Свидетель

                Свидетель.

           - Наша задача,  - капитан  поднял вверх   полусогнутый указательный палец,  -   как можно незаметнее  пройти этот кишлак, но не задерживаться в нем, по мере возможности запомнить местность.  При выходе из населенного пункта  сбор в этой точке,  -  он ткнул в карту,  -  возле разрушенного дувала.  Палец с траурной полоской под ногтем слегка постучал по планшету.   -  После  этого выдвигаемся на позиции и ждем.  Всем ясно?
         Ясно было всем, так как никто не подал и звука., в  голове  обдумывая  приказ  ротного. Группами по два-три и более человек  подразделение, состоявшее из  пехоты шестой роты одного  из  десантных  полков и нескольких снайперов, в числе которых был и Жгут,  выдвинулась для выполнения своей боевой задачи.
        На  первый взгляд простая задача состояла в том, чтобы пройти этот тихий  на вид кишлак, выйти с другой его стороны, где берет  свое  начало горный кряж.  Забраться  по выступающим ввысь скалам на определенную в штабе высоту и там закрепиться.  То есть окопаться, если так можно сказать про скалистые выступы,   сделать удобную позицию для ведения огня и приготовиться ждать.  Может час, а может и сутки.  Приказы из штаба боевых действий менялись с завидной  регулярностью.
       Вечерело, и  яркое солнце, которое так нестерпимо пекло днем, умерило свой  жар, и стало медленно  скатываться  за горную гряду. Постепенно  воздух   начал  остывать, и легко одетый Жгут сразу почувствовал понижение температуры. 
       Они шли вдоль неглубокого арыка уже минут двадцать, а может быть и две:  время  растянулось резиновой петлей и потеряло всякое значение.  Впереди стрелок из шестой роты, затем Жгут и следом  Марчела.  Непрестанно вертя головой на все  360 градусов, цепляясь  глазом  за  каждое  движение, группа медленно продвигалась к месту встречи. 
        Слева от них тянулась глинобитная стена выше человеческого роста,  сразу за ней тянулись высокие деревья, ветви которых спускались на головы солдатам  и нежно гладили их по выгоревшим  панамам,  справа  весело журчал ручей, неся  свои  мутные  воды  куда-то  вдаль, сразу за ним непролазные кусты диковинных растений, на вид явно колючих.  Недалеко впереди  путь преграждала еще одна стена, которую без труда можно было перелезть.  В абсолютном молчании все трое, ощетинившись  стволами своего оружия в разные стороны, подошли  нему.  Древнее сооружение из веток, глины и коровьего  помета  было почти по горло Жгуту.  Снизу под него уходили мутные воды арыка, а за ним, судя по высоким  кронам деревьев, находился сад.  Солдаты без лишних слов  по очереди легко и  незатейливо собрались перемахнуть через эту шершавую стену.
        Жгут перелетел первым и в густой листве не сразу увидел, на что приземлился. Это что-то успело только странно  охнуть, а сзади Андрей услышал не  совсем удачное приземление своего напарника. В ту же секунду  в мертвой  тишине рощи  раздался истошный  крик, а затем  -  звуки  ударов. Вопль захлебнулся  так же резко, как и начался.
      Спустя минуту  перед Жгутом и его бойцами  полулежали-полустояли два дехканина. Приземляясь, Андрей угодил на отдыхавшего возле стены афганца с длинной белой бородой.  От  свалившегося  с  неба тяжелого  десантника дед успел только охнуть и от неожиданности потерял дар речи, только выцветшие  глаза выкатились  из  орбит и застыли от  страха. Марчела, который прыгнул вторым, угодил на другого «загорающего», более молодого, который спросонья  поднял  крик. Марчела не долго думая, огрел дехканина прикладом своей  винтовки, и снова воцарилась полная  тишина.
