Песнь о Москве

Фиксированные идеи выбивают почву из-под ног воображения, и оно катится по стертым ступенькам времени, разбивая нос и ломая локти. Крошечные капельки-льдинки безмолвно глядят на нас из зрачков наших задушенных желаний. Задушенных подушкой, нашептанной на ушко вазелиновой леди, покрытой лохматой шерстью везде кроме промежности. Низко-низко насупленные брови выдают взгляд старого коммуниста-шестидестяника Ивана Богомазова-Крылова.

Морщимся, но едим, едим выблеванную пищу политических проституток, воняющих туалетной водой «Ультиматум», и дымом из выхлопных труб мотоциклов «Хондя». Как цепная передача велосипеда затягивает штанину, нас затягивает трясина революций. Революций в желудке, успешно погашаемых слезоточивым газом с названием на французском языке «Эспумизан». Революций в мозгу, после которых остается только одно слово, как царь-колокол безголосо звучащее звуком, ломающим барабанные перепонки девственных плев моральных кодексов строителей коммунизма – КРЕК, КРЭК, КРЯК.

Звон поднимающихся высотных зданий комплекса «Алые паруса», медленно, но верно сползаемых в реку с метким мордовским названием «Москва». «Москва – как много, в этом звуке для сердца русского…», монгольского, еврейского, чеченского, таджикского.

Грозно смотрит из-под руки кто-то долгорукий на коровье вымя ХРАМА, «у нас длинные руки, заграница нам помогает», и еще поможет. Она посадит нам синтетическую траву, научит наших детей пирсингу и мыть стекла.

Пролетающая муха отражает зеркальными крыльями вереницу черных мерседесов. Она узнает своих собратьев, гудящих в той же октаве.

Лужайки и травы, низко стоптанные протезы разбиваются о борта пригородных электричек. «Подайте бывшему… подайте будущему на операцию аборта, подайте собаке, подайте кошке, я вам сыграю, а я спою». А мы прочитаем молитву, прочитаем за здравие, прочитаем за упокой, прочитаем комиксы из жизни святых и нечестивых. Они все в раю.

Нас обманывают, ад не там, ад здесь, ад позади и вокруг, а впереди - рай, заслоняемый аппетитными попками глянцевых моделей. Если можно назвать раем вечное безмолвие, бесцветие, безвкусие.

Слипаются слепящие слепни в надежде слепить восток с западом, север с югом, зенит с надиром.

Вам не сюда, господа, здесь черная дыра разбрасывает свои щупальца, втягивает в себя все, не отпускает ничего. «Сами-и-им мало-о-о-о!!! Детям мало, внукам мало, дальним родственникам и собакам с кошками мало. Дайте нам, дайте, а мы еще попросим. Аминь».