Глаза в глаза

               

          Это произошло во вторую  чеченскую кампанию, в пригороде Грозного, дождливой осенью  2000 года. На блок-посту, который находился на Терском хребте, в составе ОМОНа, одного из городов России, проходил  службу  Андрей Жгутов. 
           Блок-пост (в последствии названный «Голливудом»)  делился на три заставы и контролировал  южную дорогу на Грозный, которая шла через село Первомайское. Находился он на самой верхушке Терского хребта и имел очень широкий спектр обстрела, как в сторону полуразрушенного Первомайского, так и в обратном направлении. Первое, что поразило Жгута  -  это поразительно красивый пейзаж, открывшийся его взору. Сзади насколько хватало глаз, лежала равнина, переливаясь всеми оттенками зеленого цвета. Несмотря на ноябрь, в траве и кустах не было желтизны, зелень была яркой и насыщенной.  Впереди  -  долина между двумя рядами гор  Сунженскими и Терскими  (от названия рек Сунжи и Терека) где и располагается  город Грозный. Трасса,  ведущая в Грозный называлась  по  одному  из  его районов – Старопромысловской, начиналась  от  окраин Первомайского.  Само село, где совсем  еще  недавно шли ожесточенные бои за  каждую  улицу, хорошо просматривалось в оптику, проще говоря на  языке военных -  было доступно для работы снайпера.  Каждую ночь там шли боестолкновения:  были отчетливо видны вспышки гранат и россыпь фейерверков трассирующих  пуль.  Уханье разрывов  и  треск  пулеметных  очередей доносился  с  опозданием и  не был  столь сильным. Днем село вымирало. 
           Довольно зеленую и цветущую  в  столь позднее  время  года долину, в промежутках между боями, омрачало черное чеченское небо. К  серым свинцовым тучам цепляющим верхушки невысоких  холмов добавлялся черный дым от горящих нефтяных скважин.  Их было так много по обе стороны долины, что небо над ней было черным даже в ясную погоду. Всего Жгут насчитал свыше тридцати таких мест, откуда  ярким  лисьим хвостом  полыхал огонь, и шел густой  черный дым.  Половина из них светило  так, что даже за десятки километров было видно адское пламя.
        На  блок-посту жили в двух палатках, а линия оборона осуществлялась в трех направлениях, и непосредственно контролировалась сама дорога.    Вокруг поста, включая кюветы вдоль дороги и зарастающие  травой  тропинки, были минные поля. Кто ставил мины, и как далеко они уходят от самого поста   -  никто толком не знал: того, кто устанавливал  минное  заграждение давно уже  не было, и координаты установки не  оставил. Сами ОМОНовцы говорили, что там стоят не только наши мины, но и чеченские самоделки (консервные банки с пластитом и горстью болтов), поставленные на неизвлекаемость. Не так  давно они потеряли двух саперов, которые решили сделать проход в минном поле  на  случай отхода. А не задолго до этого, бродячая собака пробралась к палатке, в надежде поживится чем-нибудь съедобным. Но, увидев людей, испугалась и так припустила что, пробежав через дорогу, выскочила с другой стороны мелкого  кювета  и подорвалась на мине, ранив при этом зазевавшегося  милиционера.
           Вообще в Чечне много бродячих собак, которые ушли из разрушенных городов и сел в горы, питаясь тем, что  осталось  от людей. Некоторые из самых смелых животных умудряются спариться с  волками или шакалами. Из этого потомства получается некий гибрид собаки-волка, полудикого,  полу домашнего зверя, который абсолютно не боится людей. И ведет себя в отношении их агрессивно,  как  и подобает дикому  зверю.  В окрестностях блок-поста часто видели и матерых волков и очень  похожих  на  собак шакалов,  один раз даже удалось подстрелить лису. Разведчики, которые часто ходили вдоль хребта, мимо  развороченного нефтепровода, к разрушенному  селению уверяли, что в долине, там, где находится  дубовая  роща, видели стадо кабанов.
