Армагеддонотерапия. Пролог

- Кирилл! Кирилл, просыпайся - раздался голос из коридора.
Кирилл открыл сонные глаза и зажмурился от яркого света, проникшего в его мрачную комнату. Он приподнялся, опершись на локти, чтобы увидеть наглую личность, посмевшую разбудить его. В дверном проёме стоял мальчишка.

- Что там случилось? Опять кто-то умер? - Кирилл не спеша поднялся, отыскал на ощупь под своей лежанкой ботинки и, натянув их, про себя добавил - Чтоб вас всех.
Мальчик нервничал, он постоянно оглядывался по сторонам и поторапливал сонного медика.
- Сейчас. Сейчас! - заорал Кирилл, отыскивая в борохле, разваленном на полу свою кепку.
Его жилище представляло собой нору, однокомнатную квартирку в бывшем двадцатиэтажном доме, от которого остались лишь нижние три этажа. Окно было забито листами ржавого железа, так что свет проникал в его обитель только через коридор, в котором зияла огромная дыра. Комната была обустроена исключительно для ночёвки.

В ней не было никакого уюта. Лежанка с торчащими пружинками и прогнившим матрацем, стул, заваленный на бок, гора тряпья, стол, заставленный бутылками с драгоценным спиртом и йодом. Над потолком растянуты верёвки для сушки бинтов. Единственной изюминкой этой грязной норы был сейф, встроенный в стену и занавешенный тряпкой с медицинской эмблемой.
- Быстрее же!
Кирилл кинул злобный взгляд на мальчика.
Он никак не мог отыскать в этом мусоре свою куртку. Бросив поиски, Кирилл открыл сейф и вытащил из него аптечку. Он вышел из комнаты, запер скрипучую дверь на засов и повесил замок с кодовым номером.
- Дверь была открыта?
Пацанёнок закивал.
- Не нужно было вчера так много пить.
Кирилл был одет во всё чёрное. Мешковатые штаны, лёгкая майка без плеч, кепка с коротким козырьком. Он последовал за мальчиком, который очень торопился.
Солнце только поднималось.

Парнишка привёл медика в своё жилище. Это была землянка на окраине городка, построенная поодаль от разрушенных многоэтажек. Мальчишка отворил деревянную дверь, проржавевшие петли которой издали невыносимый визг. Гость снял кепку и повесил её на дверной ручке, зайдя в дом. Внутри покосившегося домика с прохудевшей крышей было темно и душно. Кирилл последовал за подростком в другую комнату. Здесь негде было развернуться, теснота давила на медика, сжимая его в размерах. Сгорбившись, Кирилл опустил голову, чтобы не задеть широкие балки, тянувшиеся вдоль потолка.

Посреди комнаты, на обеденном столе лежала молодая девушка с раздвинутыми ногами. Всё её тело изливалось липким потом, длинные белые волосы промокли и облепили её лицо, выражавшее невыносимую боль. Она крепко вцепилась руками в свой круглый живот. Роженица устало стонала, вскрикивала во время сильных схваток, взывала Бога о помощи. Её дыхание становилось тяжёлым, редким.
- Мне нужен свет - сказал Кирилл, устраиваясь на табуретке в ногах у бедной девушки - И побыстрее.

Пока пацанёнок пытался зажечь керосиновую лампу, медик открыл свой сундучок и вытащил из него бутылочку со спиртом. Простерилизовав руки, он оголил интимное место роженицы.
- Меня зовут Кирилл - он привстал с табурета, чтобы увидеть девичьи заплаканные глаза - Я подумал, не помешает представиться. Обычно в честь того, кто принимал роды, называют ребёнка. Вот я и решил…
- Да сделай уже что-нибудь! - завопила она, зажмурившись от боли.
Кирилл взял у мальчишки зажжённую лампу и внимательно осмотрел уже протискивающуюся головку малыша.
- Ого! - воскликнул медик - Не часто мне приходиться видеть такое. На, протри ей лицо - он протянул пацану сухой платок.
Кирилл хрустнул пальцами, готовясь принять на свет пополнение. Его лицо выражало спокойствие, он был сосредоточен. Медик усердно копошился в памяти, пытаясь вытянуть из неё хотя бы пару занятий по акушерству. Он отбрасывал в сторону ненужные мысли, откидывал всё постороннее, стирал лишнюю информацию и выделял лишь самое главное.

Девушка закричала, заставив доктора вздрогнуть и всё-таки взяться за дело.
- Прости. Я задумался - попытался тот пошутить - Мне нужна твоя помощь, милая.
Мальчишка держал её за руку, что-то нашёптывая ей на ухо. Она сжимала его хрупкую ладонь так, что у подростка не хватало сил, и он кричал вместе с ней.
- Главное сейчас не потерять сознание - сказал Кирилл, вылезая из-под промокшей до нитки рубашки девушки.