       Перед солдатами сидели, округлив глаза от испуга, жители этого кишлака. Оружия при них не было, не  считая  старых  мотыг,  черенки  которых  были  затерты  до  блеска мозолистыми  руками, значит пока попадают под категорию мирного населения. Жгут обыскал каждого, но ничего, кроме пятисот афгани у старика, не нашел.  Когда деньги перекочевали к Андрею в его бездонные карманы, старик состроил умоляющее лицо и начал что-то невнятно,  но  агрессивно  бормотать, активно жестикулируя при этом руками.
         -  Чего он так развыступался,  - отреагировал Жгут на его странные  пасы руками, -  денег что ли жалко?
     - Он жалуется, что у него маленькие дети. - Ответил пехотинец, который внимательно рассматривал деда и что-то пытался уловить  из его булькающей  речи и  не понятных  жестов.
        - Я уже почти год язык их изучаю. Кое-что понимаю. У него, - он  кивнул  в  сторону  белобородого, - два малолетних ребенка,  а рядом сидит его старший сын.
    -  Чего он гонит, -  не унимался Жгут,  - ты спроси, сколько ему лет,  с такой бородищей  иметь маленьких детей в его годы –  равнозначно подвигу.
- Сорок  один.
- А тому?
- Приблизительно - двадцать шесть, у него своя семья,
 они друзья. Душманы ушли. Давно ушли. А они здесь в саду работают, -  только  успевал  переводить  непонятную  речь  стрелок. 
       -  Ну и ну!  -  Жгут прислонился плечом к абрикосовому деревцу,  и с удивлением  смотрел  на «спортивную»  семью. Вот ведь страна загадок! Они что, женятся в пятнадцать лет?
     - Бывает и раньше. Девочек   могут выдать  замуж в одиннадцать лет, а рожают уже в двенадцать. Нарожают целую ораву погодок и в двадцать лет уже истрепанная старуха. А муж сморщивается словно изюм от физически  неимоверного  труда на плантациях опия,  находящихся на горных склонах, или  выращивая  коноплю  в  долинах, горбатя спину на своего бая, чтобы прокормить такую кучу ртов. Вот и  средняя продолжительность жизни в этой отсталой  стране  едва доходит  до сорока пяти лет. Если  еще  постоянные  войны учесть,  то эти  уже  долгожители.
      -  И где  это ты такое узнал? – Съязвил Жгут.
     - Из разговоров с душманами и мирными жителями.  Они же  когда в плен  попадут  такие  говорливые  становятся – все  выложат,  прямо  любо-дорого  послушать. Чтобы лучше знать врага, с кем воюешь, его  надо  изучать.  А ты вот, к примеру, знаешь почему у него на  голове чалма зеленая?  -  Как бы, между прочим, спросил стрелок.
    -  Наверно, парадно-выходная. -  Не долго  думая  ответил наугад Жгут.
     - А  вот и  нет! - Обрадованно сказал  боец. - Он является муэдзином, служителем мечети, уважаемое лицо в ауле, - и уже  не обращая внимания на шутку Жгута, закончил  тираду стрелок.  -  Солнце вот-вот сядет,  и он должен со своей крыши призвать мусульман своего села к вечерней молитве. Как я понял, минарета здесь не  видно, значит, будет орать с крыши своего дома. Отдай ему деньги, и пошли,  -  как-то неожиданно  грубо сказал он Андрею.
      -  Пристрелить бы их надо, за их чертову веру:  ссать на коленках, задницу камнями подтирать, книги читать справа налево! Уходим.
      -  А они?  -  возмутился Марчела, который молчал все это время. -  Что с ними-то делать?
      -  Скажи им,  -  обратился Андрей к стрелку, -  чтобы сидели тут тихо до утра, иначе умрут.
       Пехотинец как мог начал что-то втолковывать мусульманам, а те,  открыв  рты,  жадно слушали его несвязную речь,  ловили глазами жесты  и  согласно  кивали взъерошенными  головами.