          Несмотря на войну, природа продолжала жить своей жизнью. В небе  пролетали стаи гусей торопящихся  в теплые  края, в палатках жили полчища мышей, солдаты   частенько  таскали  к обеду  змей портя  некоторым аппетит, а на вершинах холмов иногда видели горных баранов.
          В один из ноябрьских вечеров  Андрей Жгутов как обычно собирался в ночное дежурство на заставу «Заимка»,  которая  находилась  метрах в двухстах  от палаток.  Промозглый осенний вечер  тяготил его не  только отвратительной  погодой,  но наличием вшей в  его белье. Это  мелкое  зверьё не  давало покоя ни днем,  когда  нужно было поспать,  ни  ночью, во  время дежурства.
        Погода была как всегда мерзопакостная  -  очень мелкая  морось, которую и дождем назвать с большой  натяжкой, затруднял дыхание. Ноги утопали в грязи почти по щиколотку. Причем грязь была такая вязкая, что сапог из нее выдиралась с большим трудом. Даже был забавный  случай: один из ОМОНОвцев шел  утром с поста,застрял и никак не мог вытащить из грязи ногу. Так  простоял  он, зовя  на  помощь около  часа, потом разулся  и в одних  носках добежал до  палатки. Переобувшись в другие  сапоги и  постелив  нашедшие  рядом  доски, он осторожно подобрался к «опасному» месту. Несколько  попыток  вызволения обувки  из  трясины  не  увенчались  успехом. Потом  водитель ради смеха подогнал «Урал», зацепил сапог удавкой и дал газу. Сапог вылетел из цепких грязевых лап, но подошва навсегда  осталась там.
        При наступлении темноты Жгут выдвинулся на свой объект. Надо было подняться в гору, пройти ровную площадку, и чуть спуститься. Тут и «Заимка»- маленькая землянка с железной печкой, да осклизлый окоп вокруг нее. Дальше  -  минное поле.  В ноябре по ночам очень холодно, даже  вода во фляге замерзает, не смотря на то, что днем хоть и тускло, но светит солнце.  А при повышенной влажности холод кажется просто невыносимым. Поэтому Жгут натянул на себя все что мог, точнее -  что имел. А поверх всего  - бронежилет и разгрузку с полным боекомплектом, автомат.  Теперь он словно неповоротливый медведь, с трудом поднимался в гору. Не хватало воздуха, вниз давила разгрузка и автомат, а ноги при каждом шаге приходилось в буквальном смысле вырывать из алчной грязи. При такой погоде,  когда тяжелые  тучи  нависли над  самой  землей, не  пропуская  тусклый  лунный  свет, видимость почти нулевая. Жгут вытянул руку  -  концы его пальцев в перчатке словно  провалились  в темноту.
         Ну вот и ровная  площадка. Андрей перевел дыхание: «Сейчас пересеку тропинку разделяющую  хребет, потом еще метров двадцать, и начнется спуск».  Двадцать  шагов, тридцать,  пятьдесят. Ноги  уже  ощущали  заметный  спуск. Где землянка?  Он остановился, напрягая зрение,  вглядываясь вперед.  Но дальше вытянутой руки  ничего не заметил. И тут его прошиб  холодный пот. Очевидно,   он сбился с пути, отклоняясь вправо,  прошел заставу, и теперь находится  на минном поле!  Не хватало  еще   подорваться на своих же минах, пока  до  госпиталя  довезут  успеешь несколько  раз  богу  душу  отдать. От  потери  крови и болевого  шока.  Из  анестезии на  посту – только  водка. Хладнокровие и выдержка не  раз спасали Жгута в такие минуты опасности. Не поддаваться   панике! Трезво оценить ситуацию и принять оптимально верное решение. В подобных ситуациях он оказывался не в первый раз и  вернувшись точно по своим следам на ровное место, там, где пересек тропу, Андрей перевел дыхание: «Теперь пройти по  не высокой  траве влево, стараясь минимально поднимать ноги. Они и так  еле  шевелятся. Ага, а вот и он! Телефонный провод, идущий к заставе».  Взяв в руки холодный провод, Жгут как по  карте благополучно добрался до места.