- Я не потеряю - сквозь зубы прокряхтела она, продолжая тужиться.
- Да это я не вам - медик снова окунулся в работу - Так. Давай в том же духе. Не сбавляй темп. Дыши! Следи за дыханием. Повторяй за мной.
Кирилл вытянул голову, чтобы вновь увидеть девушкино лицо и показать ей, как нужно дышать. У него смешно всё это получалось, но получалось.
- Давай. Вместе со мной. Вместе с нами - доктор подмигнул мальчишке, чтобы тот тоже присоединился к их дыхательным упражнениям – Так! У нас неплохо получается. Теперь давайте синхронно.

Роженица упиралась в стол всем своим распухшим телом, выдавливая из себя новый комок жизни. Её красные щёки раздувались и выдували пропитанный солёным потом воздух.
- О, чёрт! - крикнул Кирилл, придерживая вылупившуюся головку, - Похоже, его папаша не был красавцем. Какой же он страшный. Давай! Давай не отвлекайся - поторапливал он измученную девчонку - Всё скоро закончиться. Я уже держу его голову.
Девушка тужилась с последними усилиями. Её лихорадило и одновременно бросало в холод. В глазах темнело, и голос медика становился почти неслышим. Измождённое тело изгоняло созревшего человечка наружу.

Кирилл потянул малыша за плечо, помогая ему вынырнуть из материнской утробы. Второе плечико вылезло само. И вот на свет показались маленькие ручонки с миниатюрными пальчиками.
Кирилл перешёл на крик, срывая голос:
- Мамаша, чуть-чуть ещё. Совсем капельку. Дави же!

Девушка зарычала, найдя силы ещё для одного рывка.
У медика в руках постепенно появлялся новорожденный. Вот и живот, коленки, пятки.
- Вот дьявол! - рассердился горе-акушер - У тебя девочка. Как же так?
Кирилл положил малыша, покрытого тянущейся слизью и остатками плодовых оболочек. Вслед за малышом из утробы полилась жидкость, смешанная с кровью. После того как Кирилл наложил зажимы на рождающуюся пуповину, на свет появились и оболочки с плацентой. Вся эта скользкая, полупрозрачная масса выплеснулась на дрожащие руки медика. Зажимы звякнули по столу. Когда Кирилл перерезал пуповину, новорожденная подняла крик, изрыгая и выплёвывая из себя слизь. Она отлично дышала. Мышечный тонус был в норме. Кожа красная, бархатистая и на ощупь нежнее нежного. Кирилл провёл с ребёнком все гигиенические манипуляции, после чего наконец-таки отдал малышку матери.

Трогательный момент с первым знакомством новорожденной с матерью медик пропустил, разыскивая в землянке умывальник. Смыв с себя околоплодные воды, он вновь зашёл в комнату, где принимал роды. Подросток стирал густую испарину, выступавшую у мученицы на лбу. Ребёнок, закутанный в кулёк из одеяла, не переставая, кричал у неё на руках. Его звонкий, требовательный вопль оглушал всех присутствовавших в тёмной комнате.
- С днём рождения - сказал довольный проделанной работой Кирилл - Я зайду к тебе завтра утром.

- Постой - остановил его мальчишка - Что мне теперь делать?
- Ты отец?  - остановился акушер в дверях.
- Нет. Я её брат - ответил подросток - Отца больше нет. Четыре месяца назад ему вручили чёрную метку.
- Метку - повторил Кирилл.
- Да - продолжил мальчик, выводя его из землянки, чтобы молодая мать не услышала их разговора - Бункер снарядил и отправил ещё одну группу...
- К мосту - не дал ему закончить задумавшийся медик.
- Да. Чтоб им пусто было - плюнул пацан под ноги.
Мальчишка выглядел уставшим. Его большие голодные глаза покраснели от недосыпа, взъерошенные волосы засаленные и грязные, одежда его вымокла от пота. На вид ему было лет пятнадцать.
- Ладно - тяжело вздохнул Кирилл - Я знаю одну местную повитуху. Скажу ей, что у вас тут такие дела. Она поможет тебе.
- Спасибо - сказал пацанёнок в след уходящему медику.


Мир изменился. Города потеряли свой облик, превратившись в груды битого кирпича и бетона, природа потихоньку облюбовала и покорила то, что раньше принадлежало человеку, человек просто напросто вымирал, даже не пытаясь избежать этого. Он перестал бороться за жизнь, смирился с этим. Осталось совсем немного, скоро всё закончиться. Занавес закроется, оставив зрителей без продолжения, без будущего, опуститься непробиваемый колпак, замуровав остатки человечества во мраке, без воздуха, без тепла. Нет надежды. Лечения нет. Человека ждала неизбежная участь, он раствориться, словно сахар в воде, его поглотит ночь. Человечество исцелил Армагеддон, он избавил людей от них самих. Исчезло доминирующее звено, паразитировавшее на Земле вот уже более четырёх миллионов лет. Единственное, что остаётся людям, оставшимся после вспышек смертельного огня, набраться терпения и ждать своей очереди.


Паренёк сидел возле измождённой родами сестры. В руках она нежно сжимала кулёк жизни, которому не было ещё и двух часов. Новорожденная спала, тихо посапывая своим крошечным носиком.
- Кира – тихо, еле слышно прошептала девушка, разглядывая мордашку маленького беззащитного создания, - Кира.