      Оставив благородное  семейство  загорать  под  тенью  фруктовых  деревьев,  десантники спустя несколько минут  вышли к месту сбора  -  разрушенному дувалу, обозначенному на карте  ротного. По пути в  саду они набрали спелых,  желто-красных  ароматных яблок, валявшихся на земле, а у плетеной изгороди воровато сорвали по паре гроздей черного винограда. Довольные своими  трофеями они присоединились к отряду, в котором еще не хватало двух бойцов.
     -  Ну, где эти недоноски,  -  злился капитан. -  Как всегда Китаев и Скрипин. Опять кого-то шмонают. Ну дождетесь у меня, я вам мозги прочищу…
         И тут, к великому удивлению Жгута, из-за густой  зелени кустов показалась весьма знакомая парочка:  сорока однолетний отец семейства в зеленой парадно-выходной чалме и его сын-переросток. От неожиданности и страха у Жгута  пересохло во рту.
         Не обращая внимания на направленные  на них стволы, отец и сын уверенно шли прямо к капитану  -  командиру роты.  Поздоровавшись с ним поклоном и рукопожатием обеих рук, седобородый, отчаянно  жестикулируя  руками и одновременно  поглаживая свою белую  бороду,   стал что-то объяснять. Капитан нахмурился и, повернувшись к солдатам, позвал переводчика  -  широкоскулого таджика.
        Все части, по крайней мере те, которые ведут боевые действия, укомплектованы солдатами предпочтительно европейского происхождения: из Сибири,  Урала, Подмосковья. Реже попадались литовцы и белорусы. Но в каждом взводе обязательно был таджик или узбек. Их язык наиболее схож с фарси, дари или пушту, на которых разговаривали афганцы.  По странному стечению обстоятельств таджик-переводчик имел ту же фамилию  - Таджик.
        После непонятных  жестикуляций и бормотаний переводчика, за которыми искоса наблюдал Жгут, капитан дал команду роте построиться в одну шеренгу.  Солдаты молча,  но  недовольно, поднялись. Дед-муэдзин и капитан пошли вдоль солдатского  строя. Белесые глаза деда внимательно  цеплялись к  каждому  солдату,  вглядывались в обросшие  мелкой  щетиной  полу взрослые лица, высматривая своего грабителя.
       Что творилось в душе Андрея – не поддается никаким описаниям. Там были и стыд, и ненависть, и негодование, и жажда мести.
      Наконец, едва  поравнявшись  со Жгутом,  старик с  радостно  ткнул  в его  грудь  свои  костлявым  пальцем. Андрей же на деда старался не смотреть,  и  готов был  от стыда  провалиться  сквозь  афганскую  землю.
      -  Ту, -  уверенно сказал старик, -  и начал опять что-то бормотать.
       -   А, снайпера!  -  В голосе капитана практически не было злости. -  Не успели присоединиться, как начали мародерствовать. У почтенного жителя деньги отобрали. Отдай деньги, пусть заткнется и катится  отсюда в свою  богадельню намазы  отбивать!  -   Закончил тираду командир.
       Жгут  полез в безразмерный карман, достал скомканные цветные бумажки и протянул их  «почтенному отцу семейства». При этом он мельком взглянул на него. В бесцветных глазах деда горел огонек торжества справедливости и облегчения. При этом он  схватил руку Андрея с зажатыми в ней  деньгами,  и долго  и радостно ее  тряс.  Затем направился  было дальше по строю пожимать всем руки, но капитан, взяв его за сутулые плечи, резко  развернул, и, показав рукой в направлении кишлака, коротко бросил: «Буру бахай».
         «Ну  сволочь  такая, -  подумал  нагнетая в  себе  злобу Жгут, -да  я тебя в  Антарктиде  найду,  даже  если  ты  под  императорского  пингвина  загримируешься!»
      Долго еще дехканин со своим сыном бормотали слова благодарности и кланялись пока их худые фигуры не скрылись в кустах.
