2. Схватка у таверны

По крайней мере половина населения города Инограда, посетите вы его днем или посреди глубокой ночи, всегда слегка пьяна, и процентов десять обычно пьяны в стельку. Однако характерного для землян разудалого буйства Элен на улицах не наблюдала. Никто не приставал к женщинам, никто не задирал прохожих и не безобразил на улицах, — вероятно просто потому, что при таком обилии хмельных напитков самые агрессивные и не умеющие собою владеть просто вымерли от беспробудного пьянства или давным-давно перебили друг друга. Разве что, не считалось зазорным потренировать глотку, коли уж очень неймется. И потому случай в таверне, где они решили остановиться, несколько удивил ее.
Разместившись в чистой и уютной комнатке, они заплатили вперед за неделю (здесь было так принято просто потому, что ни один трактирщик не был уверен в том, что к утру у постояльцев останется хоть что-нибудь, кроме портков) и вышли в просторный зал. Муж пошел заказывать ужин, а Элен вышла во двор проследить, хорошо ли устроили их спутников. Зерна и воды было вдоволь, а белый тигр Лапушка обычно добывал пропитание в дороге, подальше от глаз человеческих, чтобы не смущать никого, а потом без особых страданий постился несколько дней до следующей оказии. Тем не менее, королева сочла разумным заказать ему фунтов двадцать сырого мяса — неизвестно, сколько времени им придется не покидать цивилизованных мест. И тут это и случилось...
Внезапно обычный шум постоялого двора смолк, и воцарилась неестественная тишина. Элен удивленно оглянулась и замерла. Прямо на нее, не касаясь полами земли, плыла темная фигура в балахоне — именно темная, темнее самого черного цвета, словно сгусток первозданной тьмы, поглощающий все виды излучения. Под слегка приоткрытым капюшоном ничего не было, только еще более глубокая тьма, не выражавшая ничего. «Колдун, снова проклятый колдун, когда же он насытится своими злодействами...» — испуганно шептали замершие в ужасе свидетели нежданного визита. Фигура подняла руки и вытянула их навстречу королеве. Кистей тоже не было — только пустые рукава балахона... «Иди ко мне... Иди ко мне... Ты принадлежишь мне...» — оглушительно громкий шепот исходил отовсюду, словно весь воздух произносил эти страшные гипнотические слова. «Он  берет все, что захочет... Бедная девочка, такая молодая, а уже проклятый ведьмак наложил на нее свои лапы...» Но никто и не думал встать ей на защиту... И только белая молния метнулась перед ней так быстро, что вид озверевшего тигра смазался, как изображение в плохо снятом фильме. Лапушка был в бешенстве, и толпа, никогда не встречавшая в этом мире разъяренного крупного хищника, который мог легко перепрыгнуть трехметровый забор с крупным быком, закинутым за спину в знаменитом «тигрином захвате», испуганно шарахнулась назад. Тигр громко рявкнул и прыгнул на врага. Чудовище только тихо засмеялось и продолжило свое неумолимое движение к Элен. Лапушка проскочил сквозь него, как сквозь тень, и растерянно приземлился на четыре лапы позади врага, сердито хлеща себя хвостом по бокам, не зная, что делать. Он мог защитить своих друзей от любой материальной опасности, но не от магии. А магией здесь несло за версту: от пришельца исходила мощная телепатическая волна — мерзкая смесь смертельной агрессии, жажды власти и скотского вожделения. И еще — скучноватой самоуверенности: похоже, что он привык без особого труда получать здесь все желаемое. «Только не от нас!» — именно брезгливость, вызванная этой дурно пахнущей телепатией, помогла Элен прийти в себя. Послав зов мужу, женщина приготовилась к схватке. Она была королевой и, хоть и питала нескрываемое отвращение к крови и насилию, битв не боялась никогда. Точнее, она боялась их только заранее или потом, когда все было уже позади, но во время самой битвы она сражалась и не думала о страхе.
Этого противник никак не ожидал. Похоже, что в этом мире он еще не встречал настоящих королей: не тех, которых он пачками вышвыривал из их дворцов, дрожащих и мокрых от страха за свою жизнь, власть и имущество, но тех самых — не боящихся ничего и никого, излечивающих страдающих друзей и подданных простым словом или прикосновением и сокрушающих врагов с неумолимостью разбушевавшейся стихии.