Кирилл сидел на своём диване, тупо уставившись в одну точку. Сквозь дырки забитого металлом окна проницал солнечный свет. В тоненьких протиснувшихся в комнату лучах было видно, как в воздухе порхает пыль. В доме был сквозняк - Кирилл не закрыл за собой дверь. После того как он оказался на пороге своего убежища, медик провалился в сонную прострацию. Голова кружилась, руки дрожали, его мутило и лихорадило. С ним такое не часто происходило. Вообще-то он был единственным человеком, который пытался не потерять своё «я», он пытался не меняться. Следовал определённому правилу - если ты кого-то потерял - не трать время на его оплакивание, а продолжай жить и помогать нуждающимся.

 Этим правилом он пользовался ещё до того последнего дня. Но, как и всем остальным, ему пришлось измениться, чтобы приспособиться, эволюционировать, подняться на ступень выше.
Кирилл шаркающей походкой подошёл к столу, заставленному бутылками с антисептиками, откупорил один из сосудов и наполнил прозрачной жидкостью пустую пробирку, одиноко стоявшую  в штативе возле бутылок. Глубоко выдохнув, он залпом опрокинул тоненький стакан. Осушив пробирку, Кирилл зажмурился от горечи во рту, которая медленно спускалась вниз. Сначала обожгло глотку, потом, остывая, приятным теплом прошло пищевод и осело в пустом урчащем желудке.

Кирилл не терял оптимизма, всегда выглядел бодрым, кроме тех дней после непросыхаемых попоек. Да, иногда он злоупотреблял напитками. Алкоголь не давал его мозгу скучать, заставлял его работать, думать, хотя спиртосодержащие напитки оказывают прямо противоположное действие. Кирилл погружался в раздумья и долго не выходил из стопорного состояния. В поисках ответов он надеялся разгадать смысл своего существования, цель  борьбы в мире, где нет будущего. По крупицам медик собирал этот сложный пазл, искал недостающие звенья жизненной цепи, оборачиваясь назад и окунаясь в историю. Что было там? Одни лишь битвы, вражда, кровопролитные войны, самоуничтожение.

Армагеддон стёр изъяны с лица земли, выдавил гной из этого враждующего карбункула, исцелил планету от самого злобного вируса, выжег великую ошибку природы, оставив лишь единицы, которые теперь расплачиваются за всё. Но ведь кроме войн на земле существовало и добро, и любовь, и то, что заслуживало жизни. Нет. Кирилл помотал головой, наливая себе ещё одну порцию. Отрицательного в человеке больше чем положительного. Перевес сделал своё дело.
Кирилл входил в число тех оставшихся единиц, живущих теперь на израненной земле. Для них время остановилось и уже не имело никакого значения. Когда закончатся припасы из бункеров, люди снова опустятся в век собирательства и охоты. Наступят времена темнее прежних.

Кирилл принял очередную дозу обжигающего пойла, разглядывая стену, увешанную газетными вырезками. Хроники гласили о постоянных разногласиях между странами, конфликтах и беспорядках. Рядом со статьями, пророчащими о неизбежно грядущей Третьей Мировой войне, были приклеены пожелтевшие плакаты с обнажёнными девицами. Ниже, совсем не вписывающееся в тему, изображение Гиппократа.
- О чём мы думали? - задал вопрос Кирилл, закупоривая бутылку - Чем мы думали?
Он не часто разговаривал сам с собой. Обычно рядом всегда был собеседник или, куда приятнее, собеседница. Но сейчас Кирилл хотел побыть один.
Алкоголь весёлым дурманом ударил его в голову. Комната заплясала, тело стало таким лёгким.

- Гори оно всё синим пламенем - прохрипел он, часто моргая от пыли, крутившейся вокруг.
В руке у медика блеснул старенький револьвер, доставшийся ему в бою на Центральной улице. В барабане желтели пульки, дожидаясь своего звёздного часа. Кирилл крутанул барабан со словами, которые не имели никакого смысла:
- Приз в студию.

Он просто вспомнил любимую телепередачу своей бабушки.
На глаза накатили слёзы. Маленькая искринка прокатилась по грязной щеке, неприятно щекоча кожу. Кирилл чмыргнул носом и судорожно вытер слёзы с лица.
- Чёрт как не хочется - сказал он и приставил дуло заряженного пистолета к своей голове.
Холодный металл револьвера утешил пульс, бьющийся в виске. Кирилл почувствовал облегчение. Вот уже целую неделю он терпел головную боль. Мигрень никак не стихала, продолжая мучить его.
Что заставляет людей приходить к такому способу избавления от всех проблем? Боль? Усталость? Неправильно сделанный выбор? Расплата? Долг? Или просто трусость перед неизвестностью?

- Я не буду расплачиваться за вас! - нечленораздельно закричал он на газетные клочки, которые словно обои обклеивали стену от пола и до потолка.
Терпение было на пределе и скоро оно грозилось лопнуть. Руки медика затряслись ещё сильнее. Спусковой крючок был под напряжением его пальца.
- Нет. Не дождётесь - его язык заплетался, плохо выговаривая слова, - Я не стану бороться за вас.

Прогремел выстрел.