     Это событие никого не удивило, даже никто не упрекнул Жгута в содеянном, ему даже как-то неловко стало  перед  десантниками.  Сзади  подошел капитан.
- Ты что, в первый раз на  войне
- Нет,  -  ответил Жгут, - но недавно.
- Оно и видно. Стоило мараться  из-за пятисот афгани?
- Это почти моя двухмесячная зарплата.
- Сколько их еще будет…   
      Жгут  внимательно  разглядывал  свои  грязные  сапоги,  из  боязни не  поднимая  головы. А  капитан,  как-то  снизу  заглянул  ему в  глаза,  и  нарочно  тихо  и  размеренно  растягивая  слова  проговорил.
      -   В следующий раз,  -  сказал командир роты, -  из-за таких денег не стоит мараться. А если уж взял, то и свидетелей не оставляй. Запомни на будущее, это продлит  жизнь и тебе и твоим друзьям. -  И уже громче,  - приготовится к движению на рубеж. Появились эти два кислых друга Китаев со Скрипиным? Здесь? Позже погутарим.  В колонну по одному: первый сапер, дистанция два метра, шагом марш!
       Спустя пару часов Жгут и все десантное подразделение укрепилось на скалистом холме вдоль кишлака. Выбрав удобную позицию в обросшей мягким  мхом  расщелине, чуть углубив ее и обложив камнями, Андрей отдыхал. Была глубокая ночь и полная луна светила так ярко, что он мог отчетливо видеть номер лежащей  рядом  винтовки. Внизу, черным бесформенным пятном растекся кишлак, от него несло печным дымом,  зеленью и  свежевспаханной  землей, кое-где тявкали собаки.  Большинство жителей, должно быть, уже спали и не ведали, что рано утром «крокодилы» нанесут удар по левому краю села, после этого «вертушки» высадят десант и начнется проческа. Душманы, укрывающиеся в этом селе, по одиночке или группами вступят в бой и будут отходить по «зеленке», вглубь долины, стремясь уйти из ущелья. Тут и поставили снайперов, доведя до них боевую задачу: уничтожать всех, кого увидят с оружием в руках.
       С первыми лучами солнца гул вертолетов разбудил затаившихся в засаде бойцов.  Через несколько секунд, Жгут увидел  вдали поднявшиеся над  деревьями и  крышами домов клубы черно-серого дыма и пыли. Раскаты тяжелых  взрывов донеслись спустя  секунду. Началось…
          Тяжело  ревущие  вдалеке  бомбардировщики заходили  в  пике,  сбрасывая  бомбы на  селение. Следом  за  ними  ныряли  еще  ниже к земле  построенные  этажеркой  вертолеты,  поливая  взорванные  дома и землю  свинцовым  дождем,  зажигательными  снарядами  и НУРСами.  В  этих  взрывах,  под  мертвенно-бледным  небом горело  все:  земля, деревья, воздух,  плавился  камень и  глина, превращаясь в  слезы  вечных  гор.
        Всматриваясь через настроенный прицел своей винтовки в отдельные фрагменты изуродованного  кишлака, Андрей увидел на одной из еще  целых плоских крыш глиняной  мазанки, человека в знакомой зеленой чалме. Он метался по крыше, белая  борода и широкие  шаровары его штанов колыхались  на  ветру  словно  паруса севшей  на  мель  лодки.  Дед  как-то  смешно  простирал высохшие руки к небу,  надеясь с  помощью  своего бога остановить бесчинства  железных  птиц.
        -  Ну вот и встретились, -  радостно подумал Жгут, ловя в пересечении прицела ненавистную зеленую чалму. В груди  привычно   захолодело  и  сердце  стало биться  чуть быстрее.  -  Без свидетелей.  - Тягуче  и  нараспев сказал  он слова капитана.
      А его указательный палец плавно нажал на спусковой крючок надежной  снайперской  винтовки.