Чудовище притормозило, а потом, рассвирепев, бросилось в атаку. Толпа ахнула и попряталась, кто куда, ожидая страшного конца... Но теперь Элен уже ничего не боялась — ей было за что сражаться... Королева просто немного развела опущенные руки, незаметно приподняв их ладонями вверх, и прикрыла глаза... Такого лязга и грохота город Иноград не слышал с того самого исторического момента, когда Долговязый Хью, припозднившись на осенних работах, возвращался домой затемно и врезался лбом в жестяную вывеску, разделявшую границу полей и городскую окраину. До этого на вывеске красовались два слова: «Виноградная долина». Первая и несколько последних букв отлетели, раз и навсегда закрепив за городом новое название... Немногочисленные, не успевшие разбежаться  свидетели высунулись из щелей — любопытство оказалось сильнее страха, — и удивленно взирали на невиданную прежде картину. Прекрасная чужестранка, как ни в чем не бывало, целая и невредимая, стояла перед чудовищем, окруженная ослепительно сияющим коконом цвета червонного золота. Колдун же ошарашено ползал по земле, мотая из стороны в сторону пустым капюшоном...
— Что здесь происходит! — голос короля был неестественно искажен из-за болезни, но в нем не было и призвука слабости. Увидев происходящее, он бросился к Элен.
— Милая, с тобой все в порядке? Ты не пострадала?.. — он обнял королеву за плечи и прижал к себе.
Толпа с изумлением увидела, как он прошел при этом сквозь окружающее королеву сияние, словно не замечая его совсем, а золотой этот свет вдруг стал еще ярче и больше, и граница светового ореола коснулась не успевшего отползти чудовища. Колдун зашипел громче мартовского дракона, окутался облаком белого пара и исчез, растворившись в воздухе — только пустой балахон грязной тряпкой осел на булыжную мостовую...
Граждане славного Инограда выползали на постоялый двор, все еще не веря в то, что кто-то сумел противостоять чарам злобного колдуна, пришедшего невесть откуда и второй год наводившего ужас на горожан, собирая свою непременную дань с методичностью гильотины...

— Господин бургомистр, я все же осмелюсь доложить...
— Во-о-он! Пошли все во-о-он! Я занят, занят и никого не принимаю!
Бургомистр Демарен был в бешенстве и основания для этого имел очень серьезные. Мало того, что эти невесть откуда взявшиеся пришельцы оказались ему не по зубам, когда он захотел взять с них дань, как с простых граждан города или рядовых путешественников, и крепко побили его в магической схватке у таверны! Но само по себе это событие еще и подорвало захвативший город страх перед «черным колдуном», а свет, излучаемый ими непрерывно, начал чудовищно деформировать реальность родного Инограда. И жители его, не видя этого света, тем не менее, поддавались его страшному и непонятному волшебству и становились дерзкими и непокорными: прямо отказывали сборщикам налогов, когда те требовали дополнительных, не предусмотренных законом выплат; собирались между собой и обсуждали городскую магистратуру и — кто бы мог раньше даже подумать, что такое возможно, — его, самого его, бургомистра, облеченного властью, богатством и силой, поговаривая даже о том, не пора ли сменить зажравшегося наглеца... После того удара головой о сияющий барьер вокруг этой «дамочки» у Демарена до сих пор звенело в ушах, и он больше не мог вызывать призрак колдуна, терроризировавший округу и помогавший ему держать граждан в страхе и подчинении. Хорошо еще хоть, что во время боя не случилось ничего, что позволило бы раскрыть иноградцам правду: что колдун и их бургомистр — это одно и то же лицо, а то не сносить бы Демарену головы...
И ведь после схватки золотой ореол как будто погас — простые люди перестали его замечать, но сам бургомистр видел его каждую секунду, где бы пришельцы ни находились, и тем самым знал, где их искать, в любой момент времени. И было бы очень полезно подобраться к ним поближе, познакомиться и втереться в доверие. Ведь они вполне могли не распознать в нем чудовища в балахоне, — теперь он был пуст и выжат, как виноградный жмых после производства сока — ни капли магии не оставалось в нем, а своей истинной внешности он все же сумел не показать после удара. Однако это было невозможно — чем больше он приближался к ним, тем сильнее у  него начинало жечь и выворачивать наизнанку все внутренности, и, если он подходил слишком близко, палящий огонь становился таким невыносимым, что еще шаг — и Демарен потерял бы сознание от боли, может быть, даже навсегда... Нет, с такой сильной и непонятной магией ему не справиться не только в прямом бою, но и плетением разъедающих заклинаний-ловушек — его просто сожжет обратным магическим ударом, а пришельцы этого даже не заметят. Нужно действовать проще и эффективнее — как встарь, обычными интригами и обманом. Терять власть над городом он не собирался...