахтёрский рудник Голубовка (ныне город Кировск) Ворошиловградской области (ныне Луганская). Здесь впервые заговорили о создании ДНД – добровольной народной дружины. И я сразу включился в её работу. Территория патрулирования была небольшой: двухэтажное здание шахтоуправления, три двухэтажных общежития, одноэтажное здание – клуб шахты, там же столовая, и частные домишки горняков вокруг шахты. В частный сектор мы практически не ходили. Основными объектами наблюдения были три общежития (одно из них женское) и столовая, в которой продавались спиртные напитки и на разлив и на вынос. Молодые вербованные шахтёры, имея большие заработки и не имея развлечений, напивались и искали применения своей неуёмной энергии. Милиции опять же с нами дежурить некогда было (график дежурств контролировал комитет комсомола), дубинки нам никто не вручал. Все дебоширы были «свои в доску», поэтому дружинники их просто разнимали, особо буйных отправляли домой, то бишь, в общежитие. В дальнейшем я смекнул: в день (точнее вечер) дежурства открывал помещение клуба (которое всегда было на замке) и устраивал танцы под радиолу. Это давало возможность сосредоточить все буйства в одном месте и легче урезонивать буянов.
Опять же ни о каких дополнительных отпусках и зарплатах никто речь не заводил. Лишь изредка на торжествах некоторым вручали Похвальные Грамоты и, так называемые, ценные подарки.
     В 1960 году меня призвали в армию, и моя постоянная работа в ДНД закончилась. Значительно позже (в 70-е и 80-е годы) меня изредка просили подежурить в ДНД, но в этот период я уже был «зрелым» мужчиной и руководителем производственного отдела, поэтому назначался старшим патрульным. И опять же ни о каких льготах речи не было.
     Добровольные народные дружины были, несомненно, полезным и нужным звеном, стабилизирующим фактором в жизни общества, обеспечивающим безопасность в повседневной жизни простых граждан. В нынешнее время опять возникает необходимость в патрулировании, опять заговаривают о возрождении ДНД, правда, уже под другим названием. Да как бы ни называли, суть одна – необходимая народная организация.