            Ближе к середине ночи, когда сквозь рваную  пелену мороси, наконец-то выглянула полная луна, стало немного светлее. Сидя на краю окопа, Жгут доедал банку мерзкой  соевой  тушенки, которую прихватил с собой. Далеко впереди, куда он напрасно вглядывался,  за минным полем, доносились частые выстрелы, и он по  звуку пытался отгадать вид оружия, из которого стреляли.
          Рассуждая  про  себя,  он не доел почти  полбанки  тушенки, бросив её в  конец мелкого  окопа  и   уже собрался было встать, так как ноги начинали затекать, да и сам он слегка замерз  -  как вдруг над самым ухом услышал чье-то дыхание. Услышать  –  сказано не  совсем точно.  Он почувствовал небритой щекой горячее и  вонючее дыхание из чьего-то рта. Кровь моментально ударила в голову, и тело бросило в  пот. Оно как-то само по  себе  начало сжиматься, пальцы словно срослись вместе. В ту же секунду  за  спиной  Жгут услышал мягкие шаги.
          Не торопясь, скашивая глаза, он повернул голову вправо, жаль, автомат висит в другую сторону. Ситуация была не в его пользу, тем не менее Андрей приготовился  свалиться в окоп на спину, чтобы было удобнее вести  огонь.  Но по  кому? То, что увидел Жгут, повергло его в шок.  Это была мохнатая морда волка. Совсем близко, так  близко, как  он бывало теребил уши местному  прикормленному  не  заставе  псу  по  кличке «Децл». Но   эта  морда  была  раз в  десять  больше.  И глаза, его  серо-зеленые,  зловеще отсвечивающие в лунном свете глаза, с большими  точками зеркально-черных  зрачков, смотрели прямо в него. Таких  глаз  он  у животных  не  встречал никогда. И  взгляд,  какого  не бывает  у  зверя. Животное стояло  словно мохнатое  изваяние без  каких-либо движений, и   казалось, этот взгляд продолжался целую вечность.
           Животное испытание страхом  -  кто первый отведет взгляд, признает себя  побежденным, тот и будет съеден.
         Жгут видел как волк замер в нерешительности, напрягшееся его  тело понемногу подалось  вперед,  обнюхивая  воздух. Черные  блестящие  ноздри раздувались,  втягивая в себя малознакомый запах пота, пороха и  смерти.  Потом ему показалось, что он как бы усмехнулся, на  одном месте перебирая своими  большими лапами  и, отвернувшись, медленно затрусил прочь. Невдалеке Андрей заметил еще один силуэт волка. Это была пара.  Вдвоем они не спеша, удалялись от  него. Он заворожено смотрел им в след, пока тьма их не поглотила. Несмотря на то, что недавно Андрею было холодно,  сейчас он просто горел. Он снял перчатки и вытер лицо, попытался расстегнуть бушлат, но руки тряслись и никак не  могли зацепиться  за  пуговицы. Так близко волков он видел впервые. Да  и вообще  дикое  существо. Без  клетки.
           Жгут прокрутил все с самого начала: волков привлек не он, а запах тушенки, которую он только что съел. Вкус  соевого  мяса, обильно  сдобренного  специями из банки, лежащей на дне окопа, сильно тревожил волка, он был в нерешительности: напасть на  него или найти что-нибудь  другое.  «Если бы я отвел глаза, он бы тут же набросился», - подумал Андрей.  Из прочитанных книг он помнил, что отводить глаза при встрече с хищником, значит признать, что ты слабее.
           Всем нам кажется, что история идет вперед. Да, она идет вперед, но идет по кругу. То, что было с нашими дедами, повторяется отцами, потом нами, а потом и нашими детьми. Мы считаем себя людьми, но мы так же неотъемлемая часть природы.
           Иногда, бывая в зоопарке, Жгут долго смотрит через железные прутья решетки на волков, пытаясь встретится с ними взглядом. Но волки никогда не задерживают на нем свое внимание.
           А он до сих пор помнит тот взгляд  матерого волка-собаки, от которого до  сих  пор стынет кровь в жила